Цветочная лавка “Pivoine Blanche”

Утро. Контрастный душ. На завтрак — горький кофе и любимый красный бархат. Сегодня Сяо Чжаню исполнилось тридцать пять лет, пять из которых безвылазно провел в цветочной лавке. За время, потраченное на облагораживание и поддержание порядка рабочего места, мужчина успел поселиться душой среди различных ароматов цветов и зеленых декоративных деревьев, найдя в них покой и умиротворение. По мнению Сяо Чжаня, нет ничего красивее и красноречивее цветов: они не только радуют глаз своей неповторимостью, но и обладают удивительной способностью исцелять. Когда-то Чжань мечтал пойти по стопам отца и стать архитектором, ему нравилось тратить время, сидя за чертежами и расчетами, вырисовывая в голове различные вариации построек зданий. Вот только истинное удовольствие нашел вовсе не в сооружении высоток, а в том, чтобы копаться в земле, выращивая зеленые растения. Конечно, кардинальная смена интересов довольно успешного человека двадцати семи лет не могла остаться незамеченой близкими, яро выказывающими недовольство происходящим. Однако для самого Чжаня оказалось все гораздо проще: пришел тот самый момент, когда в полной мере осознаешь, что все, чем ты жил прежде, — не для тебя. У нее были большие кристально-голубые глаза и прекрасное имя Камила — девушка, подарившая Чжаню другой мир. Судьбоносная встреча произошла в небольшом продовольственном магазинчике с европейскими товарами, в котором мужчина запасался бутылками любимого ополаскивателя с запахом пряного молока и меда. Длинноногая блондинка стояла за кассой и неловко улыбалась покупателю, чьи слова для нее были загадкой. Сяо Чжань тогда лишь мягко улыбнулся ей, молча стряхнув с хрупкого плеча кусок клейкой ленты, кой притягательная незнакомка всего пару минут назад запечатывала аккуратно сложенные коробки в углу. Француженка, как выяснилось позже, приехала на лето в Китай к отцу, владельцу того самого магазинчика в одном из тихих районов Пекина. На удивление, языковой барьер не стал для них преградой, когда Чжань, вновь придя в магазин, пригласил девушку на прогулку. Было в ней что-то такое, к чему необъяснимо тянуло, что-то невидимое глазу, но очевидное и ясное бьющемуся сердцу под ребрами. В их распоряжении были каких-то жалких три месяца, поэтому каждую свободную минуту Чжань посвящал той, от чьей яркой улыбки тепло приятной патокой разливалось по телу. Камила излучала простоту, в чем было ее главное преимущество. Девушка, казалось бы, получала наслаждение от каждой прожитой секунды, и Чжань едва поспевал за ней. Бесконечные вечера, наполненные ее мелодичным смехом, по сей день преследуют мужчину за чашкой горького кофе, который так любила она. Общаться через переводчик было нетрудно, однако он не расскажет: почему Камила грустно улыбалась, когда речь заходила о скором отъезде и будущих визитах Сяо Чжаня в Париж; почему всегда виновато опускала глаза, когда мужчина шептал такие приятные непонятности на родном языке, прежде чем принимался целовать каждый участок ее бархатной кожи; почему так любила белые пионы и почему всегда плакала, когда Чжань приносил ей целую охапку. И не сможет объяснить, почему он в конце августа не стоял в аэропорту, целуя ее нежные руки и губы на прощание, а лил слезы на могиле той, с кем для счастья не нужны были слова. Опухоль головного мозга — диагноз, отобравший возможность с букетом белых пионов пойти под венец. Отец Камилы лишь отправил извиняющееся письмо, состоящее из кучи бесчувственных иероглифов: такова была ее последняя воля — неведение Чжаня. К сожалению, он не мог злиться, попросту не получалось облегчить этим теперешнее существование. Но в самые отчаянные моменты вспоминал ее лицо: острые скулы и ясные глаза, пухлые губы, которые на вкус всегда отдавали сладкой малиной, и ладный голос, усыплявший по ночам. Череда неприятных событий последовала после ухода Камилы, а жизнь, которой он только научился наслаждаться, теперь не вызывала в нем прежних чувств. Тишь да гладь — так бы охарактеризовал Сяо Чжань жизнь без нее. Бесчисленные прогулы, куча незавершенных проектов, недовольное начальство и семья, в которой мужчина даже не старался найти сочувствия, — не давали свободно дышать, повиснув тяжелым грузом. В день, когда с деревьев осыпались оставшиеся пожухлые листья, в одинокой комнате, наполненной тоской и неразделимой печалью, раздался звонок. Громкая ругань отца и матери, безразличие старшего брата, подкрепленные известием об увольнении, стали толчком к переменам. Тем вечером Чжань долго просидел у окна, вслушиваясь в монотонный шум дождя и вдыхая запах белых пионов, что каждую неделю доставлял курьер. Все потому, что цветы теперь являлись единственной отрадой в его нескончаемых серых буднях. Поставив в раковину пустые кружку с блюдцем, мужчина, подобрав оставленную на барной стойке сумку, без особого желания поплелся в прихожую. Выйдя на улицу, Сяо Чжань первым делом глубоко вдохнул чистый свежий воздух, пробуждающий каждую клеточку тела сильнее выпитого кофеина. Решение переехать из огромного города в пригород было лучшим, что случалось за последние шесть лет. Здесь у него был двухэтажный дом с небольшим садом на заднем дворе, приятные соседи и постоянные клиенты лавки, открытой на деньги, скопленные за время практики и работы над удачными проектами. Чжаню даже стало казаться, что он смог вернуться к началу: прежние проблемы и перепалки с родственниками не тяготили, взамен появились новое общество, в котором чувствовал себя комфортно, и работа, привносящая в его жизнь смысл. То самое начало, необходимое подобно кислороду. Внезапный звон колокольчиков на двери привлек внимание мужчины, возившегося с новой поставкой ростков. Чжань удивился столь раннему визиту в его магазин и, отыскав взглядом посетителя, неловко топтавшегося у входа, направился к нему. — Доброе утро, могу помочь чем-нибудь? — доброжелательно улыбнулся потенциальному покупателю, по пути вытирая руки маленьким полотенцем. — Доброе, — почесал затылок вошедший. — На самом деле, это я хотел спросить: могу ли я чем-нибудь помочь Вам? — Чем-нибудь? Например? — растерянно переспрашивает Чжань, подмечая, что парень на вид совсем еще юн. — Ну, не знаю. Может, нужна помощь с цветами? — оглядывает помещение в поисках ответа, способного устроить человека напротив. — Честно, я в них совершенного не смыслю, но очень быстро осваиваю новое. Если нужно доставить заказ кому-то в офис или на дом, или, быть может, таскать мешки с землей, — кивает в сторону того, чем минутой назад занимался владелец лавки. — Помогу с чем угодно, тольк… — Так, притормози немного, — останавливает мужчина, пытаясь переварить поток информации. — Тебе хотя бы есть шестнадцать? — Будет в следующем месяце, — сразу отзывается парень, нервно теребя край длинной футболки. — Ты же понимаешь, что это незаконно? — щурится Чжань, обмозговывая сложившуюся ситуацию: лишние руки ему бы пришлись весьма кстати, в отличие от проблем с законом. — Мы никому не скажем. Я могила, честно, — воинственно произносит, одаривая владельца пронзительным взглядом. Единственное, что так хочется сделать Сяо Чжаню в данный момент — громко и заливисто рассмеяться. Этот мальчишка прям-таки светился энтузиазмом. Что уж говорить об этом весомом аргументе. — Ладно, убедил, — хмыкает Чжань, глядя на вмиг расслабившегося парня. — Запоминай, понедельник–пятница с часу дня до шести вечера. Выплата в тот же день, поэтому в твоих же интересах не налажать, — улыбается, наблюдая за тем, как послушно кивают на каждое условие. — И еще… — Что? — прикусывает губу, настороженно глядя снизу вверх. — Как тебя зовут? — интересуется Чжань, доставая перчатки из кармана широких брюк. — Ибо. Ван Ибо, — вновь кивает, не отводя карих глаз. — Тогда жду тебя завтра, Ван Ибо, — подмигивает и, напоследок взъерошив его и без того растрепанные волосы, возвращается к работе. Интересно, это такой подарок судьбы на его день рождения? Потому что настроение Сяо Чжаня улучшилось в разы.