Я — Учиха Итачи

Несмотря на всю свою лень и манеру откладывать неприятное, да и вообще все, на бесконечное «потом как-нибудь, как время будет», у меня была одна дурацкая привычка — если занятие было искренне мне интересно, я могла сидеть, не разгибая спину несколько дней, и увлеченно им заниматься, забыв про сон, общество, собственное здоровье и еду. Если я действительно была сильно увлечена. И, понятное дело, учеба никогда не вызывала у меня особого восторга, занимая почетное место с конца интересных занятий в списке. Ну, если не была связана с моими интересами — учиться рисовать я любила, изучать для себя различные культуры и мифы-легенды, да и просто читать что-то интересное для саморазвития. То, что попытки вернуть себе часть умений, все-таки меня увлекли не было ничего странного и в то же время было. Во-первых, я действительно искренне ненавидела все, связанное со спортом и нагрузками, и всегда мысленно радовалась за свою хорошую наследственность, которая не давала мне растолстеть больше, чем на пару килограмм. Так что в спортзале я бывала не больше пары недель в несколько лет, ненавидя каждое свое посещение, а физкультуру бессовестно прогуливала с шестого класса и до окончания колледжа. С чем связана такая искренняя нелюбовь не понимала даже я, но подозревала, что дело было в моей первой учительнице физкультуры — та любила выставить класс линейкой, выводила нас по одному в центр зала и заставляла прямо перед всеми сдавать нормативы, едко комментируя каждую ошибку и насмехаясь над одышкой или ослабевшими мышцами. Единственные, кто не удостаивался ядовитых замечаний, были мальчики, посещающие спортивные секции, коих в моем почти полностью мужском классе было больше половины. Каждое ее занятие я вспоминаю до сих пор с ужасом и внутренним стыдом. Потому предположение, что в моей нелюбви немалую роль сыграла именно она, было не лишено логики, однако всегда вызывало отрицание напополам с недоумением, мол, не может быть, чтобы это так глубоко въелось в меня и влияло даже спустя почти пятнадцать лет. Правда, заниматься под чьим-то взглядом я ненавидела до сих пор. Единственным, что не вызывало яростного протеста, были занятия гимнастикой и танцами, на которые я раньше ходила пару лет. Так что этим я занималась и сейчас, загибаясь как только можно и проводя разминку с настоящим наслаждением — новое тело было очень, очень гибким и пластичным. Потерять гибкость, которая давала бы дополнительное преимущество в бою, мне не хотелось, так что довольно много времени я посвящала именно ее развитию, почти забив на силовые упражнения — все-таки малый вес и телосложение обрубали мысли стать Шварценеггером в женском обличие на корню. Ну или второй Цунаде. Нет, полностью исключать их из тренировки я не стала, держать удар и принимать на блоки все-таки как-то нужно, а без силы этого никак. Однако адские упражнения Итачи, что пыталась нарастить мышечную массу, достойную шиноби, в большинстве своем исчезли — бесполезно, напряжно, вредно и некрасиво. Лучше сделать ставку на скорость, которая меня всегда восхищала в Итачи, и как раз гибкость с ловкостью. Во-вторых, тренировки все-таки были связаны с чакрой-магией, так что мое увлечение ими не выглядело странным именно в этом плане. Все-таки разным фэнтези и прочим я увлекалась так давно и прочно, что шанс прикоснуться к этому и в реальности не смогла бы упустить при всем старании своей лени. Обломавшись с тренировками гендзюцу, я еще минут сорок лежала, забурившись в одеяло, и предавалась депрессивным мыслям о своей тупости и невозможности этого мира, а потом собралась и дотопала прямо с одеялом до тренировочного полигона, размерами превосходящего два спортивных зала и не имеющего внутри ничего, кроме пары столбов для отработки ударов, уж не помню, как они точно называются, и нескольких мишеней на стенах. Там уже после долгих размышлений я с неохотой все-таки рассталась с источником тепла и радости и по памяти принялась за разминочный комплекс, роясь в воспоминаниях и пытаясь понять для чего служит то или иное упражнение. Так что мой первый вечер на полигоне больше был посвящен именно знакомству и разбору своих данных и умений по памяти. Ага, я даже осмелилась достать болтающийся у бедра короткий клинок, а также попробовать себя в тай. После первой пробной попытки я осталась со всеми своими пальцами и не пролила ни капли крови, чему уже была безмерно рада. Вообще, во многом и тай, и работа с клинком были похожи на управление чакрой — главное, не думать. Точнее, думать, однако обычно бой происходил на таких скоростях, что времени полноценно обдумать каждым удар не оставалось, да и летально это, так что только обрывки мыслей и получались, да и инстинкты со вбитыми на уровень рефлексов умениями. Себя я на долгое время заняла обычной отработкой полноценных связок и ударов, что там, что там. В какой-то момент до меня дошло, что это занятие было довольно медитативным и успокаивающим, не сказать, что залипательным или очень увлекательным, но куча мыслей в голове исчезала и не мешала тренировке, давая полноценно отдохнуть от собственных переживаний и просто наслаждаться новым способом отвлечения и приведения себя в спокойствие. Определенно, кажется, я начинаю понимать, почему все шиноби в каноне так любили тренировки и проводили за ними по полдня. Собственно, именно так ближний бой и вошел в список моих любимых увлечений на довольно продолжительное время. Закончив с тай и клинком, решила, что раз уж появилась на полигоне, то надо бы довести дело до конца и опробовать все, что только можно. В сюрикендзюцу Итачи все-таки достигла немалых высот, да и умение это было неплохо вплетено в общий стиль ее боя. Вышло… неплохо, м-да. Перфекционист внутри меня корчился в муках, сама Итачи (если б видела это, но у меня воображение хорошее и представить не трудно) закрывала глаза и горела отчетливым стыдом, а я задумчиво смотрела на неподвижные мишени и серьезно считала уже большим достижением то, что пальцы остались целыми, а кунаи попали хотя бы в цель, пусть и не в центр. В общем-то, сюрикендзюцу оказалось не из легких, да. Там же надо учитывать ветер, траектории, саму приложенную силу и кучу всего — сплошная физика-математика на огромных скоростях. Конечно, никто в здравом уме это не высчитывает, добивают также до автомата и понимания, как нужно кинуть и что учитывать, чтобы попало. У меня всего этого, понятное дело, не было. Память Итачи и тела, конечно, здорово помогали, особенно в том, чтобы не лишиться пальцев, но как все-таки кидать думала уже я, а у меня с точностью… проблемы, м-да. Однако, как уже говорила, кунаи хотя бы в мишень попали — уже счастье. Сам же принцип стал понятен и не так уж сложен. И, думаю, через некоторое время я бы вполне смогла сравниться с тем, что умела Итачи… только над точностью еще предстоит поработать, ага. Нет, конечно, можно было бы воспользоваться моей палочкой-выручалочкой — шаринганом, поразив саму себя своими шикарными навыками, однако мне хотелось добиться успехов в этом обычным способом, да и полагаться постоянно на глаза я не считала правильным. Собой тоже нужно что-то представлять, все-таки это шаринган приложение ко мне, а не наоборот. Стихийные техники в замкнутом пространстве я пробовать не рискнула: огонь все-таки. К слову, только в нем Итачи успела достигнуть полного мастерства, воду только начинала осваивать и, кроме пары техник С-ранга, да упражнений на контроль стихии, ничего не умела, а к ветру она и вовсе пока не притрагивалась. Конечно, в памяти еще были честно стыренные техники у Какаши-семпая и Шисуи, да у союзников-противников в бытность АНБУ, однако тренировать их Итачи еще даже не начинала, желая сначала достичь как можно лучшего контроля и понимания стихии, а потом уже заучивать техники. В чем-то я ее понимала, но это не отнимало тоскливого понимания, что теперь все это придется изучать мне самой, без всяких подсказок, помощи и уже проторенной дорожки — кончилась халява, да. В общем, со стихиями я решила придерживаться той же тактики — контроль, контроль и еще раз контроль, а потом уже все остальное. Но подземных озер тут все-таки не было, так что тренировки с водой откладывались до лучшего момента. Гендзюцу после недолгих раздумий отправились туда же — будет хороший момент, потренируюсь на других Акацуки с иллюзией чего-нибудь безобидного, нет, так нет, не судьба. Значит, буду дожидаться первой миссии и опробую уже на противниках… если будет время. В конце концов, я остановилась на академических дзюцу, которые не вызвали особого труда в выполнении, особенно, после нескольких попыток, но заставили задаться многими вопросами, что и раньше не давали мне покоя. Почему хенге, являясь практически аналогом гендзюцу, им все же не является? И эти чертовы иллюзорные клоны… хотя нет, с ними как раз все ясно — изучают их больше для отработки самих клонов и помощи в дальнейшем изучении клонирования — водного там, земляного или теневого. Этакая тренировка-разминка-набивание руки. А вот замена меня просто убивала, даже память Итачи не давала ответа на самый главный вопрос — откуда берется это чертово бревно?! Нет, конечно, мы должны его заготовить заранее и прочая фигня, но если не приготовить и замениться произвольно, оно откуда-то все равно появляется! Как?! Чакра? Но мокутона-то ни у меня, ни у других нет! Сломав этим себе все мозги, мысленно поклялась не лезть в теорию или же найти того, кто точно об этом знает, и просветит глупую меня. С полигона я выползла уже ночью и, быстро выпив кружку молока с парой сделанных наспех бутербродов, отправилась с чистой совестью спать. Проснулась я спустя часов пять довольная, полная сил и бодрости и, заранее наготовив себе вкусняшек и перекусов на весь день, чтобы не отвлекаться, вновь потопала на тренировку, проводя разминку, отрабатывая точность глазомера, управление чакрой и базовыми техниками, да и про тай с клинком не забывала. Примерно в таком режиме и проходили следующие полторы недели. Уж не знаю случайно ли получалось так или же сама неосознанно подгадывала время, однако все эти дни я умудрялась ни с кем из нукенинов не пересекаться… ну, или я была настолько погружена в мысли, что не запомнила ничего из наших встреч. В чем я сильно сомневалась — не обратить внимания на хоть кого-то из Акацуки? Да не, не может такого быть. Долго так, конечно, продолжаться не могло, поэтому случившаяся встреча на кухне не должна была меня удивлять, однако я так привыкла к некоторому одиночеству, что присутствие другого человека ввело меня в краткий ступор. Однако некоторых это совсем не смутило. — Ты все еще жив! — с наигранным удивлением произнес Сасори, окинув меня насмешливым взглядом и делая глоток чая. Чуть мотнув головой и смерив развалившегося на высоком стуле кукольника прохладным взором, шагнула на кухню, прошла до плиты, дотрагиваясь до края чайника и откровенно не обращая на того внимания. Почему-то именно он выводил меня из равновесия и слегка раздражал, хотя причин такой реакции я не находила — к Сасори я относилась нормально… пока не видела одно из его выражений лица. — А были сомнения? — приподняла бровь я, наконец, поворачивая к нему голову и по-птичьи наклоняя ее. Сасори только усмехнулся, продолжая попивать чай с величественным видом и не отрывая от меня внимательных глаз. — У руководства были, — негромко сообщил он спустя некоторое время, чуть пожимая плечами и вкрадчиво добавляя: — Так что будь добр, выходи из своей комнаты хоть иногда и показывайся им на глаза, пока никто не решил, что тебя убили… или что ты нас боишься. Беззвучно фыркнув на такую детскую подначку, чуть кивнула, наливая себе чай и делая пару бутербродов и легкий салат под заинтересованно-рассеянным взглядом кукольника. Невольно начала снова раздражаться, но все еще держала вежливо-отстраненное лицо и занималась своими делами, никак не показывая, что меня что-то напрягает. Также невозмутимо села перед ним, неторопливо поглощая еду и задумчиво разглядывая стенку за его спиной. Невольно с раздражением подумала, что так долго пить одну маленькую чашку чая невозможно, однако этот алый лис как-то умудрялся делать это уже на протяжении получаса. Словно издевается или тянет время… только вот зачем бы это ему? Да и при прошлой встрече он вел себя так же, правда, тогда еще делал вид, что читает, но сейчас-то у него ничего такого нет. От мыслей, что с ним не так, меня отвлек его же голос: — Если ты закончил, предлагаю провести совместную тренировку. Я с огромным трудом сохранила отстраненное лицо, не закашлявшись, и медленно подняла на него удивленный взгляд. Сасори выглядел как-то странно… дружелюбно, что ли? И я бы несомненно на это купилась, если б не видела в его глазах что-то темное, хищное, словно бы затаившееся, отчего по позвоночнику прошлась незаметная холодная дрожь. — Не думаю, что это будет уместно, — не отрывая от него внимательного взгляда, ответила я с некоторым опозданием. И пояснила на его недоуменно поднятую бровь: — Все-таки я еще не часть организации и… — Чушь, — отрезал Сасори, нахмурившись и подаваясь вперед: — Если вздохи Орочимару о твоих навыках и гениальности правдивы хотя бы наполовину, это лишь дело времени. Я моргнула и смерила кукольника более острым взглядом. Он серьезно? Неужели Орочимару действительно был столь восхищен Итачи, что даже нашел время и возможность поговорить об этом с напарником? И не в этом ли тогда причина его поведения? Стало интересно, да и захотелось проверить так ли Орочимару прав… Едва заметно расслабилась, хотя внимательности не умерила. Все же мои догадки могут не иметь ничего общего с реальностью, а Сасори может и вовсе преследовать какие-то свои цели, да и взгляд его… не нравится мне. Да и сама идея нашей тренировки не выдерживает никакой критики. — В любом случае, — негромко произнесла я, продолжая смотреть ему в прищуренные глаза: — Наша тренировка не имеет никакого смысла — гендзюцу не действует на марионеток, катон их просто-напросто сожжет, а соревноваться с ними в скорости и метании оружия глупо. Сасори только фыркнул и с легким торжеством сверкнул глазами, вкрадчиво интересуясь: — Разве кто-то говорил о марионетках? Обычная тренировка, Учиха, — и уже с каким-то непонятным предвкушением: — Без использования ниндзюцу, гендзюцу, марионеток и ядов. Чистое тайдзюцу. Я невольно напряглась, чувствуя подвох в его словах, но не в силах его найти. К тому же, чистое тайдзюцу… я не знала, каков сам Сасори в ближнем бою без использования марионеток, однако обычно у кукольников тай было довольно слабым местом. И чтобы этот самодовольный лис предложил добровольно потренироваться в том, в чем он слаб? Невозможно. Значит, он как минимум хорош в тай, а сама я хоть и тренировалась, но не могу сказать, что уже вернулась к прошлому уровню Итачи. Позориться мне не хотелось, да и просто тренироваться с этим высокомерным типом с непонятными мотивами? Глупо. Нужно отказаться. Он же, смерив меня цепким взглядом, насмешливо усмехнулся и с отчетливыми ехидными нотками вроде как миролюбиво предложил: — Можешь попробовать найти еще причины для отказа… а я скажу тебе, почему они несостоятельны, — небольшая пауза. — Или ты все же признаешь, что боишься меня, и снова убежишь, поджав хвост? Я еле слышно фыркнула, не пряча эмоции под маской и давая увидеть, как отношусь к его детским подначкам. Значит так он воспринял мой прошлый уход? Неужели ожидал светской беседы? Сасори же откинулся на спинку стула, не отводя от меня довольного взгляда и считывая все мои эмоции. — Глупо не бояться того, кого опасались все противники Суны во время Третьей Мировой, — с легкой насмешкой ответила я без единого намека на страх, а затем поднялась на ноги и направилась к двери, оглядываясь только на пороге и удивленно приподнимая бровь: — Уже передумали, Сасори Красного Песка? Мужчина не удержался от самодовольной усмешки при звучании своего прозвища, однако, к моему удивлению, промолчал, бесшумно поднимаясь с места и направляясь в мою сторону. В голове же вдруг обреченно мелькнуло, что это плохая идея. Очень плохая. И на детские подначки этого хитрого Лиса я все же ведусь…