«Цветочный дворик» Сяо Чжаня

      За окном, лениво шелестя листвой, просыпался день. Сяо Чжань валялся в кровати и придирчиво разглядывал почти законченный портрет. Ни одного лишнего штриха, ни одной мельчайшей ошибки, ни одного неуместного пятнышка. Он знал, что это его лучшая картина. Нежные акварельные краски подчёркивали идеальную правильность лица, лукавую насмешку в глазах и мягкость щёк. Брови, улетающие к вискам, пухлые, капризно изогнутые губы, прямой нос, прядь волос, упавшая на лоб — Ван Ибо был так завораживающе красив в своей безупречности, что казался небожителем, по неведомой причине спустившимся на землю.       В голове внезапно всплыло вчерашнее обещание трахнуть его на всех мыслимых поверхностях. Сяо Чжань фыркнул и громко рассмеялся, теплея ушами. Как, скажите на милость, вот как можно быть таким раздражающим гремлином и подкупающе, неотразимо человечным с разницей всего в секунду?!       Орешенька, которая сонно топталась рядом, перевела на него вопросительный взгляд, мол, чего это хозяин так расшумелся. Он ласково почесал её за ушком и проворчал:       — Кажется, я влюбился в чудовище…       Потом бросил взгляд на часы, ахнул и вскочил. День обещал быть насыщенным. До свидания оставалось часов девять, и за это время надо было переделать множество дел.       И магазин сам не откроется, и цветы не продадутся, да и пирожки (вспомнился щенячий взгляд) из рисового теста к сегодняшнему пикнику вряд ли испекутся. И Сяо Чжань с неожиданным после бессонной ночи энтузиазмом понёсся в ванную приводить себя в порядок…       Покупателей было столько, что не нашлось ни одной свободной минуты, чтобы присесть и немного передохнуть. Кремовые розы, белые тюльпаны, бледно-розовые пионы, сиреневые маргаритки, метры ломкой обёрточной бумаги, атласные ленты цвета слоновой кости и бежевое кружево, серебристые подарочные упаковки и воздушные шары — магазин напоминал декорации к какой-то сказке о принцессе, которая дождалась-таки прекрасного принца.       Сяо Чжань машинально кивал головой, на приветствия отвечал широкой улыбкой, благодарил за покупку, низко кланялся. А сам думал: может, ему всё снится? Но если это сон, то он определенно из самых лучших, увиденных им за всю жизнь!       Тонкие, дурманящие ароматы цветов плыли в воздухе, переплетались, заставляли сердце бешено колотиться, а воображение — рисовать сказочные картины.       Сюань Лу, помахивая пластиковой карточкой своего парня именно так и заявила, а потом поинтересовалась:       — Чжань-Чжань, праздник вообще-то завтра. Так почему ты решил устроить его нам сегодня?       Он не успел показать кулак вездесущему Юй Биню, тот его опередил:       — Видишь ли, Лу-цзе, кажется, завтра ему будет не до этого. Завтра уже он, а не вы, будет размахивать кредиткой перед носом продавца, расталкивая покупателей.       Юй Бинь был невыносимым человеком, поэтому Сяо Чжань лишь пожал плечами и с тенью какой-то обреченности в голосе произнес:       — Да не буду я никого расталкивать.       Ему не терпелось скорее закончить этот разговор, и он надеялся, что тот сменит тему.       Однако Юй Бинь продолжил:       — То есть, наличие чужой кредитки в своих руках ты отрицать не собираешься?       И судя по тому, как блеснули глаза Лу-Лу, мысль о Сяо Чжане, тратящем чьи-то деньги, пришлась ей по вкусу.       — Ну, в принципе, он сможет пробиться сквозь толпу, — Сюань Лу оглядела его с головы до ног и тепло улыбнулась. — Неужели мы дождались, а, Чжань-Чжань?       — Ну да, дождались, — подтвердил Юй Бинь.       До ужаса подмывало ляпнуть какую-нибудь обидную колкость в ответ, но слова замерли на губах, когда Сяо Чжань увидел, как на их лицах расцветают улыбки. Улыбки, в которых не было ничего, кроме понимания и искренней радости за него.       А ведь когда-то Сяо Чжань думал, что у него нет друзей. Совсем. Ни одного. Да что там — он почти в это поверил. И не потому, что он не мог подпустить к себе человека ближе, чем на расстояние вытянутой руки, нет. Дело было в ином: из-за проклятия он решил, что должен научиться жить в изменившемся вдруг мире один-одинёшенек. Когда нужно было уйти — он уходил, даже не попрощавшись, и не тратя времени на объяснения. Так было легче.       Сейчас же хотелось лишь надавать себе по щекам. Потому как враз невольно вспомнилась и любимая фраза Лу-Лу «Я рассказываю это только тебе», которой она предваряла все свои разговоры с ним, вспомнился и Юй Бинь, привычно примчавшийся вчера на помощь…       Кто же они друг другу, как не друзья? Он мог положиться на любого из них, как на самого себя.       Сяо Чжань поднес руку к горлу — там, внутри, что-то словно душило и не пускало дышать — моргнул, смахивая слезы, затем улыбнулся при виде их встревоженных лиц. Всё нормально, просто с глаз спала ещё одна пелена.       Госпожа Лу, тщательно отбиравшая четырнадцать тёмно-розовых роз из огромной корзины, покосилась на него, мол, бывает, молодой человек, наплыв чувств, и всё такое. Пройдёт. Пройдет, конечно. Затем кивнула в сторону своего мужа:       — Как ты думаешь, ему понравится?       — Ещё как, тётушка, — отозвался Сяо Чжань. Не то чтобы она, в отличие от Лу Цзянминя, часто заглядывала к нему в магазинчик, но то, с каким трепетом она всегда ждала от него совета, наполняло его робкой гордостью. Этой замечательной семейной паре он желал счастья от всего сердца.       Сяо Чжань оглядел присутствующих: оказывается, он и сам не заметил, как стал неотъемлемой частью небольшого уютного мирка, с его маленькими радостями, правилами и устоями, и если уж говорить совсем начистоту — то и все они давно были для Сяо Чжаня чем-то большим, чем просто соседями или друзьями. Все они были частью его самого. Да-да, даже павлин Цао Юйчэнь, который с самодовольный видом торчал за спиной Лу-Лу, будто тень, но как всегда воображал, что он — пуп земли…       Дверь пропустила нового посетителя, Сяо Чжань счастливо улыбнулся. Оставалось сделать ещё один шаг — ему было жизненно необходимо, чтобы всё эти люди приняли в свой круг и Ван Ибо, который стоял сейчас в дверном проёме и фирменным непроницаемым взглядом вглядывался в лица собравшихся. Последний шаг был очень трудным. Однако Сяо Чжань его сделал:       — Познакомьтесь с моим парнем…       Тишина, которая воцарилась после этих слов, показалась ему вечностью. Затем её нарушил голос госпожи Лу:       — Клянусь цветами сакуры, какой приятный юноша! Вы только поглядите на него…       Все дружно зашумели и зааплодировали, и она понимающе усмехнулась.       Ван Ибо смотрел на него, не отрываясь, и в его глазах Сяо Чжань увидел такое, от чего перехватило дыхание: в них засияли — словно сквозь листву дерева неожиданно прорвался солнечный луч — самые чистые, самые искренние из всех человеческих эмоций. Удивление, радость, нежность, восторг — всё смешалось в этих невероятных глазах.       Сяо Чжань шагнул из-за прилавка в тепло его объятий, услышав краем уха, как негромко пробормотала Лу-Лу:       — Кажется, нам пора уходить.       И не прошло и пары минут, как в магазинчике они остались одни.