«Цветочный дворик» Сяо Чжаня

      — Я за цветами. Самыми лучшими!       — Какое совпадение. Именно такие я и продаю.       Этот диалог повторялся с завидной периодичностью. И стал неким подобием приветствия. Ван Ибо приходил через два дня на третий, облокачивался на прилавок, внимательным взглядом буравил Сяо Чжаня, задавал какой-нибудь дурацкий вопрос вроде: «Чжань-гэ, а ты в гостях всегда оцениваешь ширину подоконника, прикидывая, сколько бы растений туда влезло?» или шутил не менее дурацкие шутки, типа «Кактус — это глубоко разочарованный в жизни огурец», первым ржал над ними, заставляя и Сяо Чжаня хохотать во всё горло. Реже тихонько сидел в углу или бродил по магазинчику, стараясь не мозолить глаза хозяину. Сначала Сяо Чжань слегка смущался, особенно когда видел, что Ван Ибо пристально разглядывает его лицо, но постепенно привык и начал понемногу подшучивать над своим гостем. Тот ничего не имел против, и вскоре они уже болтали, как старые друзья.       Сам Сяо Чжань никогда не задавал ему встречных вопросов, хотя на языке нет нет и да вертелось: «Почему?..»       Почему ты приходишь так часто?       Почему ты предпочитаешь проводить обед не со своим парнем? И даже не с друзьями?       Почему ты так смотришь на меня?       Себя он тоже ни о чём не спрашивал, лишь надеялся, что Ван Ибо не замечал его дрожавших рук. Но не мог перестать думать о том, стали ли они приятелями или друзьями или кем-то ещё.       Сяо Чжань считал, что эти еженедельные полчаса были лучшими в его жизни. И каждую новую встречу ждал с некоторым трепетом, сам не зная, хочет ли он, чтобы она произошла. Всё становилось слишком сложным. Слишком запутанным.       Букеты же получались один лучше другого: красные гвоздики , алые розы , белоснежные гардении , каллы и лилии , розовые пионы кричали о любви.       Потому что… этот парень заслуживал куда большего, чем простой перепихон на втором свидании. Он заслуживал того, чтобы любить и быть любимым.       Между тем приближался май. Дни становились длиннее, ночи — короче, и все чаще Сяо Чжань замечал, как глаза Ван Ибо неуловимо меняются. Всё чаще в них появлялась какая-то непонятная растерянность, словно он узнавал для себя нечто совершенно новое. Впрочем, сейчас данную загадку разгадывать было некогда.       Последнюю неделю апреля всё внимание Сяо Чжаня поглощал неумолимо надвигавшийся День труда. Он получил поистине огромный заказ от мэрии на украшение столицы, и трудился сутками напролёт практически без сна. И, кажется, без еды. Времени (слава Будде!), чтобы забивать себе голову мыслями о Ван Ибо, у него почти не оставалось.       Ладно, кого он пытался обмануть. Сяо Чжань думал о нём так часто, что даже начал подозревать у себя психическое отклонение. Ввиду крайней занятости владельца «Цветочный дворик» теперь открывался лишь под вечер. И он, прекрасно понимая, что Ван Ибо вряд ли приедет так поздно, каждый раз, когда звенел колокольчик на двери магазина, всё же с надеждой поднимал глаза на каждого посетителя.       Как ни странно, однажды ожидание увенчалось успехом: раздался звук мотора, и через минуту в дверном проёме показалась знакомая фигура в узких джинсах и футболке, плотно обтягивающей широкую грудь и плечи.       Да, прошло не больше минуты, но её хватило, чтобы Сяо Чжань успел стереть со своего лица глупую улыбку. Потому что… с чего бы ему улыбаться обычному, пусть и постоянному, покупателю, который пришёл за очередным букетом.       Ван Ибо склонил голову набок, внимательно изучив его с головы до пят:       — Ты стал похож на панду, Чжань-гэ, очень тощую и страдающую недосыпом. Тебе не идут эти круги…       — Естественно, что я выгляжу устало, — беззлобно огрызнулся Сяо Чжань. — Потому как присел первый раз за день.       — И не ужинал?       — Нет, не ужинал.       — О, значит, как чувствовал, купил две порции, — Ван Ибо извлёк из сумки на свет божий пакет с чем-то умопомрачительно пахнувшим и на удивлённый взгляд Сяо Чжаня ответил. — Здесь то, что доктор прописал. С тобой точно всё в порядке, гэгэ?       Сяо Чжань прикусил губу, поспешно отвернувшись. Комок в горле мешал дышать, но и сглотнуть никак не получалось. О нём давно никто не заботился. И удивительно, что до встречи с Ван Ибо его это нисколько не волновало.       Справившись с собой, он забросил в рот кусочек кисло-сладкой свинины:       — Вы уже дважды спасаете меня от голода…       — Вот и поберёг бы себя, Чжань-гэ. Вдруг в третий раз у меня не получится.       Сяо Чжань испуганно вскинул на него глаза, и теперь уже пришла пора отворачиваться Ван Ибо.       — Что-то стряслось?       — Нннеет, ничего. Мой парень предложил мне жить вместе. Так вот, завтра я на недельку уезжаю в гости к родителям, а потом…       — Значит, мои цветы вам помогли. Что же, я очень рад… — безжизненно произнес Сяо Чжань, ощущая, как проваливается в трясину отчаяния. — Могу я ещё что-то сделать для вас?       Ван Ибо ожёг его пронизывающим взглядом:       — Ещё один твой волшебный букет, пожалуй. И, в конце концов, прекрати называть меня на «вы»       «А смысл?» — вяло подумал Сяо Чжань, без аппетита проглотил пару кусочков, посидел немного, постукивая палочками по столу, а потом со вздохом отодвинул их. — Кусок в горло не лезет. Займусь–ка лучше цветами.       Сяо Чжань молча собирал букет под несмолкаемую болтовню Ван Ибо, вслушиваясь в слова лишь краем сознания. Словно сквозь вату до него доносились редкие обрывки фраз. Что-то про бабочек (будь они прокляты!) в животе… про то, как они будут жить в одном доме… вместе ходить по магазинам… смотреть по вечерам комедии…       А руки творили потрясающее волшебство. Антуриумы, ранункулюсы и роскошный амариллис — букет, полный алых и бордовых оттенков, напоминал пламенеющее сердце. Когда Сяо Чжань поставил коробку перед Ван Ибо, тот восхищённо выдохнул:       — Да это же настоящая магия!       От его счастливой улыбки перехватило дух.       Когда за Ван Ибо захлопнулась дверь, Сяо Чжань уткнулся лбом в прилавок и застонал. Он честно не знал, как правильно определить свои чувства. Не мог понять сам себя. С одной стороны, ему было хорошо, удобно, даже, пожалуй, уютно в одиночестве. А потом в жизнь ворвался Ван Ибо, буквально свалился на голову непонятно откуда.       И вот, скажите на милость, как прикажете ему помогать, если стоит только увидеть эту кривую ухмылку, и выпадаешь из реальности на добрые двадцать четыре часа. Ну, хорошо, пусть не на двадцать четыре, но на двенадцать-то точно. О, боги и будды!       Ну, кто, кто дал ему право, в самом деле, приходить и переворачивать жизнь Сяо Чжаня вверх тормашками? Всё давно вошло в норму: цветы, книги, фильмы, театр, краски, кошка, прогулки по городу — всё придавало однообразию интерес, наполняло смыслом, делало почти идеальным.       И ладно, если бы он был уверен, что это любовь, но уверенности то как раз и не было. Способен ли Сяо Чжань влюбиться, или это надуманные чувства, и ему просто захотелось почувствовать себя нормальным человеком?       Он же не любил никогда, не мог любить. Или…       Это непонятное «нечто» не давало покоя, коробило душу и надрывало нервы.       Последними мыслями перед тем, как заснуть ночью, впрочем, было то, что Сяо Чжань не будет возражать против того, чтобы Ван Ибо пришёл снова.       Ван Ибо ведь… даже не попрощался насовсем.