«Цветочный дворик» Сяо Чжаня

      Незнакомца звали Ван Ибо, в прошлом году ему исполнилось двадцать пять. Большую часть жизни он провёл в Пекине и являлся владельцем собственной школы танцев. По его словам, он отличался замкнутостью и даже нелюдимостью, терпеть не мог чужих прикосновений и был не слишком разговорчив. Когда Ван Ибо начинал говорить, окружающим было непонятно, шутит он или говорит серьёзно.       В то же время, ему нравилось танцевать, нравилось быть частью большого города, ему нравилось жить.       Поначалу всё шло хорошо. Школа приносила неплохой доход, и вскоре Ван Ибо перестали мучить вопросы, где взять денег на жизнь. Со временем стало казаться, что он нашёл своё место в мире: стал частью столичной тусовки, блистал на светских раутах, был окружён красавицами и (ладно, чего греха таить!) красавцами и пользовался у них неизменным успехом, встретил парня своей мечты, который в один прекрасный день переселился в его теперь уже не холостяцкую квартиру.       Но, как-то раз вечером, собираясь отправиться с ним в очередной ресторан, Ван Ибо внезапно почувствовал, что его будто ударили: он не хотел никуда идти ни сегодня, ни завтра, ни вообще никогда. На душе стало муторно, словно чего-то не хватало. Особо веских причин для расставания не было — парень вполне подходил под описание идеального принца и уж совершенно точно не вызывал отвращения.       Просто вдруг что-то изменилось в нём самом.       В эту ночь ему не спалось. Просидев до рассвета на кухне, Ван Ибо понял, что никогда и никого не любил. Мир же вокруг точно помешался: огненные страсти, трепетание бабочек в животе, влюблённые парочки, романтические комедии, на радио — песни о любви, в газетах и журналах — статьи о том, как найти свою половинку, завязать роман, найти своё счастье, как построить отношения, и как их сохранить.       Он абсолютно не вписывался в этот любвецентричный мир.       Нельзя сказать, что Ван Ибо не пытался. Пытался, да ещё как! Ходил на свидания, записался в элитный клуб знакомств, где его учили правильно ухаживать, знакомился на улице.       Всё оказалось бесполезно: бывало, он испытывал симпатию, он даже заставлял себя думать, что это любовь, но… в животе не было ни малейшего намека на пресловутых бабочек.       И вот тут-то ему стало страшно, что он жил только для себя, и не был по-настоящему счастлив. Ван Ибо, конечно, мог бы продолжать бегать от всего этого, мог продолжать врать самому себе и убеждать, что это ничего не значит, но у всего есть предел. Да, хотелось быть любимым. Но ещё больше хотелось любить самому.       Однако он не знал, как этого добиться.       Третьего дня Ван Ибо возвращался домой пешком через парк, в котором последний раз был невесть сколько месяцев назад. Конечно, на мотоцикле ехать было быстрее, но из-за непогоды на улицах образовались пробки, да, к тому же, ему нужно было остаться наедине со своими мыслями.       Дело в том, что завтра вечером его пригласили на свидание. И, скорее всего, это будет очередная, еще одна провальная попытка найти свою единственную любовь. Как всегда.       Гроза, бушевавшая над Пекином, к вечеру ушла на восток, и, судя по всему, до завтрашнего утра не собиралась возвращаться.       Пахло весной — влажно и немного тревожно. Мокрая от дождя трава приятно холодила голые щиколотки.       Хотелось человеческого тепла, чтобы кто-то обнял, сказал, что всё будет хорошо.       Хотелось в ответ сжать чью-то горячую ладонь, переплести пальцы, целоваться до одури, до распухших губ. Прямо хоть ложись на сырую землю и рыдай, с безумной надеждой глядя в небеса.       Заходящее солнце огненным яблоком повисло в закате. Темнеющее небо казалось пугающим в своей бездонности, а тонкие ветки деревьев с набухающими почками выглядели невероятно хрупкими.       Ван Ибо прислонился спиной к сосне, наплевав на то, что куртка тут же безнадёжно вымазалась смолой, и зажмурился. Одуряющий запах окутал плотным коконом, заставив вспомнить не только былые мечты, но и опять поверить в чудо.       — А-Бо! — чей–то знакомый возглас рассёк тишину. — Ты ли это?!       Он неохотно открыл глаза. Так и есть, Ван Чжочэн!       Приятель буквально светился от счастья. Причина подобного настроения явно находилась рядом — в сгущающихся сумерках взгляд выхватил симпатичное девичье личико с чуть оттопыренными ушками. Ван Чжочэн так трепетно держал её ладошки в своих, с такой любовью смотрел на неё, что пришлось неверяще поморгать, а потом (для верности) ещё и протереть глаза.       Ван Ибо не мог понять, что за чертовщина происходит, и точно ли перед ним его приятель, потому как не помнил, чтобы за время их знакомства он хоть раз видел, чтобы тот кем-нибудь увлекся.       Так и подмывало спросить, кто он такой и куда дел настоящего Ван Чжочэна. Тот не мог вести себя так, потому что… никогда бы себя так не вел. Известный на весь Пекин красавчик, завсегдатай ночных клубов и сердцеед, который менял девчонок, как перчатки — и вдруг такое! До недавнего времени это казалось чем-то невозможным.       И, однако, факт оставался фактом — Ван Чжочэн выглядел неприлично влюблённым.       — Знакомься, это Мэн Цзыи, моя невеста.       Невеста? Вот те на! Похоже, приятель решил добить его окончательно и ударил по самому больному.       Брови удивлённо поползли вверх.       Это не осталось незамеченным: девушка, взглянув на него, издала негромкий смешок и уткнулась носом в плечо Ван Чжочэну.       Ван Ибо попытался извиняюще улыбнуться, но судя по насмешливому девичьему лицу, получилось так себе. Он почувствовал, что краснеет. Нужно было что-то сказать — но он не знал, что. Даже выдавить банальное «Приятно познакомиться» не выходило. В голове крутилось лишь одно: «Какого гуя?!»       Но Ван Ибо всё же не настолько сошел с ума, чтобы произносить подобное вслух. Вместо этого он, схватив приятеля за руку, оттащил в сторону и выдал самое идиотское в своей жизни:       — Объясни, как ты смог влюбиться?       Он ожидал, что Ван Чжочэн пошлет куда подальше, но, к его удивлению, тот, против обыкновения, не заржал и даже не пообещал переломать ноги, а напротив, склонил голову и хмыкнул, словно его позабавила серьёзность, с которой был задан вопрос.       Ван Чжочэн не стал тратить время на бессмысленные увертки и просто ответил:       — Мне помог волшебный букет…       Наверное, это была шутка, однако Ван Ибо её не оценил и недобро сверкнул глазами, но тут же взял себя в руки:       — Можешь не говорить загадками?       Приятель несколько мгновений пытливо вглядывался в его лицо, а потом, порывшись в кармане, примирительно подмигнул:       — Эй, стоп-стоп, держи-ка…       И в руках Ван Ибо оказался небольшой прямоугольник визитки. Надпись на нём гласила: «Сердце — как цветок, его нельзя раскрыть силой, оно должно раскрыться само», и чуть ниже: «Цветочный дворик» Сяо Чжаня: добавляем любовь в вашу жизнь»       Рекламный слоган слишком уж отдавал пацанскими цитатами с Weibo, и Ван Ибо закатил глаза:       — Ты сейчас серьезно?       — Поверь мне, более чем… — Ван Чжочэн хлопнул его по плечу. — Поторопись. Не пожалеешь! Что бы я делал без него? — и призывно махнул рукой подруге. — Ладно, нам пора.       Ван Ибо задумчиво посмотрел им вслед, но разом спохватившись, крикнул:       — Этот Сяо Чжань… он и вправду волшебник?       Приятель обернулся на ходу, рассмеялся, махнул рукой, мол, ещё какой. А затем парочка исчезла среди деревьев.       Кусая горьковатую кору сорванной ветки, Ван Ибо немного постоял, отрешенно глядя перед собой, затем хмыкнул. А что, может попробовать сходить к этому кудеснику? Было бы что терять! Нечего отказывать себе в намечающемся знакомстве с новым парнем. Вдруг цветы Сяо Чжаня и впрямь помогут?!       Начинало темнеть. Пора было идти домой…

***

      Когда Ван Ибо с букетом в руках (ничего особенного для первого свидания: золотисто-жёлтые розы и несколько веточек золотарника) закрыл за собой дверь, Сяо Чжань запер её на ключ, затем, поколебавшись, задёрнул и жалюзи. Магазинчик погрузился в уютный домашний полумрак.       Отгородившись таким нехитрым образом от внешнего мира, он заварил себе чашку крепчайшего кофе и теперь мерил шагами небольшую комнатушку, в сотый раз прокручивая в голове недавний разговор.       Сяо Чжань сам был поражён спокойствием, с которым слушал гостя. Случай действительно оказался гораздо тяжелее, чем он предполагал, но у него не было никакого желания сокрушаться по этому поводу.       Это был явный вызов. Что ж, посмотрим, что там будет дальше…