как сказать на языке цветов «я тебя люблю?»

— Интересно. Тэрэ, подперев рукой подбородок, внимательно наблюдает за всем происходящим, а Кюбин старательно делает вид, что ничего не происходит. Он, вообще-то, наконец-то выспался, впервые за всю неделю. Несмотря на то, что каждую ночь он переписывался с, прости господи, Рики Шеном. Да-да, тем самым гаденышем из тату-салона, которого он якобы ненавидел. Он даже не заметил, как-то забил свой номер в чужой телефон. Ровно так же упустил момент, когда тот начал ему звонить чтобы, о боже, услышать его сонный голос, потому что он, цитата: «Очень секси». Кюбин точно в этой вселенной или он умер и это какая-то абстрактная комедия? На телефон приходит очередное уведомление. Сообщение с прикрепленной картинкой двух котов — коричневый и белый и короткой припиской: «Это мы». Кюбин хихикает, быстро набирая ответ. — Ну и как давно? — Ты о чем? — не отвлекаясь от оживленного диалога: » — У тебя опять была бессонная ночка, но я рад, что это из-за меня, но лучше бы это было в другом смысле.» « — Ой иди нахер». — О вас с Рики, — объясняет Тэрэ, — Как давно вы скрываете то, что тайно встречаетесь? — Неделю, — на автомате отвечает Кюбин, а потом до него доходит, от чего он резко поднимает взгляд, — Погоди. Ты нормальный? Тэрэ только разводит руками. — Вы переписываетесь сутками, — кивает он в сторону кюбинова телефона, — Заходите друг к дружке, хотя ты клялся чуть ли не матерью, что в эту помойку не зайдешь. Он мне про тебя рассказывает, какой ты милый и хороший. Да вы ведь даже друг другу поесть покупаете. Рики тебе любимые круассаны носит, Карл, а это была моя работа. И ты говоришь, что вы не вместе? Кюбин решает, что лучшая защита это нападение. — Ну извини, что ты теперь все время проводишь со своим парнем и не можешь уделить время лучшему другу. Тэрэ только закатывает глаза, молча признавая поражение. — И все равно, — не унимается он, уже перед самым уходом, стоя в дверях, — Вы двое — такие очевидные. — Иди в жопу. — Я тебя тоже люблю, Кюбин-и, не забывайте предохраняться и закрыть жалюзи. Кюбин показывает средний палец, высовывая язык. И все-таки, как же сильно он любит этого засранца по имени Ким Тэрэ. Половину дня он просто слоняется туда сюда, делая различные обыденные дела: полив цветов, составление красивых композиций в букет, перестановка, подстригание стеблей. И каждый раз вздрагивает от уведомлений и бежит проверять телефон. В целом, все предельно ясно. Рики Шен не такой уж и козел. Даже напротив. Он проверил его черновики с сочинением, похвалил за старание и знание азов грамматики. И хоть он и не видел окончательный вариант (Кюбин бы и под страхом смерти никогда его не показал, разве что умер и его не обнародовали как улику). Но что-то все равно странно копошилось внутри. Словно была какая-то недосказанность между ними. Хотя казалось, они поговорили уже обо всем. О детстве Кюбина, о жизни Рики в Америке и его учебе. Оказалось, однажды он набивал Ким Джиуну, мистеру я-строгий-преподаватель-английского-языка-и-литературы татуировку. «Джиун классный мужик, но орал как девчонка и чуть не обоссался. У меня даже видео есть, ща покажу». О всех цветах и их значениях, что были в магазине Кюбина. О всех татуировках Рики. « — Почему орхидеи? Я думал, ненавидишь цветы», « — Красивые, да и моя мама их любила. Всегда выращивала у нас в саду. И нет, цветочный мальчик, Кюбин-и, я не ненавижу цветы». Слащавое донельзя « Цветочный мальчик Кюбин-и», прилипшее ему в ту же ночь, после того, как Рики заявился на порог магазина чтобы нарисовать эскиз. Дурацкое шуточное «Шим Рики» — симбиоз их фамилий, звучащий по-странному хорошо и как-то даже по-родному, взявшееся из ниоткуда. Все было так, как будто кто-то свыше так и задумал. Ровно до последнего уведомления. Кюбин, уже по обыденному (и когда он только успел к этому так привыкнуть), проверяет уведомление. От: Засранец Шим Рики Колокольчики зашли на ура. Наконец-то Хао со своим парнем от меня отъебался. Пришлю фотку ниже и твою награду, за идею. Кюбин листает дальше, до фото, уже набитой татуировки. Миниатюрные колокольчики под пленкой с надписью «от жизни до смерти — вместе». Аккуратные, словно живые. Рики хорошо справился с передачей насыщенного синего цвета, но сделал тату таким нежным, словно протяни руку — почувствуешь мягкость лепестков, их аромат. А потом денежный перевод. «15% и ты не появляешься в моей жизни месяц» — эхом голос собственного разума, разносит слова в черепной коробке. Вот и все? Неужели на этом все закончится. Сделка выполнена — обе стороны выполнили условия, пора прощаться, помахав рукой напоследок. Кюбин садится на стул. Почему-то кажется, словно из него пылесосом высосали все-все эмоции. И хорошие и плохие. Оставили только…пустоту? Щемящую, сгрызающую кости и легкие — в муку. Вряд ли такое соберешь. Но он мог бы. Но сейчас его нет рядом. Кюбин вглядывается в соседние окна. Там горит свет, но ни движения, ничего. Это странно. Вроде все вернулось на круги своя, но что-то изменилось. Может, поменялся сам Кюбин? На этот вопрос он не знает ответа. А кто знает? Тэрэ? А может сам виновник происходящего? Но он больше ничего не пишет. «Видимо, сделка есть сделка» — шепчет под нос Кюбин. Он грузиться в свои мысли. Пытается избавиться от серой кучи из них над головой, которую почти можно потрогать рукой. Пытается снова чем то занять себя. Отвлечь. Перечитывает собственное сочинение. Понимая — все слова о нем. Или это только кажется? Он не знает. Кажется, он потерялся. Настолько, что даже не заметил тонкую трель колокольчика, оповещающего о чьем-то присутсвии. — Кхм, Ким Кюбин? — подает голос кто-то. Кюбин поднимает голову, замечая молодого паренька, в форме. Он знает кто это. Доставщик цветов из магазина с другого конца города. Они вроде конкурировали раньше, когда-то давно, пока Кюбин не набрал прочную клиентскую базу. В руках у него был огромный букет из разных цветов. Красивый. И ароматный. Стоп. — Да? — Это вы? — Да? — еще неувереннее отвечает он. Парень сверяется с бумагами, кивает самому себе. А потом подходит ближе, протягивая букет. — Это вам, — отвечает он, и встречая вопросительный взгляд, продолжает, — Отправитель предпочел остаться анонимным. Хорошего вам дня. И исчезает так, словно его никогда и не существовало. В напоминание только букет. Кюбин старательно переваривает случившееся, но не понимает. Приглядывается к букету. Гармоничная композиция: кустовые розы, омакасе, гипсофилы, гортензия, подсолнух. «Я думаю о тебе», «Ты освещаешь мой мир», «Вечная любовь», «Чувства», «Обожание» и «Желание». Кюбин читает значение, как открытую книгу, но словно не понимает о чем они. Это как много раз перечитывать предложение, но не понимать о чем оно. Кто мог ему это отправить? Тэрэ? Нет, он занят Джунхеном настолько, что вряд ли бы додумался. Может, тот парень со студенческой вечеринки? Хотя он даже не попросил его номер. Может кто-то отправил его по ошибке? Хотя на квитанции указан точный адрес и имя получателя. К букету прикреплена маленькая записка. Но Кюбин так и не решается ее открыть. Он глупо разглядывает букет, чувствуя, как внутри что-то зажигается. Что-то странное. — Красивый. Кюбин поднимает голову на знакомый до боли голос. Рики стоит в дверном проеме, прислонившись к косяку. Кто уж тут скорее красивый, так это он. Молочного цвета рубашка, расстегнутая на пару пуговиц, как обычно. Прямые коричневые брюки. Уложенные волосы. Он словно на обложку журнала фоткаться собрался, ей богу. И как только Кюбин раньше не замечал (или скорее отрицал) такую очевидную красоту? — Но, он не полный. Кюбин непонимающе хлопает глазами. — В смысле? Рики осторожно подходит ближе. А потом еще. До тех пор, пока не оказывается почти впритык к Кюбину. Он снова улавливает приятный шлейф чужого одеколона, вызывающего желание закутаться в него как в одеяло. И только сейчас замечает как тот, что-то старательно прячет за спиной. — Кажется, там не хватает вот этого. Гвоздика. «Ты мне нравишься» Отдаленно, где-то в голове, слышаться их голоса с одного из проведенных вечеров вместе. Тогда они сидели, попивая кофе и жуя свежую выпечку, ради которой Рики даже закрыл салон, лишь бы успеть ее купить. — А как сказать на языке цветов «ты мне нравишься?» — А тебе то что? Захотел кого-то закадрить? — Может быть, — неоднозначно отвечает он, — Так какой? Кюбин тогда не взял в оборот чужие слова, просто ответив на поставленный вопрос. Ну мало ли что этот чувак задумал. Хотя игнорировать зудящее чувство под ребрами было тяжело. А теперь та самая гвоздика вкладывалась в его собственные руки. Он точно не спит? Ущипните его кто-нибудь, пока он не умер прямо на месте. — Ты… — начинает Кюбин, пытаясь подобрать слова, — Это ты прислал букет? Рики пожимает плечами. — Прости, что пришлось обращаться к твоим конкурентам, — отвечает он, — Но было бы странно просить тебя, собрать для тебя же букет. — Ты знаешь, что они значат? Рики снова пожимает плечами. — Иначе я бы его не прислал. — Но… — Кюбин, — прерывает любые замечания Рики, — Не ищи подводных камней. Я знаю, что делаю. И это я имел в виду. — Но почему? — наконец-то спрашивает Кюбин, то, что уже давно сидело в нем самом. «Почему я чувствую тоже самое?» Рики замолкает. Становится серьезней. И, господи, как же ему идет это задумчивое выражение лица. Когда он слегка нахмуривает брови, смотрит куда-то в пустоту, ловит мысли, структурирует их. Чтобы выдать то, что стрелой ломает и сердце, и психику Кюбина напрочь. — Потому что это ты, — просто говорит он, — Цветочный мальчик из магазина напротив, который не может не нравиться. Я размышлял об этом уже давно, знаешь, еще когда ты начал присылать мне букеты. Сначала, я думал, ты просто очередной сумасшедший поклонник, оставляющий их. Ну, пока не прочитал значение каждого из цветов и не понял, что ты таким образом посылал меня туда, где жизнь берет свое начало. Потом начал приглядываться. И в универе тоже. Ты, ну, такой, даже не знаю как объяснить. Вроде лох последний и опущенец, а вроде такой необыкновенный. Милый, красивый и какой-то самобытный? Ты смешно хмуришься, когда недовольный и улыбаешься так что, блять, просто отвал башки. А твои шутки, хоть они и невпопад и дурацкие, но как не посмеяться с них? А когда ты начинаешь говорить о цветах и их значениях, боже, я молюсь всем богам чтобы ты никогда не затыкался. Ты волшебный, Ким Кюбин, и знаешь, я готов кататься на другой конец города, чтобы купить эти твои любимые круассаны, зная что ты по уши вымажешься в масле, чтобы потом помочь тебе все это убрать. Боже, да когда ты меня обнял, я думал сдохну на месте, так сильно у меня билось сердце. Я может и не кажусь романтиком и не силен в словах и прочей блевотной мути, но ты, — и здесь он делает небольшую паузу, чтобы собрать слова в кучку, и ткнуть себе пальцем в грудь, — Ты у меня вот здесь. Ты въелся под кожу лучше любых из моих татуировок. Повисает молчание. Слышен только громкий стук. Тук-тук-тук. — Скажешь что нибудь? Рики неловко мнется, засовывая ладони в карманы. Всегда так делает, когда волнуется. Кюбин уже заметил. Как и много других деталей, составляющих мини-вселенную под названием Рики Шен. Вселенную, которая ему нравится. Вместо ответа, Кюбин отходит в сторону. К холодильной камере. Пару секунд роется в поисках нужного. А потом легким движением кидает на стойку перед Рики цветок. Омела. — И что это значит? — хитро выгибает бровь тот. Кюбин возмущенно вздыхает. — Вот узнаешь — приходи. И как только он решает отвернуться, чтобы переварить происходящее, его легко хватают за локоть, разворачивая и притягивая ближе. А дальше только безмерная сладость от легкого касания губ к губам. Рики осторожничает, это чувствуется. Но от поцелуя кружит голову. Настолько, что Кюбину хочется отстраниться, чтобы вдохнуть вдруг исчезнувший воздух из легких, но он не спешит этого делать, окольцовывая чужую шею. Рики принимает это за зеленый свет, опуская руки на чужую талию, чуть сжимая и параллельно углубляя поцелуй. Верхняя — нижняя — и дальше по кругу. Цикличный механизм, но как же он выбивает почву из-под ног. Словно в этом мире больше ничего не осталось и все теперь сводиться к простой переменной — губам друг друга. Кюбин с силой, оставшейся в теле, нащупывает пульс, автоматически опуская занавески. Рики на подобное усмехается прямо ему в губы. А потом тут же стирает собственную улыбку о чужие. Мягко, нежно, невыносимо. Они не могут отстраниться, как будто прервать поцелуй значит завершить жизненный цикл и рассыпаться пеплом по ветру. Но Кюбин и так спиться. Плавиться в чужих руках. Пальцами обводит очертания татуировки орхидеи — изысканность, красота и чистая любовь. «Я буду любить тебя всегда». И Рики словно в подтверждение значению цветка, запускает язык. Исследует запретные ранее территории. До затянутой спирали в кюбиновом животе. Впервые, он чувствует себя живым. Он здесь, в крепких руках, зажатый между желанным телом и столешницей. Но он здесь. Живой. Делящий один воздух на двоих. Любимый. Желанный. Живой. Забытая омела так и лежит на прилавке. «Поцелуй меня». И Рики целует, снова и снова. И продолжал бы до бесконечности, если бы Кюбин его не остановил. — Погоди, — шепчет он, между касаниями, — Мне надо кое-что сделать. — Не могу, — вторит ему Рики, сцеловывая все возмущения. — Рики. — Ладно, — закатывает глаза тот, но все равно крадет последний быстрый чмок — в самый уголок губ, — Ты сам виноват, мой цветочный мальчик. Кюбин, выпутываясь из чужих рук, бросается к одинокому листку с сочинением. Пока он может, стоит дописать пару строк, завершающих историю. Уже потом, вдоволь нацеловавшись и давно забыв о работе, потому что Рики просто отказывался уходить обратно к себе, за стаканчиками такого необходимого кофеина (чуть меньше чем все их поцелуи), Кюбин расползется на стуле, перекинув ноги на чужие колени и вздрагивая, с непривычки, от каждого мягкого поглаживания, дверной колокольчик снова прозвенит, оповещая о посетителе. — Смотрю, у вас все хорошо, — замечает вошедший Тэрэ, с охапкой нежных роз. — Не без этого, — подает голос Рики, через плечо, — Но мне стоило усилий, чтобы заполучить этого говнюка. — Иди нахер. — Ты мне тоже нравишься, — и уже наклонившись к уху, — Я бы тебя сожрал. — Фу, — кривится Тэрэ, закатывая глаза, — Можно розы поставить в вазу? Боюсь, не доживут. Кюбин кивает в сторону свободной вазы. Тэрэ, делая вид что максимально не заинтересован в происходящем, занимается своими делами. Набирает воды, растворяет смесь для цветов, подрезает стебли, как самый лучший ученик. Кюбин задумывается. — А как ты додумался? — тихо спрашивает он. — До букета? — и получив кивок в ответ, Рики продолжает, — Ну, скажем так, мне кое-кто помог. — Тэрэ, — громко орет Кюбин. — Да что блять, — возмущается тот, — Опять я виноват. И взрывается смехом. Но Кюбину уже все равно. Потому что в чужих руках, пытающихся незаметно пробраться под кромку джинс, он чувствует себя счастливым.