как сказать на языке цветов «я тебя люблю?»

— Ну ты и лох, конечно. Джунхен, как обычно, орет. Так, что люди в столовой то и дело на них оборачиваются. И ведь даже не заткнуть его никак. Кюбин вообще последние двадцать минут только и делает, что мечтает о том, когда этот громкоговоритель на ножках наконец-то уйдет. Но так нельзя — Тэрэ обидится. Остается только терпеть. — Да знаю я, — шипит Кюбин, натягивая капюшон еще больше. — Мда, это ж надо было так проебаться, — смеется Джунхен, почесывая голову. Все время что он за столом, разговор только и шел о том, что Кюбин облажался и парень только и делал, что напоминал об этом, — Слушай, а может он на тебя глаз положил? Ну, он же не просто так подписался. Явно подкатывает. Логика у Кым Джунхена всегда была железная. И непробиваемая. Если Рики Шен и положил на него глаз, то только если сглаз. Но когда Кымджун в чем-то убежден, то пытаться доказать ему обратное — ровно что кидать горох в стену. Так же бесполезно. Еще и люди посмеются. Кюбин копается палочками в рисе. Аппетита у него не было совсем. Он еще и не выспался — полночи пытался смириться с собственным позором и так и не смог уснуть, пока солнце не начало пробиваться сквозь занавески. Еще и на первую пару опоздал. День просто замечательный. — Может он прав, — подает голос Тэрэ, который в компании Джунхена всегда становится супер тихим и осторожным. Побочки чужой дикой годичной влюбленности. — Не просто же так он так в тебя вцепился. — Да вы издеваетесь, — не выдерживает Кюбин, — Ладно этот, но ты Тэрэ. От тебя я такого не ожидал. — Прости, — виновато тянет друг, съеживаясь и тем самым становясь словно еще меньше, — Но это правда странно. Кюбин даже думать об этом не хочет. Чтобы этот говнюк был в него влюблен? Да черта с два. Он просто законченный гад, себялюбивая скотина, который пытается самоутвердиться за чужой счет, потешаясь над другими людьми. Короче никакой влюбленностью там и не пахнет. Скорее воняет чужой завышенной самооценкой. И ванилью с табаком. Прям реально пованивает. Стоп. Тело реагирует на триггер быстрее, чем он успевает подумать. В целом ничего нового. Кюбин оборачивается в направлении знакомого запаха и видит его. Рики Шен собственной персоной, вальяжно вплывает в двери столовой, сканируя помещение своим привычным надменным взглядом. Так и хотелось приложить его об стол. — Да вы точно издеваетесь, — стонет Кюбин, прикладываясь головой о стол. Вселенная видимо решила конкретно над ним подшутить сегодня. Эдакий пранк под названием: «Посмотрим сколько этот парень сможет выдержать». За целый год, он ни разу не пересекался с этим змеенышем в стенах университета и тут на тебе. Получи подарочек и распишись. Какашка в обертке из-под конфетки. На языке неприятно горчит, хоть сплевывай. Желательно в сторону этого китайского павлина. Боже, дай Кюбину сил пережить этот день. А ведь впереди целых две пары по английскому языку. А у него куча пропусков и неуд. Какой кошмар. Тэрэ, удивленный поведением друга, оборачивается в поисках предмета такой реакции. Секунда. Две. А потом глаза расширяются до размера грецкого ореха. — Кюбин, он смотрит. А у Кюбина error.404, ошибка сервера, синий экран смерти. Программа не отвечает, дождаться отклика или закрыть? Лучше бы закрыть, если честно. — Кюбин, он прям смотрит, — повторяет Тэрэ, уже с нажимом, — Кюбин, он улыбается. — Чел, да он шары палит так, словно ты топ-модель с обложки журнала для взрослых, — комментирует Джунхен, — Да он точно подкатывает. Зуб даю. Кюбин не выдерживает. Посильнее натягивает капюшон так, что уже некуда, пытаясь закрыть пылающее от гнева лицо. Резко подскакивает с места, хватая рюкзак. Многочисленные значки весело позвякивают. — Оставь свои зубы себе, Джунхен, — выплевывает он, — Или, вон, Тэрэ отдай. Ему нужнее. Я пошел. И проносится мимо толпы студентов, которые не могут решить что им взять на обед: тушенную спаржу или кимчи. И молиться, чтобы пристальный, прожигающий ткань футболки взгляд не принадлежал тому, чье имя нельзя называть. Нет, не Волан-де-морту. Ну, разве что алиэкспрессному. Но внутри понимает, что именно так и есть. Спустя еще двадцать минут, во время которых он просто слонялся по университету от стены до стены, коридоры наконец-то разрезает трель звонка. Кюбин заходит в аудиторию одним из самых первых, радуясь тому, что его любимое место — последний ряд с краю, свободен. Скинув рюкзак и достав немногочисленные принадлежности — тетрадь и две ручки, он внутренне готовится к каторге. Сейчас господин Ким заметит, что он пришел на пару и начнется калейдоскоп унижений и вопросов. Боже английский храни, как говориться. А лучше бы нет. Первые пять минут он просто залипает в стену, пока кабинет заполняется недовольными студентами. А потом заходит господин Ким. Мужчина средних лет, с шикарной укладкой, словно он только вышел из парикмахерской, строгом костюме в духе темной академии и книжкой подмышкой. Нет, ну, персонаж романа, ни дать ни взять. Если бы у Кюбина была хоть капля любви к этому предмету, он бы точно влюбился, как и все девчонки на потоке. Сидел бы на первом ряду, с глазами-сердечками, делал домашку в сроки, водился бы в любимчиках. А потом милым голосочком щебетал: «Ким Джиун-хён, можно мне вам помочь после пары?». От подобных мыслей становится смешно настолько, что он не удерживаться и тихо хихикает, прячась в горловине толстовки. И не замечает, как в кабинет заходит еще кто-то. — Извините, опоздал. Кюбин резко поднимает голову. На пороге, перекатываясь с пятки на носок стоит никто иной как Рики Шен и какого вообще черта происходит? Руки глубоко засунуты в карманы узких донельзя джинс, с плеча свисает черная, как и вся его одежда, сумка. Пара лишних расстегнутых пуговиц на рубашке раскрывающих еще одну татуировку — на груди. Какая-то надпись на латыни. Пафос да и только. Но сильнее чем то, что этот придурок почему-то, каким-то невообразимым волшебным образом, оказывается учится с ними на одном потоке, да еще и ходит на совместные пары по английскому, это то, как всеми любимый Ким Джиун, реагирует на это явления Христа народу. — Рики Шен, неужели, — расплывается тот в добродушной улыбке, — А я уже и не думал, что вы придете. Закончили с заказами и решили посетить пару? То есть, он серьезно шутит? Вот так просто берет и шутит на счет пропусков студента? И не ругается? Не кричит? Кюбин что, в сюрреализме или как? — Вроде того, — отвечает Рики и даже совсем не по-гадски, как обычно, — Могу сесть? — Конечно-конечно, — отвечает господин Ким, кивая, — Располагайтесь. Правда с местами напряженка, можете сесть с Ким Кюбином. Там как раз свободно. Нет. Только не это. Кюбин на секунду пересекается взглядом с причиной своих недосыпов и плохих настроений и понимает. Он попал. Судя по растекающейся гадкой улыбочке на чужом лице. Ему пиздец. — С удовольствием. Рики, словно в замедленной съемке, поднимается по ступенькам, становясь все ближе и ближе к точке невозврата. Кюбин смещается на самый край скамейки, ежиться и думает, что сегодня точно последний день его жизни. Он не переживет. Но парень молча садиться рядом, даже не так. Скорее, плюхается, как ядерная бомба, вызывая вспышку в виде гриба внутри Кюбина. Может, все не так плохо? Если он будет молчать, то в целом…. — Привет, цветочек. Ладно все херня. Молчать он точно не будет, как вообще такое могло прийти Кюбину в бедную головушку? Что б этот напыщенный индюк и молчал? Да щас. Он делает глубокий вдох, готовясь игнорировать любые нападки. И к своей удаче (впервые Кюбин реально рад этому), Ким Джиун громко оповещает о начале пары и просит открыть тетради и приготовиться записывать лекцию. — Эй, цветочек, — раздается ментоловое дыхание прямо над ухом, — Ручка есть? Кюбин держится. Правда держится. Ну ладно. Пытается держаться. Он перекатывает ручку дальше по парте, с ужасом замечая, насколько близко Рики к нему сидит. Чуть ли не впритык. Они почти соприкасаются коленями под столом. — Ты чего так съежился, цветочек? — не прекращает нападки Рики, — Я что, тебе не нравлюсь? Нет, не нравишься — думает Кюбин. Очень сильно. Настолько, что я мечтаю сжечь твой чертов салон с тобой внутри. Вот настолько ты мне не нравишься. Но он стойко молчит. И по наступившей на секунду тишине, ему даже кажется, что все закончилось. Но не тут то было. Горячее дыхание опаляет ухо, не хуже солнечных в плюс сорок. — А судя по твоим лайкам, я бы так не сказал. И он взрывается. — Да иди к черту, идиот, — злобно шепчет Кюбин, — Я лайкнул только одну фотку. И случайно. И ты сам на меня подписался. И вообще, отодвинься. Не хочу подхватить что-то от тебя. — Господин Ким Кюбин, — громким эхом отскакивает от стен голос преподавателя, — Вы если уж и решили одарить нас своим присутствием, то хотя бы сделайте вид, что слушаете. Кюбин поникает, как завявший цветок. Голову вниз, руки по швам, виноватый щенячий взгляд. — Извините, — мямлит он. — Останьтесь после пары, — строго говорит Ким Джиун, — У меня к вам разговор. А теперь, для остальных, продолжим. Это ужасно. Что может быть хуже, быть отчитанным перед всей группой? Только быть отчитанным перед засранцем самым-крутым-Рики-Шеном. Тот, кстати, ехидно смеется, довольный своей выходкой. Урод. Кюбин настолько упал в пучину самоедства, что даже не заметил, как волосы легко взъерошили. От неожиданного и неприятного прикосновения, он отпрыгивает, как от огня. Рики ухмыляется, скользя взглядом по чужому лицу. — Милашка. Ужасно. Оставшаяся часть пары проходит в тяжелом молчании и ожидании предстоящей каторги. Когда звенит звонок, Кюбин морально готовится к унижению. Рики, кажется, выплевывает что-то вроде: «на задницу мою не пялься», перед тем, как исчезнуть, растворившись в толпе студентов-зевак. Когда аудитория пустеет, выпуская последнего человека, Кюбин подходит к учительскому столу. Ким Джиун напевает незамысловатую мелодию, копаясь в бумажках и сначала даже не обращает и крупицы внимания на стоящего рядом Кюбина. Но как только он поднимает голову, на него обрушивается вся тяжесть мира. Потому что вот что Ким Джиун умеет, так это полностью отдаваться человеку. И на Кюбина это, если честно, сейчас очень давит. — А, Ким Кюбин, — тянет он. И звучит как это очень даже враждебно, — Уже приготовили оправдательную речь? — Простите. — Не извиняйся, — отмахивается преподаватель, — Лучше скажи, почему ты так не любишь мои пары? Может, я сказал что-то не то или сделал? В чем причина такой неприязни к английскому? Кюбин не знает. И от чужих обвинений самого себя ему становится только хуже. Ну то есть, он ведь классный препод и вообще крутой мужик, но просто учеба это не его. Не Кюбиново. Ему бы часами сидеть в компании цветов и заходящего в магазин Тэрэ, а не это все. — Мне не нравится учиться. «Честность — лучшее оружие» — всегда говорила его мама. А маму он слушается. Ким Джиун пару минут молчит, что-то обдумывая. Стягивает очки, зажимая пальцами переносицу. А потом снова возвращает взгляд темно-карих, внимательных глаз. — Хорошо, а что тебе нравится? — Цветы, — пожимает плечами Кюбин, — Я работаю в семейном цветочном магазине. Если бы вы мне сказали называть все названия, я бы сделал это на трех языках, включая латынь. Я бы мог составить вам букет с любым значением, на каждый повод. — Тогда почему бы тебе не объединить это? — пожимает плечами преподаватель, — Если тебе так нравятся цветы, то отталкивайся от этого. Язык цветов ведь, тоже язык. Начни с малого. Кюбин молчит, глупо разглядывая дощечки на полу. — Послушай, Кюбин, — продолжает Джиун, — Послушай внимательно. Я понимаю, тебе может не нравится учиться. Но ты ведь это делаешь. Значит есть для чего. Просто найди то, что поможет тебе вспыхнуть страстью — зажечь тот огонек интереса. Давай сделаем так, я не ставлю тебе неудовлетворительную оценку и допускаю к следующему семестру и экзамену, а ты пишешь мне рассказ о цветах и их значении. На английском. И только не детский и без переводчика, бога ради. А то знаю я это. «Нос, рога, я иметь, хороший кот, дом, задница». Как тебе идея? Грудной смех господина Кима как-то даже успокаивает. Все таки зашибенный мужик он. Кюбин аж расцветает, активно кивая головой и бросаясь пожимать чужую, крепкую руку. — Спасибо, господин Ким, — наперебой благодарит он, запинаясь о собственный язык, — Я вас не подведу. Спасибо, спасибо, спасибо. — Не благодари раньше времени, — смеется Джиун, — Помни, чуть что — ты недопущен. Кюбин подхватывает рюкзак, все еще благодаря преподавателя. На задворках сознания остается одна деталь. Пока он пожимал его руку, под тонкой тканью белой рубашки, заметил черные ветвистые узоры. Татуировка? Вылетев из кабинета, уже в хорошем настроении и полной уверенности, что ничто не испортит его день, Кюбин задумался, а не найти ли ему Тэрэ. Пойдут вместе после пар до его работы, попьют кофе, поговорят обо всем. Его аж распирало от желания рассказать ему хорошую новость. И когда на плечо опустилась чья-то рука, он даже обрадовался. Вот как удача, Тэрэ первый его нашел. Хотя погодите-ка. Тэрэ так никогда не делал. Он вообще физический контакт не очень любил. ПОГОДИТЕ-КА. — Ну как, цветочный мальчик, обругали тебя? Твою ж мать. Кюбин как ошпаренный отскакивает в сторону, скидывая чужую руку. В нос забивается терпкий запах ванили и табака. Боже, он теперь его точно будет ненавидеть всю оставшуюся жизнь. Рики смеется, поправляя, видимо свою любимую, кожаную куртку. — Отвали, Шен. — Да, с людьми, конечно, ты нормально разговаривать не умеешь, — фыркает он, — А кажешься таким пай-мальчиком. В тихом омуте. — Хули тебе надо? — огрызается Кюбин, не желая больше терпеть чужие нападки. Ничто не испортит ему настроение. Тем более он. — Я к тебе по делу, — отвечает Рики, засовывая руки в карманы, — И не делай такое выражение лица. Я серьезно. — Ты и по делу? — кривится Кюбин, — Какие у тебя ко мне могут быть дела? Ему откровенно смешно. Эта пиявка присосалась так, что кровь всю высосала ему. И теперь говорит про дела? Да ладно. — Сугубо деловые. Ответ неудовлетворительный. Кюбин прикидывает в голове, сколько времени займет вся эта тягомотина. В целом, у него хорошее настроение и последняя пара, так что….Ладно, он просто хотел найти возможность побесить этого петуха. Вот и все. — Валяй, — кивает он, — Только быстро. У меня дела. Рики вскидывает бровь. — Опять будешь тусоваться со своим парнем? — А тебе какое дело? — парирует Кюбин, — Мы тут о «сугубо деловых» вещах общаться собрались или о моей личной жизни? Если да — я ухожу. — Ладно-ладно, — машет руками Рики, — Не кипятись. В общем, такая ситуация. У меня есть один клиент и я не знаю что с ним делать. Error 404. Помехи. Синий экран смерти. У Кюбина все как обычно. — А я тут при чем? Рики отводит взгляд в сторону, потирая шею. Ему что неловко? Боже, это даже странно, видеть обычно напыщенного и уверенного в себе мистера Шена таким. Он молчит пару минут, провожая взглядом разбегающихся по делам студентов, а потом вскидывает голову к потолку, выдыхая. — Короче, клиент — настоящий козел. Пришел ко мне, сказал нарисовать парный эскиз. Заплатит любые деньги. Ну я что, дурак что ли, чтобы отказываться Спросил, что ему надо, а этот олух затребовал цветы. Да еще и с каким-то «особенным» значением. Ну я и вломил ему цену выше крыши — любой бы отказался. А этому похуй. Непробиваемый. Кюбин ловит очередной краш сервера. Ржавые шестеренки с хрустом прокручиваются в голове, пытаясь сложить два плюс два. — То есть, — после долгого молчания подает голос он, — Ты хочешь чтобы я помог тебе нарисовать эскиз? Рики все так же смотрел по сторонам. — Ну, было бы неплохо, если бы ты подал мне какую-нибудь идею. Ты же явно в этом шаришь больше моего. — Ты просишь у меня помощи. — Я этого не сказал. — Ты, Рики Шен, просишь у меня помощи, — ехидно замечает Кюбин, — Скажи это или я отказываюсь. — Ты знал, что ты дурак? — Я ухожу. — Ладно, — вздыхает Рики, наконец-то смотря ему в глаза, — Мне нужна твоя помощь, Ким Кюбин. Очень. Что-то в чужом взгляде заставляет его задуматься. Что-то неуловимое. Какая-то безнадежность? Надежда? Что-то, что Кюбину сложно идентифицировать. Но в общем, да. Этот засранец каким-то волшебным образом, заставляет его подумать. — А что мне за это будет? — 5% от стоимости татуировки и я не порчу твои дурацкие горшки неделю. — 15% и ты не трогаешь их месяц. — А ты не промах, знаешь как вести сделки, — улыбается Рики, даже совсем не нагло, — 10% и я не достаю тебя месяц. — 15% и ты не появляешься в моей жизни месяц. Или я ухожу. Рики, судя по лицу, прикидывает в голове все варианты, а потом отмахивается. — Ай, черт с тобой, еврейское ты очко, — шутит он, — Твоя взяла. Завтра свободен? — Адрес и время работы знаешь, — пожимает плечами Кюбин, — Не ошибешься. Рики кивает, и отсалютовав двумя пальцами, с тихим «до встречи», растворяется в бесчисленных коридорах. Кюбин все еще пытается осознать происходящее. Он только что заключил непонятную сделку со своим главным врагом. И самое страшное. Он посмеялся с чужой шутки.