Чернильные кляксы и Незабудки

1990

Когда Азирафаэль и Кроули наконец занялись шалостями, Азирафаэль заплакал. Не то чтобы это было неприятно, скорее наоборот — Кроули был замечательным, таким внимательным, терпеливым и любящим, заботясь о том, чтобы он чувствовал себя в безопасности и желанным. Но после этого Азирафаэль почувствовал, как начинали закрадываться старые сомнения. Хотя он знал, что на самом деле в том, что они сделали, не было ничего плохого, он не мог не чувствовать, как по его спине пробежала небольшая порция стыда, чувство вины и ощущение неправильности. Он сделал что-то, что не мог вернуть назад, сжёг последний мост, и с атмосферой окончательности, которая сопровождала это, было трудно справиться. Кроули держал его, пока он плакал. Он прижимал Азирафаэля к своей груди, как будто он был чем-то драгоценным, чем-то достойным того, чтобы его берегли, и осыпал поцелуями его пушистые светлые кудри. — Всё в порядке, ангел, — тихо сказал он, поглаживая Азирафаэля по спине. —Всё будет хорошо. Они оставались в таком положении несколько минут, цепляясь друг за друга изо всех сил. Но позже, после того как Кроули погрузился в глубокий сон, Азирафаэль всё ещё бодрствовал. Он ненавидел то, что выставил это всё напоказ. Он ненавидел то, что то, что должно было быть таким прекрасным, драгоценным моментом, было омрачено скрытыми чувствами вины и стыда. В этом не должно было быть ничего постыдного, особенно в том, что касалось Кроули. Дорогого, милого Кроули. Он даже не моргнул, увидев слёзы Азирафаэля, просто прижал его к себе и позволил ему выплакаться. Он даже не был уверен, что Кроули получил от этого удовольствие, потому что тот был настолько сосредоточен на заботе об Азирафаэле. Он всегда так делал, и Азирафаэлю становилось всё труднее поверить, что он достоин такой любви и преданности. Было ли этого достаточно для Кроули? Достаточно ли ему было Азирафаэля? Что случится, если он вдруг ему наскучит, и он решит, что хочет быть с кем-то более опытным, с кем-то значительно меньшим багажом? При одной мысли об этом у Азирафаэля по спине пробежал холодок. Он отказался от всего, абсолютно от всего ради этих отношений, и до этого самого момента ему не приходило в голову, что однажды он может потерять и Кроули. Он повернулся на бок и посмотрел на мужчину, который растянулся на своей стороне кровати, с согнутыми руками и ногами. Бледная полоска лунного света пробралась из-под жалюзи, освещая его бледное, неровное лицо. Азирафаэль протянул руку, проведя указательным пальцем по свежезажившей татуировке змеи на виске Кроули. — Не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя, — прошептал он, внезапно охваченный глубокой, горячей потребностью произнести эти слова. Он слышал их на бесчисленных свадьбах, проповедях и занятиях по изучению Библии, но они никогда не находили у него такого отклика, как здесь, в этот момент. Он говорил тихо, едва слышно для собственных ушей, чтобы не разбудить Кроули. — Но куда ты пойдёшь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог — моим Богом. И где ты умрёшь, там и я умру и погребён буду; пусть то и то сделает мне Господь, и ещё больше сделает; смерть одна разлучит меня с тобою. Азирафаэль скрепил свое обещание лёгким, как пёрышко, поцелуем в лоб Кроули, а затем снова прижался к его груди. Через несколько минут он погрузился в глубокий, хотя и немного тревожный сон.

**********

На следующее утро Кроули ввалился на кухню с затуманенными глазами и следами от подушки. — О, ты проснулся, замечательно! — прощебетал Азирафаэль. Он уже давно проснулся и оделся, и теперь сидел за кухонным столом рядом со стопкой газет. Кроули хмыкнул и подошёл, всё ещё сонный, чтобы поцеловать кудри Азирафаэля. — Что ты делаешь? — пробормотал он, обняв руками плечи своего возлюбленного и положив подбородок на его макушку. —Я ищу работу! — гордо сказал Азирафаэль, указывая на аннотированные объявления о работе перед собой. — Если я собираюсь остаться с тобой надолго, мне бы хотелось стать на ноги как можно скорее. Кроули вздохнул. — Тебе действительно не обязательно это делать. Ты прошёл через ад и обратно, ничего страшного, если хочешь, просто я не знаю. Расслабиться ещё немного. Я действительно не против взять дополнительные смены в пабе. Азирафаэль на мгновение покачал головой и поднял руки, чтобы положить их на предплечья Кроули. — Это очень мило с твоей стороны… — В этом нет ничего милого. Желание обеспечить тебя — это жёстко и по-мужски. Азирафаэль улыбнулся. — Конечно, дорогой. Тем не менее, я думаю, что будет лучше, если я постараюсь начать приспосабливаться к гражданской жизни как можно скорее. И первое, что мне стоит сделать — это найти работу. — Он счёл, что лучше опустить ту часть, которая касалась его панической спирали накануне вечером, крошечного комочка беспокойства, который застрял у него под грудиной, когда он понял, насколько шаткой была его ситуация. Кроули несколько мгновений молчал, и на секунду Азирафаэль задумался, не задремал ли он. Наконец он вздохнул. — Хорошо, как скажешь. Он высвободился из рук Азирафаэля и плюхнулся на стул напротив. — И какие гражданские специальности ты рассматриваешь? — Ну, изначально я думал о том, чтобы стать библиотекарем, — сказал Азирафаэль, перелистывая страницы перед собой. — Но, похоже, для этого нужна степень в области библиотечного дела. Потом я подумал о работе в книжном магазине, но, кажется, таких вакансий нет. А потом я увидел это, — сказал он, протягивая Кроули вырванное объявление. Кроули наморщил нос. — Помощник флориста? Ты хоть что-нибудь знаешь о цветах? Азирафаэль пожал плечами. — Я довольно много знаю о викторианской флориографии, а это должно что-то значить. Но там написано, что опыт не требуется. — Это код, означающий, что зарплата — дерьмо. Азирафаэль выхватил объявление обратно. —Каждый должен с чего-то начинать, — сказал он чопорно. — Что бы ты хотел на завтрак? Я думал приготовить блинчики.

**********

«Букеты Элси & Ко.» представлял собой крохотный магазинчик с дыркой в стене, который оставался на плаву только благодаря Божьей благодати и горстке преданных постоянных клиентов. Его владелицей и тёзкой была крошечная ирландка с милой улыбкой и энциклопедической памятью на разнообразие цветов и эпизоды «Катастрофы». Она и её муж Патрик открыли магазин вскоре после войны и вместе управляли им до 1972 года, когда его сбил грузовик. С тех пор она занималась этим сама, но не так давно её артрит стал изнурительным, что ускорило необходимость нанять помощника. Она тут же наняла Азирафаэля, нисколько не заботясь об отсутствии у него опыта. — Я вижу, у тебя доброе сердце, — сказала она после собеседования, которое было даже не столько настоящим собеседованием, сколько тем, что она подавала ему чай и показывала ему фотографии Патрика. — Это всё, что имеет значение, правда. Хорошо, что она искренне в это верила, потому что поначалу он был ужасен в цветочных композициях. Действительно, на самом деле ужасен. У него вообще не было чувства цветовой палитры, и он был разочарован, узнав, что его знания викторианской флориографии оказались далеко не такими полезными, как он ожидал. Но Элси была терпелива. Она не могла сама заняться аранжировкой, но была совершенно счастлива сидеть на табурете рядом с Азирафаэлем и сопровождать его на всех этапах. Не увлекайся слишком сильно, дорогой. Не более пяти видов цветов или зелени в композиции, иначе она будет выглядеть просто беспорядочно. Обрезай стебли под углом, это поможет им лучше впитывать воду. Воткни веточку базилика на удачу. Бедный юноша говорит, что собирается сделать предложение сегодня вечером, похоже, ему нужна вся возможная помощь. Со временем Азирафаэлю стало проще. Он начал понимать, какие цветы сочетаются друг с другом, а какие конфликтуют, когда использовать дополнительную зелень, а когда оставаться минималистичным. Элси начала позволять ему делать композиции без присмотра, и он научился перестать бояться выговора в стиле Габриэля, когда совершал ошибку. Это было не сравнить с оказанием духовной помощи раненым и больным, но он все равно полюбил это.

1991

— Ангел, иди сюда! Азирафаэль нахмурился и оторвал взгляд от своего экземпляра «Миддлмарча». — Что это такое? — Сюрприз, иди сюда! Азирафаэль взглянул на часы и понял, что полностью потерял счёт времени. Кроули пробыл в ванной большую часть двух часов, что, похоже, не предвещало ничего хорошего. И Кроули прекрасно знал, что он ненавидит сюрпризы. Тем не менее, он послушно отложил книгу, затем подошёл к двери ванной и постучал. Дверь распахнулась, и он увидел самодовольно выглядящего Кроули, сложившего руки за спиной. Небольшая полка рядом с раковиной была завалена обрывками бумаги, кусочками марли и скотча, крошечными иголками с черными пятнами и парой ярко-фиолетовых резиновых перчаток. Брови Азирафаэля взлетели вверх. — Что это всё такое? Кроули просиял. — Сегодня я получил тату-набор, — сказал он, кивнув в сторону беспорядка на полке. — Дагон сказала, что это будет хорошей практикой, помимо использования пистолета на апельсинах и свиной шкуре. После того как Кроули закончил свой рукав, у него развился почти одержимый интерес к искусству татуировки; это стало почти всем, о чём он мог говорить. По настоянию Азирафаэля он начал обучение в захудалом местном магазине, что только ещё больше подогревало его одержимость. Теперь он убрал руки из-за спины и вытянул левое предплечье, обнажив крошечный черный контур маргаритки, украшавшей теперь внутренний сгиб его локтя. — Ну как тебе? — спросил он почти застенчиво. Азирафаэль ахнул и протянул руку, затем заколебался. — Оно, эээ, сухое? Могу ли я прикоснуться? — Конечно, — сказал Кроули, шаркая вперед. Азирафаэль провёл указательным пальцем по крошечным лепесткам. — Это выглядит очень хорошо, — сказал он. — Я впечатлён. Но почему это был первый дизайн, который ты решил сделать? Кроули склонил голову набок. — Это маргаритка. — Я вижу. Но почему? Кроули провёл свободной рукой по затылку. — Ну, потому что это твой любимый цветок, так? А ты моё любимое... ну, на самом деле всё. Что-то мягкое и тёплое вспыхнуло в сердце Азирафаэля. — Ты, сентиментальный старикан, — сказал он, сияя. Кроули фыркнул. — Ну, хорошо. Не распространяй это вокруг. Мне нужно поддерживать репутацию. — Даже и не думал. — Азирафаэль улыбнулся и нежно поцеловал центр маргаритки. Кроули покраснел. — Значит, тебе нравится? — О мой дорогой, я влюблён в неё. И в тебя.

1994

Азирафаэль заканчивал композицию из альстромерий в подсобке, когда над дверью магазина прозвенел звонок. — Доброе утро, дорогой, чем я могу тебе помочь? — Э-э, а Азирафаэль тут? Я тут подумал, что мне стоит принести ему обед. Желудок блондина сделал сальто. Какой бы доброй она ни была, Элси всё ещё не знала о Кроули, и Азирафаэль надеялся, что так и останется. Он уронил букет и поспешил к витрине, где стоял Кроули с пакетом еды из их любимого индийского ресторана. — О, большое спасибо, дорогой друг, — быстро сказал он, принимая предложенную сумку. — Элси, это Энтони, мой сосед по квартире, — сказал он. Он не упустил ни вспышку любопытства, промелькнувшую на лице Элси, ни разочарования на лице Кроули. От этого у Азирафаэля свело желудок. Он знал, что Кроули поймет, что не стоило ставить своё будущее трудоустройство на толерантность (или ее отсутствие) у пенсионера, но от этого было не легче. Кроули засунул руки в карманы и отрывисто кивнул. — Э, да. Ага. Хорошо, хорошо. Тогда я пошёл, — сказал он. Он поколебался мгновение, затем развернулся и вышел из магазина. Элси подошла к окну, чтобы взглянуть на него в последний раз, прежде чем он скрылся за углом. В магазине было тихо, тише, чем обычно. Азирафаэль возился с сумкой для еды, которая была тёплой и пахла бирьяни из баранины. Он знал, что открыв его, он также обнаружит двойную порцию наана и контейнер раиты. Кроули помнил все его заказы, таким вот милым он был. Элси наконец нарушила молчание, всё ещё глядя в окно. — Он твой сосед по квартире? — О да. Уже около трех лет. — Он довольно красивый. Азирафаэль откашлялся и начал возиться с краем сумки. — Да? Я не... э-э... не замечаю такого рода вещи. — Как будто кто-то мог не заметить, насколько убийственно привлекательным был Кроули. Всего за два дня до этого Азирафаэль видел, как женщина, увидев его, врезалась прямо в фонарный столб. Он оказывал такое влияние на людей, куда бы они ни пошли, независимо от пола или семейного статуса. Элси повернулась к нему, подняв седую бровь. — Правда? Азирафаэль почувствовал, как его щёки вспыхнули. — Я, ах, ну… — Жаль, — сказала она, перебивая его. Она повернулась и еще раз посмотрела в окно. — Я думаю, вы двое были бы прекрасной парой. Челюсть Азирафаэля отвисла. Из всех реакций, которые он ожидал, это самая была последняя. — Ой. Я... ну, если честно, так и есть. Мы пара. О части с прекрасной можно поспорить, но, э-э, да. Элси повернулась к нему, сверкая глазами. — Так я и думала. Приводи его на ужин в пятницу, похоже, ему не помешает вкусная домашняя еда.

**********

Когда тем вечером Азирафаэль вернулся домой, Кроули сидел за кухонным столом и яростно чертил в своем блокноте. Он не поднял глаз ни на звук закрывающейся двери, ни на мягкие шаги по кухонному полу. Азирафаэль колебался, неуверенный, мог ли он до него дотронуться. Он мог видеть, как Кроули сильно вцепился в карандаш, мог видеть смутный намёк на боль на его лице. — Привет, дорогой. — Привет. Азирафаэль сложил руки перед животом и переступил с ноги на ногу. —У меня не было возможности как следует поблагодарить тебя за обед, — сказал он фальшивым весёлым тоном. — Это было ужасно мило с твоей стороны. — Не стоит благодарности. Он даже не вздрогнул при слове «мило», что всегда было плохим знаком. Азирафаэль сглотнул. — Мне жаль, что я… — Не надо. — Но я… Кроули разочарованно вздохнул и уронил карандаш. — Азирафаэль, серьёзно, это не обязательно. Я понимаю. Ты был на работе, я причинил тебе дискомфорт, и это было глупо с моей стороны. — Он провёл рукой по лицу. — Это мне следует извиниться перед тобой. Желудок Азирафаэля упал. — Не смей, — тихо сказал он. Он обхватил щёку Кроули и наклонил его голову, чтобы они смотрели друг-другу в глаза. Кроули закрыл глаза и медленно выдохнул через нос. — Это было глупо, я мог стоить тебе работы. — Есть и более ужасные причины для увольнения, — сказал Азирафаэль, проведя большим пальцем по скуле Кроули. И если бы мир был добрее, я бы схватил тебя и зацеловал до потери пульса прямо на месте. Кроули открыл глаза, выражение его лица смягчилось. — Да? Азирафаэль улыбнулся. — Я серьёзно. Ты не знаешь, как трудно идти рядом с тобой по улице и не кричать каждому прохожему незнакомцу о том, как я совершенно и окончательно одурманен тобой. Кроули ухмыльнулся и потянулся вперёд, обхватив руками бёдра Азирафаэля. Зарывшись лицом в мягкий живот, покрытый твидовой тканью, он усмехнулся. — Я чувствую то же самое, ангел. Они оставались в таком положении несколько минут: Кроули прижимался к нему, а Азирафаэль запустил руки ему в волосы. «Когда-нибудь», — подумал он. «Когда-нибудь нам не придется быть осторожными, и я смогу публично называть тебя моим». Эта мысль напомнила ему о другом. — Я должен упомянуть, что в конечном итоге я действительно сказал Элси, как я околдован тобой, — сказал он, проведя указательным пальцем по линии волос Кроули. — Она думает, что мы прекрасная пара. Глаза Кроули распахнулись. — Что? Ангел, мог бы и сразу сказать об этом! Азирафаэль пожал плечами. — Извини, это не показалось мне таким важным, как извиниться перед тобой. Она пригласила нас на ужин в эту пятницу. Кроули застонал и отпустил Азирафаэля, плюхнувшись назад на спинку стула. — Полагаю, ты уже сказал, что мы оба там будем при полном параде. Игнорируя тот факт, что это были его точные слова, Азирафаэль поджал губы. — Да, и возражение не принимаются. Это был милый жест с её стороны. Кроули скривился и ещё сильнее вжался в стул. — Отлично. Но только один раз, ладно? Не думай ни на секунду, что он перерастёт во что-то большее.

**********

Ужин в пятницу вечером действительно превратился во что-то большее — давнее и очень любимое дело для всех участвующих сторон. Элси готовила ужин для «своих мальчиков», которые, в свою очередь, помогали ей с случайной работой: меняли лампочки, выносили мусор, расставляли ее VHS-записи «Катастрофы» в хронологическом порядке. Сердце Азирафаэля согревалось, когда он видел, как хорошо ладили Кроули и Элси; она восхищалась его язвительным остроумием, а он любил её рассказы и импровизированные уроки ботаники. Они были двумя самыми важными людьми в жизни Азирафаэля, и возможность проводить время втроём вместе было удовольствием. Одной из вещей, которые ему больше всего нравились в церкви, было чувство общности, которое оно давало ему, и когда он покинул семинарию, он боялся, что потеряет это чувство навсегда. Но чувство принадлежности, которое он чувствовал, когда был с ними двумя, было намного сильнее и намного лучше, чем всё, что он чувствовал, пока был в Аллен-Холле. Он чувствовал принятие. Он чувствовал любовь. Они стали его семьёй.

1998

— Что ты думаешь? — спросил Азирафаэль, затаив дыхание. Кроули взглянул на здание перед ними, заметив на окне табличку «Сдаётся в аренду». — Мне кажется, это похоже на пустую витрину. — Но ей не обязательно долго пустовать! Это место выставлено на продажу по очень разумной цене. Я поговорил с агентом по недвижимости сегодня утром, когда она приходила повесить вывеску. Кроули перевёл взгляд с Азирафаэля на магазин, затем снова на Азирафаэля, явно не понимая, на что тот намекал. Азирафаэль положил руку ему на плечо. — Дорогой, ты уже много лет говоришь об открытии собственного магазина, — тихо сказал он. Глаза Кроули расширились, и Азирафаэль почувствовал, как напряглись его бицепсы под тканью куртки. — О, ангел, я не думаю… — Ты сможешь легко получить кредит для малого бизнеса, — продолжил Азирафаэль. — Элси сказала, что готова выступить для тебя поручителем, если понадобится. А ассоциация местных владельцев бизнеса очень хочет привлечь сюда кого-нибудь, им не нравятся пустые витрины. Кроули открыл рот, чтобы ответить, затем закрыл его, затем снова открыл. Он пробормотал несколько бессвязных слогов, затем поморщился и почесал затылок. — Боже, я не знаю, ангел. Очень многое нужно обдумать. — Я понимаю, — сказал Азирафаэль, нежно сжимая его руку. Они всё ещё были на улице, поэтому он не хотел рисковать, публично демонстрируя их чувства. — Но ты подумай об этом, хорошо? Возможно, это именно та возможность, которую ты ждал. К тому же, ты будешь очень близок ко мне, — добавил он, указывая на магазин Элси через дорогу. Кроули ухмыльнулся. — А что, ангел, у тебя есть какой-то скрытый мотив? — Верь в это и дальше. Кроули усмехнулся и снова посмотрел на витрину магазина, которая, как он должен был признать, с каждой секундой выглядела всё более и более привлекательной. —Хорошо. Обещаю, я подумаю об этом. Но не сильно надейся, я не думаю, что мне позволят разместить здесь тату-салон.

1999/2000

Кроули и Азирафаэль всё спланировали — они встретят новое тысячелетие в Париже. Они наняли для Аластора няню, забронировали до неприличия красивый номер в отеле, купили несколько бутылок шампанского и нашли лучшие места, откуда можно посмотреть фейерверк. Но менее чем через час после того, как они заселились в отель, у Кроули развилась очень сильная мигрень, и остаток вечера он провел, чередуя рвоту и лежание на кровати в позе эмбриона. Он часами погружался в прерывистый сон, корчась на накрахмаленных гостиничных простынях и пытаясь подавить свои крошечные крики боли подушками из гагачьего пуха. Азирафаэль суетился и порхал вокруг него, пытаясь помочь, но при этом не шуметь. Он никогда не знал, что делать, когда у Кроули был особенно сильный приступ, и ему было больно видеть, как его возлюбленный испытывает такую сильную боль. В конце концов его молчаливое топанье было прервано, когда он подошёл слишком близко к кровати, и Кроули протянул руку и схватил его за рукав. — Ангел. Азирафаэль сжал руку Кроули обеими своими. — Как ты себя чувствуешь? — Как будто в моем левом виске ледоруб, — пробормотал Кроули. Он отодвинулся на кровати, чтобы освободить место, и настойчиво дернул его за руки. — Иди сюда. Азирафаэль сел на кровать и откинулся на подголовник. — Хочешь, я попробую точечный массаж, который нам показал доктор? — спросил он, водя пальцами по сухожилиям запястья Кроули. — Кажется, я помню, как его делать. — Нет. — Кроули снова двинулся вперёд, обхватив руками мягкое бедро Азирафаэля и прижался лицом к выцветшему вельвету. — Просто. Не уходи. Азирафаэль провел рукой по волосам, убирая алые пряди со лба. — Конечно. Никогда. На заре нового тысячелетия они оба крепко спали, свернувшись калачиком друг вокруг друга в центре огромной кровати. На улицах Парижа люди аплодировали, целовались и пели под ослепительной пиротехникой конфетного цвета. В гостиничном номере Кроули тихонько сопел во сне, а Азирафаэль бессознательно усилил хватку.

2003

Похороны Элси были в дождливый майский вторник. Это был первый раз за много лет, когда Азирафаэль оказался в церкви; часть его задавалась вопросом, не обожжёт ли освященная земля его ноги. Но нет, ему разрешили пройти в церковь, как и очень нервничавшему Кроули. На дубовых скамьях сидело ещё несколько скорбящих, в основном завсегдатаи магазинов и члены Женского Института. Он и Кроули устроились на второй скамье рядом с пожилой парой, которую он не узнал, но которая уже стояла на коленях и перешёптывалась над чётками. Кроули потянулся к его руке, пытаясь переплести их пальцы, как он делал это тысячу раз раньше. Азирафаэль замер. Его взгляд скользнул к алтарю, к распятию на стене, к пожилой паре. — Давай не будем, — сказал он, высвобождая свою руку из руки Кроули. — Прости, любовь моя, но не здесь. Кроули сжал губы в тонкую линию, но ничего не сказал. Он повернул голову обратно к кафедре с загадочным выражением лица. Служба прошла без происшествий и несколько безлично, если не считать чтения Азирафаэлем «Помни» Кристины Россетти. Ему было больно снова оказаться за кафедрой, глядя на открытые лица прихожан, хотя он решил сосредоточиться на одном лице конкретно. Кроули чуть-чуть опустил солнцезащитные очки, чтобы они могли установить правильный зрительный контакт, который Азирафаэль держал как спасательный круг. Когда ты за руку меня держать не сможешь боле, Пусть все еще душа моя на грани, у порога. Не забывай меня, когда ты день за днем В мечтах надежды наши воскрешать решишься… Они последовали за катафалком на кладбище, где к ним присоединилась пожилая пара (которая, как узнал Азирафаэль, были дальними родственниками Элси) и высокий, сурового на вид мужчина с портфелем, которого Азирафаэль не узнал. Священник произнёс несколько знакомых слов и рассыпал горсть земли по простому кленовому гробу, и на этом всё закончилось. Когда священник и кузены вышли, Азирафаэль остался стоять на месте, как вкопанный. Он чувствовал себя потерянным, плывущим по течению, как не был уже очень давно. Элси и цветочный магазин были основой его жизни, фундаментом, на котором он построил свою жизнь с Кроули, и в одно мгновение они оба были у него отняты. Где он будет работать? К кому он пойдет за советом? Что они теперь будут делать по вечерам в пятницу? Кроули, казалось, понимал приближающийся экзистенциальный кризис. Он стоял рядом с Азирафаэлем; не касаясь, но достаточно близко, чтобы можно было почувствовать его присутствие. Несколько мгновений спустя его задумчивость была прервана вежливым кашлем. Он повернулся и увидел человека с портфелем, который теперь выглядел гораздо добрее, чем несколько минут назад. — Я прошу прощения за то, что отвлекаю вас, но вы случайно не мистер Фелл? Азирафаэль открыл было рот, чтобы ответить, но Кроули прервал его. — А кто спрашивает? —Мои извинения. — Мужчина слегка склонил голову. — Я Питер Кингдом из «Кингдом & Кингдом». Я адвокат, занимающийся делами Элси Бродбент. Азирафаэль почувствовал, как Кроули начал слегка расслабляться. —Да, да, я планировал первым делом позвонить в ваш офис в понедельник утром, — сказал он. — Боюсь, я не уверен, в порядке ли у неё документы, поэтому, если вам нужны ключи от магазина или квартиры, пожалуйста, возьмите мой комплект. Полагаю, они нам больше не понадобятся. Питер медленно покачал головой. — Нет, это как раз то, о чём я пришел поговорить с вами. Они вам понадобятся. Или, возможно, нет, выбор за вами. Азирафаэль нахмурился. — Простите? Питер полез в портфель и достал небольшую пачку бумаг, которую протянул Азирафаэлю. — Похоже, что вы — единственный наследник имущества мисс Бродбент. Она оставила небольшую сумму Королевскому садоводческому обществу, но документы на магазин и квартиру принадлежат вам. Ну, она конкретно сказала, что квартира предназначена для вас и вашего «молодого человека», которым, как я полагаю, является…? — он указал на Кроули. Азирафаэль ошеломлённо кивнул. — Это мой партнёр, Энтони. — Не раздумывая, он протянул свободную руку и положил её на поясницу Кроули, инстинктивно ища его успокаивающее тепло и опору. Питер тепло улыбнулся. — Энтони. Как я уже говорил, здание принадлежало ей с середины шестидесятых. Она оставила вам все документы и потребовала, чтобы лицензии на ведение бизнеса были переведены на ваше имя. Азирафаэль тупо смотрел на лежащие перед ним бумаги, не в силах разобраться в словах на странице. Он провёл большим пальцем по шаткой подписи Элси в левом нижнем углу. — Я…— он не знал, как закончить это предложение, и собирался ли он вообще его закончить. Он отдалённо услышал, как Питер сказал что-то об обсуждении деталей на следующей неделе, и услышал, как он дал своё согласие. Удовлетворенный, Питер попрощался и направился с кладбища к своему безупречному «Alvis coupé». Кроули тихо присвистнул. — Чёрт, вот это машина, — сказал он. Азирафаэль не ответил, он просто не мог ответить. — Ангел? Азирафаэль медленно моргнул, пытаясь собрать свои мысли во что-то связное. — У меня есть цветочный магазин, — сказал он в конце концов. Это предложение показалось ему странным, незнакомым и не совсем правильным. Кроули надул щеки и медленно выдохнул. — Похоже на то. — И квартира. —Ага. — И головная боль. — Азирафаэль потёр переносицу и вздохнул. — Не удивлен, это был долгий день, — сказал Кроули. — Пошли домой, ангел. Азирафаэль бросил последний взгляд на гроб Элси и кивнул. Он взял Кроули за руку и позволил увести себя с кладбища к будущему, которое казалось гораздо более определённым, чем всего несколько минут назад.