Чернильные кляксы и Незабудки

2019

Она не могла быть старше шестнадцати. Она была миниатюрной, с копной ярко-синих волос, которые постоянно падали ей на лицо, и парой армейских ботинок, которые казались ей на два размера больше. Она выглядела встревоженной, когда подошла к прилавку, перед этим пройдя между различными витринами, занимавшими большую часть площади магазина. Азирафаэль был так увлечён сплетнями с Мадам Трейси — один из её старых клиентов только что стал прихожанином в церкви преподобного Шедвелла, что почти не услышал, как вошла девушка. Он сунул чашку под стойку, когда она подошла, и тепло ей улыбнулся. — Доброе утро! — поприветствовал он её. — Чем я могу помочь? — Здравствуйте. Я, хм, никогда раньше этого не делала. Как это обычно происходит? — Ну, если тебе нужен букет, то почему бы тебе для начала не рассказать мне какой повод? Щёки девушки покраснели, и у Азирафаэля возникло отчётливое ощущение, что он каким-то образом задал неправильный вопрос. Он бросил на Мадам Трейси обеспокоенный взгляд, но она лишь улыбнулась и покачала головой. Она повернулась к девушке, которая, казалось, была на грани слез. — Как тебя зовут, дорогая? Девушка сглотнула и слабо улыбнулась. — Кэссиди. Мадам Трейси засияла. — Какое прекрасное имя. От любого другого человека это прозвучало бы как дешёвый вынужденный комплимент, но от неё это звучало искренне. — Что ж, Кэссиди, если ты никогда раньше не покупала живые цветы, то ты пришла по адресу. Мистер Фелл — не что иное, как чудотворец, и я уверена, что он сможет помочь тебе со всем, что тебе будет нужно. Знаешь ли ты, что он — это причина, из-за которой мы с моим мужем сошлись. На самом деле это было правдой, но, вопреки её инсинуациям, это не имело никакого отношения к цветочным композициям Азирафаэля. (Это было связано со сложной серией событий, включающих неудачный экзорцизм, аренду AirBnB в Уондсворте, три случая ошибочной идентификации и ежа по имени Реджинальд, но это уже другая история.) Кэссиди перевела взгляд с Мадам Трейси на Азирафаэля, затем снова на свои ботинки. — Простите, я не хотела быть такой неловкой по этому поводу. Просто у меня свидание. Первое свидание с… хм, кем-то действительно особенным. И я очень хочу, чтобы всё было правильно, с красивыми цветами и всяким остальным. Азирафаэль заметил колебание перед словом «кем-то», слишком знакомую рефлекторную реакцию уклонения от местоимений или любого рода гендерных маркеров. Сколько раз он сам делал это, заикался на «он» или говорил «мой друг» вместо «моя любовь»? Он улыбнулся ей, пытаясь как можно лучше показать, что он всё понимает. — Как зовут этого кого-то особенного? Кэссиди на мгновение поколебалась, прежде чем ответить: — Сара, — уголки её губ двинулись вверх, как будто она не могла даже произнести имя без улыбки. — Она потрясающая, и я действительно хочу, чтобы для неё это стало особенным событием. Но, эм, денег у меня особо нет, я даже толком не знаю, сколько стоит настоящий букет… Сердце Азирафаэля сжалось. Вот это, это именно то, из-за чего он стал флористом. Помогать молодой любви, становиться частью этого волшебства и помогать создавать в мире что-то новое и прекрасное. Он хлопнул в ладоши. — О, не беспокойся о деньгах, первый букет за наш счёт. Мадам Трейси поперхнулась чаем. Кэссиди моргнула. — Э-э, правда? — Правила магазина, — сказал Азирафаэль, бросив строгий взгляд на Мадам Трейси, ухмыляющуюся в свою чашку. На данный момент это была почти не ложь: его бухгалтерские отчёты свидетельствовали о его пугающе частой склонности занижать цены и отдавать букеты бесплатно. Однако одна только улыбка Кэссиди чего стоила. — О, это так здорово, спасибо вам огромное! — А какой любимый цветок у Сары? – спросил Азирафаэль. — Эм, ей очень нравятся маргаритки, — сказала Кэссиди. — Так что не могли бы вы сделать что-то вроде простой композиции из маргариток? Улыбка Азирафаэля стала невероятно широкой. — Я думаю, это можно устроить. Он повернулся и направился в подсобку, всё ещё сияя. — Итак, расскажи мне больше об этой твоей молодой леди, — услышал он слова Мадам Трейси, завернув за угол. Маргаритки были любимыми цветами Азирафаэля. Ему редко приходилось с ними работать; большинство людей считали их слишком дешёвыми и слишком обычными, чтобы обращаться за букетом из них. Но они всегда вызывали у него улыбку, было в них что-то такое комфортное и тёплое. Они напоминали ему о лете, о солнечном свете, пикниках и о роскошном ощущении, когда ему нигде не надо было быть и было не перед кем отвечать. Для композиции Сары он выбрал самые большие и свежие цветы, которые были у него в наличии, и постарался разложить нежные белые лепестки веером, чтобы ни один из них не перекрывался. Затем он пропустил несколько ярких пучков золотарника для цвета и завершил всю композицию несколькими веточками смолосемяника. Перевязав стебли жёлтой атласной лентой, он быстро помолился Святой Двинвен, покровительнице влюбленных. Благословенная Святая Двинвен, ты, познавшая боль и мир, разделение и примирение. Ты обещала помогать влюблённым и присматривать за теми, чьи сердца разбиты… Сейчас это уже была почти мышечная память, после многих лет мольбы Святой присматривать за клиентами, как за молодыми, так и за старыми. Но теперь, когда он молился, Азирафаэль почувствовал, как в его голос прокрадывалось тихое отчаяние, что-то незнакомое, от чего у него задрожали руки. Он подумал о том, сколько мужества, должно быть, потребовалось Кэссиди, чтобы дойти до этой точки. Если сама покупка цветов вызывала у неё такую тревогу, каково было ей осознать, что у неё есть чувства к Саре? Пригласить её на свидание? И всё же она все равно сделала это, и это было настолько поразительно смело, что у Азирафаэля заболело сердце. Опять же, в этом и заключалась сама суть любви, не так ли? Один поступок за другим, день за днём, день за днём, говоря: «Я знаю, чем рискую, но оно того стоит». — Пожалуйста, Святая Двинвен, — подумал он, разрезая лист белой бумаги, чтобы обернуть букет. — Не позволь этому быть напрасным. Пожалуйста, пусть у этой истории будет счастливый конец. Когда он вернулся к витрине, он не удивился, увидев, что Кэссиди и Мадам Трейси болтали, как самые старые и закадычные друзья. Эта женщина обладала замечательной способностью успокаивать людей в первые же мгновения встречи; когда она впервые пришла в магазин, Азирафаэль обнаружил, что рассказал ей всю историю своей жизни за один присест. Возможно, она упустила свое призвание стать психотерапевтом, хотя он не думал, что почасовая ставка была бы настолько хороша, как то, что она зарабатывала в расцвете сил. Глаза Кэссиди расширились, когда она увидела композицию в его руках. — Это прекрасно, — выдохнула она. — О, Мадам Трейси была права! Вы действительно чудотворец. Азирафаэль мягко улыбнулся. — Я просто надеюсь, что Саре они понравятся и что свидание пройдёт хорошо. Кэссиди прижала цветы к груди и провела пальцами по одному из стеблей. — Я тоже. Она направилась к выходу, но не раньше, чем пообещала зайти к Мадам Трейси на следующей неделе для расклада Таро. После того, как дверь за ней закрылась, Азирафаэль толкнул свою подругу локтем. — Я думал, ты перестала делать расклады, когда стала миссис Преподобной Шедвелл. — То, чего не знает Шедди, ему не повредит, — чопорно сказала она. — Кроме того, а что насчёт тебя? Первый букет за наш счёт, — передразнила она. — Туше. — Полагаю, нельзя быть равнодушным в отношении первой любви, — сказала она задумчиво. Азирафаэль согласно промычал и потянулся за оставленной чашкой чая. — Да, полагаю, что это так.

**********

Несколько часов спустя прозвенел звонок над дверью, и Азирафаэль с удивлением снова обнуружил Адама и Пса, шаркающими в магазин. — Э-э, здрасьте, — сказал Адам. — Я не уверен, помните ли вы меня, я приходил несколько дней назад. Азирафаэль, который всегда гордился своей безупречной памятью на имена и лица, тепло поприветствовал его. — Конечно, рад снова тебя видеть, Адам. И Пёс, — добавил он, указывая на чёрно-белую тень возле мальчика. — Я полагаю, ты хочешь ещё лакомство? Пёс действительно был не против ещё одного угощения и с радостью принял предложенную ему палочку из рубца. Последующие почёсывания за ухом вызвали у него чуть меньше энтузиазма, но он их разрешил. — Я просто хотел зайти и сказать спасибо за цветы, — сказал Адам. — Маме они понравились. Азирафаэль засиял и сложил руки вместе. — О, я рад это слышать! Я знал, что гортензии будут именно тем, что нужно. Мне никогда не доводилось слышать реакцию людей на мои букеты, поэтому это очень любезно с твоей стороны зайти и сказать мне это. Адам пожал плечами. — Я просто оказался недалеко. Все равно мне особо нечем заняться. Это была ложь. Всю прошедшую неделю он не мог перестать думать о разговоре, свидетелем которого стал в магазине. Эти двое мужчин были такими своеобразными и полярными противоположностями: добрый флорист, который одевался как персонаж из одного из тех мини-сериалов BBC, которые так любила мать Адама, и мужчина по имени Кроули, который одевался как рок-звезда и носил солнцезащитные очки в помещении. Они были настолько непохожи ни на одного взрослого человека, которого Адам когда-либо встречал, что ему захотелось узнать больше о них и об их странных и слегка враждебных отношениях. Азирафаэль широко улыбнулся. — Что ж, если у тебя еще есть время, то можешь остаться, я всегда рад компании. Думаю, у меня здесь даже есть кое-какие человеческие угощения, если ты не против. — Э-э, конечно, — сказал Адам, садясь на табурет Мадам Трейси. Это будет проще, чем ожидалось. Он думал, что ему придётся придумать какое-то тщательно продуманное оправдание, почему он хочет провести время в магазине, но он недооценил гостеприимство флориста. Азирафаэль зашел в заднюю комнату и включил электрический чайник, который держал рядом со шкафом с вазами. Он выудил из-под кучи обрезков лент коробку с печеньем и вернулся к витрине. Адам изучал беспорядочную стопку книг, оставленных на прилавке: «Викторианский словарь цветов», «Язык цветов», «Ботаническая Библия», «Фольклор и символика растений и деревьев», «Гербарий/Вербарий». Это был странный ассортимент, хотя все они были в хорошем состоянии, с загнутыми уголками, стикерами и клочками бумаги, превращенными в закладки. — Для чего это всё? — спросил Адам. Азирафаэль улыбнулся. — Это книги о значениях цветов. Двоюродной сестре моей дорогой подруги только что сделали косметическую операцию, и мы обсуждали, какой букет лучше всего подойдет для поздравления с новым носом. — И что вы решили? — Амариллисы, которые символизируют великолепную красоту или ценность, превосходящую красоту, — он пожал плечами. — Я подумал, что это будет уместно, празднично, но все же служит напоминанием о том, что наш внешний вид не является главной и конечной целью нашего существования. Адам пролистал ближайшую к нему книгу, очарованный иллюстрациями и пояснениями. — Так это что-то вроде секретного послания? Азирафаэль обдумал это, затем кивнул. — Думаю, в некотором смысле так и есть. Если хочешь, можешь одолжить её, — предложил он, указывая на книгу в руках Адама. — Правда? — Адам выглядел довольным. — Спасибо. Я скоро верну её, обещаю. Мальчик уже придумывал новую игру для своих друзей — шпионскую игру, в которой нужно было отправлять закодированные сообщения с использованием названий цветов. Верный своему слову, Адам вернулся через несколько дней, чтобы вернуть книгу, но в итоге ушел с ещё двумя. Это стало обычным явлением; у Азирафаэля была настоящая библиотека ботанических текстов, а у Адама была ненасытная тяга к новым, немного тайным знаниям. Через некоторое время он стал постояльцем в А.З. Фелл и Ко. Он приходил каждые несколько дней, обычно проводя час или около того, разговаривая с Азирафаэлем или помогая с простыми задачами в магазине. Ему нравилось чувствовать себя взрослым, когда ему доверяли такие обязанности, как подметание стеблей или работу за кассовым аппаратом, а также ему нравилось иметь в своей жизни взрослого, который не разговаривал с ним свысока. Азирафаэлю нравилась компания, а Псу нравились лакомства, так что все были в выигрыше. Хотя Азирафаэль и не знал, что Адам также проводил некоторое время в Девятом Круге Чернил, где ему разрешалось наблюдать за работой Кроули при условии, что он «не задавал глупых вопросов» и «держал свою проклятую собаку подальше».

**********

— Азирафаэль, у меня в ящике обнаружилось ещё одно твоё письмо! — крикнул Кроули, заходя в магазин одним знойным июльским утром. — Я думаю, нам просто придётся убить почтальона. Он действительно не оставил нам другого выбора и это преподаст урок другим. — Здравствуй, Кроули, — холодно сказал Азирафаэль, выхватывая телефонный счёт из рук собеседника. Адам помахал Кроули со своего места на табурете. — Здравствуйте, мистер Кроули. — Адам, что ты здесь делаешь? — спросил Кроули, прислонившись к стойке. — Ты ведь знаешь, у меня гораздо веселее. Чёрт, где угодно веселее, чем здесь. Азирафаэль был ошеломлен. — Кроули, ему одиннадцать! Ты позволяешь ему проводить время у тебя в студии? — Это тату-салон, а не бордель, — протянул Кроули. — И это не значит, что я делаю ему тату, я сказал ему, что он должен подождать, пока ему не исполнится восемнадцать. Или раздобыть убедительное поддельное удостоверение личности. Азирафаэль бросил на него самый испепеляющий взгляд, на который только способны его тонкие черты лица. — Что такое бордель? – спросил Адам. — Это … Не раздумывая, Азирафаэль протянул руку и зажал Кроули рот. Это действие удивило их обоих, и какое-то время они просто смотрели друг на друга. Кроули удивлённо вздохнул через нос, и воздух пощекотал тыльную сторону костяшек Азирафаэля. Флорист отдёрнул руку, как будто её обожгли. Он тихо и судорожно вздохнул и повернулся обратно к Адаму. — Это выдуманное слово, просто старая глупая шутка между мистером Кроули и мной. Кроули презрительно фыркнул, но ничего не сказал. — А, — Адам выглядел так, будто хотел спросить что-то ещё, но сдержался. За стойкой Азирафаэль согнул руку, прижатую к губам Кроули. Он забыл, насколько мягкой была кожа этого мужчины, насколько гладкой была его кожа на подбородке и щёках после бритья острой бритвой, которой он пользовался. Кроули встал и сунул руки в карманы. — В любооом случааае, — сказал он, растягивая гласные до ненужной степени. — Лучше вернись в мой салон. Адам, приходи в любое время, может, если любезно попросишь, я набью тебе полурукав. Азирафаэль поджал губы и издал звук «хмф» где-то в глубине горла. Кроули ухмыльнулся. — Не смотри так расстроено, тебе я тоже буду рад. Твою спинку не нужно подправить? — Нет, всё в порядке, — напряженно сказал Азирафаэль. Краем глаза он видел, как у Адама отвисла челюсть, и знал, что его, несомненно, ждал неприятный разговор о татуировке, которую он скрывал под множеством слоев льна и твида. — Справедливо. Кроули подошёл к двери и повернул ручку, затем остановился. Он бросил на Азирафаэля злобный взгляд, и внутренности флориста сжались. — О, и Адам?— сказал он мягко. — Бордель — это публичный дом, место работы проституток. Знание – сила, — с этими словами он ушёл. Азирафаэль спрятал голову в руках. В этот момент он задавался вопросом, не играл ли Кроули в игру, рассчитывая, насколько быстро он сможет взбудоражить Азирафаэля каждый раз, когда тот заходил в магазин. Если это так, то он определённо только что побил свой собственный рекорд. В магазине несколько долгих мгновений царила тишина, если не считать тихого тиканья часов на стене. Азирафаэль прижал кончики ладоней к векам, надавив ровно настолько, чтобы увидеть звезды. В конце концов Адам нарушил молчание. — Почему вы с мистером Кроули так ненавидите друг друга? — спросил он. Этот вопрос, казалось, застал Азирафаэля врасплох. Он опустил руки и несколько раз моргнул, пытаясь очистить поле зрения. — Ненавидим друг друга? С чего ты взял, что мы ненавидим друг друга? Адам нахмурился. — Но разве это не так? Вы двое постоянно ссоритесь, и когда он уходит, вы всегда выглядите такими грустным. Азирафаэль покраснел, хотя ему не следовало удивляться. Он никогда не был мастером покерфейса. — Нет, мой дорогой мальчик, я не ненавижу мистера Кроули. Он вполне может меня ненавидеть, он имеет на это полное право. Видишь ли, раньше мы… ну, мы были… — он замолчал, не зная, как вести этот разговор с одиннадцатилетним ребенком. — Он был вашим парнем? Азирафаэль подавился смехом. Он недооценил, насколько образованными были сегодняшние дети; возможно, этот разговор не будет таким уж трудным. — Да, я думаю, это будет подходящий термин. — Это потому, что вы оба мужчины? Другие люди плохо к вам относились из-за этого? Адам начал вращать сиденье табурета взад и вперед, выбрасывая ноги через странные промежутки времени. — Когда Пеппер понравилась другая девочка из нашего класса, Дерек грубо обозвал ее, она ударила его кулаком в живот, и после этого он оставил её одну. Могу поспорить, если бы мистер Кроули просто ударил кого-то бы там ни было в живот, они бы и вас оставили в покое. — Ах, нет, — медленно сказал Азирафаэль. Часть его задавалась вопросом, стоит ли ему обижаться из-за того, что Адам думал, что он был неспособен защитить себя от гомофобии. Не то чтобы он одобрял насилие, но всё же. — Это не так. Ну, не совсем так. И правильно «кого бы то ни было». Адам закатил глаза. — Больше похоже на что бы там ни было. Так что? Азирафаэль вздохнул и ущипнул переносицу. — Всё сложно. В любом случае в адрес друг друга были сказаны резкие слова, и мы разошлись. — Однако вы ушли не так далеко друг от друга, — заметил Адам. Азирафаэль на это улыбнулся. — Да, полагаю, что так. Когда Адам спросил Кроули о его версии событий, он получил совсем другой ответ. — Да, ты совершенно прав. Я ненавижу его, на дух его не переношу. Ненавижу его дурацкое лицо и его дурацкие волосы, и ОХ, не заставляй меня УПОМИНАТЬ его дурацкие ямочки на щеках! Терпеть их не могу. Или его. Не знаю, почему мы всё ещё говорим о нём, он вообще того не стоит. И я думал, что рассказал тебе о моей политике не задавать глупых вопросов! А теперь кыш из моего магазина, разве ты не видишь, что я занят? — крикнул он, указывая на пустую комнату. Излишне было говорить, что Адама это не убедило.