Возможно, может быть

      Остаток дня проходит в относительном спокойствии. Они делают перерыв на обед (который представляет собой не более чем шведский стол из упакованных закусок, которые Се Лянь припрятал в подсобке), а затем продолжают красить до обеда. С помощью айпада, игрушечных машинок, раскрасок и пазлов, которые прихватил с собой Се Лянь, Гуцзы неплохо развлекается, прерываясь лишь раз или два, чтобы пожаловаться на скуку или сообщить о необходимости сходить в туалет.       В один из моментов после обеда, когда Се Лянь и Хуа Чен приступили к отделке последней стены, Гуцзы попросил помочь ему с покраской. Хуа Чен на мгновение запаниковал, потому что, каким бы милым ни был ребенок, он очень сомневается, что мелкой и крупной моторике Гуцзы можно доверить работу с кисточкой и перманентной краской. Он уже представляет себе, как брызги окажутся на плинтусах и полу, а может быть, и на потолке. Выражение лица Хуа Чена, видимо, говорит о его беспокойстве, потому что внезапно Хуа Чен почувствовал, что на его руку легла чья-то рука. Обернувшись, он увидел, что Се Лянь смотрит на него со знающей улыбкой, а его пальцы нежно обхватывают запястье Хуа Чена.       — Не беспокойся. — шепчет Се Лянь с лукавой улыбкой. — Я пришел подготовленным.       Хуа Чен наблюдает в недоумении за тем, как Се Лянь подзывает Гуцзы к своей желтой сумке, откуда достает детскую кисточку. На мгновение Хуа Чен забеспокоился, не собирается ли Се Лянь разрешить Гуцзы помочь им рисовать с помощью его кисточки. Но затем Се Лянь опускается на колени перед Гуцзы и передает ему кисть.       — Мы с Сань Ланом, наверное, пропустили некоторые места, когда красили, — говорит Се Лянь, глядя на Гуцзы, который держит кисточку в обеих руках так, словно это его самая ценная вещь, — поэтому не мог бы ты снова пройтись кисточкой по пятнам на стенах?       Оказывается, маленьким детям не так уж важна логика. Вместо того чтобы спросить, почему ему дали кисть, а краски нет, Гуцзы просто кивает, широко раскрыв глаза, как будто ему только что поручили самое важное задание в его жизни.       Хуа Чен переходит к следующему краю и краем глаза наблюдает за тем, как Се Лянь опускается на колени рядом с Гуцзы, указывая на пятна и показывая Гуцзы, как "размазать" по ним краску, чтобы заполнить их. На мгновение Хуа Чен забеспокоился, что хрупкая кисточка оставит следы на высыхающей краске. Но то ли кисточка настолько мала, то ли прикосновения Гуцзы настолько легки, что не оставляют следов на высыхающей краске. Так или иначе, работа не дает Гуцзы покоя до тех пор, пока Хуа Чен и Се Лянь официально не заканчивают четвертую, последнюю стену.       — Да! — радостно восклицает Се Лянь, подняв в воздух кулак, и, повернувшись к Хуа Чену, беззастенчиво расплывается в улыбке. Примерно половина волос из его пучка выбилась, развеваясь по лицу и обрамляя его каштановыми прядями.       Хуа Чен улыбается в ответ - легко и естественно, как будто они обменивались улыбками уже много лет.       — Все готово, Папочка? — спрашивает Гуцзы с противоположной стены, где он уже не помогает "размазывать" краску, а потом просто плюхнулся на пол и начал считать каждый волосок в своей кисточке.       — Все готово. — соглашается Се Лянь, и в его голосе чувствуется облегчение, когда он проводит руками по лицу.       — Хорошо. — заключает Гуцзы, кивая головой. — Потому что я хочу есть, Папочка.       — Ох. — опустив взгляд, Се Лянь поднимает руку и смотрит на часы. Время ужина уже давно прошло. — Черт. — пробормотал он тихо, чтобы Гуцзы не услышал. — Не сомневаюсь. — соглашается он и в несколько шагов подходит к Гуцзы. Гуцзы позволяет Се Ляну поднять себя на руки.       — Держи, Папочка. — говорит он, передавая кисточку, щетина которой уже разлетелась веером и стала бесполезной.       — Спасибо. — говорит Се Лянь, не обращая внимания на испорченную кисть, которую он убирает в один из карманов своего комбинезона, а затем обеими руками поддерживает Гуцзы за попу, прижимая его к своей груди.       Гуцзы откидывается назад под крепкой рукой Се Ляня и, выпятив нижнюю губу, сосредоточенно прижимает обе маленькие ручки к груди Се Ляня, теребя одну из пуговиц.       Хуа Чен наблюдает за тем, как Се Лянь на мгновение раскачивается из стороны в сторону, улыбка приподнимает уголок его губ, и он смотрит на Гуцзы с одним из тех выражений, на которые способны только родители... Глубоко любящие и сильно обожающие, но с оттенком горько-сладкой тоски, вызванной тем, как невероятно быстро растут на их глазах дети.       Затем Хуа Чен наблюдает за тем, как Се Лянь закрывает глаза и наклоняется, позволяя своему лбу просто прижаться к лбу Гуцзы, когда они раскачиваются взад-вперед. И в этом жесте есть что-то такое, от чего у Хуа Чена начинает... щемить в груди. У него возникло ощущение, что Се Лянь не утешает Гуцзы, а совсем наоборот. Как будто прикосновения направлены на благо Се Ляня... Чтобы заземлить его... в поисках утешения.       У Хуа Чена сводит желудок, потому что он уже не в первый раз задается вопросом, не скрывается ли за беззаботным и легким характером Се Ляня огромная боль и одиночество. Он задается вопросом, как тяжело Се Лянь переносит одиночество...       Однако момент быстро проходит, когда Гуцзы, которого, кажется, не беспокоит проявление отцовской ласки, продолжает возиться с пуговицей, щупая ее своими маленькими, нескоординированными пальчиками, а затем тихо спрашивает: — Что на ужин?       Се Лянь тихо вдыхает и отстраняется от Гуцзы, в его глаза возвращается безмятежное выражение, разглаживаются складки на лице. — Хм. Отличный вопрос. Давай решим после того, как приведем себя в порядок, хорошо?       — Хорошо. — соглашается Гуцзы, опускает пуговицу и смотрит вверх.       Кажется, в этот момент он ясно видит Се Ляня и хихикает. — Папина прическа выглядит глупо. — ласково упрекает он, протягивая руку, чтобы ткнуть в то, что осталось от прически Се Ляня.       — Ну ты и болтун. — дразняще отвечает Се Лянь, взъерошивая растрепанный пучок Гуцзы.       — А? — спросил Гуцзы, потянувшись вверх, чтобы проверить состояние своих волос. — Ой. — он смущенно хихикает, опустив подбородок. — Ты не мог бы это исправить, Папочка?       — Конечно.       Хуа Чен занят тем, что убирает принадлежности, украдкой бросая взгляды на Се Ляня, который сидит на полу с Гуцзы на коленях и осторожно расчесывает его волосы кончиками пальцев, собирая их в хвост, а затем собирая в маленький пучок, который не вмещает все темные волосы Гуцзы.       — Вот так. — говорит Се Лянь, похлопывая пучок. — Лучше?       Гуцзы поднимает руку и нерешительно трогает свои волосы. — Лучше. — кивает он в заключение.       Се Лянь улыбается и оглядывается по сторонам, впервые замечая, что Хуа Чен уже принялся за уборку помещения. — Ой! Прости, Сань Лан! Ты не должен был-       — Все в порядке. — успокаивает Хуа Чен, перекидывая валик с краской через плечо. — Я не возражаю.       Се Лянь бросает на него недовольный взгляд, но тут же вскакивает, чтобы помочь. К тому времени, когда они вымыли и убрали все принадлежности, небо уже начало темнеть, и Гуцзы потерял терпение.       — Я очень хочу есть. — хнычет он, дергая Се Ляня за штанину и откидываясь назад.       Хуа Чен захихикал. Хотя его обычно раздражает, когда маленькие дети ноют, жалуются и плачут, он уже начал подумывать, не является ли Гуцзы каким-то сверхъестественным ребенком, который никогда не делает таких вещей... Так что слышать его полусерьезные жалобы сейчас даже как-то успокаивает.       — Я знаю. — заверил Се Лянь, его голос спокойный и размеренный. Он протягивает руку, чтобы погладить Гуцзы по спине. — Ты был так терпелив, Гуцзы.       — Мм. — ворчит Гуцзы, надуваясь. Очевидно, что комплимента недостаточно, чтобы смягчить тот факт, что он весь день просидел в магазине и проголодался.       Похоже, Се Лянь это понимает. В его глазах мелькает что-то игривое, когда он смотрит на мальчишку, выпустившего из рук штанину и плюхнувшегося лицом на пол. — Мы все сегодня очень хорошо потрудились, правда, Гуцзы?       Гуцзы торжественно кивает, его лоб и нос трутся о брезент, покрывающий пол.       — Ну, тогда... Как насчет того, чтобы пойти куда-нибудь полакомиться?       Гудзы шумно ахнул, и этот звук был не более чем крошечный вздох. Он перекатывается, а затем подбегает ближе к Се Ляню, протягивает руки вверх, делая маленькие хватательные движения. Се Лянь подчиняется и прижимает Гуцзы к изгибу своей талии. Устроившись поудобнее, мальчик обхватывает рукой спину Се Ляня и с надеждой спрашивает: — Может, найдем место, где есть кексы? Се Лянь улыбается и наклоняется вперед достаточно, чтобы коснуться носом кончика носа Гуцзы. — Определенно.       Гуцзы хихикает, его лицо кривится от чистой, нескрываемой радости, открывая рот, полный крошечных зубов, и Хуа Чен чувствует странный зуд между ребрами, потому что он хочет этого. Он хочет тепла, любви, близости и чувства сопричастности, которые эти двое явно испытывают друг к другу. Он хочет влиться в это состояние, почувствовать себя частью этой жизни. Он хочет сделать шаг вперед и ласково провести пальцами по темным волосам Гуцзы.       Но он не может.       И не сможет.       Вместо этого Хуа Чен прочищает горло и делает шаг назад. Потому что ему здесь не место, он не часть этой семьи. Он даже почти не знает их. И он должен помнить об этом. — спросил он, потянувшись за кожанкой, сохраняя спокойный тон. — Надо будет посмотреть, как выглядят стены при дневном свете, чтобы понять, какие части нужно перекрасить.       Се Лянь пересаживает Гуцзы на бок, затем поворачивается и смотрит на Хуа Чена со странным выражением на лице. — Ох. Ты не присоединишься к нам?       Сердце Хуа Чена заколотилось в груди. Он хочет, чтобы я присоединился? — А? Нет, е-если ты хочешь, то есть... Да, я могу присоединиться. — говорит он (с гораздо меньшим изяществом, чем обычно).       Несколько распущенных прядей волос падают на лицо Се Ляня, он откидывает голову в сторону и улыбается, слегка растягивая губы, как будто знает, о чем думает Хуа Чен. С легкой ухмылкой на губах Се Лянь медленно вздохнул, опустил Гуцзы на землю, взял его за руку и сказал: — Тогда нам пора идти.

____________

      Они оказываются в причудливом местном кафе в нескольких кварталах от дома. Примерно половину пути Гуцзы проходит пешком, а вторую половину его несет на руках Се Лянь. Хуа Чен, несмотря на то, что он еще маленький, понимает, что длительное ношение любого груза может утомить. Он чуть было не предложил помочь нести Гуцзы, но вынужден был еще раз напомнить себе, что он не настолько близок, чтобы предлагать такую помощь. К тому же Се Лянь несет его без жалоб и, похоже, не устает.       Они приходят в кафе, где есть небольшая зона отдыха на открытом воздухе, а на несущих балках висят светильники, излучающие теплый желто-золотистый оттенок; в вечернем полумраке это место практически светится.       — Ух ты, Папочка. — вздохнул Гуцзы, поднимая голову с плеча Се Ляня, когда они подошли. — Как здорово.       — Хм. — хмыкнул Се Лянь, соглашаясь. Он ставит Гуцзы на землю и берет его за руку, когда они подходят ко входу. Как только они заходят внутрь, Гуцзы подбегает к витрине, где выставлен широкий ассортимент сладких угощений, включая торты и пирожные.       — Смотри, Папочка. — вздыхает он, указывая одним маленьким пальчиком на шоколадный кекс с розовой глазурью.       Се Лянь улыбается и опускается на колени рядом с Гуцзы, упираясь рукой ему в спину и заглядывая внутрь. — О, этот выглядит очень аппетитно! Значит, ты хочешь именно его?       Гуцзы кивает, а затем прижимает руки к груди. — Этот - мой любимый. — вздыхает он.       Се Лянь ласково поглаживает Гуцзы по спине и встает, выпрямляясь. В очереди несколько человек, поэтому они устраиваются позади них. Хуа Чен стоит позади Се Ляня и Гуцзы, не желая мешать. Они продвигаются на одно место, и тут Хуа Чену вдруг начинает казаться, что за ними наблюдают. Он бросает взгляд налево и видит, что пара средних лет открыто смотрит на Се Ляня, их лица изборождены сомнениями и... отвращением.       Это странное, неприятное выражение лица, которое очень не нравится Хуа Чену.       Не раздумывая, он делает шаг вперед и устраивается рядом с Се Лянем, закрывая его от посторонних глаз.       Хуа Чен медленно поворачивает голову в противоположную сторону и встречает их взгляд, в его единственном глазу раскаляется настороженность. Поймав ядовитое выражение лица Хуа Чена, оба физически подпрыгивают и, несколько раз охнув, возвращаются к своей трапезе.       Они снова движутся вперед, и Хуа Чен краем глаза чувствует, как Се Лянь смотрит на него. На губах Се Ляня появляется намек на улыбку, после чего он наклоняется и начинает рыться в желтой холщовой сумке.       — Как насчет жареного сыра, Гуцзы?       Выражение лица Гуцзы внезапно помрачнело. — А кекса не будет? — спрашивает он, и его тоненький голосок звучит так тоскливо, что у Хуа Чена щемит сердце.       Се Лянь хихикает. — Ты по-прежнему можешь съесть кекс. Но это не совсем правильное питание. Тебе нужно съесть еще что-нибудь.       — Ох. — говорит Гуцзы, и все его тело расслабляется от облегчения. — Жареный сыр - очень вкусный. — заключает он.       Се Лянь улыбается и, достав бумажник, обращается к Хуа Чену. — Что бы ты хотел, Сань Лан? У них есть сэндвичи, кофе, чай-       — Кексы! — радостно восклицает Гуцзы, подпрыгивая на своих маленьких ножках.       — Кексы. — с улыбкой соглашается Се Лянь. Он выжидающе смотрит на Хуа Чена.       Хуа Чен улыбается и поднимает руку. — Я в порядке, Гэгэ. Но все равно спасибо.       Се Лянь хмурится, кажется, немного обиженный. — Ты не голоден?       — Я много не ем. — легко пожал плечами Хуа Чен.       — Ну... По крайней мере, позволь мне угостить тебя чем-нибудь. Что бы ты хотел? — Се Лянь спрашивает, и между его сведенными вместе бровями появляется морщинка. Они встают в очередь, на расстоянии одного шага от кассира.       — Гэгэ не нужно за меня платить. — с мягкой улыбкой говорит Хуа Чен.       Се Лянь смотрит на него с абсолютно невозмутимым выражением лица, даже поднимает неодобрительно бровь. — Ты потратил три дня на то, чтобы помочь мне с покраской магазина - думаю, я смогу покрыть стоимость одного кекса или кофе, Сань Лан. — говорит Се Лянь мягко, но с укором. — То есть я хочу как-то отблагодарить тебя. В качестве небольшой признательности.       Хуа Чен изо всех сил старается не обращать внимания на то, что у него горят кончики ушей. Он понял, что Се Лянь не собирается сдаваться, и тихо сказал: — Кофе - было бы здорово.       Вся фигура Се Ляня расслабляется, а от его улыбки у Хуа Чена потеплело в груди.       — Какой тебе нравится? — спросил Се Лянь, подойдя к кассе.       — Черный с сахаром и сливками.       Се Лянь кивает, затем поворачивается к кассиру, который приветствует их дружелюбной улыбкой. Он заказывает сэндвич с жареным сыром, кекс для Гуцзы, кофе для Хуа Чена и белый чай для себя. Она оглашает заказ, и Се Лянь передает наличные, чтобы оплатить его. Гуцзы с восторгом наблюдает, как кассирша надевает перчатки, открывает бумажный пакет, берет выбранный им кекс и кладет его в пакет.       — Спасибо. — с улыбкой говорит Се Лянь, принимая сдачу и кекс.       — Не за что. Ваши напитки будут готовы через несколько минут. И сэндвич тоже. Вы можете подождать здесь. — она жестом показывает на левый конец стойки, где собрались другие посетители, ожидающие свою еду и напитки.       — Можно мне съесть кекс? — спрашивает Гуцзы, хватаясь за пальцы Се Ляня, когда они переходят на другой конец стойки.       — Как только мы получим еду и напитки. — успокаивающе улыбаясь, говорит Се Лянь.       Гуцзы хмурится, но лишь на мгновение. Затем он указывает на бумажный пакет. — Можно я подержу?       — Конечно. — Се Лянь передает пакет, и Гуцзы хватается за него, сминая верх своей маленькой ручкой.       — Спасибо.       Се Лянь хихикнул.       Они ждут свой заказ всего около пяти минут. Хуа Чен подходит к стойке и берет напитки и жареный сыр Гуцзы, который также был упакован в пакет. Хотя Хуа Чен и чувствует, как та парочка, что была раньше, старательно отводит глаза, он не хочет сидеть с ними рядом и поэтому предлагает: — Прекрасный вечер. Хотите поесть на улице?       — При свете фонарей? — с надеждой спрашивает Гуцзы.       Хуа Чен поднимает бровь и кивает.       — Оооо! — одобрительно гудит Гуцзы, подпрыгивая в предвкушении.       Се Лянь улыбается. — Звучит неплохо.       Они выходят на улицу, где только они готовы отважиться на слегка прохладную вечернюю температуру. Гуцзы выбирает круглый столик под самой яркой секцией светящихся ламп. Се Лянь поднимает его и усаживает на колени, а Хуа Чен расставляет на столе напитки и еду, после чего выбирает ближайший к Се Ляню стул и по беспечности подвигает его ближе к нему, когда садится.       Как только Гуцзы устроился на его коленях, Се Лянь потянулся и достал пакет, в котором лежал жареный сыр.       — Теперь можно съесть кекс, Папочка? — спрашивает Гуцзы.       — Сначала сэндвич. — говорит Се Лянь, приподнимая бровь в мягком предупреждении.       Гуцзы, похоже, понимает, что спорить бессмысленно. Он смотрит, как Се Лянь достает из пакета жареный сыр и разламывает его пополам, предлагая одну половину Гуцзы, а другую оставляя себе. Гуцзы запихивает жареный сыр в рот, явно желая избавиться от него, чтобы добраться до десерта.       — Ах. — Се Лянь резко и неодобрительно фыркает.       Хуа Чен едва не смеется, глядя на то, как Гуцзы слегка поник, застигнутый врасплох. На мгновение ему кажется, что Гуцзы собирается протестовать... Но вместо этого он замедляет жевание и, сжал сэндвич обеими руками, сосредоточивается на том, чтобы откусывать поменьше.       Се Лянь одобрительно хмыкает и легонько похлопывает Гуцзы по животу. Он ест одной рукой, а другой обхватывает Гуцзы за округлый живот, надежно удерживая его.       Улыбаясь своим мыслям, Хуа Чен перекидывает одну ногу через другую и откидывается назад, делая глоток кофе, пока Се Лянь и Гуцзы едят. Хуа Чен почти прокомментировал тот факт, что половины бутерброда с сыром на гриле для Се Лянь недостаточно, но потом понял, что это не его дело, сколько Се Лянь ест или не ест за день... даже если бы ему этого хотелось...       Се Лянь съедает свою порцию сэндвича за несколько укусов, а затем, крепче сжав Гуцзы, обращает свой взор на Хуа Чена. — Не могу поверить, что не спросил об этом раньше, — говорит он, рассеянно обхватывая другой рукой живот Гуцзы, — но чем ты зарабатываешь на жизнь, Сань Лан?       Он улыбается Хуа Чену с любопытством, но в то же время понимая, что вопрос может переходить некоторые границы.       Хуа Чен подносит одноразовый стаканчик с кофе к губам и издает нечленораздельный звук. — Я балуюсь. — говорит он и отпивает обжигающий глоток.       Се Лянь хихикает. — И чем же ты сейчас балуешься? — спросил он негромко.       Хуа Чен проглотил напиток и дразняще улыбнулся. — Мне было бы любопытно услышать предположения Гэгэ.       Се Лянь прикусил нижнюю губу, как бы сгоняя улыбку. — Ну... Похоже, у тебя много свободного времени. — размышляет он, подбирая крошки от сэндвича, выпавшие из рук Гуцзы, и выбрасывая их в бумажный пакет, — Значит, у тебя должна быть работа с гибким графиком.       Хуа Чен сдерживает желание ухмыльнуться. — Хорошо. — лукаво говорит он, не делая никаких намеков.       Гуцзы с тихим хмыканьем запихивает в рот последний кусочек жареного сыра, а затем проглатывает его. — Хочешь воды? — спрашивает Се Лянь, уже потянувшись вниз, чтобы порыться в своей сумке.       — Да, пожалуйста. — говорит Гуцзы, потянувшись за салфеткой, оставленной на столе. Он небрежно проводит ею по лицу, пытаясь убрать крошки и жир, хотя его маленькие ручки еще не обладают достаточной ловкостью, чтобы правильно вытереть себя. Тем не менее, Хуа Чен впечатлен его манерами.       Се Лянь предлагает Гуцзы его питьевой стаканчик, затем достает из пакета кекс и продолжает: — Ты упоминал, что умеешь рисовать... И у тебя очень твердая рука. Поэтому я думаю, что ты должен заниматься чем-то, что подразумевает ручную работу.       — Хорошо. — говорит Хуа Чен, добавляя к словам еще немного вкрадчивости.       — Сначала я думал, что тату-мастер. — говорит Се Лянь, осторожно снимая бумажную обертку с кекса и передавая его Гуцзы, который с восторгом пихает кекс в рот. Его маленькие щечки надуваются, когда он жует первый кусочек, а глаза практически закатываются обратно в макушку.       — А сейчас? — спрашивает Хуа Чен, делая еще один глоток.       Когда Гуцзы улегся, Се Лянь повернулся и посмотрел на Хуа Чена с мягким оценивающим выражением лица. — Но сейчас, — говорит он, протягивая руку, чтобы взять свой напиток, — я не уверен. Может быть, художник?       Хуа Чен сохраняет нейтральное выражение лица, хотя его желудок подбрасывает. — О? Почему же? — даже он сам поразился тому, как ровно и спокойно звучит его голос, учитывая, что его сердце приняло неустойчивый ритм.       Се Лянь с любопытством улыбается. — Не знаю. — говорит он, прижимаясь губами к ободку чашки. — Просто... Кажется, что это тебе подходит.       Щеки Хуа Чена покраснели. Он не знает, что на это ответить. Черт. К счастью, Гуцзы выиграл немного времени.       Он поворачивается в руках Се Ляня и осторожно поднимает кекс к лицу Се Ляня. — Хочешь кусочек, Папочка? — упрашивает он, его голос такой тоненький и нетерпеливый.       Се Лянь улыбается и наклоняется, откусывая маленький кусочек от кекса, не обращая внимания на то, что Гуцзы съел почти весь кекс. — Спасибо, любимый. — говорит он, вытирая уголок рта большим пальцем.       — Хм. — хмыкает Гуцзы, сияя. Затем, вытянув маленькие ладошки, он поворачивается к Хуа Чену. — Хочешь, Сань Лан? — предлагает он, не обращая внимания на то, что Хуа Чен может не захотеть его наполовину съеденного кекса.       Се Лянь открывает рот, явно собираясь отговорить Гуцзы в пользу Хуа Чена, когда Хуа Чен ставит свой напиток на стол и наклоняется к нему, приподнимая бровь. — Ты говорил, что это твой любимый, верно?       Гуцзы кивает и улыбается.       — Тогда как я могу отказать? — Хуа Чен протягивает пальцы, отламывает небольшой кусочек кекса (с той стороны, которая, судя по всему, почти не пострадала от нападок Гуцзы) и отправляет его в рот. — Мм. — одобрительно промычал он, кивнув в знак согласия.       Гуцзы улыбается и продолжает есть кекс.       Хуа Чен замечает Се Ляня, который смотрит на него, приоткрыв рот, явно пытаясь понять, какого черта Хуа Чен согласился попробовать полусъеденный кекс его ребенка.       Хуа Чен лишь нахально ухмыляется и пожимает плечами.       Се Лянь моргнул, потом рассмеялся, покачал головой и ласково сжал Гуцзы в районе живота. Гуцзы, ничуть не обеспокоенный, с довольным хмыканьем доедает остатки лакомства.       Хуа Чен наблюдает за тем, как Се Лянь тянется за чаем, который, по ощущениям самого Хуа Чена, уже не такой уж и горячий.       Но прежде чем его пальцы дотягиваются до чашки, Гуцзы поворачивается назад и спрашивает: — Папочка, крошки есть? — после чего поджимает губы и надувает щеки для проверки.       Се Лянь хихикает и, заметив, как остатки шоколада и розового кекса размазались по губам Гуцзы, отказывается от своего напитка и снова лезет в сумку, доставая оттуда небольшую упаковку влажных салфеток. У Хуа Чена закрадывается подозрение, что Се Лянь уже... Очень давно не ел и не пил ничего горячего.       От этой мысли у него появляется знакомый зуд... Позаботиться о Се Ляне, помочь. Поэтому он ставит бокал на стол и наклоняется вперед, переплетая пальцы рук между коленями. — Значит, завтра в то же время?       — А? Ох. — с легкой улыбкой отвечает Се Лянь, осторожно придерживая лицо Гуцзы двумя пальцами, пока тот вытирает рот и щеки. — Мне завтра на работу, так что меня не будет.       Хуа Чен старается не думать о том, как тоскливо опускается его желудок. — Ах, да. А детский сад Гуцзы снова открыт?       Се Лянь покачал головой и еще раз осмотрел лицо Гуцзы, чтобы убедиться, что не пропустил остатки торта. — Нет, но, к счастью, я работаю в детском отделе библиотеки, так что Гуцзы будет ходить ко мне на работу. Сотрудники библиотеки очень щедры и гибки, когда дело доходит до того, чтобы приводить его к нам. На самом деле это будет приятная смена обстановки: там много книг, которые он может почитать, а также пазлы и игрушки.       — Гуцзы умеет читать? — спрашивает Хуа Чен.       Се Лянь слегка улыбается, что говорит о том, что он знает, о чем думает Хуа Чен, и довольно гордо отвечает: — На самом деле, очень хорошо. Мы читаем дома каждый вечер перед сном, так что, думаю, это помогает. — Гуцзы ерзает в его руках, и он опускает его на землю.       — Вау. — выдохнул Хуа Чен, покачав головой в знак одобрения. — Это потрясающе. — Ты потрясающий.       Се Лянь улыбается, а затем, поняв, что Гуцзы в какой-то момент расстегнул свою маленькую куртку, цокает и опускается перед ним на колени.       — Давай я помогу. — предлагает Хуа Чен и опускается на одно колено, прежде чем Се Лянь успевает запротестовать.       — Ох. — произносит Се Лянь, и в его голосе слышится что-то ласково-удивленное. — Спасибо, Сань Лан.       Хуа Чен поднимает взгляд и успевает увидеть мягкую улыбку Се Ляня. — Без проблем. — говорит он, осторожно вдевая молнию и застегивая бегунок. Гуцзы внимательно следит за его руками, маленький подбородок прижат к груди, брови нахмурены.       Вдруг он что-то замечает.       — Что за штучка? — спрашивает он, осторожно поглаживая запястье Хуа Чена, на котором виднеется намек на татуировку.       — Хм? А, это? — спросил Хуа Чен, выпуская одну руку от куртки и засучивая рукав футболки.       — Тату. — говорит он, показывая одну из первых в своей жизни татуировок (и одну из своих любимых на сегодняшний день). Это изящная татуировка, которая начинается чуть выше запястья и тянется по всей длине предплечья.       На ней изображен рой пушистых семян одуванчика, которые, словно уносимые легким ветерком, стелются по руке. Примерно на полпути они начинают трансформироваться, превращаясь в маленьких чернильно-черных бабочек, их крылья трепещут, запечатленные в различных стадиях полета.       Даже сейчас Хуа Чен не может удержаться от улыбки.       Гуцзы широко раскрыл глаза, с восторженным вниманием наблюдая за тем, как Хуа Чен задирает водолазку настолько, что все становится видно.       — Ух ты. — вздохнул он. Он протягивает руку и начинает тянуться к ней.       — Гуцзы. — говорит Се Лянь с мягким неодобрением. — Сначала нужно спросить.       — Все в порядке. — хихикает Хуа Чен, придвигая руку ближе. — Он может потрогать.       Хуа Чэн чувствует, как неодобрительный взгляд Се Ляня переключается на него, но в нем нет яда, поэтому он продолжает следить за Гуцзы, наблюдая, как маленький мальчик протягивает один палец, обводя фигуры. Его прикосновения легки и нежны. Почти щекотно. Но Хуа Чен сохраняет полную неподвижность, наблюдая за тем, как Гуцзы прижимает ладонь к одной из бабочек, совершенно завороженный.       Хуа Чен обменивается понимающим взглядом с Се Лянем, который сдерживает улыбку поджав губы.       — Как мило. — пробормотал себе под нос Гуцзы и убрал руку. Он лучезарно смотрит на Хуа Чена, сверкая маленькими зубками.       — Что нужно сказать, Гуцзы? — спрашивает Се Лянь.       — Спасибо, Сань Лан. — говорит Гуцзы, выговаривая гласные в его имени так, что у Хуа Чена сжимается грудь.       — Не за что. — улыбается он, натягивая рукав и кожанку на место. Затем Хуа Чен выпрямляется во весь рост и начинает собирать мусор, чтобы выбросить его. — Спасибо за напиток. — он посмотрел на Гуцзы и улыбнулся. — И за хорошую компанию.       Гуцзы смущенно хихикает, а затем прислоняется к ноге Се Ляня, обхватывая рукой бедро отца.       Се Лянь улыбается и говорит: — Нам пора идти. Уже поздно. А тебе, — говорит он, взъерошивая волосы Гуцзы, — сегодня нужно принять ванну.       — Фу. — простонал Гуцзы, уткнувшись лицом в ногу Се Ляня. — Ненавижу мыться. — ворчит он.       Се Лянь ласково закатывает глаза. — Еще раз спасибо за помощь, Сань Лан. — говорит он, собирая свою желтую сумку и перекидывая ее через плечо, а затем берет Гуцзы за руку.       Хуа Чен пытается (безуспешно) игнорировать боль в груди от того, что он не знает, когда снова увидит Се Ляня и Гуцзы. Ощущение такое, будто часть его самого уходит.       Не успев остановиться, он достает телефон и говорит: — Не могли бы мы обменяться номерами? У меня довольно свободный график, и... Ну, — ему удается непринужденно хихикнуть, несмотря на то, что его мозг паникует и мысленно бьет самого себя по рукам, — сейчас я чувствую себя в некотором роде инвестором в твой магазин. Я хотел бы довести дело до конца. Ты можешь просто... — НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО. — Написать мне, когда у тебя появится возможность снова зайти в магазин? А я посмотрю, свободен ли мой график.       Как будто ты не отменишь все остальные свои дела, если это будет означать, что ты сможешь увидеть его снова, ты, кусок дерьма, вводящий в заблуждение.       Если это предложение и беспокоит Се Ляня, то он это хорошо скрывает. В его глазах что-то загорается, и он достает телефон. — Отличная идея! Если ты конечно уверен, что не против прийти, чтобы помочь еще немного? — он щурит глаза и искажает черты лица, осмеливаясь бросить неуверенный взгляд на Хуа Чена.       — Вовсе нет. Как я уже сказал, я вкладываюсь. — грудь Хуа Чена вздымается. Он знает эту маленькую семью меньше недели, но уже с трудом представляет свою жизнь без них.       Они обмениваются телефонами и набирают номер друг друга.       — Большое спасибо, Сань Лан. — говорит Се Лянь, убирая телефон обратно в сумку. — Я буду на связи.       Хуа Чен улыбается. — Жду с нетерпением.       Он провожает их до такси, которое вызвал Се Лянь, а затем достает свой телефон, просматривает номер Се Ляня и запоминает его на всякий случай.       Вечером Хуа Чен решил пойти домой пешком, его тело было легким и теплым, несмотря на постоянно понижающуюся температуру.

____________

      В эту ночь Хуа Чен не спит. Вместо этого он сидит в своей мастерской и хмурится, пытаясь работать над своими эскизами для галереи.       Он бесцельно дорисовывает рисунки - бабочек и кофейных чашек, - заново прокручивая в голове прошедший день. И каждый раз его внимание привлекает странная реакция пары в кафе. То, как они злобно смотрели на Се Ляня.       Это его настораживает.       Он никогда раньше не слышал о Се Ляне. Не видел его ни в газетах, ни в новостях. Хуа Чен не пользуется социальными сетями (хотя Инь Юй ведет несколько официальных аккаунтов от его имени, для деловых целей). Поэтому он не может найти Се Ляня таким образом. А если бы и смог, то, учитывая то, что он знает о Се Ляне, Хуа Чен уверен, что многого не найдет. Как и он сам, Се Лянь, похоже, держится в тени и не высовывается.       В конце концов, беспокойство Хуа Чена исчезает.       Он практически не продвигается в работе над своими проектами, но все равно чувствует себя счастливее, чем за последние месяцы... За последние годы.       Когда солнце начинает подниматься, заливая медово-оранжевым светом всю обширную студию, Хуа Чен улыбается, зная, что, хотя он и не знает, когда это произойдет, он снова увидит Се Ляня и Гуцзы.