Все, что я хотел бы знать о розах

      Каждую неделю Бутхилл говорил, что бросит. Никаких больше танцев у шеста и на барной стойке. Никаких жадных взглядов, потных ладоней и смятых купюр, засунутых за резинку трусов. Но счета заставляли вернуться. И не то чтобы ему это совсем не нравилось. Восхищение было лучшим удобрением для бурного роста самооценки. Только вот он планировал строить свою карьеру в интернете. Накупил техники, светового оборудования, секс-игрушек, похожих на что-то из аниме про девочек-волшебниц. Кто же знал, что развиваться самому будет так трудно, а деньги, чтобы расплатиться за все это добро, не свалятся по мановению волшебной палочки. Конкуренция в этой среде была нешуточная.       Новая фотка, селфи топлесс в отражении не самого чистого зеркала клубной гримерки, улетела в сеть. Традиционное пожелание доброго утра для всех двести восемнадцати подписчиков. И мучительное ожидание хотя бы нескольких лайков. Труднее всего было поддерживать имидж уже классного и успешного парня, которому захочется дать денег просто за то, что он красивый и не стесняется себя показывать.       — Ты чего еще домой не уехал?       Выдохнув фруктовый пар, Ахерон покачала головой. Заколка не выдержала и её черно-фиолетовые волосы шелком рассыпались по плечам. Внешний вид со всеми этими чулками и короткими шортами был обманчив. Она занималась расчетами, выгоняла неадекватных посетителей и штрафовала работников за опоздания. Её могли бы прозвать “мамочкой”, если бы кто-то вообще рискнул её так назвать. Друзьями с Бутхиллом они не были, но он испытывал к ней нежные чувства, как к члену семьи. Почти пять лет назад, когда он только пришел сюда, она выглядела точно так же, как и сейчас. Магия азиаток, по которым и не понять, двадцать им или пятьдесят.       — Хочу забежать позавтракать. Да и спать не охота.       Бутхилл крутился перед зеркалом, разглядывая синяки от пилона на бедрах и под коленками.       — Ну так идем. Только оденься, ради всего святого. И не святого.       Дешевая косуха из искусственной кожи была для показухе, а не для тепла. Мелкая морось все так же висела в воздухе со вчерашнего дня, а ветер швырял длинную челку в лицо. Пряди, забиваясь в рот, оставляли противный горький привкус лака для волос. Из-за дождя и клиентов было немного, хотя обычно ночь с пятницы на субботу становилась для клуба лучшим временем. А тут чаевыми почти и не пахло, можно было рассчитывать только на обычную ставку за смену. Это спасало от необходимости продавать свой новенький телефон последней модели, который он взял в кредит всего пару месяцев назад, создавая вокруг себя иллюзию лучшей жизни.       — Так ты решил, будешь ли сам уезжать? В прошлый раз с большим городом у тебя не вышло.       Ахерон пила крепкий черный кофе, как и всегда. Иногда даже могла плеснуть туда алкоголя. Но не на завтрак. Рядом в тарелке остывал сероватый омлет с сосисками. Заметив взгляд Бутхилла, блуждающий по её тарелке, она придвинула еду к нему без лишних слов. Он не отказывался от такого.       — Ну. Она съебалась. Вчера вечером. Я хотел подарить цветы ей, но она только бросила букет и дала по газам, — говорил он с набитым ртом.       — Не матерись.        От одного взгляда Ахерон Бутхилл почувствовал вкус мыла во рту и спешно залил его своим кофе с тремя ложками сахара и взбитыми сливками. Не то чтобы стало лучше.       Ахерон продолжила:       — Я спросила про тебя, а не про нее. Слышала, не все в восторге от твоей новой карьеры.       Бутхилл фыркнул, убирая челку, пока она не искупалась в кофе.       — Да мне плевать, кто там что думает. Я этим занимаюсь, потому что хочу. А они только признаются, что дрочат на меня.       — Нет более верных поклонников, чем хейтеры, — Ахерон мягко улыбнулась и встала из-за стола. — Тогда увидимся вечером?       Конечно, они увидятся вечером. Бутхилл снова натянет свой фирменный наряд ковбоя, открывающий все стратегически важные места. Снова будет стоять на сцене и ходить между столиками, разносят напитки для вип-клиентов. Ему это не было противно, просто хотелось чего-то большего.       За букет все еще было обидно. Бутхилл выложил за него немало, хотя даже не стал бы запариваться с покупкой, если бы не тот рыжий парень, заботливо подрезающий розы своими длинными тонкими пальцами. О, как Бутхилл мечтал, чтобы эти пальцы… Он устало потер веки. То, что мысли регулярно сами собой сводились к сексу порой утомляло. Да и не то чтобы он получал от секса много удовольствия. Куда больше ему нравилось красоваться перед камерой или на сцене. Удовольствие он получал от чужого внимания, а не через физический контакт. Конечно, если бы он мог выбирать, то не хотел бы рождаться таким.       Говорят, что могла повлиять плохая генетика. Его биологических родителей корректно называли людьми с низкой социальной ответственностью. Не корректно и куда проще: они предпочитали развлекаться и употреблять что-нибудь, а не заботиться о ребенке. Но ему еще повезло, что все остальное было в порядке. Относительно. Его нечувствительность к боли не давала ему воспринимать мир так же, как остальным. Он не понимал, когда слишком холодно или слишком жарко. Неприятная особенность повлияла на задержку в развитии. Никто не хотел забирать его в приемную семью. Пока не нашлись те хорошие люди, которые так долго им занимались, чтобы он начал читать, писать, играть с другими и жить полноценной жизнью, а не сидеть запертый в комнате с мягкими стенами. Бутхилл предпочел сохранить о них только хорошие воспоминания и не убиваться от того, что произошло. Это не его вина.       Ему приходилось быть осторожным во всем. И все же он любил риск. Проколоть соски, сделать новую татуировку, выучить сложный трюк на пилоне. Его особенность — не дар свыше. Но и фарфоровой вазой ему себя чувствовать не хотелось. Врачи говорили, что он удивительный, раз не переломал еще все кости. Сам же он думал, что просто выработал навыки выживания. А еще ему просто очень хотелось жить на полную катушку. Но пока чтобы эту катушку размотать не хватало денег.       Загорелся значок онлайна. От яркого света для видео обычному человеку давно бы стало жарко, но Бутхилл не чувствовал этого, поворачиваясь задницей в кожаных брюках к камере. Раздался звук доната. Всего несколько зрителей, почти никаких комментариев, но Бутхилл все равно довольно успешно изображал заинтересованность. Сегодня ничего особенного в программе. Просто покрутится в этом новом наряде с верхом от бикини в расцветке коровьей шкуры. Может, даже подрочит, если за это заплатят. Его чувствительности хватало для сексуального контакта, но обычно он долго не мог кончить. И если в личной жизни это могло доставлять неудобства, то для работы становилось бонусом. Никто не любит смотреть, как парни кончают слишком быстро — слишком уж напоминает о собственных недостатках.       Запись показывала, что стрим продлился едва ли больше получаса. Время не самое удачное. В субботу большинство предпочитали куда-то выбраться с друзьями или семьей, а не скучать и играть со своей рукой перед монитором. Но вечером Бутхилла ждала смена в клубе, еще и бармена придется подменять. Он поставил видео на загрузку и залез под одеяло, скинув с себя остатки одежды и проигнорировав душ. На щеке остался след от туши, волосы собраны в пучок кое-как, а усталость уже навалилась, прижимая к подушке. Но сон не шел. Бутхилл только ворочался под одеялом, думая о неудачном расставании прошлым вечером.       Цветы Бутхилл не любил. Даже самые стойкие ребята в горшках у него погибали. А букеты и вовсе ассоциировались с похоронами, которых в его жизни случилось предостаточно. Но он никогда не скучал ни по кому. Все эти мрачные ассоциации скорее вызывали раздражение. С каждым новым же сортом роз он все больше замечал их прелесть. Тот милый продавец постоянно говорил о том, какой цветок что означает. Бутхилл и сам стал подмечать, как реагируют девушки с работы на букеты. Доставались они именно им. Кто-то предавался воспоминаниям, кто-то сразу становился игривее, кто-то просто улыбался, потому что цветов не дарили давно. Особенно, без повода. Так было ровно до того вчерашнего букета. Единственного, который Бутхилл выбрал с конкретной целью, в подарок Ей. Увидев розы в помойке, он мог бы забрать их, но не стал. Дождь бил по нежным светло-красным лепесткам, только больше закрепляя мысль, что и сам Бутхилл оказался столь же ненужным, как и эти цветы.       Прошлое он предпочитал оставлять в прошлом. Что случилось, то случилось. Выпьет в баре пару коктейлей и быстро придет в норму. Может, даже почувствует себя нормальным. И на этот раз возьмет всем девушкам разных цветов, потому что может. А главное, купит букет самому продавцу. Шарминг бэйби. Сорт роз, который он нашел в интернете и понял, что подарить следует именно их. Оранжево-коралловые, похожие на рассвет. Теперь то уж точно подарит! Выведенных с донатов денег должно хватить. Возьмет китайской еды для всех в забегаловке у Чанга, цветов девочкам и себе прикольных цацок. Универсальный рецепт для исцеления душевных ран.       Под глазами залегли тени, сообщающие о бессонной ночи. Даже слой консилера не помог. Бутхилл только гуще подвел глаза черным. Так, что даже две родинки на нижнем веки оказались почти скрыты. В порядок он себя привел кое-как. Все его вещи были одинаково вызывающими. Пожалуй, футболка с логотипом популярного производителя контрацепции была по сравнению с другой одеждой вполне целомудренным вариантом. А главное, на ней не был пятен от соуса или чего-то похуже. Не лучший наряд, когда собираешься пригласить кого-то свидание. Может вообще и не выйдет ничего.       Все пошло под откос, стоило переступить порог цветочного магазинчика. Колокольчики привычно звякнули, но в ответ — тишина. Если бы Бутхилл знал, что такое боль, то мог бы сравнить. Как перелом ноги при падении со скалы? Как ожог от кипящего масла? Но его только неприятно кольнуло изнутри, когда он услышал отказ. В его мыслях все должно было быть совсем не так.       — Нет, прошу прощения. Больше никаких цветов.       — Ч-что?       Бутхилл моргнул, так и застыв с телефоном в руке. Он заскринил, как называется сорт. Шарминг бэйби. Чтобы не забыть. Обычно этот рыжий продавец был таким вежливым и милым. Так и хотелось попробовать, какой поцелуй с ним на вкус. От одного взгляда этих зеленых глаз сердце начинало биться чаще. Но теперь Бутхилла выпроваживали. Все, что он чувствовал, как в сердце сердце раскалывается на две половинки, подобно шоколадному яйцу. Только без игрушки внутри.       — Я что-то сделал не так? Это из-за того букета?       — Послушайте, мне не жаль денег, вы вольны сами решать, что с цветами делать, просто я… — продавец запнулся, делая глубокий вдох, — Мне не хочется, чтобы с цветами так обращались. Я выбираю их, думая о том, что это делает жизнь людей прекраснее, а их самих счастливее. Не стоит вам больше приходить.       “Не стоит вам больше приходить” — пульсировало в голове эхом.       Ответа у Бутхилла не нашлось. Вообще-то ему ужасно хотелось приходить еще. Каждый день. Сидеть под дверью, дожидаясь открытия. Носить кофе и обеды. Позвать на свидание наконец. В его голове уже проигрался сценарий вплоть до свадьбы, который только что развалился, разбитый об айсберг жестокой судьбы и явного недопонимания.