Сonvallaria

21.05 Tenerife, Spain 9.38 pm «К спортивным новостям: в мире фигурного катания в этом году произошли серьезные изменения. Соревновательный сезон завершился уже два месяца назад, но громкие новости не утихают и по сей день.        Главный фигурист страны Драко Малфой завершил спортивную карьеру. Об этом тренерский штаб спортсмена сообщил в социальных сетях. Напомним, что Драко Малфой – многократный чемпион страны, трехкратный чемпион Европы и неоднократный призер и победитель чемпионата Мира и этапов серий Гран-При.        Ранее сообщалось, что фигурист продолжит свою карьеру вплоть до конца следующего сезона – Олимпийские Игры должны были стать последним стартом спортсмена. Что же повлияло на Малфоя и почему он ушел из спорта на пике своей карьеры? Как его уход повлияет на расстановку сил в сборной, и кто становится главным претендентом на золото Олимпиады? Об этом и далее – в сегодняшнем выпуске…»        Радио резко затихло. Неразборчивый голос ведущей утонул в шуме ветра и волн, оставляя в душе неприятный осадок. Все-таки его спортивная карьера должна была закончиться не так.        – Не слушай этот бред. Мы же в отпуске, вот и отдыхай, нечего грузить себя этими бессмысленными новостями, – проговорил подошедший сзади кудрявый парень, выкручивая микшер громкости на минимум. Тео ногой подтянул к себе пустой стул, садясь рядом и протягивая Драко бутылку газировки.        – Меня это все ужасно бесит, – проговорил парень с пепельно-белыми волосами, не глядя хватаясь рукой за холодное стекло, – Кола, серьезно? Тебе сколько лет? – усмехнулся Драко, мельком взглянув на напиток, но все же щелчком открыл бутылку о край стола.        – Если ты не забыл, мы все еще в доме моей матери, и стоит ей увидеть хоть намек на алкоголь, я первым полечу с балкона в открытое море без единого шанса на спасение.        И оба парня синхронно засмеялись. С террасы третьего этажа открывался вид на бескрайний океан. Где-то внизу ветер шумел в пальмовых листьях и крупные волны с грохотом набегали одна на другую. Небо стремительно затягивало темными тучами. Остров медленно погружался во тьму, готовясь пережить очередной ночной шторм.        Периодически до балкона долетали неразборчивые крики – испанцы бежали с улицы в дома, надеясь успеть до дождя. Пляжи быстро пустели, владельцы кафе сворачивали уличные зонтики, открытые веранды в отелях закрывали – по всем новостным каналам передавали высокий уровень готовности к предстоящему шторму.        – Стоило тебе приехать, как с самого солнечного острова в мире сбежала хорошая погода. Такой бури в мае не было последние пятнадцать лет. Похоже, что Лондонская непогода следует за тобой. – не смог удержаться от подкола друга Теодор.        На эту реплику Драко закатил глаза, но все же улыбнулся.        – В отличие от тебя, погода сочувствует моему положению. Уйти на пенсию в девятнадцать лет без малейших шансов вернуться на лед – последнее, что я мечтал сделать в своей жизни. Я бросил ради этого все, просто чтобы в один день все мои усилия обратились в пепел, – съязвил он, раздраженно выдохнув. Новый порыв ветра растрепал волосы блондина, аккомпанируя его душевному состоянию. А оно находилось в полном раздрае.        – Драко…– только было начал кудрявый парень, как его тотчас же перебили.        – Нет, Тео, хватит. Достаточно, – резко проговорил парень, со звоном отставляя пустую бутылку на небольшой стол. – Я уже достаточно наслушался за прошлые два месяца. Мне не нужна от тебя жалость, и я не надеюсь на понимание, даже не начинай, – Драко поднял правую руку, заставляя сидящего напротив парня молчать, едва тот успел открыть рот, снова намереваясь возразить. – Я устал слушать спасительные речи о восстановлении и легенды о возвращении в спорт. Этого не случится и это факт, на который ты не может повлиять. Никто не может. – уже тише добавил Драко. – И ты не можешь понять моих чувств, даже не пытайся. Не можешь, потому что ты все еще катаешься. Потому что ты все еще спортсмен. И потому что ты поедешь на Олимпиаду в следующем году. А я – нет.        Тео мягко выдохнул, опуская глаза и зачесывая назад крупные кудри каштановых волос. Да, он не представлял, каково это – в один день забыть про спорт, про дело всей своей жизни, когда все твои амбиции одними словами другого человека летят с обрыва вниз. Но что он точно мог понять, так это чувство, будто тебя оставили за бортом. Будто про тебя все забыли, корабль уплыл, и за тобой не планируют возвращаться.        В конце концов, после юниоров он сразу попал в одну команду с Драко, который за все это время ни разу не отдал свое абсолютное первенство кому-то другому. Поэтому единственные золотые медали, что Теодор Нотт получил за последние три года, были за этапы Гран-При и мелкие соревнования внутри страны. А ведь в юниорах ему пророчили золотое будущее.        – Ну уж нет, Драко, я все-таки скажу. – тем не менее начал парень, выразительно смотря на сидящего рядом друга. – Мне очень жаль, что твоя карьера в спорте закончилась именно так. Ты и правда талантливый фигурист, хороший человек, фаворит у фанатов, а еще – ужасная заноза в заднице с твоим характером. Прекращай играть принцессу в темнице, я серьезно. У тебя дома золотых медалей на пару килограммов, ты самый титулованный член сборной, действующий рекордсмен и чемпион. Ты уже навсегда в истории мирового фигурного катания. И ты все еще продолжаешь себя жалеть? – с напором проговорил Тео.        Драко на эту пламенную речь лишь приподнял бровь, намереваясь поспорить с другом, но возможности ему не дали.        – Перестань выставлять всех вокруг виноватыми. Всем спортсменам бывает тяжело, у всех бывают травмы, всех снимают с соревнований, не спрашивая, важны для них эти старты или нет. Это профессиональный спорт, и он может быть жестоким. – на мгновение он замолчал, переводя дыхание, но сразу же продолжил. Его голос был спокойным, но не терпящим возражений. – Я, может, и не могу понять твоих чувств, но я, по крайней мере, пытаюсь быть хорошим другом. Так что и ты заканчивай винить меня в своем уходе из спорта. Вспомни, что мы с тобой знакомы шестнадцать лет. И начни снова вести себя, как Малфой, а не как избалованный ребенок, которого лишили любимой конфетки. А еще – как мой друг. – с этими словами парень выдохнул и перевел взгляд на океан, поднося к лицу свою бутылку и отпивая приторно-горький напиток.        Вода была совсем неспокойной, беспощадно бросая по волнам редкие небольшие яхты, спешащие добраться до берега до наступления темноты.        Драко неотрывно смотрел на друга, слегка прищурив глаза. Возможно, какую-то черту в отношениях с окружающими он все-таки пересек. По большей части ему было плевать на их мнение, но терять единственного лучшего друга не хотелось, поэтому, вероятно, ему стоило бы начать выбирать слова.        – Ты прав, – вздохнув, просто сказал блондин. Смысла спорить с ним не было. На открытую террасу с порывом сильного ветра залетел терпкий морской воздух, непривычно пощипывающий нос. Казалось, концентрация соли в океане возросла в несколько раз, иначе почему он казался парню таким горьким.        – Прости. – спустя несколько мгновений тишины устало проговорил он. – Правда, не стоило себя так с тобой вести.        – Драко Малфой признал свою неправоту? Должно быть, после шторма на остров прилетят инопланетяне, – по-лисьи улыбаясь проговорил Тео, и атмосфера на террасе стала легче.              Драко улыбнулся в ответ.        – Заметь, я ничего такого не говорил. Всего лишь согласился с твоими словами. – пожурил парня Драко, мягко усмехаясь.        – Рад слышать, что ты все тот же. Я-то думал, что эти два месяца тебя совсем помотали. – проговорил Тео, отставляя свою бутылку на стол. – Что сказал врач?        – Будет еще одна операция, – напрягаясь, проговорил Драко. – Скорее всего где-то в декабре. Оказалось, что проблемы с коленями – наследственное по мужской линии в нашей семье, о чем мой отец совсем забыл меня предупредить, а постоянные нагрузки только усугубили ситуацию. Минимум два года без нагрузок на колено. – выдохнул парень. – Минимум два года без льда. – осталось непроизнесенным. В его голосе и без того слышалась глубокая боль.        Тео нахмурился. Наблюдая, как Драко мучится последние полгода, он понимал, что скорее всего тот серьезно травмировался, но, чтобы настолько…        Он не стал никак комментировать сказанное, не находя в себе подходящих слов, только покачал головой, глядя на профиль блондина. В это все еще сложно было поверить.        Как быстро в их деле звезды падали с небес. Еще вчера ты чемпион, первый номер сборной и всеобщий фаворит, а сегодня – тихо уходишь с тренировочной базы, зная, что больше не сможешь вернуться. Травмы всегда настигали внезапно, и от одного неверного движения напрочь ломались все твои планы. А порой, и вся твоя жизнь.        Словно аккомпанируя настроению фигуристов, с улицы подул холодный ветер. Зашумели пальмовые листья, перекликаясь с плеском волн. Небо продолжало темнеть.        Тео не знал, чем можно поддержать друга. Потерять возможность кататься было страшным сном любого фигуриста, а для Драко, с его исключительно спортивным характером это казалось приговором.        Последние несколько лет он не только тренировался через физическую боль, но еще и постоянно противостоял собственным родителям. Мистер и миссис Малфой стали выступать против занятий сына фигурным катанием, когда поняли, что простое детское увлечение перерастает в профессиональную деятельность. Это явно шло в разрез с их представлением о «достойных занятиях» для кого-то их статуса. И, возможно, не заставляли Драко окончательно бросить спорт только благодаря его общению с семьями Гринграсс и Нотт, чьи дети тоже выступали в профессиональном фигурном катании.        Тео мягко выдохнул, глядя на нахмуревшегося друга. Он похлопал Драко по плечу, после чего с тихим звуком одной рукой забрал пустые бутылки со стола и направился в дом.        – Не засиживайся долго, скоро начнется гроза. – с этими словами Тео ушел внутрь, оставляя Драко на террасе одного.        В подтверждение его словам о выступающую часть каменной стены глухо разбились первые капли дождя. Драко поморщился от ветра, и вновь прибавил громкости на радио. Там все еще шла эта дурацкая программа со спортивным журналистом.        «Что мы ожидаем от женского фигурного катания в этом году? Посмотрим на результаты прошедшего в Стокгольме Чемпионата мира.        Первое место у нашей спортсменки, Гермионы Грейнджер, недавно перешедшей в группу главного тренера сборной - Альфреда Рузвельда. Переход из юниоров стал для Грейнджер не особо удачным – в первые два года среди взрослых она потеряла стабильность, а ее программы были подвержены критике. Однако с попаданием в новый тренерский штаб эта фигуристка раскрылась совсем в ином свете, став восходящей звездой сезона и полностью изменив все предсказания исходов предстоящей Олимпиады.        По сообщениям самой спортсменки, сейчас Гермиона находится в отпуске и уже с июня вместе с командой приступит к тренировкам…»        Дождь полил как из ведра, полностью заглушая звук динамика. Резко задул ветер, снося стену тропического ливня. Крупные капли усиленно застучали по каменным стенам, попадая на пол террасы.        Драко последний раз посмотрел на разошедшуюся стихию, выключил радио и забежал в дом, пока его окончательно не залило водой. С силой захлопнув дверь, он пригладил рукой спутанные волосы и аккуратно спустился вниз по каменным ступенькам небольшого испанского особняка.        За окнами бушевала гроза. В доме стояла оглушительная тишина. Все уже разошлись по своим спальням. В семье Нотт особенно уважали личное пространство, поэтому приглашенные гости были освобождены от обязанности сидеть на официальных обедах или проводить время с хозяевами, за что конкретно сегодня Драко был особенно благодарен. Он не был уверен, что сможет быть благодарным собеседником, а огрызаться с миссис Нотт совершенно не хотелось – она была милейшей женщиной, которая всегда относилась к нему с исключительным пониманием.        Спальней Драко была небольшая гостевая комната на первом этаже. Комната была обустроена просто. От каменных стен веяло холодом, а из небольшого окна тянуло запах дождя. Драко решил даже не включать свет, так и упал на кровать в темноте, слушая гулкий стук капель по стеклу.        Погода и правда плакала горькими слезами, заливая солнечный остров, будто Драко привез ее из Англии с собой. С того самого дня, как он узнал об отстранении, в Лондоне две недели не затихали дожди. Ни то что бы для Англии это было настолько необычной погодой, но для теплого мая непрекращающиеся ливни казались чем-то неуместным.              С того самого дня, как в больнице к ним с тренером подошел врач, вся его предыдущая жизнь оборвалась. Стоило сразу догадаться, что внезапное дополнительное обследование не приведет ни к чему хорошему.        Сначала в приемном покое, где седой хирург снял с носа очки и с выученным сожалением посмотрел ему в глаза. Потом в машине, где отец лишь хмурился, просматривая заключения врачей, а мать тихо плакала, глядя на мелькающие мимо дома.        А затем на спортивной базе. Стояла оглушительная тишина, пока он собирал в своей комнате вещи и с чемоданом шел по пустым коридорам здания, где он провел последние четыре года своей жизни. Все остальные спортсмены уже разъехались по домам – ему было даже не с кем попрощаться. На охране он сдал пропуск, а на улице его уже ждал водитель отца, под проливным дождем увозящий его далеко за пределы Лондона.        Под предлогом восстановления его фактически заперли в фамильном поместье, и если бы не приглашение от семьи Нотт, он так бы и провел там все лето.        «Разрыв передней крестообразной связки» — вот какой диагноз оборвал всю его спортивную карьеру.        – Еще одна операция неизбежна, – пожилой хирург-ортопед обвел глазами семью Малфоев. – Но методики лечения подобных травм уже достаточно развиты, так что, если выполнять все рекомендации...через два-три года будет даже бегать, – врач ободряюще улыбнулся, чуть сузив глаза, – Однако профессиональный спорт категорически запрещен до операции, и минимум два года после. Если не хочешь провести остаток жизни в инвалидном кресле. – последняя фраза явно была сказана специально для него.        Очень хотелось закатить глаза, но Драко сдержался, лишь вежливо кивнув. Идеальный план на карьеру спортсмена рушился по кирпичикам, но перед отцом показывать этого не хотелось.        – Драко, подожди нас в машине, – безэмоциональным тоном проговорил Люциус, глядя врачу в глаза. – Нам нужно кое-что обсудить.        Возражать было бесполезно, поэтому Драко ушел, сквозь затонированные стекла наблюдая за беседой родителей и врача. В уголках глаз предательски скапливались слезы, которые он периодически смахивал, не позволяя себя плакать. Нельзя было показывать свою слабость.        Боль в коленях он научился игнорировать уже давно, никому не рассказывая о периодических обострениях, которые видел только Нотт. Порой, в день уходило по пять баллончиков спрея-заморозки и по несколько пачек анальгина, который в какой-то момент перестал помогать.        Но игнорировать все эти мелочи было несложно, как только в голове возникала картина торжественного награждения на Олимпиаде. Где он гордо стоит на первой ступени пьедестала, а на него надевают золотую медаль. Где и родители, и другие спортсмены наконец видят его истинное торжество. Понимают, к чему он шел последние десять лет. После этого он был готов заниматься и здоровьем, и домом, и семьей. Но только после золота Олимпиады.        Однако у жизни были другие планы. За два дня до отправления на Чемпионат мира Драко упал с прыжка на льду и больше не смог встать. Колено пронзила резкая, стреляющая боль, настолько дикая по своей силе, словно его наживую насадили на нож. Из глаз посыпались искры, заставляя Драко с силой сжать зубы в попытке просто не закричать. Это было начало конца.        Вокруг поднялась суета. К нему сразу подъехал Тео, что-то крича. Драко не мог разобрать слов, чувствуя лишь адскую пронзительную боль, затмившую своей силой все вокруг. Еще спустя пару секунд он потерял сознание.        Иногда он просыпался, обрывками цепляя образы тренеров, врачей, родителей. В голове было пусто, даже банально дышать давалось тяжело. Все звуки вокруг были слышны словно сквозь толщу воды. Казалось, его окунули головой в воду и не давали подняться, чтобы набрать воздуха, а он никак не мог этому сопротивляться. Оставалось только смириться с тем, что медленно, но верно, он окончательно задохнется и утонет.        Очнулся он уже в больнице, лишь спустя три дня. В день начала Чемпионата мира в Стокгольме. Под действием лекарств все тело казалось ватным. Даже моргать было сложно, будто его накачали дозой снотворного на несколько суток вперед. В палате слабо был слышен репортаж спортивных журналистов, заботливо включенный какой-то из медсестер. Возможно, даже по его просьбе. Рядом неприятно пищала какая-то аппаратура.        Он проспал следующие несколько дней, изредка просыпаясь, замечая вокруг суетливых медсестер или обеспокоенную Нарциссу, проводящую добрую половину дня в его палате. Драко не мог до конца понять, какие чувства ею движут. Он никогда не ощущал от нее материнской любви, сталкиваясь или с ее печалью, или с осуждением. Возможно, того требовал какой-то неизвестный ему этикет. За все время в больнице она даже ни разу с ним не заговорила.        Когда Чемпионат завершился, его пришел навестить тренер с командой. Тео привез свою первую золотую медаль за Чемпионат Мира. Драко честно пытался порадоваться за друга, но чувствовал лишь горечь зависти, неприятно осевшую глубоко в горле. Между ним и Тео образовалось какое-то пустое пространство.        Блейз с Дафной, выступающие в паре, привезли ему шведского имбирного печенья и еще каких-то дурацких сувениров. Драко слабо усмехнулся, глядя, как те высыпали их на больничный стол перед уходом. Тренер отдельно пожелал Драко здоровья.        Но уже в тот момент Драко почувствовал, что перестал быть частью всего этого. Всей этой команды. Всего этого мира.        С одним пропущенным соревнованием спорт резко стал чужим, а с названными друзьями стало не о чем разговаривать. Радоваться за их победы не получалось, а от отчаянья хотелось кричать.        В тот же день поздно ночью заехала Нарцисса и привезла свежий букет цветов. Бутоны пышных белых хризантем раскрылись за ночь, занося в палату невероятный аромат весны. Впервые за долгое время с утра было солнечно.        А через два дня Драко выписали, отправив на домашнюю реабилитацию. Только веселее не становилось.        В мэноре сразу стало понятно, что даже о намеках на спорт можно было забыть. Отец забрал у него коньки, сказав, что тот уже достаточно накатался. Кажется, что его не пустили бы на арену даже в качестве зрителя. Из ненависти к нему или из заботы, Драко уже не знал. Но если это была забота, он бы назвал ее самым извращенным вариантом любви, которую ему когда-либо довелось видеть.        Прогулки в саду – максимум, который был ему доступен. Потянулась вереница долгих унылых дней, где каждый день он просто пытался снова научиться ходить. Или хотя бы просто снова научиться шевелить ногой. Он тратил дни, проводя все свое время на процедурах у массажиста, физиотерапевта и реабилитолога. Вплоть до начала мая он так ни разу и не вышел за территорию Малфой-мэнора. Люциус с ним не разговаривал. Нарцисса интересовалась только его здоровьем.        В первых числах мая Драко даже единожды вышел на лед, не вытерпев даже до конца срока, в который он обещал самостоятельно не ходить. Однако после десяти минут простого катания по кругу колено снова начало сильно тянуть, и даже после вылитого на него тюбика с заморозкой особо легче не стало.        Четвертое мая стало последним днем, когда он надел коньки в роли спортсмена. Двенадцатого его карьеру официально завершили.        За всеми этими мыслями Драко не заметил, как заснул. Всю ночь так и шел проливной дождь, пляжи экстренно закрывали от туристов. На следующее утро небо яснее не стало.        Горизонт был затянут сизой дымкой, словно солнце и не всходило для всего испанского острова. Никто и не знал, что виной всему был молодой парень с пепельно-белыми волосами.        По новостям передали, что аномальные дожди продержатся следующие трое суток. Для Тенерифе настоящий день не наступит следующие 72 часа.