Крысиный король

      Маша проснулась, откинула теплый, уютный плен одеяла и взглянула на часы. Стрелки показывали половину пятого.       «Неужели я уснула днем, и теперь вечер? Или ночь прошла и наступило утро? В темноте и не разберешь…»       Однако полярная ночь с каждым днем становилась все короче, открывая двери свету, совсем скоро прийдут на северную землю белые ночи. Маша распахнула плотные синие шторы, пейзаж ее расстроил. Небо было серым-серым, мрачным, на его фоне голые деревья протягивали ветви в мутные облака, словно когтистые страшные пальцы. Редкие всегда нарядные стволы берез и зеленые елочки не могли исправить эту гнетущую картину за облитым ночным ливнем стеклом.       «Я еще ни разу в жизни не видела такой печальной весны. А ведь сегодня мой день рождения… Я раньше так ждала, куклы, подарки, подруги, наряды… теперь не хочется ничего, лишь в бы время остановилось».       Маша не могла смириться, что ей теперь восемнадцать лет. Никогда уже не будет самых лучших еще вчерашних «семнадцать», или беззаботных «пятнадцать». Никогда. Это слово пробило насквозь молниями. Так, что девушка бессильно, словно тряпичная куколка, осела на кровать. Ей показалось, что стрелки начали отсчитывать движение ни в будущее, а неотвратимый путь к забвению.       Так она просидела в скорбных раздумьях долго. Страдание достигло вершины и излилось из глаз теплыми слезами. Маша услышала за дверью, что родители проснулись, быстро стерла слезинки со щек и пошла на кухню.       — Машенька! С Днем Рождения! — обняла дочь Анна. А отец достал из кармана коробочку, отделанную бордовым бархатом.       — Ты уже взрослая девушка, — сказал с улыбкой папа, — А дамам дарят уже не книжки и игрушки, а солидные подарки, — полковник открыл коробочку, — Золото! От нас с мамой, с днем рождения, родная!       Он поцеловал Машу в щеку, а мама спросила:       — Вы сегодня с девочками пойдете в кафе?       — Не знаю… спасибо большое за подарок… еще только понедельник, наверное на выходных… — Мари старалась улыбаться и радоваться, но голос ее звучал растерянно.       — Или вы с ребятами собираетесь? — подозрительно спросил отец.       — Сереж! Ну не начинай! — перебила его мама.       — Мам, пап, можно я сегодня на учебу не пойду?       — Ничего важного не будет?       — Две биологии, ОБЖ и физкультура.       — Биология! — сказал строго отец.       — Можно-можно, Машенька, — снова вступилась мама, — Отдохни! И на тренировку не ходи. Я торт заказала, после работы отец заберет, отметим.       — Нет! У нас же репетиция! К Восьмому марта!       Родители ушли на работу, а именинница весь день ходила из угла в угол, совершенно не зная, чем себя занять до репетиции. Пробовала рисовать, но вдохновения не было, и получалось плохо, пробовала читать темы из учебника биологии, но приходилось несколько раз перечитывать одну и ту же страницу, мысли Мари были очень далеко от трудов анатомов. Потому, когда пробило пять вечера она отправилась в смурной и промозглый март с радостным возбуждением и предвкушением, впервые за этот бледный и скучный день. А когда зазвучали аккорды классики и все танцоры заняли свои места, Маша снова будто очутилась в объятиях своего недавнего легкого и прекрасного сна. Она, словно бабочка, порхала по сцене, все фигуры сегодня удавались отменно, без единой ошибки.       — Чудесно, чудесно, Мария! Умница! — похвалил учитель, когда балерина замерла в красивой стойке, укрытая последними торжественными нотами.       В раздевалке подруги собрались вокруг Маши с таинственными улыбками на юных личиках.       — Маш, ты же в субботу будешь отмечать, да? — сказала Лена, — Но ведь это же целую неделю подарков ждать! Поэтому мы с девчонками решили сегодня немного поздравить.       С этими словами девушка вручила имениннице коробку, завернутую в теплый пуховый платок.       — Смотри не разворачивай, пока до дома не дойдешь, а лучше держи под пальто… — говорили подруги, выходя в холл, — Обязательно расскажи, понравился ли тебе наш подарок, мы долго придумывали!       Стайка девушек-птичек умолкла. В холле возле окна они увидели молодого человека в черном коротком пальто, а в руках его букет белых роз.       — Маш! Это же твой верный поклонник! Не расстраивай парня! — прошептала подруге Лена.       В это время молодой человек с улыбкой смело подошел к танцовщицам.       — Дорогая Маша, разрешите вручить вам цветы в поклон вашему таланту и… разрешите пригласить вас на небольшую прогулку?       Девушки хитро мерцая глазами и намекая взглядами согласиться тихо продолжили путь к выходу, оставляя их вдвоем. Мари смутилась, сделала вид, что наслаждается ароматом роз, а на самом деле спрятала в цветах свое раскрасневшееся лицо.       — Если только очень недолго, родители ждут, у меня сегодня день рождения…       — Я знаю, — шире и лучезарнее улыбнулся парень, показывая нарядный пакет в своей руке, — Вот подарок, только он довольно тяжелый, я отдам после.       Они обогнули здание ГДО,прошлись вдоль физкультурного комплекса и вышли к озеру. Оно было вытянутым, похожим на рыбу, поэтому прогулка по тропинке, опоясывающей водоем, занимала добрых полтора часа. На этой маленькой заснеженной дорожке было оживленное движение, то спортивные пенсионерки с палками для скандинавской ходьбы, то припозднившиеся лыжники, то счастливые детки с папами и мамами на санках и ватрушках, то такие же гуляющие вокруг озера парочки, как Мари и Дмитрий.       За половину дороги Маша узнала имя своего спутника, и то, что он, как она и предполагала, «промышленник», так назывались в воинской части гражданские инженеры. Дмитрий недавно закончил институт связи в Москве и теперь работает здесь, налаживает радиолокационное оборудование для отслеживания вражеских ракет. Маша тоже рассказывала новому другу про учебу, про танцы, родителей про подруг…       — Мы с самого детства дружим. Девочки вот, тоже с подарком сегодня пришли, — улыбнулась Маша, демонстрируя коробку в платке, — Очень интересно что там, но я обещала не открывать до дома.       Девушка вдруг погрустнела. Она сошла с тропинки прямо в сугроб, обняла рукой ствол березки на береге у самого крутого склона. Свет фонарей с тропинки лился на лед, и вся поверхность озера блестела и переливалась золотыми и серебряными крапинками, а то и целыми огромными сверкающими пятнами. Дмитрий подошел к Маше.       — Мари, у тебя сегодня праздник, но с самого ГДО заметил, что в тебе нет радости. Пожалуйста, расскажи мне, что случилось. Может быть я смогу тебе помочь?       — Если только ты умеешь останавливать время и поворачивать его вспять, — сказала Маша и обернулась на спутника. Глаза ее заблестели переливались, из-за слез, как ледяная гладь. Лицо Дмитрия было одновременно серьезным, но вместе с тем открытым и приятным, а глаза лучистыми и добрыми, что его можно было бы назвать очень красивым. Не такой дьявольски притягательной красотой, как лейтенант, а простой, щедрой и одухотворенной. И несчастная именинница застигнутая этим впечатлением вдруг решила, что поделиться с едва знакомым человеком всей своей горестью — решение не только хорошее, но и жизненно ей сейчас необходимое.       — Моя любимая подруга Даяна, если бы я вообще могла выбирать из всех обожаемых моих подруг кого-то, вот кто никогда ни на что не променяет балет! Она мечтает покорить большую сцену, и ее папа — прокурор, этому явно поспособствует. Подруга не раз уговаривала меня подать документы в Москву, или Питер. Хотя бы устроиться для начала в областной театр.       Мари, рассказывала свою беду, захлебываясь словами, как она выкидывая письма с приглашениями, горестно вздыхала. Пару раз перед тем, как разорвать очередное письмо, написала на обратной стороне:       «Пожалуйста, напишите Мальтиновой Даяне, балерине из моей труппы. Я клянусь и ручаюсь, что это восходящая звезда, прилежнее которой и талантливее найти сложно, которая принесёт вам славу!»       — Я написала в театры и студии множество подобных писем. Но не отправила ни одного. Я понимала, что поступаю эгоистично, плакала, но не могла отпустить подругу! — сказала Мари, и слезы потекли ручейками из ясных, полных боли и тоски глаз.       — Милая Маша! Я не знаю, что и сказать, разве что, все проходит, всю меняется, все хорошее превращается когда-нибудь в воспоминания. Но зато и беды и печали тоже заменяет новая радость. Это все пройдет, но… если бы я умел, то конечно же остановил для тебя время, — сказал Дмитрий с полной серьезностью, участием и заботой, а затем сам опустил грустно голову — Но так бывает только в сказках!       — Ты и не должен ничего говорить, что тут скажешь? Но ты выслушал меня и даже не рассмеялся над моими пустыми, как говорят и друзья, и родители, трагедиями. Это уже хорошо, и на душе стало светлее. Спасибо, Дмитрий! — ответила Маша и впервые за целый день своего праздника смогла искренне улыбнуться.       Когда Маша вернулась домой, от сумрачного настроения, терзавшего юную душу весь день, и вовсе не осталось и следа. Родители торжественно раскрыли коробку с тортом, который весь был виртуозно изукрашен нежными кремовыми розами, тюльпанами и пионами, такими, что казались настоящими. Мама успела сделать пару любимых салатов, отец открыл бутылку сладкого шампанского. Мари показалось, что вернулся Новый год, но ведь это так и было — Ее Новый год! И она вдруг почувствовала, что не просто жива, но и вполне счастлива в окружении родных, и снова верит в чудеса, как в детстве. Загадывая желание на свои свечки Маша попросила у судьбы, чтобы все близкие и дорогие ее сердцу люди, родители, верные подруги, учитель танцев были живы, здоровы и как можно чаще и дольше были с ней. Она мимолетом вспомнила и о новом друге Дмитрие. И ему тоже загадала всяческой радости и благополучия.       А перед сном Маша, наконец-то, открыла подарки. Долго решала, какой посмотреть первым, поставила в разных углах комнаты, закрыла глаза, обернулась несколько раз в изящном повороте и указала рукою на пакет нового друга. Вскрыв его, всплеснула руками от радости! Дмитрий второй раз угадал — фарфоровая куколка в русском наряде, с огромными синими глазами, длинными ресничками и шелковой косой — ее как раз не хватало в машиной коллекции!       — Ну вот! Теперь все собрались, все вместе, и без спору, без ссору. Потому что эта куколка из вас самая-самая красивая! — сказала своим фарфоровым девочкам Маша, ставя новенькую на полку, в самый центр.       А затем развернула пушистый платок, открыла фиолетовую коробку и замерла, увидев чудо — целый ворох бабочек закружился по ее комнате, настоящих, огромных, живых, дивно-переливчатых, узорчатых, с синими крыльями, с малахитово-зелеными и ярко-желтыми. Мари и сама закружилась по комнате вместе с ними, некоторые бабочки садились ей на руки, одна даже едва не села на носик.       «Это ли не настоящее счастье!»