Making Lemonade

      Цезарь одиноко стоял на причале, ожидая прибытия парохода. Было холодное февральское утро. Резкий порыв ветра трепал его пальто, развевал волосы и заставлял глаза слезиться. Море, серое и неспокойное, напоминало треснутый сланец.       Прошло два дня с тех пор, как ДжоДжо пришел в себя, и полтора, как они поссорились.       Накануне Цезарь позвонил мистеру Спидвагону и пригласил его на остров. Ждать одобрения ДжоДжо не было времени.       Наставники Цезаря все еще не разрешали ему вернуться к обычным тренировкам. Его паршивый вид не ускользнул от их внимания: «Ты вот-вот развалишься», как выразился Мессина.

— Со мной все нормально, — возражал он. Цезарь готов был поклясться, что ему удалось стереть все следы недавнего гнева со своего лица и поведения.

— Ну конечно, — недоверчиво отвечал Мессина. — Но все же возьми отгул на полдня. Дисциплина — это, конечно, хорошо, но то, чем ты сейчас занимаешься, мало на нее похоже.

      Лиза Лиза согласилась, а ее слово было законом. Поэтому он тренировался в одиночестве, выплескивая свое раздражение на манекены и мешки с песком. Почему с ним обращались как с хрупкой фарфоровой куклой? Ему была необходима каждая минута тренировок, чтобы улучшить — нет, нечто большее, чем улучшить, — свою технику, если он хотел одолеть Людей из колонн. Если бы он сдавался при малейших трудностях, какая от него была бы польза?       (В глубине души он знал, что ему нужен перерыв.)       Теперь он готов был поговорить с Джозефом, но они так и не поговорили. Они были безукоризненно вежливы друг с другом, коротко кивали при встрече в коридорах, говорили о погоде и тому подобном. Но всегда избегали слона в виде Спидвагона в комнате.       Голос Джозефа звучал в голове Цезаря все настойчивее, как только тот пытался игнорировать его. Их разговор бесконечным эхом отдавался в его мыслях.       Ты недостаточно силен.       Просто беги.       Ты умрешь.       Ты недостаточно силен, чтобы защитить хоть кого-то.       С чего это Джозеф взял, что Цезарь недостаточно силен? Откуда у него взялся комплекс мессии? Он встряхнул головой, силясь избавиться от навязчивых мыслей, но голос ДжоДжо все равно вторгался в его сознание:       Смотри! Я могу засунуть в рот целых две булочки!       Он завидовал. Завидовал ДжоДжо. Тот был сильнее Цезаря в одном — у него была та легкость на душе, которой не должно было быть после стольких потерь.       Челюсть Цезаря сжалась. Его детство было простым и счастливым до тех пор, пока Марио не бросил их. Весь его мир превратился в испытание, словно ему приходилось пробираться через заросли ежевики. И он резал, кромсал и продирался сквозь них, пытаясь выжить и удержаться на ногах. Его вела бесконечная жгучая ярость. Внутри него поселилась жажда уничтожить все на своем пути, все, до чего он только мог дотянуться. Ему хотелось совершать зло только потому, что оно было злом. Но, в конце концов, мир отплатил ему сполна.       Когда он снова увидел Марио.       В ту ночь, когда он впервые за многие годы увидел отца, он готов был убить его. Воспоминания о той ярости грели его даже в самые холодные дни. Отголоски того гнева овладели им и сейчас, напрягая каждый мускул, обостряя чувства и натягивая нервы как струны. Но истина, которую он теперь знал, направила гнев в другое русло, превратив его из непроходимого брода в реку, стремящуюся к одной-единственной цели. Он обуздал свой гнев.       Ты недостаточно силен.       А потом ДжоДжо взял и сломал все дамбы, которые он так кропотливо возводил. Никогда прежде он не встречал никого, кто так ловко пробивал бы его защиту, попадая прямо в сердце. Кто дал ему на это право? Как он смог… и почему…       Он знал почему. Теперь не было смысла отрицать это. Этот человек заставил его со всей болью осознать собственную слабость — острую потребность защищать всех, кто дорог ему больше всего. Все те, для кого он желал долгой, полноценной и безопасной жизни… так и не выжили.       Воспоминание о ДжоДжо, обмотанном бинтами, вновь вспыхнуло в памяти, и он стиснул зубы.       Именно это бессилие, эта тщетность преследовали его на протяжении стольких лет. Он ничего не мог сделать, когда умерла его мать: это произошло еще до того, как ушел отец. Он не мог защитить своих братьев и сестер, когда другие родственники относились к ним как к уличному мусору. Он не мог пошевелить и пальцем, когда эта проклятая стена поглотила человека, отдавшего жизнь за него и бесчисленное множество других людей.       Марио даже не знал его имени. Он не знал, кого спасает. И все равно умер за него.       Просто беги.       Его отец уже тогда принес в жертву прошлую жизнь, полную тепла, легкости и безопасности рядом со своими детьми. Цезарь потратил годы на пустые фантазии о мести самому благородному человеку, которого когда-либо знал. И когда он наконец нашел его, когда узнал всю правду, все, что он мог сделать — это смотреть, как он умирает.       Ты умрешь.       Все, что он мог — это чувствовать, как горячие, бесполезные слезы смешиваются с грязью и пылью на его щеках; слышать, как его собственный голос отдается эхом, так и не получая ответа.       Ты недостаточно силен, чтобы защитить хоть кого-то.       И подумать только, что он отверг фамилию своего отца…       Тогда он был недостоин ее.       После того как он встретил Лизу Лизу, он переродился. Она рассказала о Хамоне и о тех, кто разрушил его семью. Она слушала, как он рассказывал ей в кабинете свою уродливую, кровавую историю, закрывая лицо руками с разбитыми костяшками. Как он оплакивал себя, своих братьев и сестер, свою мать, своего великого, но непонятого отца и как проклинал себя за собственную никчемность.

— Встань, — сказала она ему, когда тот закончил говорить. — Если то, что ты говоришь — правда, должно быть, ты ищешь способ, как отплатить за его жертву? Ты выжил не просто так.

— Я опозорил… опозорил его память…

— И опозоришь еще больше, если погрязнешь в жалости к себе. Будешь ли ты сражаться вместе с нами против сил тьмы, за сдерживание которых твой отец отдал свою жизнь?

Он яростно закивал, его глаза горели.

— Тогда вытри глаза, — сказала она. — И держи голову высоко, сын Цеппели. Не смей смотреть вниз.

      Он был обязан ей всем, абсолютно всем. Он вновь обрел путь, ведущий к справедливости: ради человечества, ради его отца, его семьи и семьи Джозефа, что были переплетены судьбой.       Размышляя о связи между их семьями, Цезарь не мог игнорировать свой внутренний конфликт: с одной стороны — преданность долгу, а с другой — искушение поддаться наихудшим своим желаниям и уйти от собственной судьбы. Что победит в этой борьбе?       Возможно, таким был и Джозеф. Озабоченным чертенком, творящим зло ради зла. Неукротимый и строптивый, упрямый и разрушительный — он уходил от света разума так далеко, как только мог… прямо как Цезарь до своего перерождения.       Голос ДжоДжо зазвучал у него в голове:

— Озабоченный? Я не озабоченный!

— Озабоченный в другом смысле! Это художественный термин!

      Маленькая часть его, настолько крошечная и тихая, что он едва прислушался к ней, задавалась вопросом, не слишком ли остро он отреагировал на их спор. ДжоДжо наговорил много неприятных вещей, но наверняка не хотел задеть его. Возможно, он был чересчур чувствителен…       Твой дедушка не смог защитить даже себя.       «Нет, это не я чересчур чувствителен, — сказал он себе. — Этими пренебрежительными словами Джозеф плюнул на могилы не только своей, но и наших семей, а также всех воинов, которые пожертвовали собой ради борьбы с порождениями зла.»       Ему нужно было доказать, что Джозеф был неправ.       «Отец, — подумал он про себя. — Я поклялся следовать за тобой в твоих поисках и доведу клятву до конца. Я освобожу мир от этой угрозы раз и навсегда. Я буду достоин твоей фамилии и фамилии твоего отца. Клянусь.»

***

      Над серыми волнами показалась маленькая белая лодка, и Цезарь поспешил ей навстречу, чтобы помочь причалить.       — Мистер Спидвагон, — поприветствовал он пожилого мужчину, когда тот сошел с палубы и поставил свою трость на мощеную дорогу. Двое телохранителей стояли по обе стороны от него.       — Цезарь, — он протянул руку в знак приветствия. — Надеюсь, с тобой все хорошо.       Разница между этим хорошо одетым, достойным и вежливым человеком и Джозефом была столь же огромной, как глубина Марианской впадины.       — Благодарю вас за то, что приехали так быстро, сэр.       — Спасибо, молодой человек. Путешествия никогда не доставляли мне хлопот, но мне просто повезло, что я предусмотрительно поселился так близко к Италии.       ДжоДжо, кажется, говорил, что Спидвагон вернулся в Штаты. Очевидно, тот ошибся.       — Хотите, я покажу ваши покои?       — Мне не нужно задерживаться, так что можешь проводить меня прямо в конференц-зал. — Роберт отмахнулся от попытки помочь ему надеть пальто, когда они шли к главной башне. — Где Джозеф?       — ДжоДжо… — он старался, чтобы его голос звучал невозмутимо. — ДжоДжо не знает, что вы здесь. Он не хотел, что мы связывались с вами.       — Представляю, — усмехнулся мужчина. — Я собирался сам связаться с ним, если бы ты не сделал этого. Ему труднее отказать мне.              Цезарю пришлось приложить усилие, чтобы не дать своему глазу задергаться.       — Да. Я так и подумал.       — ДжоДжо всегда проявлял… чрезмерную заботу о тех, кто ему дорог. Ему всегда было тяжело контролировать свои эмоции, когда кто-то мог причинить вред миссис Джостар или мне…       Цезарь кивнул сам себе.       «Верно, — неохотно признал он. — Он действительно готов пойти на крайние меры, лишь бы защитить свою оставшуюся семью.»       — Полагаю, я могу рассказать тебе историю о том, как я узнал о его способностях. Пять лет назад одна криминальная банда пробралась на борт нашего рейса, чтобы похитить меня и потребовать выкуп. Для меня это не было неожиданностью: когда ты бизнесмен, ты привлекаешь много сомнительных личностей.       Мистер Спидвагон предавался легкой ностальгии, и Цезарь попытался представить себе тринадцатилетнего ДжоДжо: тощего, неряшливого ребенка в оборках, как на тех фотографиях, которые он смутно помнил.       — ДжоДжо сидел сзади и читал комикс. Кажется, он назывался «Супермен», — продолжил Роберт.       — Простите, что перебиваю, но вы, верно, ошиблись, — поправил его Цезарь. — Я слышал об этом комиксе, и он был опубликован только в прошлом году.       — Да? Должно быть, я и правда перепутал. Так на чем я остановился?       — Криминальная банда, — подсказал он, и его охватило чувство подкрадывающегося страха, который появляется, когда кто-то вот-вот прикоснется языком к металлическому столбу зимой. Это чувство возникало всегда, когда он слушал любую историю, связанную с ДжоДжо.       — Ах да. В любом случае один из этих негодяев разбил ему нос и испортил рубашку, которую ему подарила бабушка…       Цезарь мог представить, что произошло дальше: Джозеф аккуратно складывает свой старый костюм — с той же нежностью, с которой родители складывают одежду своих детей… Он выбросил этот образ из головы. Не было нужды думать об этом.       — … и, конечно, он тут же поднялся, чтобы сразиться с ними в одиночку, несмотря на их численное превосходство. Их было трое, а он был всего лишь тринадцатилетним мальчиком.       Он представил, как младший ДжоДжо мог бы одолеть незваных гостей. Стал бы он использовать эти нелепые стальные шарики со своей монограммой? Нет, это была его новая техника, вдохновленная сферическими пузырьками Цезаря. Он не мог себе представить, чтобы тринадцатилетний подросток смог избить нескольких взрослых вооруженных мужчин своими маленькими детскими кулачками. Возможно, он настолько раздражал их, что им пришлось подчиниться.       — Если быть кратким, он пробудил в себе Хамон и использовал его, чтобы вырубить пилота и сбить самолет с угонщиками. Пилоту, ДжоДжо и мне пришлось покинуть самолет, используя катапультируемые кресла. Местная полиция нашла раненых угонщиков несколькими часами позже и арестовала их.       И конечно же они были всего лишь ранены. ДжоДжо был чертовски везучим.       — Разумеется, никто не подозревал тринадцатилетнего подростка в причастности к этому. Никто не мог поверить показаниям угонщиков.       Цезарю стало их почти что жаль. Какие доказательства они могли предъявить против него? «Послушайте, офицер, я знаю, это звучит безумно, но самолет сбили не мы! Я врезал этому пацану в хлебало, а он вырубил пилота светящейся магической энергией, и следующее, что я помню, это мы здесь с кучей переломанных костей! Нет, конечно, у нас нет никаких фотографий в качестве “доказательства”, мы что, похожи на гребаных туристов?»       — Мне пришлось сделать ему выговор самому. Вряд ли нужно говорить тебе, какими ужасными могли бы быть последствия, если бы кто-нибудь погиб. Или если бы самолет приземлился в городе, не говоря уже о том, что он рисковал собственной жизнью…       «Типичный ДжоДжо», — злобно подумал Цезарь.       — Все, что он сказал — это то, что он должен был защитить нас, и он знал, что все будет хорошо. Что-то вроде шестого чувства, представляешь? — Спидвагон печально покачал головой. Его трость застучала по брусчатке. — Этот мальчишка всегда заставлял меня беспокоиться.       — Меня тоже, — пробормотал Цезарь себе под нос.       Они прошли в холл через несколько арок барвинкового цвета, направляясь к конференц-залу.       — Если ДжоДжо не хочет, чтобы я вмешивался, боюсь, уже слишком поздно. Борьба с этими силами началась задолго до его рождения. И, боюсь, будет продолжаться, пока мы живы…       — Нет, если я присоединюсь к вам, — поклялся Цезарь. — Мы покончим с ними здесь и сейчас.       — Я верю в твою убежденность, но мы должны быть готовы к проигрышу. Не будь слишком самоуверенным, Цезарь. Это не то, к чему следует относиться легкомысленно.       — Конечно… — он опустил голову и прикусил язык.       — Джозеф на этот раз чересчур осторожен. Мне ничего не угрожает. Я нахожусь под надежной защитой лучшей в мире службы безопасности, как и миссис Джостар. Однако я, конечно, сделаю все возможное, чтобы помочь в предстоящей битве.       — Я восхищаюсь вашей преданностью и силой духа. Мы все бесконечно благодарны вам… — он запнулся. — Сколько времени займет…?       — Я могу собрать небольшую команду уже к завтрашнему дню, но, чтобы набрать нужное вам количество людей… уйдет по меньшей мере неделя. Мне придется привлечь всех своих людей в Средиземноморье.       «Это недостаточно быстро, — подумал Цезарь. — Но другого выбора нет.»       — Спасибо, — только и произнес он.       Спидвагон с улыбкой похлопал его по плечу.       — Я слышал, что ты делаешь для Джозефа. Это я должен благодарить тебя, мой мальчик. Воистину, ты идешь по стопам своих предков.       «Нет, — подумал Цезарь. — Это неправда. Пока что.»       Когда они вошли в зал, Цезарь сжал руки в кулаки.       «Отец, если ты меня слышишь, дай свое благословение. Я уже не тот безвольный, неверующий ребенок, каким я был, когда ты видел меня последний раз. В течение следующей недели эти монстры исчезнут с лица земли.»

***

      Лиза Лиза, сидевшая во главе стола, холодно кивнула им, когда они вошли, и встала, чтобы поприветствовать Спидвагона. Роберт с печальным видом пожал ее руку.       — Рад тебя видеть, — он сделал паузу, прежде чем продолжить. — Лиза Лиза.       — Взаимно, — ответила она и тут же отпустила его руку, заняв свое место.       Прежде чем сесть, Роберт повернулся к Мессине и Логгинсу. Они улыбнулись ему.       — Спасибо за ваши усилия по обучению юных ДжоДжо и Цезаря. Я знаю, что ДжоДжо… своенравен.       — Это было… непросто, — ответил Мессина с серьезным выражением лица. — В основном — для них самих.       — Мы отлично провели время, — согласился Логгинс. — Хотя починить тот кровавый фонтан и правда было непросто.       Усаживаясь на свое место, Роберт вопросительно взглянул на Цезаря, который лишь уклончиво пожал плечами. Мессина жестом подозвал Цезаря:       — Давай, не стой как бедный родственник. Садись, малой.       Тот кивнул и уселся рядом с мистером Спидвагоном. На дубовом столе перед ними лежала карта Европы, разукрашенная множеством нарисованных вечнозеленых деревьев. Там были воткнуты и маленькие флажки из зубочисток с надписями вроде «Не топай, ты не ТОПОЛЬ», «За столом сидели мужики и ЕЛИ», «Рухнуть с ДУБА», что были написаны то на английском, то на итальянском языках. (Все каламбуры были настолько умопомрачительно плохими, что было сложно сказать, кто из тренеров их придумал.)       На столе было разбросано множество жетонов, как у самодельных настольных игр: серебряный портсигар с красным шарфом, желтая птица с повязкой на голове и нахмуренными бровями, круглое яйцо с каштановыми волосами, зелеными глазами и широкой улыбкой, три цилиндра в красно-зелено-синюю полоску и несколько дюжин фонариков.       — Предполагается, что это мы? — спросил Цезарь, уставившись на яйцо. И когда только Логгинс нашел на это время…?       — Я же говорил, что он сразу поймет, — крикнул Логгинс Мессине, который усмехнулся и ответил что-то вроде «А что тут понимать?»       — Ну что, может, начнем? — Лиза Лиза нарочито громко прочистила горло.       — Точно-точно, мэм. — Логгинс переместил жетоны с основной части суши внутрь синего кружка, обозначающего остров Айр-Супплина.       Цезарь с болью заметил, как тот убрал яйцо в карман.       ДжоДжо…       — Итак, мы все в сборе, — сказал Логгинс, глядя на Спидвагона. — ДжоДжо пока не в курсе, и он не хотел, чтобы вы вмешивались. Так что, думаю, даже если бы он знал, то не присоединился бы к нам.       — Должен признаться, я даже рад это слышать, — ответил Роберт вздохнув. — Если он все же решит присоединиться, я попытаюсь отговорить его.       — Да, лучше это сделать вам, чем мне, — рассмеялся Логгинс, возвращаясь к работе. — У вас есть люди, расквартированные по всей Европе, верно?       Роберт кивнул, и Логгинс разбросал фонари по Германии, Швейцарии и Великобритании.       — И, с учетом последней информации… — он порылся в одном из своих карманов, а затем вытащил оттуда вылепленные из глины колонны: римско-дорическую, ионическую и коринфскую. — Люди из колонн здесь, — он разместил их в центре Швейцарии. — Вы точно в этом уверены?       — Это почти подтверждено. Их… особенности питания… очень специфичны, — Роберт поморщился. — С нашего последнего разговора из нескольких крупных тюрем поступили сообщения о таинственных исчезновениях. Тела все еще не найдены.       — Оу… — выдохнул Мессина.       «Оу, действительно.»       — Сколько? — спросил Цезарь.       — Плюс-минус пятьдесят восемь. А общее число исчезновений примерно около сотни.       Цезарь попытался представить, как сражается с сотней вампиров одновременно. Даже если ему удастся одержать победу в первом бою, хватит ли у него сил противостоять Людям из колонн позже?       Его взгляд упал на серебристо-красный жетон, изображающий Лизу Лизу. Она, возможно, смогла бы справиться со всеми врагами, если бы у нее было достаточно сил в запасе.       — Нам и правда нужно поторопиться, если мы хотим остановить их, — задумчиво произнес Мессина, поглаживая подбородок. — Они довольно шустрые, не так ли? Не прошло и месяца, как они пробудились, а они уже сколотили себе небольшую армию, растущую день ото дня…       — Да, и мы уже потеряли из-за них нескольких оперативников, — признался Роберт, задумчиво разглядывая резную ручку своей трости. — Хорошие были люди. Их семьи… я удостоверился, чтобы о них хорошо позаботились.       — Люди из колонн знают, что вы наблюдаете за ними, — Цезарь резко повернул голову в его сторону.       Роберт невесело усмехнулся.       — Один из тех, кто находился в мексиканской колонне — кажется, его звали Сантана, — выучил немецкий, не успели мы и глазом моргнуть. ДжоДжо потребовалось десять лет, чтобы выучить его на начальном уровне. Его… хозяева, конечно, знают, что за ними следят, и знают, как разбить маленькие лампы, которые мы разработали, чтобы защититься от них. Кажется, их это в некотором роде забавляет.       — Вы уверены, что находитесь в безопасности?       — Настолько, насколько можно быть уверенным в нашем мире. — Спидвагон взял один из миниатюрных фонариков. Маленькая лампочка мерцала, а серебряный выключатель поблескивал под буквами UV, напечатанными сбоку. Логгинс всегда был внимателен к деталям, когда дело касалось его поделок. — Но я попрошу вас не говорить об этом ДжоДжо. Он только расстроится.       — Достаточно, — прервала их Лиза Лиза тихим, но командующим голосом. Все внимательные взгляды устремились к ней. — Давайте приступим к настоящей работе. Каков наш план, чтобы победить их?       «Убить их, — подумал Цезарь. — Убить их всех.»

***

      На следующий день Цезарь так и не увидел Джозефа за завтраком. Это было необычно, ведь он никогда не пропускал завтраки.       Цезарь пытался убедить себя, что не нарушил обещания не думать о другом мужчине. Он просто хотел заставить ДжоДжо отвечать за свои поступки.              Он разыскивал его в разных комнатах. Ни в его собственной спальне, ни в чьей-либо еще (к облегчению Цезаря) его не было. Джозефа не было ни в тренировочном зале, ни на кухне (это его особенно удивило), ни в подсобке. Выбежав в перекрестный коридор, он мельком увидел Лизу Лизу, которая что-то писала за столом в своем кабинете, а также заметил Мессину с Логгинсом, которые ждали его в спортзале. Воздух стал холоднее, если такое вообще было возможно.       — Ты не видела ДжоДжо? — спросил он Сьюзи, когда она проходила мимо. — Если он снова валяет дурака, мне придется высказать ему все, что я думаю. И врезать ему.       — Нет, я не видела его со вчерашнего дня, — ответила Сьюзи, держа в руках стопку сложенной одежды. — Слушай, ты можешь помочь мне со стиркой, когда закончишь? Теперь, когда ДжоДжо снова на ногах, белья стало гораздо больше. Ненамного, но все равно больше.       — Обязательно, — пообещал он, но его мысли были далеко.       Когда он проходил мимо двери в кабинет Лизы Лизы, его внимание привлек квадратик бумаги, зажатый в дверном косяке и который вот-вот упадет. Только ДжоДжо мог быть настолько бестактным, чтобы сунуть записку в дверь их тренера вместо разговора лично. Что, если бы она потерялась или смялась? Как глупо и безответственно.       Цезарь осмотрел коридор и, убедившись, что никто не наблюдал за ним, схватил сложенный квадратик и развернул его.       Он прочел жирные, написанные как курица лапой каракули:

26 Февраля 1939 г.

Здарова, тренер Л.Л.

Огромное спасибо за тренировки, я их очень, ОЧЕНЬ ненавидел!

Я ухожу сражаться с ублюдками из колонн, не ждите меня.

(и да, я знаю, где они, я не тупой).

Пока и все такое

Твой ЛЮБИМЫЙ ученик,

ДжоДжо