Making Lemonade

      Когда первые лучи солнца коснулись острова, Цезарь распахнул глаза, просыпаясь, и почти сразу же почувствовал боль, будто его ударили кувалдой по голове. Поморщившись, он выпрямился на деревянном стуле, заслоняя глаза от солнца. Шея затекла, а жесткая спинка стула врезалась в позвоночник. Сделав несколько глубоких вдохов, он поборол похмелье и направил Хамон по телу, облегчая боль. Вскоре он почувствовал себя почти нормально, разве что чуть более рассеяно, чем обычно.       Сбросив с себя чью-то куртку, он потянулся и оглядел свою комнату. Она была скудненькой, но, по сравнению с другими помещениями на острове, казалась роскошными апартаментами. Он бы даже сказал, что здесь было уютно, почти как дома, и находилось все необходимое: зеркало, письменный стол, кровать, окно…       Он спохватился и огляделся еще раз: круглое зеркало, письменный стол из красного дерева, двуспальная кровать — все верно.       Но в его комнате не было окна.       И кровать была занята. ДжоДжо.       — Оу, — пробормотал он через мгновение. — Оу… Только не говори мне… НЕТ! — в ужасе закричал он.       ДжоДжо, с трудом разлепив глаза, простонал: «Говори потише» и натянул на голову подушку.       — Что произошло? — Цезарь потряс за плечо лежащего ДжоДжо. — Что произошло вчера?       На него нахлынули смутные воспоминания: события дня, его смущение из-за ДжоДжо, его дружба с ним, желание чего-то большего, выпивка, а потом…       — Уф, ну зачем так громко? — Джозеф перевернулся на живот и зарылся носом в подушку как можно глубже. — Ты рассердился на меня, а потом заявил, что я не подхожу Сьюзи. Если тебя это интересует.       Он оглядел себя, затем ДжоДжо: оба были одеты. Цезарь уснул прямо на стуле, как подсказало ему напряжение в позвоночнике. Правда, по какой-то причине его одежда была вывернута наизнанку. Он вздохнул — то ли с облегчением, то ли с сожалением. Может быть, и тем и другим одновременно.       — Давай, вставай. Уже далеко за пять.       — Почему ты такой резвый, — проворчал Джозеф, раздраженно приподнимаясь на локте. — Когда тебе следовало бы блевать где-нибудь в туалете… Ты выпил гораздо больше, чем я.       — В этом прелесть Хамона. Ты бы знал, если бы умел им пользоваться, — фыркнул он.       Его мысли путались: «Не могу поверить, что я… что мы… неужели мы почти...? И как я мог так проебаться?»       — Подлый. Ты подлый, — повторял Джозеф себе под нос, когда Цезарь вел его на кухню. Его непослушные каштановые волосы стали еще более лохматыми и падали на глаза. — Подлый и громкий.       Цезарь боялся представить, что подумают тренер Лиза Лиза и Сьюзи, когда увидят их в таком виде: у одного все еще было похмелье, а у второго по какой-то причине все руки были испачканы косметикой, а одежда помялась. Его лицо горело от смущения, но он старался держаться как ни в чем не бывало.       — Яйца, бекон, вода… — проинструктировал он юношу, сонно потирающего один глаз. — Выпей все, что можно выпить, и встретимся в спортзале.       Джозеф в кои-то веки сделал все так, как ему сказали. Вокруг него на короткое время появилось слабое золотистое сияние.       — Ну вот, я попробовал использовать Хамон, чтобы привести себя в порядок. Сработало?       — А сам как думаешь?       Джозеф хмыкнул, лениво проводя рукой по спутанным волосам, и Цезарь подавил в себе желание поправить его прическу.       — Я больше не хочу выколоть себе глаза, так что, думаю — да.       — Тогда пошли.

***

      Завернув за угол, они увидели Лизу Лизу, которая стояла у своего кабинета, скрестив руки на груди.       — Cazzo, — пробубнил Цезарь себе под нос. — Доброе утро, мастер Лиза Лиза.       Он всегда вел себя с ней чересчур официально, когда сделал что-то не так, словно нашкодивший ребенок.       — На пару слов, — без прелюдий сказала она. — Не ты, ДжоДжо, — добавила Лиза Лиза, когда тот поплелся вслед за ними. — Сначала приведи себя в порядок.       Когда Цезарь последовал за ней в кабинет, его охватило дурное предчувствие.       — Прошу прощения за опоздание на тренировку.       — Я в тебе очень разочарована, — произнесла она. — Но я хочу поговорить не об этом.       — Это из-за Камня? — Цезарь нахмурился. — Не знаю, готов ли Джозеф…       — Нет, не из-за Камня. Но это касается Джозефа, — она бросила на него быстрый взгляд, словно пытаясь что-то обдумать. — Какие у вас с ним отношения?       — Он самый невыносимый партнер по тренировкам, который у меня когда-либо был, — он кое-как удержался от того, чтобы закатить глаза. — Шумный, дерзкий, совершенно неотесанный…       — Не знала, что он тебе так сильно нравится, — сухо произнесла она.       — Я… — он запнулся, сбитый с толку. — Подождите. Вы же не намекаете, что мы с ДжоДжо…       — Вы двое действительно провели ночь вместе, — она склонила голову.       — Ах, это, — он пытался скрыть панику в своем голосе. — Это было недоразумение, ничего предосудительного не случилось. Совсем ничего, — он почесал затылок. — Ничего.       — Вот как. — По ее тону нельзя было понять, о чем она думала, а ее глаза были скрыты за темными очками. — Недоразумение, я поняла. Я удивилась, увидев его в этом старом костюме. Должно быть, это просто его новая ночнушка.       — Честно, он… просил произвести впечатление на Сьюзи. А я, видимо, заснул. Вот и все.       Он заметил ее легкую улыбку и удержался от того, чтобы взглянуть на свою вывернутую наизнанку одежду.       — Знай: я не против того, чтобы между вами что-то было. То, чем вы занимаетесь за закрытыми дверьми — не мое дело. Вы оба взрослые люди и можете сами принимать решения.       Цезарь ясно осознавал, что она нисколько не поверит ему, если он продолжит все отрицать, поэтому придержал язык за зубами.       — Но сейчас мы не можем позволить себе отвлекаться. Независимо от того, что между вами произошло, вы пропустили час тренировки. А ДжоДжо снимал маску больше раз, чем я могу сосчитать. Понимаешь?       — Да, мастер. Хочу вас уверить — он не будет делать ничего, что могло бы отвлечь нас от тренировок. А что касается нашего опоздания, то это больше не повторится.       — Хорошо, — она кивнула. — Только, пожалуйста, не будь слишком снисходителен к нему лишь потому, что он тебе небезразличен. В долгосрочной перспективе это только навредит ему.       — Я не слишком к нему снисходителен… — он умолк, как только Лиза Лиза бросила на него бесстрастный взгляд из-под солнечных очков. — Простите, учитель. Вам лучше знать.       — Будь осторожен. Враги повсюду, и здесь сокрыто гораздо больше тайн, чем просто Камень.       — Я понимаю.       — У тебя такой большой потенциал, так много возможностей для роста, Цезарь, — постучав кончиком сигареты по пепельнице, она улыбнулась. — У вас обоих. Не трать его попусту.       — Знаю, учитель. Я буду держать нас с ДжоДжо в узде, — он сглотнул. — Это все?       Она кивнула.       — В любом случае, если у тебя возникнут проблемы с его дисциплиной — приходи ко мне, — Лиза Лиза отпустила его восвояси взмахом руки и повернулась к портрету, висевшему за спиной. На нем был изображен мужчина в зеленой форме.       Он опустил голову, сгорая от стыда, и повернулся, чтобы уйти.       — Цезарь?       — Да?       — Ты можешь добиться большего, чем ДжоДжо.

***

      Он обнаружил Джозефа в столовой, где тот перекусывал разными вкусняшками. Сейчас он выглядел гораздо бодрее. Видимо, тот все-таки придумал, как избавиться от похмелья.       — Хэй, Цезарино, — Джозеф взглянул на его сердитое лицо. — У тебя мрачноватый видок.       — Пора идти на тренировку.       — Но Шешарь, — протянул он с набитым ртом.       — Никаких «но». Мы и так потеряли много времени. Мастер Лиза Лиза была недовольна, поэтому сегодня я буду работать с тобой вдвое усерднее.       — И это после того, как я так хорошо себя вел вчера, — ответил Джозеф, пока соус стекал по подбородку. — T’es si cruel.       — Из-за того, что вчера ты задержал нас в лабиринте, мы не успели потренироваться под водой! Не учи меня…       — По-французски это звучало бы как «ne me tutoie pas», — радостно воскликнул Джозеф, поспешно запихивая в рот еще один ломтик сыра, когда Цезарь попытался вытащить его на улицу. — Но ты этого не знаешь, потому что не говоришь по-французски.       — Мы здесь не для того, чтобы спрягать глаголы, — буркнул Цезарь, хватая его за воротник.       — О нет, какая трагедия, — простонал Джозеф, ковыляя за ним и, к раздражению Цезаря, даже не заботясь о том, что его тащат. — Я с нетерпением ждал возможности снова пройтись по всем склонения слова «caedere».       — А ты можешь? — замедляя шаг, Цезарь искоса посмотрел на него.       — Ну да. Например, в настоящем времени это было бы «caedo».       — Да мне все равно.       Боковым зрением он заметил, как Джозеф нахмурился.       — Эй, Цезарино, что нужно, чтобы разделить Римскую империю надвое?       — Плохая инфраструктура и имперское перенапряжение.       — … два Цезаря, — ответил Джозеф.       Тот проигнорировал его, и, когда они повернули за угол, Джозеф ударился головой о низкую арку.       ДжоДжо попробовал другой подход:       — Мы потеряли всего час. Мы не так уж и сильно расслабились.       — Неважно, — пробормотал Цезарь. — Если ты не готов тренироваться, чтобы спасти свою шкуру, что, черт возьми, это говорит о твоей готовности спасти мир? Я был слишком снисходителен к тебе — теперь я это осознал. И больше не позволю себе расслабиться.       — Но это ты вчера налакался самогона, — заметил Джозеф.       Цезарь закрыл глаза, сосчитал до десяти и ответил:       — Это была моя ошибка. Тебе не следовало ее повторять.       Джозеф хмурился и вздыхал, когда Цезарь сильнее тянул его за воротник.       — Ты можешь отпустить меня — мы уже дошли до зала.       — Мы не будем заниматься в зале.       — Что? Тогда где...?       — Мы снова пройдем лабиринт. На этот раз как следует.

***

      — Ты серьезно? — Джозеф прищурился, глядя на него.       — Абсолютно, — Цезарь подтолкнул его. — Мессина и Логгинс ждут нас на тренировке во второй половине дня, так что нам лучше начать.       — А нельзя мне сначала переодеться? Этот костюм подарила мне бабуля Эрина, — он говорил это так, словно Цезарю было не все равно.       — Ладно, — согласился тот. — Просто оставь свой костюм здесь.       Он с раздражением наблюдал, как Джозеф неуклюже выпутывается из тесноватой для него одежды. В итоге он превратился во взъерошенное нечто. Оглядываясь, тот пытался найти место, куда пристроить свой костюм.       — Просто оставь его в углу!       — Хорошо, хорошо! — Джозеф аккуратно сложил его, состроив страдальческое лицо, когда ему пришлось положить его на голый кафель. Цезарь закатил глаза. — Прости, бабуля, — нарочито скорбно прошептал он одежде, а затем метнул свирепый взгляд на Цезаря.       Руки Джозефа были обнажены, а белая майка вплотную облегала его тело, подчеркивая фигуру даже больше, чем костюм.       «Сосредоточься», — приказал себе Цезарь.       — Помнишь препятствия?       — Конечно, это же было только вчера, — проворчал он, метнув еще один жалостливый взгляд на брошенный костюм.       — Перечисли их, — приказал Цезарь.       — Веревка, яма, камень, змеи, лабиринт, фонтан, э-э… еще один лабиринт, — перечислил ДжоДжо, состроив сосредоточенное лицо. — Зиплайн… нет, он был последним. Подожди, я вспомню. Корень дерева, маслоотвод, струи огня, выход. Ну вот.       — Хорошо. — Цезарь ощупал стену, находя переключатель, щелкнул им один раз и подождал, пока камень отодвинется в сторону. — На этот раз мы пройдемся по всем ловушкам как следует. Есть возражения?       Он распахнул дверь, ведущую к узкому, напоминающему рот, входу в лабиринт, и прошел внутрь.       — Ты не позволишь мне возразить, — пробормотал Джозеф, неохотно последовав вслед за Цезарем в тускло освещенный коридор.