Reclaimed

Особенность Пустоты заключалась в том, что о ней можно было забыть. Если не думать о ней. Место забвения можно было забыть, если никогда не напоминать себе о его существовании. Вообще. Если же это не удавалось, отрицание оставалось единственным утешением. Потому что Пустота причиняла боль. Кроули так и не понял, была ли эта боль естественной частью её природы или же она была создана специально, чтобы удерживать от попыток заглянуть в неё. Сначала его голова была усеяна множеством мелких пустот. Казалось, это не должно было ничего менять, но для него разница была огромной. Эти пятна хаотично разбросанных пустот раздражали его. Они напоминали неправильно уложенные кирпичи в стене — как только замечаешь такую ошибку, забыть о ней уже невозможно. И Кроули заметил. И это его бесило. Он собрал все эти разрозненные пустоты, сгруппировал их в одну большую пустоту и загнал её в самый дальний угол своего сознания. Иронично, но он уже давно забыл, что за нить однажды подтолкнула его к поиску путей памяти. Однако именно эта нить служила маяком, ведущим к забытому. С её помощью он мог вытаскивать воспоминания, скрытые за завесой забвения. И он задавался вопросом: действительно ли эти воспоминания стирались? Ему казалось, что их просто перекрывали, словно закрашивая старый рисунок, но не стирая его. Если он сможет найти этот "скрытый" слой воспоминаний, то сможет вернуть их. Кроули не мог проверить свою гипотезу, но она казалась ему логичной. Единственное, что мешало, — процесс извлечения воспоминаний был болезненным. Они ускользали, словно песок сквозь пальцы, и оставались там, где им было спокойно и безопасно. Поэтому он редко пытался их вытащить. Но сейчас было иначе. Знание об этом Архангеле вдруг стало жизненно необходимым. И Пустота оказалась такой же ужасной, как он её помнил. Кроули поморщился. По голове прокатился ледяной заряд, как будто тонкая струя холода пронзила её насквозь, пока невидимый обруч все сильнее сдавливал череп. Он двигался осторожно, опустив голову, позволив воспоминаниям медленно подходить к нему, используя нить в качестве маяка, но не заглядывая внутрь. Всё это было мучительно: малейшая ошибка сделала бы боль напрасной. Он не отвлекался, держал маяк в фокусе. Воспоминания, цепляясь за него, начали всплывать, подтверждая правильность его догадок. Однако внезапно давление усилилось, и боль стала невыносимой, как будто его череп разламывали на части ледяным клином. Кроули едва устоял, но не сдался. Сначала появились обрывки: слова, образы, эмоции, которые он связал с этим архангелом. А затем, резким ударом, воспоминание целиком прорвалось сквозь барьер, заполняя его разум... Он помнил, как ждал проверки. Это было унизительно. Он был уверен, что всё в порядке. Но его заставили вернуться в Небеса. «Протокол», — безапелляционно заявила Саракаэль. Отказ не был вариантом, иначе всё стало бы только хуже. — Что ты тут делаешь? — спросил тот, кого он вспомнил. Архангел. Улыбка его была тёплой, способной смягчить даже раздражение Кроули. — Меня заставили, — пробормотал он, швырнув себя в ближайший стул и сложив руки на груди. — Но, как видишь, я в полном порядке. — Что-то всё-таки произошло, — ответил архангел, обеспокоенный, но без осуждения. Кроули нехотя поделился случившимся: как его предостережения были проигнорированы, как ошибка привела к нестабильности звезды, и как ему пришлось броситься в пекло, чтобы защитить одного из техников. Но главное, что вернулось к нему — это лицо архангела. И не просто лицо, но тепло, которое оно излучало, и слова, которые Кроули не мог забыть, даже если хотел бы. "Ты в безопасности", — словно прозвучало в его голове, вырывая его из Пустоты. Он открыл глаза, тяжело дыша. Воспоминание, хоть и болезненное, теперь снова принадлежало ему. Было действительно на грани. Даже под защитой его щита взрыв все же задел спину Кроули настолько, что ее поверхность моментально покрылась болезненными волдырями. Но рана оказалась достаточно простой для самостоятельного исцеления. Теперь же он чувствовал себя невероятно раздраженным: вместо того чтобы вернуться на стройплощадку и в очередной раз напомнить всем, насколько он был прав насчет необходимости перекалибровки электромагнетизма, его заставили пройти повторную проверку. Рафаэль слушал его рассказ, едва сдерживая улыбку, и его глаза лукаво сверкали. Рафаэль! Глаза Кроули широко распахнулись. Это имя возникло из глубин памяти. Его руки судорожно сжали плечи Рафаэля. — Я помню тебя. Я... ты... — пролепетал Кроули, не в силах заставить свой голос звучать громче, чем этот шепот, полный боли. Голова раскалывалась от острой, пронзающей боли. Он смотрел в глаза единственного архангела, с которым ему когда-либо было приятно проводить время. Рафаэль всегда казался другим: искренне заботливым, не похожим на его коллег по небесной иерархии. Он вспоминал то чувство из прошлого — Рафаэль был не просто другом, но, возможно, единственным другом, близким по-настоящему. Но теперь Кроули был совсем другим. Он был демоном. Более того, он был, черт побери, Принцем Ада. Ему стало невыносимо тяжело даже подумать о том, чтобы спросить, узнает ли Рафаэль в нем того, кем он был раньше. Да, архангел утверждал, что знает, и Амон подтверждал его правдивость. Но теперь, когда Кроули вспомнил сам, это знание резонировало куда сильнее. В его глазах это изменило все. Рафаэль смотрел на него с мягкой, понимающей улыбкой, от которой внутри Кроули все сжималось. — Да, — мягко сказал Рафаэль, отвечая на его невысказанный вопрос. — Я действительно знаю, кто ты. И для меня ты по-прежнему тот же. Зрение Кроули затуманилось от слез, горло сдавило, но теперь уже не от боли. "Ты ведь спросил за меня, не так ли? "— мысленно обратился он к Амону. "Может быть..." "Негодяй, "— но в этом оскорблении чувствовалась вся благодарность, которую Кроули испытывал к нему. "Пожалуйста, "— мысленный ответ Амона был пропитан теплотой. — Голова все еще болит? — мягко поинтересовался Рафаэль. — Пройдет, — отрывисто ответил Кроули. Рафаэль не торопился, словно раздумывая. — Это не то, о чем я спросил, — заметил он наконец. Почему-то эти простые слова выбили Кроули из равновесия. Он не мог солгать, ведь боль была слишком сильной. Но ответить просто "да" тоже казалось неправильным. Его дыхание участилось, голова работала лихорадочно. — Почему ты не чувствуешь себя в безопасности? — тихо спросил Рафаэль, словно боялся спугнуть истину. И тут Кроули понял. Признание своей боли казалось слишком открытым, слишком обнажающим. Особенно после всего того, что он только что пережил. Амон склонился к нему, его голос был низким и едва слышным. — Задняя комната? — спросил он. Кроули кивнул, надевая очки и собираясь подняться. Рафаэль последовал за ними. — Задняя комната? — уточнил он, озадаченно оглядываясь. — У Амона есть потайная комната, дверь замаскирована. Скоро сам увидишь, — объяснил Кроули, указывая пальцем. — Но учти, — добавил он резко, обращаясь к Рафаэлю, — я не собираюсь валяться там на койке, как какой-то больной, пока ты делаешь свое дело. Рафаэль поднял руки в примирительном жесте, его улыбка стала еще мягче. — Хорошо, не буду настаивать. К счастью, лежать на койке — не обязательное условие. Кроули попытался встать. Его движение было почти плавным, если бы не одно "но". Когда он повернулся, его правая нога чуть отклонилась от нужной траектории. Обычный человек не заметил бы этого, но для Кроули любое лишнее напряжение оказалось фатальным. Резкая боль пронзила его тело, словно молния, сжигая каждую клетку. Он замер, с трудом удерживая равновесие, стиснув спинку стула так, что побелели костяшки пальцев. Рафаэль заметил, как напряжены его плечи, но не сделал ни шага, чтобы не усугубить ситуацию. Амон подошел ближе, сохраняя спокойный вид, но его голос в голове Кроули был полон тревоги. — Это снова случилось? — спросил он нарочито небрежно. — Да, — прошипел Кроули сквозь зубы. — Дай мне минуту. Однако даже малейшая попытка пошевелиться принесла новую волну боли. Каждое движение было агонией, но Кроули, как всегда, упрямо держался, не позволяя слабости взять верх. Демон, который никогда не падает. Даже если это стоит ему всего. Его разум захлестнула белая, звенящая пустота, дыхание стало сбивчивым, и он проглотил тихий звук, вырвавшийся из горла. Паническое умоление никогда не помогало ему в самых ужасных ситуациях, а на этот раз то, что должно было случиться, было действительно необходимо. Но это не отменяло его страха. Рафаэль ещё ничего не сделал, но, услышав, как Кроули выкрикнул «подожди», он сразу же замер, оставаясь неподвижным, лишь поддерживая демона в максимально стабильном положении, чтобы предотвратить новые вспышки боли. Рафаэль был ошеломлён, увидев, как быстро и глубоко Кроули погрузился из состояния общей тревоги в абсолютную экзистенциальную панику. Но это была странная паника — тело и разум демона явно были перегружены, но, вопреки ожиданиям Рафаэля, он не пытался бороться с происходящим. Рафаэль чувствовал напряжённые линии мышц в теле Кроули, словно тот хотел сопротивляться, отчаянно желал, чтобы то, чего он боялся, не произошло. Но в какой-то момент демон, должно быть, так глубоко усвоил, что у него нет выбора в определённых обстоятельствах, что теперь он просто смирился с неизбежностью. Он подавлял каждое своё рефлекторное желание бороться, и это наполнило Рафаэля гневом, о существовании которого он даже не подозревал. — Всё в порядке! Всё хорошо, — попытался успокоить Рафаэль, не зная, слышит ли его Кроули. — Я ничего не делаю! Всё нормально. Что случилось? — Я просто... не могу... не... — Кроули выдавливал слова между судорожными вдохами, его мысли путались в хаотичный клубок. — ...нггккк… Рафаэль с вопросом посмотрел на Амона. Тот слегка покачал головой. "Это похоже на запутанный клубок, из которого невозможно вытащить что-то конкретное", — молча сказал он Рафаэлю. Азирафаэль, наблюдавший за всем этим, почувствовал, что больше не может оставаться в стороне. Он знал мотивы Рафаэля достаточно хорошо, чтобы понять, что исключение его из ситуации не было намеренным. И, если быть честным, Азирафаэль начал понимать, что даже Амон, возможно, не делал этого специально. По крайней мере, в данный момент. Но это не означало, что он собирался больше терпеть. — Поделись, — приказал он Амону, его голос был тихим, но глаза сверкали решимостью. Амон удивлённо посмотрел на него, но не разозлился. Напротив, в его взгляде мелькнула нотка одобрения, когда он повторил Азирафаэлю то, что сказал Рафаэлю. Азирафаэль слегка улыбнулся. — Если я смогу замедлить и сфокусировать этот хаос, ты сможешь его прочитать? — спросил он Амона. — Очевидно, — ответил Амон, словно Азирафаэль задал ему вопрос, на который ответ и так ясен. Его одобрительная улыбка осталась на лице. Он был прав насчёт Азирафаэля — ангел наконец взял инициативу, и Амон не собирался этому мешать. Азирафаэль кивнул и пересёк комнату, становясь прямо перед Кроули. Никогда раньше, за исключением той ночи в амбаре, он не видел своего демона в боли, никогда в состоянии настоящей паники, тем более не одновременно в том и другом. Азирафаэль задумался, сколько раз Кроули приходилось справляться с такими моментами совершенно в одиночестве. Как ужасно это должно было быть. Как мучительно одиноко — упираться в холодную стену, пытаясь сохранить хотя бы малую связь с реальностью. Азирафаэль наклонился и взял руку Кроули, ту, что сжалась в кулак у его бока. Он обхватил её обеими руками, и через несколько секунд, как будто в ответ на нужные условия, пальцы Кроули немного расслабились, позволяя Азирафаэлю вложить свою ладонь в его. Длинные пальцы тут же сжались вокруг неё. И о, это ощущение было таким правильным. Азирафаэль не понимал, как сильно он скучал по теплу руки Кроули в своей. — Азирафаэль? — голос Кроули был натянут, с ноткой неверия. Азирафаэль поднял глаза и увидел, как отчаянный взгляд Кроули остановился на нём. Он вспомнил, как в ту ночь в амбаре хотел протянуть руку к демону, но остановился из-за угрозы Метафрона. Но сейчас такой угрозы не было. Он осторожно поднял руку и обвёл пальцами лицо Кроули, позволяя им утонуть в волосах за его ухом. Кроули тут же поддался этому прикосновению, словно растаяв. — Скажи мне, — спокойно произнёс Азирафаэль. — Чего? — выдавил Кроули, его дыхание было неровным, слова выходили с трудом, но в его голосе появилась ясность. — Просто скажи мне, — повторил Азирафаэль. — Представь, что мы среди людей, как в старые времена. Например, в Глобусе или на художественной выставке, куда я тебя тащил, а ты делал вид, что ненавидишь их, хотя это не так… Кроули бросил на него взгляд, полный кинжалов. — Или, — поспешно добавил Азирафаэль, — в ресторане, где ты бы просто высказался. Кроули чуть крепче сжал его руку. Когда он снова поднял глаза, его лицо было наполнено такой безысходностью, что сердце Азирафаэля сжалось. — Но… — начал Кроули. — Но это ничего не будет значить для тебя. Ты не знаешь тех моментов, что намеренно пропущены. И из-за этого они ничего не значат. Азирафаэль улыбнулся. — Для меня, возможно, и нет. Но Амон прямо здесь, и я готов спорить, что он не только знает эти пропущенные моменты, но и может их восстановить. Так что расскажи мне, как если бы я знал всё. Потому что сейчас, по сути, я знаю. И… — его голос вдруг сорвался, и он добавил хрипло: — Ты не в лучшем состоянии. Рафаэлю нужно помочь тебе. Кроули уставился на него. — Ты ужасный ублюдок, знаешь? Азирафаэль слабо улыбнулся: — Считать это повышением по сравнению с «глубоко внутри, но достаточно»? — Да, — раздражённо выдохнул Кроули. Затем он крепче сжал руку Азирафаэля и шумно вдохнул, пытаясь немного выпрямить спину. Боль, терзавшая его правый бок, сразу отозвалась новой вспышкой судорог и молниями боли, простреливавшими тело. Вдруг он почувствовал прохладную волну, окутывающую его правый бок, которая постепенно согревалась, словно успокаивающее прикосновение. Это не убрало боль, но облегчило её и отвлекло, пока Рафаэль шептал ему ободряющие слова. Под его голосом судороги постепенно стихали, словно расходились волны боли, исчезала и тупая ломота в спине. Для Азирафаэля было мучительно осознавать своё бессилие. Его демона сжимала боль, глаза Кроули крепко зажмурились, дыхание сбилось в рваный ритм, а ангел не мог сделать ничего, чтобы облегчить его страдания. И на этом фоне Рафаэль внушал ему тихое восхищение: непоколебимый, спокойный, он, казалось, сам становился якорем для Кроули. Даже в самой тяжёлой боли Рафаэль удерживал демона от погружения в панику, как будто сам становился его опорой, интуитивно улавливая тонкости его состояния. Ангел подумал, что не зря целители были редкостью даже в Небесах. Когда, казалось, худший момент отступил, Азирафаэль осторожно провёл пальцами по волосам Кроули, привлекая его внимание. — Скажи мне, — мягко попросил он. — Почему ты велел Рафаэлю подождать? Кроули поднял на него измученный взгляд, в котором смешались усталость и страх. — Потому что... — он выдавил, словно с трудом подбирая слова. — Потому что я потеряю сознание здесь, а очнусь... — лицо его исказилось, и голос стал почти шёпотом, — где-то ещё. Азирафаэль не имел ни малейшего понятия, что это значило. Но Амон понял всё с одного слова. — Чёрт, — выдохнул он, подойдя ближе, чтобы встать напротив Кроули. Азирафаэль, не выпуская руки демона, уступил ему место. Амон аккуратно наклонился, коснувшись лбом лба Кроули, его ладони мягко обхватили голову и шею друга. "Это потому, что это напоминает тебе о том, как тянули тебя прежде?" — мысленно спросил он. Кроули кивнул, и Амон с Рафаэлем ощутили всплеск его отчаяния. Только Амон услышал его беспорядочные, мучительные мысли: Но объяснить это никак… Никак, чтобы он понял… А показывать ему — не здесь, не сейчас, не при всех… Я не могу, просто не могу… "Ладно, ладно, всё в порядке", — мягко перебил Амон, а вслух добавил: — Рафаэль примет твою просьбу, не требуя объяснений. Но Рафаэль и так уже почувствовал глубоко укоренившееся в Кроули убеждение, что его нужды не воспринимаются всерьёз. Это ощущение пронзило архангела до глубины души. — Мне не нужно знать «почему», — твёрдо сказал Рафаэль, чуть крепче сжимая Кроули, словно защищая его. — Просто скажи, что тебе нужно. Кроули задумался, взгляд его метнулся к двери, ведущей в заднюю комнату. Голос Рафаэля — тёплый и спокойный — вселял в него странное чувство веры. — Мне нужно быть там первым, — прошептал он. — Я... — Больше ничего не нужно объяснять, — перебил его Рафаэль с неожиданной мягкостью. — Этого достаточно. Всё будет, как ты просишь. Хорошо? Кроули кивнул, ошеломлённый тем, как просто и безоговорочно его услышали. "Вот это и есть доверие, о котором я говорил", — мысленно сказал Амон Азирафаэлю. Ангел покраснел, чувствуя смущение и злость, но ярость никак не желала обостряться, что только усиливало раздражение. "Я не знаю, быть мне в бешенстве от тебя или впечатлённым. Это отвратительно запутанно, и я ненавижу это! Пока я останавливаюсь на раздражении." Амон, к его ужасу, лишь ухмыльнулся. "Приму как комплимент," — ответил он, широко улыбаясь. Азирафаэль хотел было снова мысленно огрызнуться, но Рафаэль привлёк его внимание: — Могу заблокировать нерв, — предложил архангел. — Нет, — отрезал Кроули, вспомнив, как это сработало с его рукой. — Ты что, хочешь потом меня тащить? Я не какой-то... — Он застрял на этом слове, слишком возмущённый, чтобы его закончить. — Я пойду сам! — Тогда остаётся только временно уменьшить отёк и сместить то, что сейчас вызывает боль. Это облегчит новый перелом и временно замаскирует остальное. Но это будет... не очень приятно, — предупредил Рафаэль. — Делай, — отозвался Кроули, вновь уронив голову на Амона. Его пальцы сжали руку Азирафаэля, как будто в поисках опоры. — Всё плохо, но это — меньшее из зол. Такая настойчивость прозвучала в голосе Кроули, что Рафаэль не позволил себе потратить ни доли лишней секунды. Его руки крепче сжали грудную клетку Кроули, одна из них обхватила его бедро, а правая нога была осторожно переставлена так, чтобы её верхняя часть прижалась к внутренней стороне бедра Кроули, создавая противодействие. Нога Рафаэля надавила на внешнюю часть лодыжки демона, фиксируя его правую ногу от бедра до пятки в своеобразной спирали. — Постарайся держаться как можно неподвижнее, — сказал Рафаэль. — Я сделаю это быстро. Можешь ругаться и кричать сколько угодно, обещаю, я не обижусь, — добавил он с улыбкой. — Только, умоляю, не спали меня Адским пламенем. Договорились? Для начала уберу твою головную боль. На это уйдёт буквально секунда, а потом займусь остальным. — Договорились, — выдавил Кроули, хотя внезапно осознал, что до конца не понимает, на что согласился. Впрочем, вряд ли это будет хуже, чем его собственные попытки «перехитрить» тело, заставляя его собирать себя заново. И вот, внезапно пульсирующая боль, раскалывающая голову и жгущая за глазами, просто исчезла. — Как? — потрясённо выдохнул он. — Это моя работа, — Рафаэль улыбнулся. Первые две секунды следующих действий Рафаэля не казались такими уж ужасными, и Кроули даже задумался, почему он так нервничал. Но уже через двадцать секунд он взвыл, вырываясь в витиеватые, яростно-колоритные ругательства на своём любимом гласвегианском, просто потому, что мог, и потому, что давно был уверен: шотландцы — истинные мастера искусства проклятий. Боль напоминала жгучее, режущее тепло, знакомое ему при самостоятельном «ремонте» сломанных костей, но на этот раз она действительно причиняла страдание. Возможно, дело было в Божественной энергии, а не в Адской. А может, Рафаэлю пришлось действовать быстрее и жёстче. Неважно. Когда острая боль поутихла, Кроули почувствовал, как его мышцы впервые за долгое время ослабли, позволив телу расслабиться. Глубокий, колющий дискомфорт всё ещё оставался в правом бедре, и демона не покидала мысль, что это значит что-то важное, что-то, что ему не понравится. — Прости за это, — прошептал Рафаэль. — Теперь ты можешь отпустить кресло. Можешь держаться за Амона, если хочешь. Кроули резко повернул голову и понял, что это движение ещё минуту назад было бы для него невозможным, не вызвав взрыв молний боли. — Нет-нет, ты не можешь просто сказать: «Прости за это», и не объяснить, что ты имел в виду! — выдохнул он. — Ты полностью вывихнул бедро. Если хочешь ходить… — Рафаэль пожал плечами, не договаривая, чтобы не усугублять ситуацию. Это объясняло многое: оставшуюся боль, невозможность ходить, каждый раз подгибавшиеся ноги. Демон уронил лоб на плечо Амона. Рафаэль был прав — другого способа, чтобы это не стало пыткой, не существовало. Осторожно отпустив кресло, Кроули с облегчением понял, что, как и предсказывал Рафаэль, теперь это не причиняло ему новой боли. Он обвил рукой плечи Амона и собрал всё своё самообладание. — Ты уверен, что хочешь так? — тихо спросил Амон. Кроули кивнул: — Рафаэль сделает это быстро, и всё будет позади. "И я не могу иначе, просто не могу," — добавил он мысленно. "Я понимаю, просто хотел убедиться", — ответил Амон. — Только не… — начал Кроули, но так и не смог закончить. — Я тебя держу, — быстро сказал Амон, крепче сжимая Кроули. Затем он, почти шёпотом, добавил так, чтобы даже Рафаэль не услышал: — Я никогда не отпущу, хорошо? Кроули кивнул, крепче прижимаясь к другу. "Я тоже не отпущу", — ответил он, чувствуя, как руки Амона сильнее сжались на его рубашке. В их мыслях это стало означать нечто большее, чем просто текущую ситуацию. Все последние события выбили их из привычной реальности, разорвав эмоции на куски. Они ощущали, что единственной опорой теперь оставались лишь друг для друга. — Готов? — мягко спросил Рафаэль. — Нет, но… да, — ответил Кроули, сжимая руку Азирафаэля. — Это будет быстро, — заверил Рафаэль. — Знаю. Но всё равно будет дерьмово, — сквозь зубы сказал Кроули. — Верно, — согласился Рафаэль и, не дав демону опомниться, направил мощный удар энергии прямо в то место, где боль была самой острой. Кроули почувствовал, как нечто притупило край боли, хотя она всё равно обрушилась на него, как лавина. Это не было похоже на то, как его внутренности рвали на части острым стеклом, но всё равно вызвало вспышки воспоминаний о руках Сатаны и заставило его спрятать лицо на плече Амона, сдерживая крик. Он был истощён. Полностью. Больше он ничего не мог выдержать. Затем, столь же внезапно, как началось, всё в его теле встало на свои места, и боль, наконец, рассеялась, словно утренний туман. Кроули буквально рухнул на Амонa, обессиленный, тяжело дыша, чувствуя, что мог бы заснуть прямо здесь и сейчас. Как же он жаждал сна, но этот сон, манящий своей привычной утешительностью, внезапно обернулся холодным ужасом, заставляя нутро сжиматься, а сознание погружаться в панический ступор. Однако из этого спирального падения его спасло неожиданное чувство — область на его правой ноге, под рукой Рафаэля, вдруг охладилась, словно ледяной ручей мягко обтекал его кожу. Ощущение распространилось на всю ногу, затем на правую сторону спины, и Кроули моментально расслабился до состояния полного обессиления, будто все кости из его тела исчезли. — Казалось, ты лечил меня, чтобы я мог ходить, — промямлил Кроули, беспомощно повиснув на плече Амона. Рафаэль рассмеялся: — Помогает, верно? — Ещё как, — пробормотал Кроули. — Если бы ты мог продолжать это делать, я бы счёл это лучшим фокусом в твоём арсенале. — Могу, конечно, но тебе придётся прилечь, — весело ответил Рафаэль, явно напоминая о том, как Кроули раньше наотрез отказывался лечь, считая это признаком слабости. — Возможно… это стоит того, — нехотя признал демон. Рафаэль вновь тихо рассмеялся. — Для начала давай проверим, сможешь ли ты провести нас в ту самую заднюю комнату. Кроули ощутил, как напряжение вновь поднялось, когда Рафаэль осторожно убрал руку с его груди. — Не переживай, — успокаивающе сказал ангел, — твоя нога выдержит, нервы больше не защемлены. Всё будет хорошо. Может быть немного скованность, но больше ничего. Кроули осторожно перенёс вес на обе ноги. Он всё ещё ощущал некоторую жёсткость в мышцах, но, как и говорил Рафаэль, больше ничего не мешало. Хотя его рука до сих пор вцепилась в рубашку Амона, уже не страх, а лишь привычка заставляла её сжимать ткань. — Думаешь, я не знаю, что делаю? — с лёгкой усмешкой произнёс Рафаэль. — Попробуешь сделать шаг? — Да, — ответил Кроули, глубоко вдохнув. Осторожно он сделал первый шаг, чувствуя, как легкая скованность уступает месту уверенности. Амон распахнул дверь, ведущую в заднюю комнату, и они с Кроули отошли в сторону, пропуская ангелов вперёд. Кроули было важно увидеть их реакцию. Комната была чем-то вроде личного убежища — украденная бочка виски, кровати, инструменты в дальнем углу, всё это было мягко освещено световыми шарами, парящими под потолком. Ангелы шагнули внутрь, и Кроули отметил, что Азирафаэль первым заметил бочку виски, что было вполне предсказуемо. Он возмущённо воздел руки к бокам, собираясь что-то сказать, но Рафаэль привлёк его внимание, указав наверх. У Азирафаэля отвисла челюсть, когда он увидел светящиеся шары. — Что это? — спросил Рафаэль, в голосе которого звучало неподдельное восхищение. — Чистая энергия Вселенной, — тихо ответил Кроули, глядя на светящийся шар в своей руке. Его голос приобрёл оттенок, который Азирафаэль не слышал уже веками. — Я придумал их в одном из самых тёмных мест, — продолжил Кроули, не отрывая взгляда от шара. — Это было… единственное, что я мог сделать, чтобы выжить. В полной темноте. Даже демоны видят в темноте, но в той… в той я не видел ничего. Он отпустил шар, который поднялся обратно к потолку. — Теперь ты понимаешь, почему мне нужно было быть здесь, — сказал Кроули, и его голос вернулся к обычной резкости, словно он стряхивал с себя болезненные воспоминания. Рафаэль кивнул. — Здесь действительно спокойно. Рядом раздался слабый звук. Кроули обернулся и увидел, как Амон склонил голову, закрыв глаза. — Ты в порядке? — тихо спросил он. — Ужасная головная боль, — пробормотал Амон. — Отключись, — приказал Кроули. — Нет, но… — Это приказ, — отрезал Кроули, коснувшись его руки. Рафаэль уже оказался рядом с Амонoм, его взгляд был полон тревоги. — Можно? — спросил он. Амон, хоть и колебался, всё же не ответил отказом. Тогда Кроули мягко коснулся его руки и сказал: — Знаю, ты ненавидишь это, но он может помочь. И… он знает, как это работает. Он не будет вести себя снисходительно. Обещаю. Эти слова, похоже, успокоили Амона, а Рафаэля слегка развеселили. Амон кивнул, соглашаясь. — Ладно, хорошо, — тихо произнёс он, — хотя я уверен, что это просто из-за того, что я слишком долго держал всё под полным контролем. Кроули почувствовал укол вины, хотя знал, что это не его вина — это был выбор Амона. Следуя инстинкту и воспоминаниям о том, что Амон предпочитал, когда только появился здесь, он щёлкнул пальцами, и в комнате материализовались два высоких стула из офиса. Амон бросил на него короткую благодарную улыбку за этот жест. Рафаэль осторожно положил руку на голову и шею Амона, начав разглаживать линии напряжения и усталости, которые буквально прорезали ткань его сознания. Их было так много, что они уже почти превратились в полноценную травму. Кроули оказался прав — этот приказ "отключиться" был не только своевременным, но и жизненно важным. — Как долго? — мягко спросил Рафаэль, продолжая работу. — Почти всё время, — почти прошептал Амон. — Мне приходилось. Ты знаешь, что я должен делать здесь. Да и сейчас приходится. Рафаэль ощутил, как на него обрушился груз осознания. Официальный титул Амона: Главный Карающий. Его рука слегка сжалась на шее демона. Почему он раньше не задумался о значении этой роли? Да, Крыло Осуждения стало тише, но не из-за милосердия. Нет, сюда не заходил никто, кроме Амона. Потому что именно он выполнял эту страшную работу. Потому что его заставляли делать это. И теперь, глядя в глаза Амона, в которых пылала бескрайняя боль, Рафаэль поклялся бы собственной жизнью, что такая роль совершенно не соответствует его природе. — Мне так жаль, — сказал Рафаэль, голос его охрип. — Я даже представить не могу, каково это. Амон только кивнул, и в комнате воцарилась тишина. Рафаэль продолжал работать, а Кроули с облегчением заметил, как боль медленно уходит с лица его друга. Узел тревоги в его груди начал развязываться — он знал, что это была не просто головная боль, и время, которое Рафаэль уделил исцелению, только подтверждало его догадку. Взгляд Кроули скользнул к Азирафаэлю, который всё это время стоял в стороне, явно чувствуя себя лишним. Кроули вздохнул про себя. После шести тысяч лет знакомства такой статус “четвёртого лишнего” казался просто абсурдным. Но он понимал: всё это — следствие чувства вины Азирафаэля и его привычки накручивать себя. Часть Кроули хотела остаться упрямой, заставляя ангела самостоятельно справляться с ситуацией, но он был слишком измотан, чтобы продолжать старую игру. Жестом он подозвал Азирафаэля, и лицо ангела мгновенно прояснилось от облегчения. Тот сделал пару шагов, оказавшись рядом. — Знаешь, тебе не обязательно постоянно висеть на периферии, — сказал Кроули. — Я знаю, — тихо ответил Азирафаэль, глядя вниз и нервно теребя пуговицу на жилете, — но иногда это сложно, когда так много всего остаётся несказанным. — Ладно, справедливо, — согласился Кроули. — Но я тебе так скажу: пока они там заканчивают, мы можем вернуться в офис, и ты задашь все свои вопросы, без каких-либо условий. Просто покончим с этим. Ангел кивнул, но открыл рот, чтобы возразить. Кроули поднял палец, перебивая: — Только одно условие. Ангел закрыл рот и выжидательно посмотрел на него. — Я имею право отказаться отвечать на любой вопрос без объяснения, — сказал Кроули. — И если это случится, считай, что ответом является одно слово: "Сатана". И ещё. Ты не имеешь права замыкаться или обижаться из-за вопросов, на которые я не отвечу. — Это значит, что ты можешь просто отказаться отвечать на всё, — пробормотал Азирафаэль. Кроули молча посмотрел на него, оценивая, как лучше ответить. Странно, но это замечание не задело его так, как могло бы в прошлом. Оно даже вызвало грусть. Этот комментарий говорил больше об Азирафаэле, чем о самом Кроули. Это было подозрение, изначальная установка на недоверие. И в то же время Кроули осознавал, что сам был виноват. Молчание часто позволяло ему избежать конфликтов, создавая иллюзию равновесия. Но теперь он видел, что этот фасад имел свою цену. И, возможно, именно благодаря Амонy он начал переосмысливать всё это. — Это то, что сделал бы ты? — мягко спросил Кроули, сунув одну руку в карман. Этот вопрос был настолько неожиданным, что Азирафаэль замер, не зная, как реагировать. Он почти желал, чтобы Кроули сказал это грубо, с упрёком, чтобы можно было испытать праведный гнев или хотя бы обиду. Но вместо этого Кроули, словно безжалостный хирург, добрался прямо до сути. И, что было ещё хуже, в его глазах не было осуждения — только теплая, пронзительная доброта. — Пойдём, — наконец сказал Кроули, слегка кивнув. — Выйдем в другую комнату. Амон проводил их взглядом, пока дверь не закрылась за ними. Его охватила странная тревога, будто его полностью отрезали от происходящего. — Сколько ещё? — пробормотал он, повернувшись к Рафаэлю. — Минут десять, может, пятнадцать, — предположил Рафаэль. — Ты загнал себя в край. Придётся показать тебе, как регулярно разгружать себя, иначе это будет повторяться. Я, увы, не могу быть рядом всё время. Это будет сложно, ведь ты не целитель. Но без этого каждые три месяца ты снова будешь на грани. Рафаэль ненадолго замолчал, прежде чем добавить: — А это если не дойдёт до настоящей травмы мозга. Амон сглотнул. — Раньше такого не было, — прошептал он. — То есть… раньше, раньше. Что изменилось? Рафаэль задумался. — Пока не уверен, — признался он. — Я тоже об этом думал. Возможно, дело в том, что ты долго не использовал эти способности. А может, ты подсознательно фильтруешь так много лишнего, что сам не замечаешь, как это истощает тебя. Не знаю точно. Нужно больше разобраться. Амон снова бросил взгляд на дверь, за которой скрылись Кроули и Азирафаэль. Рафаэль усмехнулся: — С ним всё будет в порядке. Амон нахмурился. — Но если тебе будет легче, — добавил Рафаэль искренне, — я открою свои фильтры и оставлю их настроенными на него. — Спасибо, — нехотя буркнул Амон. После небольшой паузы добавил ещё более неохотно: — Ты… в общем, ты ничего. Может, даже попробую вернуть какие-то воспоминания о тебе. Рафаэль замер, ошеломлённый этими словами. Его руки на миг замерли, прежде чем он смог выдавить: — Спасибо, — тихо произнёс он, с трудом подбирая слова. — За всё. Я… Он сделал паузу, глядя прямо в глаза Амону. — Ты даже не представляешь. Амон усмехнулся. — Вот в этом ты и ошибаешься, — сказал он с лёгкой улыбкой. — Я представляю. И именно поэтому ты "ничего".

***

Кроули откинулся назад, опершись на стол Амона и сунув руки в карманы. — Ну, выкладывай, — сказал он. — Что у тебя так отчаянно вертится на языке? Потому что я точно знаю, что есть несколько вопросов, которые буквально прожигают тебе мозг. Я тебя насквозь читаю. Азирафаэль стоял в нескольких шагах перед ним, теребя пуговицы жилета и беспокойно перебирая пальцы. Это нервное беспокойство, нескончаемое, словно река, начинало раздражать Кроули. Он задумался, насколько же тяжелыми могли быть вопросы, которые ангел не решался задать. Но несмотря на всё это, он ощущал странное, нереальное спокойствие. Может, это Рафаэль умудрился незаметно наложить какое-то своё целительское заклинание? Кроули даже не осознавал, насколько легче ему стало без глухой боли, что всегда висела где-то на заднем плане. — Ты ненавидишь меня? — наконец спросил Азирафаэль. Вот это да, — подумал Кроули. Этого он уж точно не ожидал. Но позволить Азирафаэлю уйти от уточнений он не собирался. Время, проведённое с Амоном, научило его быть внимательнее, не спешить с выводами и не усложнять всё, додумывая за других. — Тебе придётся объясниться, — спокойно сказал он. — Разве это не очевидно? — с раздражением ответил Азирафаэль. — Нет, — отозвался Кроули. — Потому что если я восприму это буквально, то ответ однозначен: нет, я тебя не ненавижу. Но разве это всё, что ты на самом деле хотел спросить? По-моему, это и так очевидно. Так что, если ты не уточнишь, я не пойму, о чём ты на самом деле. Он видел, как каждое слово буквально терзает Азирафаэля, как тот борется с правдой, которую не хочет произносить вслух. Кроули ждал терпеливо. — Ты просто притворяешься? — наконец выдавил Азирафаэль, всё так же избегая взгляда. — Притворяешься, что способен… Он не смог закончить. Кроули молча смотрел на него, мысли вихрем носились в голове: логика Азирафаэля, идеология Небес, их пересечения. И вдруг его осенило. Он оттолкнулся от стола и медленно подошёл к ангелу. — Во-первых, — сказал он, положив руки на плечи Азирафаэлю, — хватит изолировать себя. Будто ты проводишь всё своё время на Небесах. Азирафаэль посмотрел на него с лёгким раздражением, а Кроули лишь ухмыльнулся. — Идём, — продолжил он, беря его за локоть и ведя к столу. Они остановились плечом к плечу. Почти сразу Кроули почувствовал, как напряжение покидает тело Азирафаэля, и его плечи опускаются. Улыбнувшись, Кроули продолжил: — Во-вторых, только потому, что ты ненавидишь себя или какие-то свои поступки, это не значит, что ты можешь проецировать эту ненависть на других. И, кстати, это касается всего: только потому, что ты можешь повести себя сомнительно в какой-то ситуации, это не значит, что все остальные поступают так же. Он сделал паузу и внимательно посмотрел на Азирафаэля. — Ты говоришь о том утре? Ангел кивнул, опустив голову. — Наверное, я задал этот вопрос, потому что в последнее время, осознав всё, я подумал: на твоём месте я бы больше никогда не захотел со мной общаться. Кроули шумно выдохнул. Это было сложно переварить. Но в контексте их разговора — не столь важно. — Слушай, — начал он, — я не говорю, что у нас нет массы проблем, которые надо решить. Есть. И бывают моменты, когда ты меня до безумия раздражаешь. Но… Он повернулся к Азирафаэлю и вдруг понял, насколько тот близко. Достаточно близко, чтобы протянуть руку и прикоснуться к его затылку, ощутить волосы наощупь, провести большим пальцем по коже за ухом и вниз по шее. Кроули сжал руки в карманах кулаками. Нет. Всё это всегда заканчивалось очень плохо. Он глубже засунул руки в карманы и отвёл взгляд. — Но я испытываю к тебе нечто совершенно противоположное ненависти, Азирафаэль, — мягко сказал он. — Так что будь к себе чуть добрее, хорошо? Тебе нужно ясное сознание для того, что нас ждёт. Мне нужно, чтобы у тебя было ясное сознание. И, указав пальцем, он добавил: — И с Марком ничего не должно случиться. Азирафаэль ткнул его локтем. — Я же говорил, что он тебе дорог. Кроули продолжал смотреть на Азирафаэля, ощущая жгучее желание задать вопрос, который давно сидел в нем: используют ли его? Теперь, когда Азирафаэль получил его сочувствие, когда вина была немного облегчена, а ангелу позволено избежать ответственности, не свелся ли Кроули вновь лишь к роли того, кто собирает крохи в ответ? Но он знал, что, если озвучит это, последствия будут болезненными. Обида неизбежна. И все же очевидный факт оставался: он снова раскрылся перед Азирафаэлем куда больше, чем тот перед ним. Кроули пришлось решить, устроит ли его такое положение дел, и, что еще страшнее, примет ли он любой ответ. Однако Азирафаэль спас его от необходимости задавать этот мучительный вопрос. Он вытянул руку Кроули из кармана, переплетая их пальцы. Кроули застыл. — Я хочу работать над этим… с тобой, — тихо произнес Азирафаэль. — Просто, кажется, я все делаю ужасно. — Лучше плохо, но искренне, чем никак, — ответил Кроули так же тихо. — Ты ведь понимаешь, что этот стандарт совершенства — полная чушь Небес? Кроули почувствовал, как Азирафаэль слегка привалился к нему. Он закрыл глаза, желая запомнить этот момент во всех его деталях, словно выжечь его в своей памяти. — Как это ты стал таким… Рафаэлем? — неожиданно спросил Азирафаэль. — Чего? — Кроули моргнул, глядя на него сверху вниз. — Ну, ты знаешь. Ты теперь говоришь. Отвечаешь на вопросы, которые я даже не задавал. — Азирафаэль неопределенно взмахнул свободной рукой. — Всё это. Я ещё не решил, приятно это или раздражает. Кроули рассмеялся. — Ах, это. Ну, это результат общения с Амоном. — Но ты же только несколько дней как выбрался из ада, чтобы править? — нахмурился Азирафаэль. Кроули внутренне напрягся. Вопрос был вполне закономерен. Он зафиксировал взгляд на точке, где на полу сходились три кирпича. — Я точно не знаю, сколько времени прошло, пока я не был освобожден окончательно... четыре дня назад, верно? Но изначально… — он замолчал, чувствуя, как слова застревают в горле, — …я был с Сатаной какое-то время, прежде чем смог вырваться, напомнив ему, что я должен… ну, править Адом. Тогда я впервые нашел Амона и оставался с ним, пока не восстановился достаточно, чтобы подняться на верхние уровни и, знаешь, стать Принцем. Кроули снова замолчал. Воспоминания о том, что сделал с ним Сатана, терзали его и лишали сна. Он сглотнул и провел рукой по бедру, будто мог заглушить фантомную боль от того, как сотни раз сквозь него проходило мачете. — Только мне не дали такой возможности. Знаешь эти фотографии из Сетей Наблюдения Ада? — наконец продолжил он. — Я был с Амоном совсем недолго, как Метатрон отправил их Сатане. Тот решил, что я заговорщичаю с Небесами из-за связей с тобой и Фурфуром, как бы нелепо это ни звучало… И тогда Сатана начал вытаскивать меня из комнат Амона и камер здесь… на случайные промежутки времени… не объясняя причин. Азирафаэль смотрел на Кроули в ужасе, пока тот говорил. — Всё стало ясно, когда мы с Амоном пробрались в Чернокаменную комнату. Сатану заставили объясниться, а Амон вытащил фотографии из его головы. Только тогда я понял, что происходит. Мозг Азирафаэля лихорадочно обрабатывал масштабы услышанного. Он знал, что Кроули и Амон — архангелы, но насколько же могущественными они были? И, кажется, Амон спас жизнь Кроули не один раз. Остатки ревности окончательно рассеялись. — После этого Сатана согласился отпустить меня окончательно, если я сразу же приму роль Принца. — Кроули тяжело вздохнул и указал на своё тело. — Вот почему я в таком состоянии и почему вел себя так… как вел. Он замолчал, опустив голову. — Это не значит, что я не хотел видеть тебя. Я хотел. Отчаянно. Каждый раз. Просто… были причины, понимаешь? Не думай, что я не хотел, — голос Кроули дрогнул. — Черт, я даже не знаю, что пытаюсь сказать. Он закрыл глаза, чувствуя, как дыхание становится тяжелым. Но тут Азирафаэль сжал его руку, и Кроули почувствовал тепло. — Всё в порядке, — тихо произнес Азирафаэль. — Думаю, я понимаю. Я знаю, что были и другие причины, но мне жаль, что я заставил тебя скрывать от меня то, через что ты прошёл. Кроули сжал руку Азирафаэля в ответ, безмолвно признавая его слова. Некоторое время они стояли молча. — Как думаешь, они уже закончили и просто дают нам немного времени? — наконец спросил Азирафаэль, имея в виду Рафаэля и Амона. — Очень вероятно, — ответил Кроули. — Тогда, наверное, нам стоит вернуться, — задумчиво добавил Азирафаэль. Кроули окинул его взглядом, прищурившись: — Почему? Ты слишком часто беспокоишься о том, что подумают другие, и чего они от тебя ждут. Как ты знаешь, что не помешаешь им? Может, они используют момент, чтобы обсудить что-то важное вдвоём? Или Рафаэль показывает Амону что-то из своих ментальных трюков, что проще делать наедине. Суть в том, — Кроули сделал паузу, прерывая Азирафаэля, который уже открыл рот для возражения, — если мы понадобимся, они сами откроют дверь. Ты не центр вселенной, Ангел, — добавил он с подмигиванием. — Это очень освобождает, когда привыкаешь. Ну, есть ещё вопросы? Сейчас твой шанс. — Амон, как и ты, был вынужден принять свою роль, так? — спросил Азирафаэль, всё ещё привыкая к новому облику Кроули. — Да, — подтвердил Кроули. — Но сразу скажу, что больше ты ничего об этом не узнаешь. Кроме… — Сатана, да, я помню, — перебил Азирафаэль. — Ну да, но в данном случае это куда более буквально, чем ты можешь себе представить… Голос Кроули затих, когда в его голове всплыла новая мысль. Он вспомнил, как Сатана недавно напомнил Амону, что следит за ним. Тогда это прозвучало как угроза, и Амон был уверен, что это не блеф. Но Кроули знал наверняка: в камере наказаний, которую использовал Амон, не было внешних систем наблюдения. Он проверил это тщательно. А если… система наблюдения — сам Амон? Ледяной холод пронзил его. Кроули хотел развеять эту мысль, заставить её исчезнуть. Но идея не только не исчезла, она разворачивалась всё яснее. Сатана не отличался оригинальностью, но умел дорабатывать чужие идеи. Кроули предположил, что Метатрон внедрил Адскую Сеть Наблюдения сразу после появления человеческих душ в Аду, и Сатана быстро об этом узнал. А если он адаптировал её, сделав Амона центром этой системы для определённой комнаты? Потому что другого общего знаменателя для этой комнаты не было. Кроули стиснул руку Азирафаэля, его разум лихорадочно искал ответы. — Что случилось? — спросил Азирафаэль, но Кроули не слышал. Он отпустил руку, быстро пересёк кабинет Амона и распахнул дверь в камеру наказаний. Не обращая внимания на Баэля, очередного члена Тёмного Совета, который был привязан между двумя главными столбами, Кроули опустился на колено. Он положил ладони на пол, закрыл глаза. Он уже делал это раньше, чтобы найти что-то необычное, но теперь искал конкретное. Следы металла из Чёрнокаменной комнаты и покоев Сатаны. И он их нашёл — микроскопические частицы того самого адского металла, что был в его руке. Кроули взревел от ярости, и камни под его ладонями разлетелись на куски. Поднявшись, он с мрачным лицом пересёк кабинет и с силой захлопнул дверь камеры за собой. Азирафаэль пошёл за ним, растерянный и, впервые в своей жизни, немного напуганный — не столько Кроули, сколько тем, что тот мог сделать. Баэль остался в комнате, дрожа от страха и безмерно радуясь, что новый Принц не обрушил весь свой гнев на него. В кабинете Кроули быстро подтвердил свою догадку — никаких следов металла. Он был прав. Он открыл дверь в соседнюю комнату, где Амон и Рафаэль всё ещё находились на том же месте. Амон застыл, увидев выражение лица Кроули. Гнев исчез, сменившись ужасной болью. Рафаэль почувствовал эмоциональный шторм, обрушившийся на Кроули за последние несколько минут, и сам оцепенел. Что бы ни собирался сказать Кроули, ничего хорошего это не сулило. — Вы закончили…? — выдавил Кроули, глядя на Рафаэля. Тот кивнул. Кроули шагнул вперёд, мягко взял Амона за руку и отвёл его в дальний угол комнаты. Рафаэль поднялся со своего места и подошёл к Азирафаэлю у двери. — Ты понимаешь, что происходит? — спросил он. Азирафаэль покачал головой: — Я спросил у него, был ли Амон вынужден принять свою роль, и он ответил: "Да". Потом он явно задумался, словно его мысли унеслись куда-то далеко. Затем он вошёл в соседнюю камеру пыток, словно что-то искал, закричал, разломал пол, проверил кабинет, а потом ворвался сюда. С другого конца комнаты раздался отчаянный, полный ярости крик Амона: — Нет! Рафаэль ещё никогда не слышал такого голоса. Амон ударил Кроули о стену с такой силой, что Азирафаэль хотел броситься на помощь, но Рафаэль протянул руку, удерживая его. — Доверься им. Посмотри на руки Кроули, он в порядке. Азирафаэль посмотрел и заметил, что, несмотря на всю очевидную агрессию, Кроули оставался полностью расслабленным. — Пойдём, — предложил Рафаэль, — дадим им немного пространства. Он увёл Азирафаэля и закрыл за собой дверь. Кроули лишь краем сознания уловил, как ангелы уходят, в то время как волна отчаянной боли и гнева Амона накрыла его. — Должно быть другое объяснение, — выдавил Амон, снова толкнув Кроули, словно ему было тяжело дышать. Кроули покачал головой, его глаза блестели от слёз. — Я проверил. Это только в камере наказаний. И я знаю, это не часть моего знака. Я знаю, ты не хочешь проверять... — Я... я не думаю, что смогу, — прошептал Амон. — Я могу. Это займёт всего секунду, — тихо предложил Кроули. — Нам нужно знать. Амон всё ещё держал его у стены, опустив лоб на плечо Кроули. — Хорошо, — наконец сказал он. Кроули положил руку Амону на спину и закрыл глаза. Почти сразу он нашёл едва заметный след адского металла, связывающий знак Амона с его спинным мозгом и всей нервной системой. Ему даже не нужно было говорить, чтобы Амон понял правду. Руки Амона вцепились в пиджак Кроули, словно из него выбили весь воздух. Нет слов, чтобы описать, каково это — осознать, что ты превращён в бездушный инструмент, подчинённый прихотям Сатаны. То, что Сатана мог "наблюдать" за ним только в камере наказаний, казалось ничтожным утешением. Амон ещё сильнее сжал пиджак Кроули, пока тот осторожно опускал их обоих на пол. Это было вовремя, так как у Амона начала кружиться голова. — Если это... — с трудом выговорил Амон между прерывистыми вдохами, — если это связано... с моим знаком... Он узнает, если мы попытаемся что-то сделать. — Я знаю, — ответил Кроули. Его голос дрогнул. Он не видел выхода из этой ситуации, разве что уничтожить Сатану. Но тут Амон резко поднялся, его взгляд стал холодным и решительным — взгляд человека, которому нечего терять. Кроули почувствовал нарастающее беспокойство. — Допустим, это возможно, — начал Амон. — Предположим, он ничего не узнает. Как бы вы с Рафаэлем отключили это? Беспокойство Кроули усилилось. Он потёр затылок: — Ну, я бы попытался удалить медь из камеры наказаний. Это далеко от его покоев, может, она поведёт себя иначе. Но, скорее всего, это не сработает. Тогда можно было бы попробовать заполнить камень слабым электрическим полем и покрыть его, чтобы тебя не ударило током. Но этот камень плохо проводит электричество. Самый простой способ — сменить комнату, но... подожди... Он встал и без объяснений выскочил из кабинета в камеру наказаний. Там он вновь осмотрел адский металл, попытался сдвинуть его с места, но металл остался неподвижным. Выругавшись, Кроули оставил ещё больше разрушенных плит и вернулся к Амону, не обращая внимания на Азирафаэля и Рафаэля. — Он в постоянном полужидком состоянии, — заявил Кроули, захлопывая дверь. — Сатана может заставить его следовать за тобой. А я всё ещё не могу его сдвинуть. Чёрт! Амон сидел, прислонившись к стене, а Кроули почти упал рядом. — Это область Рафаэля, боюсь, — тихо добавил он, прижав левое запястье. — Ненавижу эту дрянь. Амон замолчал и долго сидел неподвижно. — Тогда пусть он войдёт, — наконец сказал он. — Что? Нет! — воскликнул Кроули. — Амон, он втянет тебя обратно! — Может, и нет, — ответил Амон, задумчиво поглаживая свои запястья, вспоминая, как они кровоточили, когда он висел прикованным целыми днями, а порой и неделями. Кроули посмотрел на него пристально. — Ладно, — согласился Амон, пряча дрожащие руки. — Но каково тебе быть его личной шпионской игрушкой, ничем не лучше компьютера? Кроули побледнел. — И что мешает ему добавить этот металл в другие комнаты? — продолжил Амон. — Что если он установит его здесь, пока мы будем наверху? — Точно, — тихо ответил Кроули. — Кроме того, я верю, что ты вытащишь меня обратно, — добавил Амон. Кроули замер: — О, я понял. Просто небольшое дело — взорвать чёрнокаменную дверь, снова сразиться с Сатаной, освободить тебя и найти компромат или обмен, чтобы он не восстановил связь. Амон улыбнулся: — Именно. Ну давай, неужели ты не доверяешь мне так же, как я доверяю тебе? Кроули фыркнул: — Да уж, просто идеально — ещё одно доказательство, что я сотрудничаю с Небесами. Амон фыркнул: – Рафаэль едва ли тянет на Небеса. Он – «Небеса» с кучей сносок. Если и был кто-то похожий на свободного агента, как ты в свое время, то это он. И Сатана куда лучше улавливает такие вещи, чем ты думаешь. Если могу я, сможет и он. Они сидели молча, ощущение нереальности нависло над ними – всё произошло слишком быстро, оставляя за собой водоворот последствий и осознаний. Им обоим хотелось найти кнопку «отменить» и просто вернуть всё обратно, потому что стоило лишь немного отмотать время, и они могли бы снова не знать всего этого. – Иди за этим Архангелом, пока я не передумал, – наконец сказал Амон, добавив: – Ты ведь понимаешь, что любое наше вмешательство, даже барьер вокруг комнаты, привлечёт его внимание и приведёт к тому же самому. Так что лучше покончить с этим поскорее. Кроули казалось, что земля уходит из-под ног. Всё рушилось, выскальзывало из-под его контроля, а он мог лишь беспомощно наблюдать, как мир, в котором было всё, что он любил, разваливается на куски. Он притянул Амона к себе и обнял так крепко, словно хотел удержать его силой. – Я не могу потерять тебя, – прошептал он срывающимся голосом. – И не потеряешь, – ответил Амон. Но он не стал вырываться из отчаянных объятий. В глубине души он был напуган сильнее, чем готов был признать. Пока Кроули держал его в своих дрожащих руках, он мог оттянуть неизбежное и чувствовать себя в безопасности. Здесь, в маленьком уголке мира, в тепле единственного друга, которому он доверил своё спасение даже из лап самого Сатаны. И вдруг разум Амона обострился. Он понял: ему не нужен Рафаэль. Ответ лежал прямо перед ним – он знал, как изолировать медь Адского металла, которая соединяла сигил с его спинным мозгом. – Прости, – сказал он тихо, не поднимая головы. Кроули напрягся, страх молнией пробежал по его телу. – За что? Что ты сделал? Амон приподнялся. – Я разобрался, – ответил он. Кроули застыл, его сердце забилось в панике. – Как? – Я просто изолировал металл, – спокойно ответил Амон. – На самом деле это оказалось довольно просто. Кроули уставился на него. Его разум метался в поисках решений, и от ужаса он остановил работу трёх уровней Ада. Амон огляделся и усмехнулся. – Это... впечатляет, но ты не сможешь поддерживать это долго. – Я знаю. Но почему ты это сделал?! – Потому что другого пути нет. Всё равно лучше действовать сейчас, чем ждать, пока он снова найдёт лазейку. Кроули понимал, что медлить больше нельзя. Он в последний раз обнял Амона, проникаясь его теплом. – Я найду тебя, – пообещал он. – Ты понял? Я верну тебя. Амон кивнул. И в тот же миг его тело исчезло, растворяясь в открывшемся портале, который тут же закрылся за ним. Тишина длилась долгие секунды. Разорвавший её вопль ярости и боли, вырвавшийся из груди Кроули, стал тем звуком, который Азирафаэль никогда не забудет.