Reclaimed

Прим. Автора: Эта глава посвящена только Кроули, потому что, боюсь, объём текста для него и Азирафаэля у меня совсем вышел из-под контроля — и это после сокращений! Но у меня уже наполовину написана часть про Азирафеля и Михаила, так что она станет 5-й главой и должна появиться максимум через 2–3 дня. Предупреждаю: эта глава возвращается к полноценному "Whump"! Я также попыталась немного исследовать странности с Вельзевул/Шакс и Великим Герцогом, применила принцип "бритвы Оккама" и пришла к хаосу. Иначе всё становилось слишком запутанным. Огромное спасибо всем, кто читает, а особенно тем, кто нашёл время оставить отзывы, лайки и, главное, комментарии! (Больше заметок в конце главы.) Прим. Переводчика: «Бритва Оккама» — это методологический принцип с отсылкой к редукционизму. Его также называют законом экономии и бережливости. Он предлагает не усложнять происходящее явление, если его можно объяснить простым способом. "Whump" — описание преимущественно мужских персонажей, переживающих тяжёлые страдания, пытки, абьюз, физическую или психическую травму, при этом факт последующего утешения и/или восстановления не принципиален.

***

Сатана позволил молчанию длиться всё дольше, и Кроули, несмотря на всю свою безысходность и предстоящие страдания, не мог не усмехнуться, наблюдая, как неудобство среди демонов перед ним растёт с каждой минутой. Он подумал, что, возможно, должен бы бояться ещё сильнее, но его страх и так достиг своей предельной точки, так почему бы не насладиться хотя бы этим странным спектаклем беспокойства, развернувшимся вокруг? — Где же, — наконец разразился Сатана, его голос раскатился по залу, — Принц Ада?! И ВСЯ ЭТА БЕСПОЛЕЗНАЯ ШАЙКА ТЕМНОГО СОВЕТА?! Кроули едва сдержал раздражённый вздох, когда услышал торопливый, ритмичный цокцокцокцокцок каблуков Шакс, стремительно приближающейся к трону. Её шаги казались особенно назойливыми. Следом за ней через толпу прокладывали себе дорогу остальные: Дагон, Баэль, Асмодей и Батин. Шакс раздражала его своей манерой ходить и звуком обуви — и это бесило без очевидной причины, просто... бесило. Шакс опустилась на одно колено перед Сатаной, а остальные члены Темного Совета последовали её примеру, встав позади. — Мой Господин, — проговорила она. Сатана посмотрел на неё с недоумением и явным презрением: — Ты не Вельзевул, — произнёс он, отвращение сочилось в каждом слове, особенно при взгляде на её заискивающее выражение лица. — Где Вельзевул? Кроули пришлось сдержаться, чтобы не отвесить челюсть. Как такое возможно, что сам Сатана не знал? Комната погрузилась в напряжённое молчание. Никто не решался заговорить, и Кроули понимал их. Как можно было объяснить? "Простите, мой Господин, Вельзевул сбежала, чтобы жить в другой звёздной системе с бывшим Верховным Архангелом Небес, они больше не вернутся." Да, такой ответ точно не был бы хорошо принят. — ГДЕ. ВЕЛЬЗЕВУЛ?! — проревел Сатана, его голос раскатился эхом по пространству, не встречая ответа. И Кроули сделал то, что всегда умел лучше всего: создал проблемы. — Мой Господин, — произнёс он расслабленно, не меняя медленного, широкого взгляда, которым обводил собравшуюся толпу демонов. — Вельзевул больше не Принц. Если ранее молчание казалось абсолютным, то теперь оно стало осязаемым, как будто обрело свой адрес. Улыбка, которую Кроули затем бросил толпе, заставила каждого демона понять, почему Кроули с самого начала времён делал всё, что хотел, и выходил сухим из воды. В тот же миг все решили, что вражда с Кроули, даже если сам Сатана на него зол, — очень плохая идея. Сатана медленно опустил взгляд на Шакс, выражая возобновившееся презрение. Он обратился к Кроули, не поднимая головы и не оборачиваясь: — Это новый Принц Ада? — Так точно, мой Господин, — спокойно и равнодушно ответил Кроули, словно речь шла о выборе десерта. Среди толпы Фурфур едва удержался от облегчённого вздоха, радуясь, что остаётся незамеченным. Сатана отпустил Кроули, оставив его стоять уверенно, словно ничего не произошло. После театральной паузы его лицо потемнело ещё сильнее. — МОЖЕТ ЛИ КТО-НИБУДЬ ИЗ ВАС ОБЪЯСНИТЬ, ПОЧЕМУ, ВЕРНУВШИСЬ В АД, Я НАХОЖУ ЕГО УПРАВЛЯЕМЫМ БЕЗМОЛВНЫМИ НЕУДАЧНИКАМИ, КОТОРЫЕ ДОПУСТИЛИ ТАКОЕ ПРЕВОСХОДСТВО РАЯ, ЧТО ГЛАВНЫЙ ПРЕДАТЕЛЬ АДА СДЕЛАЛ БОЛЬШЕ ДЛЯ ПОДРЫВА ПЛАНОВ РАЯ, ЧЕМ ВЫ ВСЕ ВМЕСТЕ ВЗЯТЫЕ?! И ЕСЛИ Я НЕ УСЛЫШУ ОТВЕТОВ, Я ПЕРЕДАМ ВАС ВСЕХ АМОНУ, ПОКА ОН НЕ ЗАСКУЧАЕТ! — пронзительный рёв заставил каждого демона в зале напрячься до предела. Даже Асмодей почувствовал ледяной ужас, сковавший сердце. Особенность Амона, которая отличала его от Хастура, а до некоторой степени даже от Дагона, заключалась в его спокойствии. Амон был методичен, никогда не теряя самообладания и не позволяя эмоциям управлять собой. Кроули не раз думал, что, окажись Амон любым другим демоном с иной должностью, он мог бы даже поладить с ним. Но что-то в Амонe будто умерло. Его холодная, клиническая точность внушала ужас, который казался почти потусторонним. Идея, что Амон способен заскучать, была немыслима, что и передавало скрытое предупреждение Сатаны. — А ты, — Сатана обратил свой тяжелый взор на Шакс, — если уж ты Принц, начни вести себя соответственно, пока я не научил тебя лично. Теперь, ГДЕ. ВЕЛЬЗЕВУЛ?!!! Шакс сжала губы и выдала самый прямолинейный и катастрофический ответ, какой только можно было дать: — Она предала Ад, чтобы быть с Гавриилом, бывшим Верховным Архангелом, который тоже предал Небеса. Наступила долгая, жуткая тишина, в которой никто не осмеливался пошевелиться. Сатана продолжал смотреть на Шакс, переваривая услышанное и всю тяжесть последствий. И тогда Ад стал по-настоящему Адом: Сатана вернулся в свое царство в полном ярости величии, и Ад вспомнил, почему он носил это имя. Разрушение хлынуло, как бурный поток, сея хаос и опустошение. А Кроули стоял неподвижно: плечи расправлены, лицо выражало абсолютное спокойствие, хотя внутри он кричал, мечтая оказаться где угодно, только не здесь. Но другого выбора не было, и если он хотел выжить, это был единственный путь. Сквозь хаос его взгляд случайно встретился с глазами Амона, который, незаметно устроившись в тени, наблюдал за происходящим с той же холодной, непроницаемой маской. Амон, которого Кроули не видел уже почти два века, спокойно смотрел ему прямо в глаза несколько долгих мгновений, затем коротко кивнул и вернулся к созерцанию разрушающегося мира своим невыразимым, безмолвным взглядом. Мысли Кроули вихрем неслись в голове, порождая открытия, которые сжимали и скручивали его грудь. Он понял, что впервые видел Амона вне контекста тех ужасов, когда его передавали на пытки. Это был первый случай, когда они могли встретиться вне предписанных ролей. Их взгляд был полон молчаливого понимания, не как демонов, но как существ, переживших одно и то же: маски, скрывающие внутренние раны, чтобы выжить. Кроули осознал, что в Амоне что-то будто умерло, но, возможно, это "что-то" не погибло навсегда, а было временно подавлено ради работы. Впервые он испытал искреннее сочувствие к тому, кто был ответственен за многие из его самых страшных страданий в Аду. Кроули задумался, что же заставило Амона принять эту роль, если тот действительно не хотел ее. Кроули поспешно вернулся в реальность, уворачиваясь от огненного валуна, пролетевшего мимо его уха. Одним движением он перенаправил его через комнату, заставив силы физики подчиниться мгновенной перекройке. Это действие он повторил неоднократно, не позволяя ярости Сатаны стать его случайной гибелью. Для Кроули такая манипуляция была столь же естественна, как изменение дорожного движения в Лондоне. Он и не замечал, что его способность без усилий менять реальность была исключительной, а вот остальные демоны осознали это. Они начали задумываться, как так вышло, что Кроули не находится в верхушке Ада. В конце концов, яростное пламя Сатаны иссякло, и он обернулся к Шакс. Кроули почти испытал к ней жалость. Никакой симпатии не осталось, учитывая, как она атаковала книжный магазин и вызвала целую цепь событий, но в конечном итоге он не мог не отметить ее амбиции — она не была зловещей, просто… не самой умной из демонов, и оказалась втянутой в дела, которые превышали ее возможности. — Ты! — прорычал Дьявол, указывая на нее. — Кто ты такая? И кто сделал тебя Принцем? Кроули заметил, что Шакс наконец осознала, что её привычные манеры и уловки ведут её вникуда. Хотя он не был уверен, что она поняла, насколько сильно они раздражали Сатану. Тот никогда не отличался терпением, чтобы разбираться с попытками других демонов создать из себя нечто нарочито величественное, или фальшивое в стремлении заполучить благосклонность или добиться успеха. Даже сейчас было очевидно, что вся эта языковая риторика о лидерстве, исходящая от Шакс, воспринималась им как нечто карикатурное. Однако, к её чести, она не дрожала. На это потребовалась смелость, подумал Кроули. Но этого было недостаточно, чтобы спасти её — по крайней мере, для сохранения титула Принца Ада. Кроули не верил, что Сатана убьёт её. Однако, учитывая, как Шакс могла ответить на его вопросы, этот день мог оказаться чрезвычайно опасным. — Я Шакс, некогда Посол Земли в Лондоне. И я была провозглашена Великим герцогом Ада за то, что выследила предательницу Вельзевула, — с гордостью произнесла она, но в голосе её звучала лёгкая нотка неопределенности. На мгновение в воздухе повисло гнетущее молчание. Сатана, казалось, погрузился в глубокие раздумья. — И что, собственно, представляет собой "Великий герцог Ада"? Я не припомню, чтобы спрашивал о "Великом герцоге", — произнес он с недовольством. — Это… — начала Шакс, но её лицо выдало понимание, что, возможно, ей стоило остановиться и задуматься, почему Вельзевул могла бы дать столь примечательное название титулу, который они носили на протяжении более шести тысяч лет. — Это просто другой способ сказать "Принц". Я оговорилась, мой лорд. — Дагон? — обернулся Сатана. — Ты знаешь, что такое "Великий герцог Ада"? Дагон поджала губы. — Я полагала, что предательница оговорилась, когда об этои упоминала, милорд. — Вельзевул не та, кто допустит ошибку в словах, — с презрением ответил Сатана. — Кроули, — произнёс он, не оборачиваясь. — Да, милорд? — ответил Кроули, стараясь сохранить спокойствие. — Ты знаешь, что такое "Великий герцог Ада"? — с яркой искрой интереса в голосе спросил он. Сочувствие Кроули к Шакс нарастало, как волна, готовая обрушиться на берег. Она ведь действительно зашла слишком далеко. Он уже не раз наблюдал, как множество других амбициозных демонов оказывались в капкане своих амбиций, не осознавая своей ограниченности. Обычно в таких случаях "недовольствовал" какой-нибудь демон среднего звена или герцог, а в худшем случае сама Вельзевул, которая ставила их на место. Кроули долго размышлял над тем, что же могла задумать Вельзевул, когда предложила Шакс эту должность – могло ли это быть частью какого-то хитроумного плана или же Шакс просто оказалась первой подходящей жертвой, на которую Вельзевул наткнулась, будучи отвлечённой на Гавриила. На самом деле Вельзевул просто подкинула хаос в управление Ада как свою последнюю шутку и прощальный подарок. — Я знаю, — произнёс Кроули, — это была фиктивная должность, придуманная Вельзевул, чтобы испытать демонов, слишком рвущихся к власти, полностью ослепленных амбициями. — Ты лжёшь! — прошипела Шакс, побледнев, как утренний туман. — Ты просто предатель, лгущий, чтобы спасти свою шкуру. — А остальные члены Совета знали об этом или нет? — невозмутимо спросил Сатана. Кроули вновь позволил своим словам течь, наполняя атмосферу тяжелой паузой. — Я не могу говорить за остальных членов Темного Совета, мой Владыка. Возможно, они не в курсе. Или, возможно, в курсе. Я лишь отмечу, что у меня нет ни титула, ни ранга, и даже до... недавних событий... я большую часть времени провел на Земле, но тем не менее знал, что означает "Великий Герцог". Так что, хотя это и не выходит за рамки возможного, мне трудно представить, чтобы Темный Совет был невеждой в отношении одного из своих собственных методов проверки. Кроули внезапно осознал, что они действительно были в неведении, обратив внимание на гневные и горькие выражения лиц всех четырех членов Темного Совета. Назначение Шакс, казалось, было не чем иным, как глубоким конфликтом, и он задумался, возможно, внутри происходило настолько много интриг, что она могла практически без помех взять на себя эту должность. В конечном счете, в аду существовало лишь одно правило, касающееся Сатаны: не заставляй его трудиться, вмешиваться или делать что-либо. Ад, по идее, должен был функционировать совершенно самостоятельно, без своего официального повелителя. Что-то вроде Небес, подумал Кроули, только намеренно, а не из-за постепенного забрасывания без всякой видимой причины и без четкого, авторитетного замещения. Потому что, с точки зрения Кроули, как Метатрон, так и Верховный Архангел действовали в слепую, и у Верховного Архангела определенно не было той безусловной власти, какую имел Принц Ада. Это делало текущий беспорядок, в который они с Сатаной попали, еще более ужасным и беспрецедентным. Дагон шагнула вперед: —Мой Лорд... Сатана издал рев ярости, полон невыносимого гнева. Он не был в настроении выслушивать дальнейшие попытки объяснить уровни запутанной, мелочной некомпетентности и дисфункции, которые лишь возрастали. Схватив Шакс, он швырнул ее назад по ступенькам, намеренно заставив ее пролететь через толпу Темного Совета, чтобы физически оттолкнуть их в стороны. Затем он встал над Шакс — кошмарный гнев отражался в его глазах. — Единственная причина, по которой ты сейчас удостаиваешься хоть какого-то милосердия, заключается в том, что я узнал почерк Вельзевул во всем этом, — произнес он, его голос звучал с таким презрением, словно отравляя воздух вокруг. — Она явно стремилась погрузить лидерство в Аду в хаос, и ты стала идеальной приманкой. Скривив губы в усмешке, он присел рядом с Шакс, и, срывая с её плеч красный кушак, оставил на её коже глубокие следы. Затем в мгновение ока сжег его в ладони, словно обычную скромную тряпку. — Всё, чем ты владела, когда только вылезла из этого озера, станет тем, что ты получишь после этого, и будь благодарна, что всё не обернулось ещё хуже. Он встал и меланхолично направился обратно к верху помоста, словно не замечая никого из окружающих. — Амон! — позвал он. Амон, будто воплощение спокойствия, легко пересёк пространство и остановился на нижней ступеньке помоста, опершись на одно колено. Помимо Кроули, только он казался совершенно не тронутым теми безумными событиями, происходившими вокруг. — Мой Лорд? — спросил он, с легкой долей любопытства в голосе. Сатана обернулся, когда достиг последней лестничной ступеньки. — Ожидай пятерых новых посетителей в своих покоях после всего этого. Я сообщу тебе, как долго они останутся. Только по одному или двое за раз, как пожелаешь. Не хочу тратить время на поиски замен для всех сразу. Амон кивнул, принимая слова к сведению, и вернулся в свою тень. Кроули не шевельнулся с того места, где стоял всё это время, и теперь Сатана направился к нему, его глаза горели яростью и злобой. Он остановился в дюйме от Кроули, сверкая гневом, а тот, хотя и с трудом заставляя себя оставаться неподвижным, не отступил. Сердце его колотилось, предвещая неизбежное приближение истинной причины, по которой Сатана призвал его сюда, и страх вновь стал нарастать, ползая по его груди и спине. — Я когда-то дал тебе выбор, — произнес Сатана, его голос напоминал раскат грома, — Но теперь этого выбора больше нет. Ты принадлежишь Аду, и ты — мой. Сердце Кроули стучало так громко, что он ощущал его пульсацию на коже шеи. Тем не менее, он сохранил равновесие, слегка наклонившись вперед. Единственными признаками его внутреннего страха были учащенное дыхание и чуть сжатая челюсть, когда он встретился взглядом с бурей, бушующей в глазах Сатаны. Весь амфитеатр демонов, притаившихся в укрытиях от гнева Сатаны, вновь вышел на свет и замер в напряженном ожидании. Они понимали, что сейчас происходит нечто важное, и, быть может, их уже не коснется ярость повелителя Ада. — Ты не имеешь права отказываться, больше не имеешь, Кроули. Ты всё еще будешь мне должен, не думай, что сможешь избежать этого долга, но отныне ты будешь Принцем Ада до конца вечности! С этими словами Сатана схватил Кроули за горло, мгновенно подтянул к трону Принца, находившемся в центре теперь уже гигантского амфитеатра, и сбросил его на сиденье, словно куклу, выбранную для чего-то зловещего. Издав сжатый стон боли, Кроули ошутил, как холодная хватка сжала его горло, когда его рука была пронзена чуть выше запястья. Прежде чем он успел осознать ужас творящегося, Сатана, не колеблясь, схватил его другую руку и с новой силой прижал её к рогу. Глаза его расширились от шока, и, отчаянно пытаясь устойчиво поставить колени или ноги под собой, чтобы не висеть на своих руках, Кроули метался в своих мыслях, пытаясь понять, что же замышляет Сатана в этом театре абсурда. Однако мысли лишь путались. Он не мог придумать ничего, что бы смогло заставить его навеки служить Аду в каком-либо качестве. И, что самое главное, он совершенно не желал этого выяснять. Но у него не было выхода. Не было и спасения. И никто не придёт ему на помощь. Сатана, казалось, уловил намёк на отчаяние, отражавшееся на лице Кроули, и его губы медленно растянулись в усмешке, когда он убрал руку, удерживавшую Кроули за горло, и аккуратно положил свои руки на его предплечья. Блеск сосредоточенности в его глазах пронзил Кроули ледяным ужасом до глубины души, пока тот пытался удержать себя от скольжения вниз, а Сатана наклонился и негромко произнес рядом с его ухом: — Я собирался использовать тебя и твои способности, Кроули, ведь ты задолжал Аду победу. Но теперь ты обязан… гораздо больше. И не думай ни секунды, что я не знаю: именно ты и твой... ангел, — Сатана произнес это слово с отвращением, как будто оно вырвалось из его уст само по себе, — Заставили Вельзевул покинуть Ад, и нет никаких способов, которыми ты сможешь когда-либо погасить этот долг. Ты будешь служить Аду вечно за это, — Он сделал паузу. — Потому что я знаю тебя, Кроули. Я знаю, что для тебя это — судьба хуже самой смерти, не так ли? Все, что мог сделать Кроули, — это стиснуть зубы и подавить бурю эмоций. Сатана действительно прав — множество раз на протяжении веков он рисковал своей жизнью, лишь бы не подстраиваться под требования Ада. Но ирония в том, что именно он приказал Кроули, была настольно болезненной, словно нож глубоко вонзился в грудь. Кроули вспоминал, как будто это случилось всего лишь на прошлой неделе, момент, когда Азирафаэль схватил его за руку, когда Вельзевул с гордостью заявила, что нашла нечто более важное, чем стороны, а затем исчезла с Гавриилом. Тогда Кроули был удивлен реакцией Азирафаэля. Для него это казалось очевидным, моментом осознания: «Ну, ДА!», как только он понял, что они оба по уши влюблены друг в друга (хотя это также было более чем неожиданно). Но для Азирафаэля это выглядело как откровение — реальность, которую он, похоже, не мог представить вне "мирских фантазий Кроули о конце света". И Кроули действительно не знал, как это воспринять. Он просто стоял, моргая от недоумения, наблюдая, как Вельзевул и, черт возьми, Гавриил исчезают, чтобы осуществить то, о чем он сам так долго мечтал. Мысль о том, что Сатана считает, будто именно они, Кроули и Азирафаэль, вдохновили Вельзевул, была слишком жестокой, ведь на самом деле всё было наоборот (по крайней мере, для Азирафаэля). Кроули оказался в противоположной ситуации, и это было почти невыносимо. Он также понимал, что совершенно ничего, сказанное им, не изменит мнение Сатаны. Ему уже один раз удалось сбить с толку Сатану полуправдой о нём и Азирафаэле; теперь этого не повторить, даже если это стало правдой. Кровь застыла в жилах у Кроули, когда он резким движением повернул голову, сводя на нет все остальное, чтобы встретиться с глазами Сатаны — полными ненависти и презрения, несмотря на ярость боли и паники, что сотрясали его. — Просто сделай то, что собираешься, — выпалил он с натянутой усмешкой. Ухмылка Сатаны была пронизана презрением. Без лишних слов он навалился всем своим весом на руки Кроули, и тело того напряглось до предела от невыносимой агонии и отчаяния, и пыталось подняться. Но у него не было опоры, и он не смог сдержать вырвавшиеся из груди крики боли, когда Сатана, свирепо, по дюйму, начал давить на его руки, разрывая мышцы между костями предплечий, пока они не легли прямо на трон. Кровь струилась по его рукам — они казались заполненными горячими лезвиями, и новые ручейки стекали по торсу и спине, когда грудь его тяжело вздымалась в попытке обуздать неугасимую ярость боли. Неожиданно Сатана резко сбросил его ноги с опоры, и, не в силах подставить что-либо, Кроули упал с глухим стуком. Его тело дернулось, в то время как мышцы, казалось, порвались еще сильнее, когда руки достигли предела натяжения. Вспышка и тянущая боль оказались настолько невыносимыми, что он не мог удержаться от криков страха, отчаянно пытаясь подтянуться назад и зафиксироваться в кресле. Перед глазами все плыло в пятнах и дырах, внимание его металось, исчезая, оставляя только смазанное ощущение, и он, задыхаясь, пытался управлять необычайной болью, что пульсировала и простреливала его руки без остановки. Когда Кроули начал собирать свои мысли в четкий фокус, он заметил, как Сатана уловил момент, когда его взгляд вновь обрел ясность. С ужасом он наблюдал, как руки Сатаны приняли форму, в которой он был по-настоящему страшен. Сердце Кроули, только что начавшее успокаиваться, вновь забилось учащенно. Он с трудом проглотил комок страха, когда Сатана снова приблизился, прижимая его жесткой хваткой к месту, прижав ладонь к верхушке груди Кроули, прямо к яремной ямке, где сходились ключицы. Затем, с ненавистной яростью, он вогнал колено в живот Кроули. Полностью лишенный свободы движений, Кроули мог лишь наблюдать, как его сердце бьется так быстро, что казалось, будто оно вот-вот выскочит из грудной клетки, а дыхание превращается в паническую неразбериху. Пока правая рука Сатаны загоралась адским пламенем, кончики его пальцев источали капли ярко-красного серы, струящиеся с желтого бримстона. Одна из капель попала ему на колено, и он вскинул ногу в сторону, чувствуя, как она мгновенно обожгла его через ткань джинс. Мысль о том, что эта рука собирается сделать с ним, вызывала в нем ужас, и он отчаянно пытался не представлять, какие страдания его ждут впереди. Запертый в ловушке, беззащитный страх снова разразился в нем, но он заковал его, по меньшей мере, на кромках сознания. Он стоял перед всем Адом. Нельзя было казаться испуганным или потрясенным, даже если внутри его охватывал невыносимый ужас. А он действительно был в полном смятении. В ушах ещё звенело, когда Сатана поднес свою пылающую руку к его груди, а дыхание стало невыносимо быстрым, когда он почувствовал тепло, исступленно исходящее от кожи, прежде чем Сатана прижал заостренный указательный палец к центру его грудной клетки. Струя огня мгновенно обожгла и рассекла его кожу, заставив Кроули откинуть голову назад, каждый мускул его лица и шеи напрягся, а дыхание затруднилось от усилий по контролю над неимоверным расширяющимся океаном боли, который сжимал, обжигал, светил и пек его изнутри. И затем Сатана усилил давление своей руки, и Кроули почувствовал, как будто оказался под гидравлическим прессом. Вся прежняя боль осталась, но теперь казалось, что худшее давление, которое он только мог вообразить, сжимало эту боль, придавая ей чудовищную сущность, пока она не врезалась в его грудь, пронзая до самой кости, и он не мог дышать, не мог думать — только в отчаянии стремился вырваться из-за этого невыносимого состояния, зная, что долго это не вытерпит. Внезапно все изменилось ужасным образом, и "боль" не могла даже охватить полноту агонии, разрывающей его на части. Сатана прокладывал путь через третий слой, где находилась вся суть Кроули, и теперь это был не просто его облик, а он сам, кто-то, кого вырезали и сжигали, прокладывая глубокие шрамы, озаренные самой сущностью Ада. Кроули утратил всякое ощущение реальности, оставшись один на один с пламенем, которое неумолимо сжигало его заживо. Вокруг него раздавался оглушительный рев адского огня, словно он находился в эпицентре бесконечного ужаса, пока раскалённый серный дым безжалостно опалял края глубоких рассечений, которые Сатана бескомпромиссно вносил в его плоть, проникая все глубже, как расплавленная кислота. Он видел лишь огонь и кровь, словно погружаясь в океан из лавы и лезвий, как если бы тонул в немыслимом кошмаре. Неясно было, остаётся ли он при этом в сознании — и это уже не имело значения, поскольку он оставался в ловушке, а Сатана продолжал вырезать из него всю сущность, разрушая изнутри. Первый символ завершил свой путь, вспыхнув с такой силой, что Кроули отчетливо осознал, как из его уст вырывается крик, прежде чем сера опустилась до состояния едва тлеющих углей. Это был его сигил, осенило его. О, это не предвещало ничего хорошего. Он не знал точно как, но не сомневался, что именно так Сатана собирается удержать его в Аду. По крайней мере, это уже закончилось. Он открыл свои физические глаза. Их жгло от пота, катившегося по его лицу. Он попытался моргнуть, чтобы избавиться от этого дискомфорта, но лишь отчасти преуспел. Сатана все еще находился над ним, одно колено на его животе, одна рука все еще в его груди, а другая — прижата чуть ниже горла, веселые зеленые глаза пронзали его измученные, полные агонии. — Готов? — спросил он. Кроули заставил себя сосредоточиться, собирая остатки сил, чтобы произнести хоть что-то осмысленное, и его губы с трудом произнесли: — Ч..что? — в унисон с судорожными вздохами. — Следующий раунд, — звучал ответ Сатаны. Грудная клетка Кроули судорожно вздрагивала, или, по крайней мере, так бы оно и было, если бы он мог вдохнуть полной грудью. Нет, он не мог сделать этого. Еще одна такая пытка — и он погибнет. Не говоря уже о том, что повторного испытания боли он просто не выдержит. Не сможет. «Это не убьет тебя. И ты справишься. Я это знаю». Кроули замер. Голос раздавался в его голове, звучал странно знакомо, но он не мог его узнать, и это не походило на проникновение распоряжений от высшего руководства Ада. «Ты всегда был самым упрямым демоном, что мне попадались. Нужно было согласиться с первого раза, не так ли?» Неужели это Амон? «Кто еще? Да, это естественная способность, и если ты хоть словечко ляпнешь об этом, я найду тебя, и не в хорошем смысле. В любом случае, просто хотел, чтобы ты знал: ты не умрешь.» Но дальнейшие размышления о подразумевающейся угрозе этого одностороннего общения были внезапно прерваны, когда внимание Кроули вернулось к тому, что происходило вокруг. Сатана, наконец, вывел руку из его груди, и чувство облегчения было столь велико, что в данный момент он мог полностью игнорировать то, что его руки все еще были пронзены над ним на троне. Однако это облегчение оказалось недолгим, ведь Сатана, держа свою руку, горевшую от адского пламени и серы, приподнял ее над его грудью, и Кроули понял: все еще далеко не конец. Но, несмотря на то, что страх и ужас разрывали его изнутри, Кроули внезапно невероятно разозлился. Что-то в этой абсолютно беспомощной ситуации, когда каждое его решение было вырвано из его рук, обрушило на него осознание: он имел столь мало контроля над событиями, которые оказали на него такое глубокое влияние. Все началось с того злополучного утра, когда Джим... Гавриил появился в книжном магазине. И все эти события непременно привели его прямо сюда – вынужденного находиться под владением самого Сатаны, который через зрелищные пытки заставлял его делать то, чего он на протяжении шести тысяч лет отчаянно избегал. Он старался изо всех сил и сделал все, что мог. И всё это оказалось тщетным. Он осознавал, что мог бы сделать несколько ключевых выборов по-другому, но это не ощущалось как выбор; скорее, это был единственный путь, по которому его потащили, ведь другой был заблокирован. Он оставался абсолютно бессильным перед финальным спиралевидным движением, которое привело к отъезду Азирафэля. И поскольку никто другой, на кого он мог бы направить свой гнев, не был рядом, все капли своей ярости, сосредоточенной горечи и чувства вечной несправедливости он вылил на Сатану. И Дьяволу это нравилось. Он с улыбкой смотрел на Кроули и наклонился ближе. — Злись, Кроули. Быть пассивным Принцем было бы недопустимо, хотя я и не принимал тебя за такового. — Просто черт возьми, сделай это, — прорычал Кроули, не отводя взгляда ни на секунду. Сатана снова опустил свою руку, пылающую адским огнем, на грудь Кроули. Тот закричал, выдавливая звук сквозь зубы, стиснутые в ненависти, пытаясь сохранить гневный взгляд на Сатане как можно дольше, пока невыносимая боль не овладела им полностью. Он невольно запрокинул голову, сжал глаза, а его спина выгнулась бы, если бы Сатана не держал его так крепко. И снова он оказался под тяжестью, чувствовал, как его разрывают до костей, в то время как легкие отказывались расширяться. Черные и золотые пятна плясали перед его глазами, прежде чем все изменилось до неузнаваемости, и Сатана достиг его из другой реальности, погружая в море неописуемой боли. Огненная буря и бесконечная боль поглощали его, как зверь, жаждущий пищи. Но на этот раз всё было гораздо хуже. Как это возможно? Он не знал. Рука Сатаны вонзалась в его плоть глубже, расплавленный серный запах затмил всё вокруг, и он словно в одно мгновение погружался в океан агонии, одновременно ощущая, как его сжигают заживо и пускают кровь. Грудная клетка казалась прежде вырезанной, а теперь заново скроенной, и страх охватывал его так, как он не чувствовал с тех пор, как пал. Боль не прекращалась — резала и горела, одно за другим, как река расплавленной серы, прорывалась сквозь его тело, стремящееся быть защищённым от бесконечного огня Ада. Он захлебывался, боролся за воздух, почти крича, но каждый его крик тонул в огне, пока ножи пронзали так глубоко, что дыхание стало немыслимым. Он не мог больше этого терпеть. Как будто разум покинул его, он просто выставил вперёд все свои силы, сжимая кулаки в ощущении безысходности. Он был поражён, когда внезапно ножи прекратили свою резню. Однако пламя продолжало бушевать внутри него — это было ужасающе невыносимо, и он снова попытался отчаянно оттолкнуть это неистовое пекло. Всё замерло. Ошеломлённый и наполненный непередаваемым ужасом, Кроули задержал дыхание, собираясь с мыслями, прежде чем открыть свои глаза. Как только он это сделал, его встретило лицо Сатаны, переполненное гневом, лицо, на котором выделялись капли пота, а по одной стороне тянулся длинный обожженный след. Не осознавая, что он делает, следуя лишь инстинкту, охваченному отчаянием, Кроули сумел сосредоточить и выплеснуть наружу чистую энергию. Если говорить в сущности, это было вариантом тех способностей, которые он использовал миллиарды лет назад. Однако после Падения он уже не испытывал необходимости в них — старательно избегал, чтобы не привлечь к себе лишнего внимания. И стоит ему только попытаться мысленно сосредоточиться на их использовании, как они становились неуловимыми. Но инстинктивное применение оказалось иным — даже в своем ослабленном состоянии, он удивил Сатану настолько, что мощь и тепло высвобожденной энергии почти сбросили его с себя, прежде чем Сатана успел выставить свои щиты и перенаправить энергию вокруг себя. Щиты, что, надо заметить, были специально созданы для защиты от такой чистой энергии и напоминали времена, когда подобная предосторожность могла оказаться необходимой в случае "строительных катастроф". И вот, когда Кроули снова изверг мощный заряд энергии, Сатана, пусть и смог мгновенно перенаправить поток, был полностью отвлечен — результатом этого неожиданного маневра стало то спасительное время, которое удалось заполучить Кроули. Для наблюдающих демонов это зрелище было совершенно невероятным – один из них, сопротивляющийся самому Сатане, словно ставший причиной схватки, где они оба были почти равны. В этот миг ни один из них не знал, кого бояться больше. Тем временем, Кроули потратил несколько долгих секунд, чтобы осмыслить опаленную метку на лице Сатаны, его тяжелое дыхание и разгоревшиеся глаза. Он не знал, чему испытывать больше страха или дешевого торжества, что оставил свой след и заставил Сатану потрудиться. Он решил, что оба чувства вполне допустимы. Но вдруг Сатана схватил его за горло и сжал так сильно, что краем глаза Кроули увидел, как его зрение стало тускнеть, а в легких не осталось воздуха. — Не. Шевелись, – прорычал Сатана, его голос звучал как раскаты грома в темном небе. Краули не ощущал в себе больше никаких сил, способных противостоять ярости, с которой Сатана заканчивал его уничтожение. Он погружался под натиском, задыхаясь, внутри него пылал огонь, и, несмотря на уверение Амона, он поистине чувствовал, что смерть близка. Даже демоны имеют свою черту, за которой они начинают ломаться. Наконец, его сознание, словно милосердная рука, стало трещать и ускользать. Он по-прежнему сгорал и ощущал жгучую остроту каждой прорезанной линии, но всё это стало расплываться и затуманиваться, словно происходило с кем-то другим, а не с ним. Красный, оранжевый и желтый цвета теперь покрывались серыми оттенками и пятнами пустоты. И вот, когда перед ним уже замаячила бездна, голос Сатаны пробился сквозь огненные осколки, оставшиеся в его разуме. Издалека он осознал, что дышать стало легче, и давление на его горло исчезло. «Возвращайся». Он не хотел этого. Он действительно, действительно не хотел. Этот путь вёл лишь к боли и к тем вещам, которые он хотел бы избегать, и он мечтал о том покое, который могла бы подарить ему безмятежная бездна. Но выбора у него не было. Его тело восстанавливалось, несмотря на его желания, и он нехотя приоткрыл глаза. Образ Сатаны расплывался над ним, и он изо всех сил пытался вернуться к реальности. — Почему? — с трудом выдавил он, голос его был охрипшим. Он знал, что Сатана ещё не завершил свою работу. — Я хочу, чтобы ты был здесь полностью для этого, — проговорил Сатана, и в его голосе звучало нечто зловещее. Произошёл последний разрез. И знак запечатался. Чувство, будто вся его сущность разразилась огнём, охватило его. На самом деле этого не произошло, но оба знака засияли, первый вновь ярко вспыхнул, когда только что завершённый начал пылать. И тут Кроули осознал, что новый знак — это печать Сатаны. Крик, вырвавшийся из его уст, был одновременно воплем беззащитной, необозримой ярости и страшной боли. Теперь он осознал, как именно Сатана собирается навязать ему роль Принца Ада — не в смысле точных механизмов, а в намерениях и конечных последствиях. Сигиль Сатаны наложился на его собственный и, пропитанный самой сутью Ада, обрекал его на физическую связь с этим миром, независимо от того, будет ли Сатана рядом. Объявив его новым Принцем Ада, он не оставлял возможности для выбора. Остальные обитатели Ада будут видеть в нем лишь эту роль, а, оказавшись физически в Аду, он не сможет избежать ее, укрываясь в каком-то уголке. Плюс, у него было сильное подозрение, что Сатана сможет немедленно вернуть его откуда угодно, если он попытается скрыться — больше не придется посылать агентов (адских или небесных) на его поиски. И зная Сатану, он был уверен, что могут быть и другие, ужасающие последствия. Он был поистине проклят. Сдерживая слезы ярости и отчаяния, он не знал, что делать. Завершённая пара знаков, образовавшая одно целое, за считанные секунды сжалась до тусклого янтарного свечения. Но Кроули остался в напряжённой позе, вытянувшись вперёд, несмотря на то что Сатана продолжал прижимать его к трону, а в его взгляде горела ненависть, доселе не испытанная им. Сатана с торжествующей улыбкой смотрел на Кроули и в первый раз с момента начала всей этой пытки отстранился, убрав руку с его груди. Кроули глубоко вздохнул, когда непомерное давление на его грудь наконец ослабло. Его трясло от ярости, выход которой ему был закрыт. — Вставай, — приказал Сатана. Кроули моргнул. Его руки были всё ещё вытянуты над головой, пронзённые рогами трона. На него обрушилась усталость, такая глубокая, что затмевала физическую и эмоциональную боль. Неужели даже минуты покоя не дадут ему? Он едва мог собрать мысли воедино, не помнил, когда испытывал такую усталость и безысходность. Он осознал, что раньше всегда имел «выход», за который мог цепляться, чтобы продолжать двигаться вперёд. Но теперь этой опоры не существовало. Его грудь всё ещё болела и пекла, каждый вздох причинял муку. Он закрыл глаза. Воспоминание о том, как Азирафаль протягивал к нему руку в конце их встречи в сарае, на мгновение всплыло перед ним. Как же ему хотелось почувствовать тепло и безопасность в прикосновении Азирафаля. И он по-прежнему этого хотел. Всё ещё больше, чем чего-либо. Он открыл глаза. Ему надо было вытерпеть и надеяться на невозможное. Он стремительно прокрутил в голове возможные варианты, пытаясь немного пошевелить руками. Правая едва двигалась, а левая вообще отказалась слушаться. То, чего он остро боялся, подтвердилось – сухожилия в его предплечьях были сильно повреждены. У него не было ни рычага, ни сил. Вариантов оставалось лишь один. Это будет адски больно, а он уже и так страдал от немыслимых мук. Он откинул голову назад, упершись в спинку трона, и на мгновение закрыл глаза, собирая остатки сил. Как же он устал. И он трансформировался. Он позаботился о том, чтобы его новая высота была такой, чтобы, где когда-то были его руки, оказалась верхняя треть его тела. Это помогло минимизировать наносимый ущерб, но по бокам остались длинные, мучительные полосы. Он был прав – ощущение, как его руки вырываются из этих неестественных ограничений, было невыносимым. Единственное утешение заключалось в том, что он выбрал форму агрессивного «змея-убийцы» (как он описывал её Азирафелю), вместо своего обычного, совершенно непримечательного облика. И поскольку он превращался с головы вниз, его вопли боли вырывались в виде яростных, угрожающих звуков десятифутового питона. Он понимал, что только что еще больше упрочил свою позицию в глаза собравшейся толпы, и его гнев на сложившуюся ситуацию возрастал. На самом деле, если бы существовал список того, чего Кроули старался избегать всю свою жизнь, то сейчас он с катастрофической скоростью отмечал бы каждую позицию. Когда он, наконец, выбрался на свободу, он вновь превратился назад и рухнул на колени, истекая кровью с израненными руками. Его грудь нестерпимо болела и пульсировала, а в центре ощущался постоянный жгучий дискомфорт, тяжелый, как камень. Кроули задумался, исчезнет ли это когда-нибудь или станет постоянным спутником его жизни, с которым ему придется как-то смириться. — Вставай, — повторил Сатана. Кроули встал. Несмотря на усталость, он уверенно поднялся на ноги и каким-то образом обрел инфернальную энергию, чтобы исцелить руки и поверхностные ранения на груди. Однако от того, что было вырезано в его теле, не было избавления — он ощущал это бремя, как вечный якорь, удерживающий его на месте. Даже если его предстоящее время с Сатаной не бесконечно, это бремя напоминало ему, что его пребывание здесь, в Аду, — вечное, и он с отчаянием пытался не думать об этой реальности. Всегда существовала лазейка, или кто-то вскоре уставал, или охладел, или возникала благоприятная возможность. Он просто должен был терпеть достаточно долго, чтобы найти свой шанс. На данный момент, несмотря на то что он прекрасно понимал, что все это исчезнет, как только Сатана захватит его полностью, Кроули щелкнул пальцами и мгновенно вернул на себя остатки одежды, чувствуя, как лёгкость в плечах и шее делает его менее уязвимым. Сохраняя стойкое выражение лица, он смотрел прямо перед собой, когда на его куртке неожиданно возникла официальная красная лента Принца Ада, и в тот же момент что-то внутри него, не поддающееся описанию, словно умерло. Сатана, всё ещё с горящей адским огнём рукой, улыбнулся с глубочайшим удовлетворением. Он медленно обошел Кроули и прошептал: — Пусть адский огонь проявится для них, дорогой. Кроули бросил на него недовольный взгляд через плечо. — Что? Это не… — Теперь это так, — почти заговорчески произнес Сатана, — Кроме того, ты всегда мог, просто не любил это делать. Я просто упростил задачу. И действительно, ему не потребовалось много времени для размышлений – его руки и предплечья мгновенно окутались пылающим адским огнём. Сатана засмеялся, повернулся к собравшимся демонам и расправил руки. — Существа Ада, — объявил он, — Представляю Вам Вашего нового Принца, демона Кроули, — Он отступил на шаг назад. Каждый демон в гигантском амфитеатре склонил голову. Кроули тяжело сглотнул. Ну вот и всё, думал он. — Теперь, — продолжал Сатана, обращаясь к все еще собравшимся адским созданиям, — У Принца и меня есть дела из прошлого, которые нужно... уладить. Кроули почувствовал, как его желудок провалился, а внутренности начали свиваться в узлы. Он надеялся на хоть какой-то перерыв, но, похоже, любые желания Сатаны, касающиеся его роли Принца Ада, могли подождать, пока не наступит расплата. С точки зрения остального ада, такой порядок вещей лишь укрепит его положение, превращая его в печально известное доказательство авторитета. Он недавно продемонстрировал ряд впечатляющих трюков, но все еще помнили, что он активным образом подорвал Апокалипсис и, в свою очередь, отверг власть Ада над собой. Если такое поведение останется не наказанным и даже будет вознаграждено, вся структура Ада погрузится в ещё большую бездну хаоса, чем она уже была. Каждый в Аду был во власти собственных демонов. Так уж было устроено. Когда Сатана решит, чем ему заняться, Кроули выйдет на свет с совершенно укрепленным положением. — Не то чтобы я собирался давать кому-то из Вас шанс или принимать Ваше мнение всерьез в данный момент, но есть ли у Темного Совета кто-нибудь, кто мог бы заменить меня? — продолжил Сатана, — Я не хочу, чтобы меня отвлекали. Дагон, казалось, собиралась что-то сказать, но Кроули перебил её, заговорив с удивительным спокойствием и небрежностью, как будто всё происходящее было всего лишь скучным заседанием правления. Никто, кого выберет Дагон, даже сам он, не сделает ничего, кроме как усугубит уже и так непростую ситуацию с Небесами. — Милостивый повелитель, позвольте мне предложить, чтобы Фурфур занял эту должность, — произнес он с легкой дрожью в голосе, словно это было не просто предложение, а самой последней соломинкой в море хаоса. Сатана, казалось, был приятно удивлен, но лишь неопределенно пожал плечами. — Лишь бы не растерзал все на куски, как это сделал кое-то другой! — он закончил, внимательно взглянув на Шакс, а его голос вновь заполнила злоба. Дагон и остальные члены Совета смотрели на Кроули с ненавистью, как будто могли пронзить его взглядом. Но Кроули это не сильно заботило. — Фурфур! — громко вкрикнул он через толпу демонов, — Фурфур, иди сюда, СЕЙЧАС же! Среди многотысяческой толпы демонов Фурфур, который до этого момента был вполне доволен оставаться неприметным лицом в толпе, внезапно застыл. Кроули не упустил своего шанса: он стремительно двинулся вниз по лестнице в толпу. Демоны сбивались с ног, стараясь укрыться от его взгляда, и Кроули не мог сдержать триумфальную улыбку — это было поразительно приятно. Он не знал, где находился Фурфур среди этого океана созданий, но предвидел, что все непременно отступят от демона, которого он искал. И он оказался прав. Каждый демонический взгляд, сосредоточенный на Фурфуре, словно охватывало святое озарение — остался только он один на пустом пространстве. Кроули направился к нему, и чем ближе он подходил, тем яснее ему виделся ужас, заполнивший лицо другого демона. Он почти почувствовал к нему сострадание. Почти. Хотя у Кроули и были свои причины выбрать Фурфура, этот демон не раз заставлял его трепетать от страха, оставляя следы ужаса на долгие десятилетия в его отношениях с Азирафаэлем. Он схватил Фурфура за воротник его пальто и приподнял коротышку, поднимая его с земли. — Слушай меня очень внимательно, ты, жалкий воришка, — прозвучало его рычание. — Я собираюсь назначить тебя на свою должность. — Что?! — проскрипел Фурфур, побледнев, — Меня? — Прекрати болтать! — прошипел Кроули. — Мы оба друг друга ненавидим, но ты один из немногих полумудрых демонов в этой проклятой куче, — Он продолжил с нарастающим гневом, — Ты бы добился успеха в том, к чему другие стремились веками, если бы Азирафаэль не провел тебя той ночью. Мне нужен кто-то у руля, кто не вызовет Апокалипсис и не сделает чего-то безумного. Теперь нам нужно медленно вернуться обратно,— он бросил взгляд через плечо в сторону возвышенности, — Иначе это будет выглядеть подозрительно, но мы будем двигаться медленно, пока я держу тебя за воротник, и я продолжу говорить, а ты будешь слушать. Он наклонился к нему ближе, его голос стал угрожающим, — Ты понимаешь? Фурфур молча кивнул, его глаза широко раскрылись от страха. Кроули с усмешкой посмотрел на ошеломленного демона. — Поздравляю, герцог Фурфур. Ты только что получил ту возможность, о которой всегда мечтал.