Reclaimed

Прим. Автора: Вот здесь вы действительно можете увидеть, как то, что должно было быть мини про страдания, вдруг обрело полноценный сюжет и умчалось к горизонту на скорости света! Честно говоря, не уверена, что когда-либо испытывала такое, чтобы персонажи и история писались практически сами собой, как это произошло с этой главой. В этот раз почти весь драматизм носит эмоциональный характер, и мне жаль (на самом деле нет), но я не сдерживалась. Я всё же стараюсь добавить немного баланса, как вы, хм, сами заметите ;) Я пытаюсь быть автором получше и добрее, чем тот, кто делает всё на 100% тяжёлым и мрачным.

***

Азирафаэль стоял, застыв, все звуки исчезли, кроме глухого удара и звона в его ушах. Слезы, которые он отчаянно сдерживал, чтобы они не пролились, затуманивали его зрение, и казалось, что легкие наполнились космическим вакуумом. Кроули ушел. И ушел так, как Азирафаэль не мог себе представить даже в худших кошмарах. Кроули однажды уже исчез в аду прямо у него на глазах, и это был один из самых ужасающих моментов в его жизни. Но тогда он понятия не имел, с чем столкнулся Кроули. Он понял это сейчас. В ужасающих подробностях. И он не знал, как жить с этим знанием. Затем он увидел лицо Метатрона, торжествующее и злорадное, и ярость заполнила всё пространство в его груди. И в него вселилась дополнительная уверенность. — Ты все это спланировал, - сказал он, повернувшись лицом к Метатрону, и его голос дрожал от ярости. — Все это. В том числе его пытки, чтобы намеренно разорвать контракт. Азирафаэль едва сдержал себя, увидев маленькую, довольную улыбку, появившуюся на лице Метатрона в ответ на его обвинение. Несколько праведных возражений пронеслись в его голове, но он не мог позволить себе поставить под угрозу свое положение, ведь оно давало ему наилучшие шансы попытаться вернуть Кроули, как бы малы они ни были. — Ты хоть понимаешь, какой слепой зоной мы теперь обладаем, не имея больше никакой возможности вести дела с Адом? — буркнул он, решив переключиться и рассмотреть проблему с тактической точки зрения. — Такие связи не должны были существовать изначально, — выплюнул Метатрон. — Они были мерзостью, и их следовало пресечь, как гнилой корень зла, ещё на заре их появления. Только едва заметное напряжение в уголках губ Михаил, стоящей рядом с ним, выдало её реакцию на эти слова. Но Азирафаэль, несмотря на свою боль и тревогу, уловил волну лёгкого беспокойства, пробежавшую среди ангелов в маленьком сарае. Все, кроме Сандалфона, ощутили нечто большее: впервые среди Архангелов возникло зерно сомнения. Даже Михаил, чьи личные контакты с демонами — пусть и исключительно по деловым вопросам — могли оказаться под угрозой. Слухи об отношениях ангелов и демонов ходили всегда, и недавний случай Гавриила и Вельзевул перестал восприниматься как историческая аномалия. Декрет Сатаны, спровоцированный Метатроном, несомненно, повлечёт куда более глубокие последствия, чем оба правителя могли предвидеть. Ангел на мгновение отвернулся, чтобы взять себя в руки. Когда он обернулся, его взгляд пылал огнём. — Вы даже не представляете, что натворили, — резко бросил Азирафаэль, — Очевидно, то, что я считал само собой разумеющимся, таковым не является. А теперь, если позволите, мне пора — на Небесах, вероятно, несколько аналитиков уже впадают в панику, не понимая, почему определённые каналы информации перестали работать. С этими словами он щёлкнул пальцами и исчез. Однако Азирафаэль не направился прямо на Небеса. Он отправился в Лондон. За четыре года он ни разу не бывал там по-настоящему. Да и на этот раз это не будет визитом в полном смысле. У него была цель, важная и срочная. Её нужно было сделать быстро, прежде чем пережитые события настигнут его и заставят окончательно сломаться. Хотя он уже чувствовал, что рано или поздно это случится. Он распахнул дверь квартиры Кроули. Тишина, встретившая его, была гнетущей. Азирафаэль знал, что Кроули всё ещё жил здесь — в Аду так и не нашлось никого, кто смог или захотел бы занять его место после Шакс. Всё в квартире оставалось точно таким же, как в последний раз, когда он здесь был: тот же нелепый трон, тот же минимализм в интерьере, те же картины, те же дорогие на вид электронные гаджеты. Но теперь место казалось безжизненным, словно опустошённым. Семь лет. Семь лет с тех пор, как он был здесь. Не должно было пройти столько времени. Ему следовало… Он стиснул зубы, подавляя прилив сожаления о том, что он мог сделать иначе. Перед глазами вспыхнули образы лица Кроули, искажённого болью, и его золотых глаз. Азирафаэль едва не сполз по стене, чувствуя, как из груди выходит весь воздух. Нет, сначала нужно сделать то, ради чего он пришёл. А потом… потом он может позволить себе сломаться. С усилием переставляя ноги, он двинулся вперёд и оказался в комнате, где Кроули держал свои растения. Они были такими же великолепными и зелёными, как всегда. Если где и можно было ощутить присутствие Кроули, то именно здесь. Демон мог кричать на свои растения и угрожать им, но он заботился о них. Азирафаэль знал, что, несмотря на угрозы выбросить те, которые покрывались пятнами или росли неправильно, Кроули на самом деле отдавал их своей пожилой соседке снизу. Он подробно объяснял, как ухаживать за ними, чтобы они восстановились естественным путём, а не под воздействием демонических криков. Он говорил, что для этого нужна терпеливость, которая, по его словам, была ему не по душе — слишком скучно. Внезапно Азирафаэля словно ударило молнией: параллель между растениями и самим Кроули стала очевидной. Он вдруг понял, что, возможно, Кроули, который, как теперь оказалось, так многое скрывал, находил слишком болезненным проявлять терпение к простым растениям — терпение, которого ему самому никогда не хватало. Это было бы словно признание, что растения достойны заботы и понимания, которых у него самого никогда не было. Осознание резануло его сердце, словно нож. Почему, о почему он не заметил этого раньше?! Какой же он был слепой глупец! Нужно было добиться, чтобы Кроули открылся, но ведь были и очевидные вещи прямо перед ним. И теперь, когда все его внутренние барьеры рухнули, одна болезненная истина за другой обрушивались на Азирафаэля. Он осознал, что заставить Кроули говорить было бы самым простым делом, если бы он сам действительно слушал. Потому что, в конце концов, Кроули всегда подстраивался, отвечал, менялся под то, что требовалось Азирафаэлю. Азирафаэль попытался вспомнить, когда он действительно отплатил Кроули той же монетой. Новая волна боли пронзила его, когда он понял, что то, что он предлагал своему другу, было ничтожно мало по сравнению с тем, что Кроули переживал на протяжении веков. Но почему Кроули сам не рассказал ему об этом? Или он полагал, что ужасы Ада — это общеизвестный факт? Азирафаэль никогда не думал, что Ад — это приятное место, но представлял себе скорее крики всех лидеров Ада, постоянное унижение, ужасные условия — словно Уриил и Сандалфон, но только в крайней степени. Даже если дело доходило до физической расправы, он думал, что максимум — это избиение. Неужели он был так наивен? Или Кроули намеренно скрывал от него правду? И если да, то зачем? Эти мысли, перемешиваясь и сталкиваясь, кружились в его голове, не давая покоя. Азирафаэль закрыл лицо руками. Всё это было слишком. И теперь уже слишком поздно.Окруженный нежно колышущейся зеленью, которая почти шептала ему на ухо имя Кроули, Азирафаэль почувствовал, как слезы навернулись на его глаза, и на этот раз он не смог их сдержать. Он опустился на пол и уткнулся лбом в подтянутые колени, скрестив руки на затылке. Его плечи и спина дрожали, поскольку он был беспомощен, чтобы остановить бурю эмоций, которая обрушилась на него и заставила его почувствовать, что он тонет.

***

С поверхности Земли легко представить, что быть затянутым в Ад — это буквально падать вниз, пробираясь сквозь тонны земли. На самом деле, это действительно падение, но, поскольку Ад — это отдельное измерение, процесс больше напоминает втягивание через межпространственную червоточину(на самом деле это была не червоточина, но это была самая близкая и простая концепция, к которой можно было приравнять ее). А поскольку это была своего рода межпространственная червоточина, можно было приземлиться в любом месте ада, где бы вы ни захотели оказаться. Кроули однажды пытался объяснить Азирафаэлю физику этого процесса, но глаза ангела полностью потускнели еще до того, как он добрался до временного гравитационного бигармонического сдвига, поэтому он просто сказал: «Это похоже на вакуумный лифт, Ангел, где как будто специальные автобусные остановки вместо кнопок этажей». И Азирафаэль загорелся концепцией и подумал, что это звучит как невероятная идея и что Небеса должны сделать то же самое. И Кроули пришлось объяснять, что это никогда не сработает (по крайней мере, с той же функциональностью), потому что систему придется запускать сверху. Имея над собой Небеса, Ад мог генерировать и поддерживать необходимый импульс в закрытой системе почти так же, как водонапорная башня поддерживает давление воды в трубопроводе. Опять же, это была ужасно упрощенная и не совсем точная аналогия, но она была достаточно близка и понятна Азирафаэлю. Азирафаэль ужасно надулся и сказал, что несправедливо, что Аду достаётся все самое интересное. А потом он понял, что сказал, и зажал рот рукой, в то время как Кроули откинулся назад и ухмыльнулся ему, готовый рассмеятьсч. На что Азирафаэль нахмурился и надулся еще сильнее. — Ну, — протянул Кроули, развалившись боком на диване Азирафаэля и вытянув ноги прямо перед собой, — Вот что получают Небеса, выкидывая двух лучших создателей звёзд. Ад забрал самую весёлую физику. Азирафаэль нахмурился, озадаченный: — Двух? — переспросил он. — Я знаю, что ты создавал звёзды, но кто ещё? Кроули мгновенно застыл: — Ты не помнишь? Азирафаэль покачал головой: — Я знаю только потому, что случайно пролетал мимо и увидел тебя. Мы ведь все работали на отдельных заданиях, держались раздельно.Кроули молчал, его плечи ссутулились, а все вокруг него втянулось внутрь. — Хорошо? — Азирафель наконец спросил: — Кто это был? — Не имеет значения. Сейчас, когда я думаю об этом, я уже и не помню точно. Азирафель пристально посмотрел на него: — Теперь мы оба знаем, что это неправда. Единственным звуком в магазине какое-то время было тихое тиканье часов. — Это действительно не имеет значения, Ангел, — наконец невероятно тихо сказал Кроули. — Ну ладно, если ты не хочешь говорить, — фыркнул Азирафаэль. Тогда Кроули разозлился. Он ожидал, что Азирафаэль поймёт без слов, насколько это болезненная тема, и не станет давить, не говоря уже о том, чтобы вести себя так, словно это Кроули причинил ему какую-то личную обиду. — Знаешь, почему это не имеет значения? — резко спросил Кроули, вставая с дивана в одном плавном движении и возвышаясь над Азирафаэлем. — Потому что никто из нас уже давно не тот, кем был. Нас лишили этого ещё до начала времён, так ведь? — Он поднял палец, предостерегающе добавляя: — И прежде чем ты начнёшь говорить чушь о восстании, лучше закрой рот. Это больно, Азирафаэль. Больно вспоминать, ясно? И это не какой-то мрачный материал для твоей коллекции. Как и следовало ожидать, Азирафаэль воспринял объяснительную вспышку Кроули как ещё большую личную обиду. Сжав губы ещё сильнее и выпрямившись в своём кресле, он ответил с холодным упрямством: — Ну, если ты не хочешь мне рассказывать, я просто спрошу у Михаил в следующий раз, когда буду с ней на связи. Кроули рассмеялся коротко и без тени веселья. — Да, давай, спроси, — бросил он, разворачиваясь к двери. — Подожди! Что-то в тоне Кроули и в языке его тела заставило Азирафаэля вдруг осознать, что тот был серьезен всё это время, и что обсуждаемая тема на самом деле очень важна. Азирафаэль не мог понять, как он не заметил этого раньше. Кроули остановился, положил руку на дверную ручку, но не повернулся и не оглянулся. — Я... прошу прощения. Кроули услышал паузу и борьбу с собой, чтобы произнести эти слова. Он знал, что для Азирафаэля это невероятно тяжело — извиняться. Его гипотеза заключалась в том, что это связано с тем, что Небо воспринимает ошибку как грех, или как какую-то другую чепуху. Кроули понимал борьбу Азирафаэля, но находил это невероятно утомительным. — Ты... Ты не обязан мне говорить, если не хочешь. Кроули не сдвинулся от двери, но он поднял взгляд и посмотрел на Азирафаэля — того самого Азирафаэля, который смотрел на него с круглыми, умоляющими глазами. Кроули знал, что Азирафаэль не хотел, чтобы они расходились, обиженные друг на друга. Борьба эмоций разрывала его. Отчаянное желание отпустить и довериться Азирафаэлю с тем, что ему было так трудно нести одному, было настолько сильным, что он думал, что не выдержит этого. Но у него было, что терять, если он переступит черту, и он не знал, где эта черта. — Кроули? — наконец, осторожно спросил Азирафаэль, когда Кроули остался неподвижен, кроме как его явно поднимающейся груди. — Если бы ты узнал, кто это был, изменилось бы твое отношение ко мне? — наконец спросил Кроули, его тихий, ровный голос совсем не соответствовал тому, что он ожидал услышать, судя по частоте и глубине его дыхания. — Что? — на лице Азирафаэля появилась полупечальная гримаса, а глаза сузились, как когда он был озадачен, почти умилительно. Это было совершенно несправедливо. — Если бы я сказал тебе, кто это был, изменило бы это твое мнение обо мне? — объяснил Кроули, и, проклятие, он не смог сдержать дрожь в голосе. Азирафаэль немедленно сократил расстояние между ними, протянув руку к Кроули. —Кроули, я серьёзно, тебе не нужно мне говорить. Может быть, когда-нибудь, если нам удастся вырваться из всего этого, да? Мы можем, не знаю, сесть на вершину горы с кучей вина и обменяться секретами. Кроули уставился на Азирафаэля. — Сесть на вершине горы с кучей вина? Какие книги ты читаешь, Ангел? — Ты знаешь, что я имею в виду, — возразил Азирафаэль. — Я… да. Он повернул дверную ручку и открыл дверь. Улыбнулся Азирафаэлю тускло, но искренне, вдруг почувствовав усталость. — Спасибо, Ангел. Азирафаэль коротко улыбнулся в ответ, и Кроули очень старался принять то, что было перед ним, за чистую монету и не позволять своим мыслям превращаться в размышления о том, что на самом деле думает о нем Азирафаэль. И в тот момент, когда он закрыл за собой дверь, он понял, что принял абсолютно правильное решение, не сказав Азирафаэлю, что Люцифер был вторым создателем звезд. От его внимания не ускользнуло то, что Азирафаэль на самом деле так и не ответил на его вопрос о том, изменится ли его мнение о Кроули. Если бы он раскрыл, что это был Люцифер, Кроули был абсолютно уверен, что Азирафаэль никогда бы больше не поверил, что Кроули не имеет большего отношения к Восстанию, чем он утверждал, и что у него до сих пор нет прямой связи с Сатаной. Он невольно снова сгорбился, потому что у него все еще была "прямая линия", но не так, как предполагал Азирафаэль. Эта линия была наихудшей из всех возможных, по наихудшим причинам, которые только можно вообразить, и он сделал бы почти все, чтобы ее разорвать. Он также сделал бы почти все, чтобы Азирафаэль просто поверил ему, не задавая никаких вопросов и не делая поспешных выводов. Он засунул руки в карманы и решил вернуться домой, чтобы провести оставшуюся ночь и не сидеть, размышляя обо всем еще дольше и пытаясь забыть о том, каким одиноким он себя тогда чувствовал... Поскольку дело было не только в неспособности довериться Азирафаэлю, ему напомнили, что ему не с кем подробно поговорить о своих интересах, о том, как сильно он скучает по созданию и воплощению вещей в жизнь и как он ненавидел видеть, как все умирает, хоть и всё умирало много и часто здесь, на Земле. Но он не должен был ненавидеть это, и Азирафаэль продолжал считать, что ужасные вещи произошли по его вине, и он продолжал получать похвалы за то, что люди убивали друг друга по своей воле, и каждую похвалу быстро хоронил(буквально), чтобы ему никогда не приходилось увидеть это снова. Он почти начал их сжигать, но решил закопать на случай, если Ад когда-нибудь решит его проверить. Причинять вред было весело; но жестокость и страдания выворачивали ему желудок. Все, что он хотел сделать, это экспериментировать с новыми крутыми идеями, которые приходили ему в голову, выращивать и управлять своим собственным садом и кусочками леса здесь, на Земле, и иметь возможность использовать Азирафаэля в качестве своего личного "дивана для отдыха" и доверенного лица в любое время, когда он пожелает, и чтобы Азирафаэль тоже использовал его для отдыха. На самом деле, подумал он, было бы очень приятно ощущать на себе вес тела Азирафаэля как утешительное, теплое, приземляющее присутствие. Он задавался вопросом, каково было бы ощущать регулярные, ритмичные подъемы и падения груди Азирафаэля на своей собственной или под своей головой, может быть, он бы рассеянно провел пальцами по волосам Азирафаэля, пока они сидели бы на солнце, позволяя их рукам слиться вместе, как будто две части головоломки, потеряться в дозволенной близости и сосредоточиться только на настоящем моменте. Его собственная версия Рая, вот как это звучало. Он также знал, что этого было слишком много для того, чтобы просить. Всего лишь фантастическая мечта. И он был прав. До боли прав. Потому что этого никогда не происходило. Не даже когда они на короткое время действительно выбрались из-под всего этого. И вот где он оказался сейчас...

***

Они приземлились у места, которое считалось парадным входом в ад. Кроули задавался вопросом, что выберет Сатана, потому что было два варианта, в зависимости от его настроения и общего намерения, насколько Кроули мог себе представить в любом случае: прямо в его личные комнаты, чтобы можно было сразу перейти к «делу»; или здесь, где они сейчас находились, если нужно было что-то высказать, создать более широкую картину или повлиять на другие вопросы. Даже в своем мучительном, полном ужаса состоянии, когда его тащили навстречу своей гибели, Кроули мог оценить немедленный эффект, который появление его и сатаны оказали на сам ад. Сатана просто стоял, неподвижный и ждал, пока радиус тишины в залах Ада постепенно увеличивался, а новость о присутствии самого Сатаны распространялась, как рябь по озеру. Тот факт, что Кроули сопровождал Сатану, только усилил распространяющуюся ошеломительную тишину. Имея на протяжении всей своей жизни привычку избегать ада, насколько это было возможно, Кроули имел очень плохое представление о почти мифологическом статусе, который он занимал среди большого количества рядовых демонов. Не имело значения, что было очевидно, что Кроули столкнулся с какими-то последствиями со стороны сатаны, совсем наоборот. В аду развоплощались все, кто-то чаще, кто-то реже, в зависимости от того, что входило в их обязанности, но это делали все. С таким же успехом это могло быть записано в рабочих обязанностях демона. Но кто и как разрывал на части, зависело, во-первых, от ранга демона и его репутации, а во-вторых, от правонарушения. Ад мог поощрять анархию среди людей, но строгая внутренняя иерархия имела решающее значение. Таким образом, хотя у Хастура (и Лигура до того, как Кроули его расплавил) было множество обычных демонов низкого ранга, которых нужно было наказывать и пытать, чтобы занять их. Но они были бы вывернуты наизнанку (буквально), если бы попытались преследовать таких, как Дагон. То, что сам сатана тащил демона в свои покои, породило ужасающие легенды. Кроули, однако, всегда находился на особом положении, когда дело касалось его места в иерархии Ада. А именно, его в ней не было. Официально, во всяком случае. Он пытался оставаться незамеченным и избегать внимания сатаны, но почти сразу же произошло обратное. Поскольку он и Сатана были единственными двумя падшими ангелами, способными создавать новую материю, Сатана выследил его специально, чтобы заставить его помочь с межпространственной «системой червоточин», соединяющей Ад и Землю (другими словами, заставить его сделать почти все ). А затем уникальная способность Кроули и его соблазнительный стиль (даже если на тот момент оценить это могли только его собратья-демоны) вывели его прямо на вершину сатанинского списка «Ты мне нравишься». Также это был верхний пункт в списке «ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ СГОРЕТЬ, Я ТАК ЗОЛ, И НЕ ВЫНОШУ ТЕБЯ» у Сатаны. Потому что Сатана хотел, чтобы он управлял всем, этот ленивый ублюдок, а Кроули отказался. Вот так Вельзевул и получила работу. Затем Сатана хотел, чтобы он хотя бы был единственным проявлением интеллекта в Тёмном Совете и занял любую руководящую позицию. Но это означало бы проводить большую часть времени в Аду. И хотя людей ещё не было, Земля существовала, и Кроули это знал. Сатана пришел в ярость. Он схватил Кроули и потащил его в покои Амона. Руки Кроули были закреплены над его головой, и сатана снова потребовал от Кроули повышения по службе. Когда Кроули снова упрямо отказался, сатана заставил Амона бить его до тех пор, пока у него не обнажились ребра, и оставлять его висеть там, пока кровь капала в растущую лужу на земле под ним и разбрызгивалась по ближайшим стенам, а его сознание куда-то ускользало из тела... в лес, полный размытых деревьев, красного тумана и ножей в воздухе. Каждую неделю приходил сатана и повторял свое требование, и каждый раз Кроули отказывался, и каждый раз его тело разрывалось на части. Ему позволяли исцелять себя столько раз, сколько он мог, пока он был подвешен, но этого никогда не было достаточно, учитывая ослабленное состояние. Поэтому он в основном просто оставался в размытом, окутанном туманом лесу, слыша, как он говорит «Нет» каждый раз, когда входил сатана, как будто это был кто-то другой, потому что было проще поставить задачу на автопилот. В конце концов сатана, должно быть, понял, что это бессмысленно, или ему стало скучно, потому что однажды вошел Амон, развязал ему запястья, приказал ему исцелиться настолько, чтобы он мог идти самостоятельно, и сказал, что они закончили. Кроули лежал кучей на полу, пытаясь вернуть чувствительность в руках и вернуть достаточное количество крови в тело, чтобы он не потерял сознание, пытаясь игнорировать то, что его спина все еще чувствовала себя так, будто ее облили огнём, прежде чем, шатаясь, вернуться через переполненные залы в маленькую комнату, которая была ближайшим помещением, которое считалось его «офисом». Он заменил дверь и единственное окно сплошными стенами, чтобы никто не узнал о существовании этой комнаты, осторожно лег, закрыл глаза и ничего не делал, кроме как дышал. Он оставался там до тех пор, пока голос сатаны не проник в его голову (это был первый раз, и он возненавидел это) и не сказал ему, поскольку он не собирался быть полезен в аду, чтобы он поднялся на Землю и устроил там какие-нибудь неприятности. Там. Легкая улыбка скользнула по лицу Кроули, и он впервые почувствовал, как его тело по-настоящему расслабилось. Недели агонии того стоили. Больше ему никогда не предлагали повышения. Но он продолжал занимать это парадоксальное место, не имея никакого ранга, в то время как абсолютно все знали, что он обладает всеми неофициальными привилегиями и благосклонностью члена Темного Совета, но не имеет никаких полномочий быть его членом. Это заставило одинаково боготворить и ненавидеть, завидовать и возмущаться, ненавидеть и жаждать его. Он не помог мифам о своей репутации (во всяком случае, среди средних и низших демонов), держась подальше от ада, насколько это было возможно.  Итак, теперь, когда он и сатана внезапно появились вместе у входа в ад, все это место остановилось. Кроули тяжело сглотнул. У сатаны был план помимо его пыток. И это пугало его чуть ли не больше всего на свете. В последний раз, когда у сатаны был план, у Кроули оказались черные крылья вместо белых. С другой стороны, если бы у сатаны был план, возможно, это означало бы, что ему не грозят вечные пытки. О, у него не было иллюзий, что частью этого плана будет больше агонии, чем он знал до этого; Сатана определенно собирался обрушить свою ярость на Кроули за то, что он пошел против Ада и самого Сатаны, но это означало, что он, возможно, сможет удержать тот факт, что в какой-то момент все закончится, чтобы выжить. Но что бы ни случилось дальше, он не собирался сталкиваться с этим в таком состоянии и быть таким беспомощным, тем более, что его больше не сдерживал ограничитель Архангелов. Собравшись с духом, он ударил в себя энергией, возвращая суставы на место и восстанавливая легкие. Было больно делать это так быстро, но последующее облегчение было немедленным. Позади него Сатана, казалось, был действительно доволен. Но он также был измотан. У него были причины, по которым он не смог полностьюисцелиться. Он не был прирожденным целителем, и тонкости восстановления тела, чтобы оно функционировало как положено, были многочисленны, и сейчас просто не хватало сил. Поэтому он решил обмануть. Не будучи уверенным, сработает ли это, он решил использовать свои естественные таланты и обращаться к своему телу так же, как к своим растениям или любому другому объекту, которым он легко манипулировал. Он просто отдал команду клеткам вокруг зияющей раны в его животе: «Починитесь и вернитесь в прежнее состояние, СЕЙЧАС, если Вы хотите, чтобы всё было хорошо!» И ЧЕЕЕРТ, это было намного больнее, чем исцеление с помощью энергии, чувствовать, как его тело самовосстанавливается и быстро выращивает свои собственные новые ткани, нервы и кровеносные сосуды. Но это сработало! Тяжело дыша, руки все еще были крепко сжаты в кулаки, а глаза расфокусированы из-за попыток не закричать от пронзившей его боли (это было похоже на операцию без анестезии, как он вдруг понял), Кроули не мог не чувствовать легкого торжества. . Насколько ему известно, раньше никогда не проводилось исцеление таким способом. Он никогда рекомендовал бы это, за исключением самых тяжелых обстоятельств, но это сработало! Тишина в аду стала полной. Сатана убрал руку с груди Кроули и изменил положение так, что только его рука снова сжимала основание шеи Кроули. Кроули зашипел от боли, когда она перекрыла значительную часть ожога, который был достаточно глубоким, чтобы выйти за рамки волдырей. Но ему удалось сдержать дальнейшую реакцию. Сатана начал медленно продвигаться вперед, держа Кроули прямо перед собой, коридоры чудесным образом расширились, давая им достаточно места для прохода, поскольку все глаза в Аду не только следили за их проходом, но и каждый демон инстинктивно знал, что действительно следует за ними. Сердце Кроули начало колотиться так сильно, что он мог слышать это в своих ушах, когда он начал понимать, куда они направляются. Именно там он должен был и, как предполагалось, находился семь лет назад на суде по делу о предотвращении Армагеддона.  О, это было нехорошо. Чертчертчертчерт, это было очень нехорошо. Сатана всегда держал свои личные сеансы наказания в секрете, за очень надежными стенами. Что бы ни происходило сейчас, это было совершенно неизведанная территория, и это был совершенно новый уровень ужаса, о существовании которого Кроули не подозревал до этого самого момента. Сатана шел медленно и размеренно, и, если не считать шагов всех остальных демонов, следовавших за ним, по-прежнему царила тишина. Кроули не был уверен, когда Ад когда-либо казался таким зловещим и жутким.Они вошли в судебную камеру, и сатана ни разу не изменил своего размеренного шага, пока они поднимались по нескольким ступенькам к официальному месту пребывания Принца Ада. Сатана просто стоял рядом с ним, а Кроули находился рядом с ним, не ослабляя хватки на шее Кроули и, во всяком случае, сжимая его руку еще сильнее. Другой рукой сатана превратил всю территорию и вокруг зала судебных заседаний в одну огромную комнату с поднятыми тронами Совета в центре. Кроули попытался замедлить пульс и заставить себя расслабиться. Внешность значила все в аду, и если он хотел выжить и иметь хоть какой-то шанс выяснить, что происходит, ему придется использовать все преимущества, которые он сможет получить.Как и раньше, когда они прибыли ко входу в ад, сатана терпеливо и молча ждал, пока все существующие демоны собирались во вновь созданном амфитеатре.И каждый существующий демон с ожиданием смотрел на Правителя Ада, его Корона и Рога теперь проявились, а также на Кроули, который, несмотря на то, что его явно держал в железной хватке сатана, смотрел на собравшуюся массу ясным, беззаботным взглядом. Его обнаженное, но без опознавательных знаков тело было покрыто кровью, но руки свободно лежали по бокам, как будто он во всех отношениях равен сатане. И Кроули не смог сдержать легкую полуулыбку, когда оглянулся на них (потому что, в конце концов, он играл на толпу). И прямо тогда каждый существующий демон, даже Хастур, последовал бы за Кроули, чтобы штурмовать врата самого Рая, если бы Кроули им приказал.

***

Когда интенсивность эмоциональной бури наконец утихла, Азирафаэль остался на месте, не двигаясь, слишком изнуренный, чтобы даже поднять голову. Однако ему пришлось это сделать. Ад выяснит, если они еще не знали, что Кроули отсутствовал на Земле, ведь технически это была квартира Ада. Он должен был, по крайней мере, спасти растения Кроули на случай, если Ад решит вернуть себе их собственность. Он вытер лицо о сгиб локтя, поднял его и наложил чудо на каждое растение, чтобы сохранить их такими, какими они были сейчас, прежде чем отправить их все сразу в спальню над своим старым книжным магазином. Выполнив важную задачу, Азирафаэль не мог заставить себя двигаться дальше. Он опустил голову обратно, положив ее на предплечья, которые теперь смягчали верхнюю часть его колен. Ему действительно нужно было вернуться на Небеса, поскольку он знал, что его, вероятно, уже ищут там, но его разум онемел, и он чувствовал, что действительно хочет спать, чтобы... — Я ожидала, что найду тебя здесь. Душа Азирафаэля чуть ушла в пятки от неожиданности, и он вскочил на ноги. — Нам нужно поговорить, это важно, — сказала Михаил. Ее лицо выглядело так, как будто она могла сделать буквально все, что угодно, но это было самое трудное, что она когда-либо делала: — Однако мы не можем оставаться здесь, ад может появиться в любое время, и мы определенно не можем поговорить об этом на Небесах.. — Где тогда… — начал Азирафаэль. Но Михаил просто схватила его за руку, и, прежде чем Азирафаэль успел сказать что-либо еще, он почувствовал знакомое ощущение невероятного сжимающего давления, когда все превратилось в белое пятно, прежде чем снова сосредоточиться. Давление внезапно ослабло, и он снова смог дышать. Он моргнул, оглядываясь вокруг. Они были где-то в совсем, совсем другом месте. Даже воздух, проникавший в открытую входную дверь, ощущался на его лице по-другому, и дело не только в том, что он нес на себе соль океана. — Давай покончим с этим, ладно? — начала Михаил. Но Азирафаэль прервал ее, подняв палец и оглядев скудно обставленную деревенскую однокомнатную хижину, в которой они сейчас стояли, и любуясь видом на океан сквозь деревья, обрамляющие открытую дверь. — Во-первых, где мы?, — начал он, — Во-вторых, почему именно здесь? Хотя, возможно, это станет очевидным по тому, где "здесь" находится. Кроме того, — теперь Азирафаэль начал приходить в себя, когда его мозг начал перезагружаться после всего шока от последних нескольких часов, — Откуда именно ты знаешь, о чем говорил Сатана относительно удержания Кроули в другом измерении? — Я не уверена, что хочу… — сухо начала Михаил. — Ты работала с Метатроном, чтобы передать Кроули Сатане за моей спиной. Из-за тебя… — Азирафаэль не смог закончить. Он отвернулся, тяжело дыша. Михаил молчала. — И почему это важно? — Азирафаэль упорно настаивал. Михаил стиснула челюсти, и Азирафаэль увидел, как она собралась с духом, прежде чем ответить. — Потому что демоны могут общаться и появляться через любое аналоговое или цифровое устройство в любое время, даже если оно не включено. А океан — всего лишь предпочтительная среда. Азирафаэль несколько раз моргнул, пытаясь собрать все части воедино. — Это безопасный дом! — Наконец воскликнул он , — Для встречи с другими демонами! Но лицо Михаил дернулось прежде, чем она смогла это остановить. - Нет! Ха! Встреча с другим демоном! — Азирафаэль не упустил этого движения и поправил свой первоначальный вывод. Он продолжал размышлять над подсказкой об окружающей среде, которую дала ему Михаил, стараясь как можно лучше визуализировать демонов, которых он помнил. И тут его осенило. — Нет! — воскликнул он, глядя на Маихаил, у которой, по крайней мере, хватило любезности выглядеть смущенной. — Дагон?! — Кроули упоминал Дагон вскользь, с очень мрачными, очень неприятными выражениями. — Да, хорошо, это Дагон, — признала Михаил, скрестив руки на груди. — И эта лачуга — то место, где вы встречаетесь для передачи информации? — Спросил Азирафаэль , — Я имею в виду, что это неплохая идея. — Да. Это и многое другое, — подтвердила Михаил дрожащим и бормочущим голосом. —Другое? — Азирафаэль озадаченно спросил: — Что еще? Михаил ничего не сказала. Она просто стояла, скрестив руки, ожидая, пока Азирафаэль сам ответит на свой вопрос. — Михаил, что еще? — Тень ужаса начала прокрадываться в голос Азирафаэля, пока Михаил молчала. Азирафаэль еще раз, более тщательно осмотрел хижину и теперь заметил некоторые потенциально стратегические предметы, которые раньше он считал безобидными, но теперь понял, что видел их и в некоторых книгах, купленных в задней части книжного магазина. Он обнаружил, что отступает. — Это не… — начал он, — Ты не… Мы не в… Другие вещи не… О боже… Азирафаэль внезапно осознал, что находится снаружи. Одна рука крепко прижималась к его груди, словно пытаясь перезагрузить всю систему, в то время как другая рука то склонялась к коленям, то поднималась в сторону хижины, указывая на неё в почти театральном жесте. Михаил последовала за ним на улицу. Как бы она ни была огорчена всем этим, теперь она была искренне обеспокоена тем, что корпорация "Азирафаэль" может в конечном итоге выйти из строя с той скоростью, с которой он двигался. Это действительно было смешно. Азирафаэль, казалось, наконец-то смог синхронизировать свое дыхание и голос. Его рот перестал открываться и закрываться, как у рыбы, выкинутой на берег. Он встал, посмотрел на Михаил и злобно указал на хижину. Его глаза сверкали, и Михаил даже сделала шаг назад. — ЭТО ВАША С ДАГОН ХИЖИНА ДЛЯ СЕКСА?!