Илинский травник

Своих родителей Вэй Ин не помнил, только дядюшку Лю, что нашёл и приютил его. Может, Вэй Ина бросили ещё младенцем или с его матерью и отцом приключилась беда, дядюшка Лю не рассказывал, зато много говорил о травах, учил распознавать их, готовить мази и отвары, врачевать раны. Уже пятилетним малышом Вэй Ин усвоил очень многое из этой науки, и ему некогда было горевать о том, что он не знал материнской ласки или отцовской гордости. Дядюшка Лю стал его единственной семьёй, Вэй Ин вовсю помогал ему, постепенно перенимая мастерство. Дядюшка Лю и дал ему второе имя, когда пришло время, и Вэй Ин стал Вэй Усянем, которого каждый теперь знал как ученика травника. Воспитывая, оберегая, дядюшка Лю постоянно был рядом, вот только гуанем закрепить волосы уже не смог — умер за год до того, как Вэй Ину исполнилось двадцать. Виной этому стала не болезнь, а глубокая старость — дядюшка Лю высох и осунулся, а волосы его стали белей снегов, что кутали порой здешние края. Вэй Ин сам выкопал могилу и сам заложил её крупными булыжниками, не забывал он ставить благовония к поминальной табличке, носить траур столько же, сколько полагалось носить его по родителям. Вот так вышло, что он остался единственным травником и лекарем в округе. К счастью, дело дядюшки Лю ему удавалось и было по вкусу, вот он и продолжил его, приходя на помощь жителям окрестных деревень или наведываясь в город к тем, кто занемог. За свои труды он брал немного, а из-за того, что был красив лицом, пришёлся по душе и взрослым, и детям. Жизнь текла своим чередом, со смерти дядюшки Лю прошло вот уже пять лет, когда в городе случилась настоящая беда. Один за другим жители заболевали странной лихорадкой, не могли встать с постели и метались в бреду. За Вэй Ином помчались самые резвые мальчишки, привели его тотчас, умоляя не медлить, уверенные, что ему и взгляда хватит, чтобы понять, что же случилось с их отцами и матерями. Но Вэй Ину пришлось потрудиться, чтобы узнать, в чём же дело. Подобных симптомов он прежде не встречал, а из рассказов понял, что все, к кому постучалась болезнь, заходили в лавку одного и того же торговца, который часто привозил товары из-за моря. Вэй Ин первым делом настрого запретил людям там появляться, а сам попытался создать такой отвар, которого испугалась бы коварная хворь. Ему пришлось оставить больных на попечение родственников, а самому удалиться в лес, чтобы собрать нужные травы и приготовить лекарство. Однако едва он занялся этим, как к нему в лесной домик ввалился купец. — Мой сын заболел, мой сын! — закричал он. — Немедленно ступай к нему. Не отрываясь от своего дела, Вэй Ин спросил: — Когда у него началась лихорадка? — Да он мечется в бреду уже третьи сутки, — возмутился купец и толкнул его даже. — Иди к нему и поставь его на ноги! Вэй Ину сразу стало ясно, что этот самый сын купца и привёз редкую хворь в город. Все остальные болели едва ли день-два, а уж если он в бреду уже третий, нетрудно понять, от кого болезнь разлетелась к другим. Вэй Ин рассудил, что у него ещё достаточно времени. Хорошо, конечно, что лекарство было готово. Купец пусть и торопил его, но согласился, что отвар следует доварить, поворчал ещё и покинул домик в лесу. А Вэй Ин, закончив со своим делом, поторопился к тем, кто в нём нуждался. Он не сразу побежал в дом купца, а по дороге заглядывал к каждому заболевшему, чтобы дать отвар и рассказать, как правильно его принимать и что делать ещё, чтобы окончательно победить болезнь. Задержался он всё же не сильно, но купец напустился на него прямо с порога: — Что ты тратишь драгоценные отвары на всякий сброд?! Твоё дело — спасти моего наследника. Принимайся за дело да не увиливай! Вэй Ин привык, что люди с достатком обычно относились ко всему так, точно в мире всё можно было купить. Он не обращал внимания на слова купца, предпочёл вместо того осмотреть его сына. Тот, как оказалось, был очень плох. И хоть болезнь действительно была коварной и опасной, но всё же не настолько, чтобы за трое суток почти свести здорового юношу в могилу. Вэй Ин заподозрил неладное. — Отчего вы не позвали меня, едва это началось? — спросил он удивлённо. Купец только зло отмахнулся от него, отвернулся, с подчёркнутой заботой поправив подголовный валик сына. И тогда только Вэй Ин заметил, что у кровати юноши скромно сидит маленькая печальная женщина. Она, лишь услышав вопрос, подняла голову. Глаза её были мокры от слёз, лицо от долгого плача стало совсем непривлекательным, но женщина и не пыталась прихорошиться. Сразу понятно — это мать, которая беспокоится о сыне всем сердцем. Вэй Ин немедленно пожалел её и смягчился. — Господин не велел звать лекаря сразу, сказал, что его сын силён духом и телом, приказал ему просто лечь спать, не выдумывая болезнь, а на следующий день велел ещё и идти в лавку, — зашептала она торопливо, оглянувшись на мужа украдкой. — Никто не думал, что хворь может оказаться такой серьёзной! А потом наш А-Ван не смог подняться с постели! — Что ты там бормочешь?! Что ты наговариваешь на мужа, проклятая женщина? — возмутился купец, и Вэй Ину пришлось попросить его покинуть комнату, потому что громкий крик мог напугать больного. Купец подхватил женщину за локоть и силой утащил прочь, чтобы она не могла сказать что-то ещё. Впрочем, Вэй Ину теперь было ясно — купец обманул его, не сказав, что болезнь его сына началась не три, а все пять дней назад. И хоть он начал сразу выпаивать юношу отваром, скоро стало видно, что лекарству уже не по силам укротить хворь. А ведь были те, кто болен совсем не так тяжело! Дядюшка Лю научил Вэй Ина, что не всем получится помочь, как бы больно ни было. «Жизнь сменяет смерть, смерть сменяет жизнь, — объяснял он. — Старайся помочь всем, кому можно, но помни, что если попытаешься отнять кого-то у смерти, когда она уже захватила его, можешь навредить тем, кого ещё можно спасти. Будь разумен». Вэй Ин запомнил эти слова, и теперь, хоть он и сострадал матери юноши, но ему оставалось только объяснить ей, что нужно делать и как давать лекарство, а также предупредить, что надежды почти нет. Сам же он поспешил к остальным страдальцам, чтобы и они не собрались полететь на журавлиной колеснице преждевременно. Два дня он не спал и почти не ел, пока не понял, что жизням людей ничего не угрожает. Заглянул он снова и в дом купца, но как бы ни старалась безутешная мать, сколько бы сил ни вкладывал сам Вэй Ин, юноша оправиться так и не смог, жизнь его оборвалась на восьмой день болезни. Однако когда Вэй Ин захотел уйти из дома купца, сам хозяин преградил ему дорогу, грубо схватил его за руку. — Не так быстро, — сказал он, сощурившись. — Надумал сбежать, да? Чем расплатишься за свою неудачу? Вэй Ин нахмурился в ответ, такого ему никто ещё не говорил. — Расплачусь? — уточнил он. — Не моя вина, что лечение не было начато вовремя. — Кто будет задумываться о подобном? — прервал его купец. — Я так тебя ославлю, что никто больше не станет покупать твоих трав. Если, конечно… — и замолчал, странно глядя. — Если что? — Вэй Ин насторожился, мельком осмотрел комнату, чтобы понять, будет ли у него возможность бежать. — Ты хорош собой, — сказал купец в ответ и почему-то облизнулся. — Я прощу тебе смерть этого никчёмыша, если останешься со мной на одну ночь. — Я травник и лекарь, а не мальчишка из музыкального дома, — жёстко возразил Вэй Ин. — Кем ты себя возомнил? Я пришёл помочь, и не моя вина, что опоздал. Мне жаль твоего сына, но каждый понимает, что лекарское дело — не волшебство, не всякого можно излечить. Твоя семья привезла в город болезнь, что едва не унесла гораздо больше людей. Похорони сына достойно и оставь меня в покое. Когда же купец кинулся к нему, решив, верно, взять силой, Вэй Ин — гибкий и ловкий — ускользнул из его рук, выпрыгнул в окно и сбежал. Несмотря на то, что купец действительно попытался ославить его, в городе люди совсем его словам не поверили. Напротив, многие поняли, что именно сын купца, недавно вернувшийся из путешествия, привёз с собой таинственную хворь. На время они предпочли обходить лавку стороной, принеся купцу значительные убытки. И хорошо, что ограничились только этим. Ещё и луны не прошло, а жители уже позабыли о том, что стряслось, Вэй Ин же продолжал жить среди леса, собирать травы и готовить лекарства, как и прежде, жизнь его совсем не изменилась, но однажды… *** С утра была хорошая погода, и Вэй Ин занялся обычными делами, решив, что к обеду выберется в город, чтобы прикупить кое-что съестное. Когда он вышел из домика за водой, сразу же увидел, что под деревьями замер заклинатель в светлых одеждах. Был он хорош собой и молод, но удивительно бледен, а губы, напротив, казались лихорадочно яркими. Вэй Ин сразу же предположил, что это значит — юноша или взволнован, или испытывает боль, отчего истерзал губы, постоянно их прикусывая. Неужели пришёл просить о помощи? — Господин заклинатель? — удивлённо спросил он. — Что привело ко мне такого гостя?.. — внезапно он понял, что в руках заклинателя обнажённый клинок. Это озадачивало, но не напугало. Вэй Ин добавил: — И зачем меч?.. — Я пришёл убить тебя, хули-цзин, — отозвался на это заклинатель и вскинул клинок, направив его на Вэй Ина, да только, похоже, он был всерьёз болен, потому что почти мгновенно глаза его закатились и он начал заваливаться на спину. Вэй Ин едва успел метнуться вперёд и подхватить юношу, не позволив приложиться головой о камень. — Посмотри-ка, убить, — усмехнулся он, благо заклинатель уже не мог его слышать. — А в самом душа едва держится! — Он перехватил запястье юноши и помрачнел, прощупав пульс. — Да ты отравлен! Ну ничего, я знаю, как с этим справляться. Дядюшка Лю, благодарю тебя за науку, за каждую крупицу знаний, что ты вбил в мою бедовую голову. С тем он забросил заклинателя себе на плечи и унёс в дом, где устроил на собственной скромной постели. Первым делом он сделал отвар, запирающий яд, и силой напоил бледного юношу. Тот всё же не был простым человеком, потому довольно скоро краски вернулись его коже и задышал он ровнее, вот только в себя не пришёл. Вэй Ин знал, что главная опасность миновала, но раз яд не поддался его лекарству сразу, значит, принадлежал каким-то тёмным тварям. Справиться с этим было не так-то легко, а главное — заклинателю требовалось много сил. — К тому моменту, как очнёшься, будешь зверски голоден, — рассудил Вэй Ин. — Что ж, поспи пока, я же отправлюсь в город, прикуплю нам еды, обменяю травы… А, может, и узнаю, с чего ж ты решил, будто я — хули-цзин.