Hero for Heroes*

      Изуку берет стул из угла комнаты и садится рядом с кроватью Тошинори.       — Прежде чем мы перейдем к более...личным вопросам, я бы хотел сначала поговорить о твоем физическом состоянии.       На это Тошинори кивает и пытается немного успокоить свои нервы.       — К счастью, вчера во время нападения ты не получил серьёзных травм, поэтому тебя было довольно легко привести в порядок. Насколько я знаю, ты не должен испытывать никаких физических последствий, но если они появятся, сообщи мне как можно скорее. Например, если боль будет сильнее, чем обычно, или если время сократится. Не стесняйся звонить мне или, если вы всё ещё в больнице, нажмите кнопку вызова медсестры. Ясно?       — Да.       — Хорошо. Вам следует избегать физических нагрузок в течение двух дней, а после этого вы будете в порядке. Вот и всё.       Молодой врач делает несколько пометок и кладёт бумаги на стол в другом конце комнаты. Он снова садится на стул у кровати пациента и глубоко вздыхает.       —Ладно, Яги. У тебя есть вопросы, у меня есть ответы. Я не могу обещать, что отвечу на все вопросы подробно или вообще, но спрашивай.       Тошинори колеблется.       —... Ты знаешь о...?       — Да, я знаю о разговоре между тобой и моей матерью. Скажем так, она ужасно объяснила мою причуду и намекнула на кое-что, что вас не должно сильно волновать.       — Я... Я понимаю.       Старый герой на мгновение опускает взгляд на свои колени, чтобы собраться с мыслями.       — ...Твоя причуда. Ты как-то сказал мне, что можешь видеть и понимать поведение самих частиц, верно? Однако ты так и не объяснил, как именно это работает.       — И я полагаю, что вы хотите, чтобы я рассказал подробнее, чтобы вы могли понять, почему я вчера так вёл.       Тошинори кивает. Изуку вздыхает ещё раз.       — Моя причуда относится к типу мутаций.       Герой-ветеран слегка прищуривается, пытаясь оценить все возможные последствия этого заявления.       — ... Причуды типа мутаций необратимо изменяют тело. Это значит...       Голубые глаза расширяются.       — Ты не можешь её выключить.       Изуку кивает, и на его лице появляется грустная и смиренная улыбка.       — Нет, я не могу. «Природный гений» в основном влияет на мои глаза и мозг. Он изменяет мои глаза таким образом, что позволяет или, скорее, заставляет меня видеть мельчайшие частицы всё время. Это работает следующим образом: мой взгляд достигает определённого расстояния — не скажу сколько — я могу видеть всё, что находится на нём. Представьте: вы стоите в подвале небоскрёба, и ваш взгляд достигает вершины этого небоскрёба. Вы поднимаете взгляд и сразу же видите всё, каждого человека, его действия и тайны в этом здании.       Глаза Тошинори расширяются.       — Должно быть, это трудно осознать. Я имею в виду, что вся информация обрушивается на тебя одновременно, верно?       — Ты прав. Вот почему моя причуда влияет и на мой мозг. В отличие от мозга обычного человека, я могу обрабатывать гораздо больше информации за более короткое время. С годами мои возможности постепенно расширяются, и теперь я могу воспринимать гораздо больше, чем когда мне было всего четыре года. Я не могу просто отключить эту причуду и постоянно использую её в полной мере. В отличие от хвоста Оджиро-куна, который он может расслабить при необходимости, мои глаза и мозг вынуждены работать постоянно, даже когда я закрываю глаза или пытаюсь уснуть.       — Значит, те снотворные...       — Если я не устану по-настоящему, я не смогу заснуть естественным образом. Как я уже сказал, мой мозг постоянно обрабатывает всю информацию, которую посылают ему глаза. Единственное другое решение, которое я знаю и которое можно назвать безопасным, — это принимать снотворное. Герой-ветеран приподнимает бровь.       — Не слишком ли это полезное решение?       — Другой способ — вырубить меня сильным ударом.       — Ох.       Какое-то время Тошинори продолжает смотреть на свои колени, обрабатывая всю новую информацию. Всё это время Изуку наблюдает за мыслями старшего мужчины, иногда вздрагивая, когда тот приходит к определённым точным, но в то же время очень неприятным выводам. Через какое-то время Тошинори переводит взгляд на подростка.       — Ты постоянно видишь мысли людей. — Да       — Ты всегда видишь их истинные намерения. — Да.       — Ты всегда сталкиваешься с правдой, неважно, хорошая она или плохая. — Да.       — Ты вынужден постоянно видеть их действия. — Да.       — Ты видишь преступления, хочешь ты этого или нет, от мелких краж днём до жестоких убийств в ночной тьме. —Да.       — Ты всегда вынужден видеть это, с тех пор как твоя причуда проявилась в возрасте четырёх лет. — Да.       — Тебе было всего четыре. Ты был ещё ребёнком. — Я знаю.       — Ты столкнулся с жестокой реальностью в столь юном возрасте.       — Я знаю. Я видел и продолжаю видеть всё: от изнасилований и похищений до убийств, незаконные эксперименты над людьми, сбыт наркотиков, браки ради причуд, торговлю людьми и что угодно.       Тошинори хрипит.       — Тогда, когда я был в детском саду или начальной школе, мама оставляла меня дома на несколько недель, чтобы я мог собраться с мыслями. И эмоциями.       Блондин оживляется, услышав последнюю фразу.       — Эмоциями?       Изуку кивает.       — Эмоциями. Чувствами.       Подросток оборачивается и обводит рукой всю комнату.       — Смотри, Яги, посмотри на это. Это больничная палата с белыми стенами и большим окном. В палате много вещей, например, твоя больничная койка, множество медицинских приборов, подключённых к тебе, и стол с различными шкафчиками, заполненными медицинскими принадлежностями.       Изуку переводит взгляд на героя-ветерана.       — Это то, что видишь ты, да?       Тошинори кивает, не понимая, к чему он клонит.       — Но кто сказал, что я вижу то же самое?       Пожилой мужчина не знает, как на это реагировать.       — Дело в том, что в своём обычном зрении я вижу только частицы. Стулья, столы и здания, кошек, собак и людей — всё, что я вижу, — это химические реакции и мелкие частицы. Для меня они все одинаковы. Глядя на свою мать, я вижу лишь скопление частиц, тесно переплетённых и удерживаемых вместе законами природы. Не так уж сильно отличается от облака в небе, тротуара, по которому мы идём, или жевательной резинки, застрявшей у меня между зубами.       На мгновение веснушчатый подросток смотрит вдаль, словно погрузившись в свои мысли.       — Я не могу заставить себя переживать из-за чего-либо. Я имею в виду, что, если скопление частиц, которое я называю своей матерью, распадётся? Что, если бы я мог предотвратить это в тот момент? Я имею в виду, что она всё равно когда-нибудь умрёт, и её частицы интегрируются в другие системы, потому что ничто не теряется.       Тошинори снова не знает, что сказать.       — Чтобы снова начать чувствовать, я должен преобразовать всю информацию, которую мои глаза передают моему мозгу, в реальные образы, которые должен видеть нормальный человеческий глаз.       Изуку снова смотрит на пожилого мужчину.       — Когда я это делаю, я вижу не молекулярную структуру женского тела, а... мою мать.       Веснушчатый подросток опускает взгляд и смотрит на левую сторону Тошинори. Герой-ветеран следит за направлением взгляда Идзуку.       — Когда я это делаю, я не вижу отклонений, которые не соответствовали бы строению здорового человека, но вижу болезненный на вид боевой шрам, который изуродовал тебя как физически, так и морально, лишил тебя желудка и одного лёгкого.       Тошинори пытается представить себе мир, в котором он не видит яркого солнца, красоты природы или счастливого смеха людей, а только маленькие округлые фигурки, которые занимаются своими делами, куда бы он ни посмотрел. Это кажется сюрреалистичным, как плохая шутка, как во многих отношениях сущий кошмар. И Изуку приходится жить так с тех пор, как ему исполнилось четыре года. Он вынужден жить так до конца своей ещё молодой жизни.       — Я не могу заставить себя испытывать эмоции, чувствовать страсть или искренне переживать за эти безжизненные частицы. Я не могу найти смысл в этой высоко ценимой вещи под названием «жизнь», потому что я буквально не вижу разницы. В какой-то момент наша структура всё равно развалится, и наши компоненты разлетятся по всей Вселенной.       Эти слова — не восхваление жизни или суицидальная наклонность, а просто апатия во всей красе. Тошинори не знает, каково это — бороться за жизнь без какой-либо цели. Он представляет, что это, должно быть, жалкое существование, учитывая, что он сам всегда старается поддерживать образ Всемогущего и, таким образом, у него есть цель.       — Как я уже сказал, чтобы снова испытывать эмоции, как обычный человек, я перевожу всю информацию о поведении частиц в образы, которые должен видеть любой нормальный человек. Однако проблема этого решения в том, что оно сильно истощает мои энергетические запасы. Представь, что ты сталкиваешься с триллионами, миллиардами и миллионами частиц, в которых тебе нужно разобраться. Понять, какие из них являются частью образа, который ты хочешь «увидеть», а затем разобраться во всех их движениях и химических реакциях. После сбора всей необходимой информации последним шагом будет собрать всё воедино в логическую картину, как пазл из невероятного количества деталей.       Старый блондин вспоминает, как его учителя химии в школьные годы всегда напоминали классу, насколько малы на самом деле атомы, протоны, электроны и нейтроны. Он представляет, какой стресс испытывает при изображении чего-то настолько маленького и простого, как яйцо, и его уже тошнит от одной мысли об огромном количестве работы, необходимой для этого.       — А теперь представь ситуацию, в которой я полностью вымотался. У меня нет сил, чтобы имитировать человеческое зрение, поэтому моё зрение возвращается к стандартному режиму — частицам. Теперь ты понимаешь, почему усталость так сильно влияет на моё эмоциональное состояние?       Тошинори кивает, глядя на свои колени и всё ещё пытаясь переварить огромный поток информации. Изуку вроде как понимает, но просто хочет убедиться, что он всё ещё находится в сознании старшего мужчины. Через некоторое время высокий блондин снова смотрит на веснушчатого подростка.       — Должно быть, тяжело так жить.       Изуку пожимает плечами.       — Ну, иногда мне кажется, что ничего не имеет значения, и я целыми днями лежу на кровати, как бездушная кукла, но я как-то справляюсь. Я должен, в конце концов, я не могу оставить свою мать совсем одну. К счастью, она всегда может обратиться к моим воспоминаниям, потому что мои эмоции никуда не делись.       Молодой врач смотрит на героя-ветерана и вздыхает.       — Я знаю, что у тебя ещё много вопросов без ответов, но я думаю, что на сегодня достаточно. У тебя будет ещё одна возможность поговорить со мной лично, я обещаю, но сейчас я советую тебе отдохнуть.       С этими словами веснушчатый подросток осторожно укладывает своего пациента. Он выходит из комнаты, собрав разбросанные документы и в последний раз вежливо поклонившись белокурому герою. ---_BnHA_---       — Доброе утро, доктор Мидория!       — Доброе утро, директор. Чем я могу вам помочь?       — Я хотел спросить, достаточно ли стабильны наши три отважных героя, чтобы участвовать во встрече! Нам нужно обсудить предстоящий спортивный фестиваль.       — Тогда, возможно, вы захотите рассмотреть другие способы их участия. Я готов помочь вам с этим.       — Понятно. Я был бы очень благодарен вам за помощь!