Слава Героической Одиссее Моего Воображения!

Море, море и еще раз море — это единственное, что видели вокруг себя Булли Терстон, Сморкала Йоргенсон, Рыбьеног Ингерман и Гобблер Отрыжка. Они были так измучены бесконечными волнами и однообразием, что даже их драконы начали беспокоиться. Все были на грани, их терпение истощилось, а души жаждали чего-то нового, чего-то, что принесло бы облегчение. Они мечтали о еде, которую приготовил кузнец — аромат, казалось, проникал в каждую клеточку их тел, обещая тепло и уют. Его песни, полные надежды и силы, звучали как маяк в бушующем море, вселяя в сердца путников веру в лучшее. Но сейчас, в этот момент, все, о чем они могли думать, — это когда же это закончится. Когда они наконец-то смогут почувствовать под ногами твердую землю, вдохнуть свежий воздух и насладиться горячей пищей. Их сердца бились в унисон с волнами, а мысли кружились вокруг одного — скорого завершения этого бесконечного путешествия. — Море, я расскажу тебе одну историю о зле и добре, Это история о паре, что полюбила друг друга. Но им пришлось бежать, спасаясь от ненависти племен, В мир зачарованных, где ветер и неизвестность жестоки. Что с ними случилось, никто не знает, Только Ньерд знает ответ. Пришло время раскрыть правду, В таинственных глубинах они обрели вечный свет. Любовь их была сильна, как океан, Но судьба жестока, и путь их тернист. Они искали свой путь в мире, полном тайн, Сквозь штормы и бури, через свет и мрак. Что с ними случилось, никто не знает, Только Ньерд знает ответ. Пришло время раскрыть правду, В таинственных глубинах они обрели вечный свет. В мире зачарованных, где время течет иначе, Они нашли друг друга, их любовь была вечна. В объятиях друг друга, под волнами моря, Они обрели вечный мир, любовь их была сильна. Что с ними случилось, никто не знает, Только Ньерд знает ответ. Пришло время раскрыть правду, В таинственных глубинах они обрели вечный свет. Любовь их сильна, как океан, Они нашли свой путь, их сердца едины. В мире зачарованных, под волнами моря, Они обрели вечный свет, их любовь бессмертна. — Плевака Отрыжка пел для молодых исследователей и путешественников. Его голос, полный страсти и энтузиазма, разрывал тишину, но большинство слушателей морщились от отвращения. Лишь Рыбьеног, с его странным, но искренним чувством юмора, наслаждался этим «концертом», словно это было представление в бродячем цирке. — Плевака, ну сколько можно издеваться над нашими ушами?! — с раздражением и нетерпением воскликнул Задирака Торстон. — Если слова «издевательство над слухом» и «великолепное пение» для тебя — то да, я закончил. — с легкой усмешкой ответил он. — Наконец-то! — с облегчением выдохнул Сморкала Йоргенсон. — Я думал, что уже никогда не услышу нормальной музыки, когда умру, — с сарказмом добавил Забияка Терстон. — Да ладно тебе, я пою нормально, — возразил кузнец, но в его голосе проскользнула нотка неуверенности. — Да, для толстяка ты поешь неплохо, — прорычал Задирака Терстон, и все дружно расхохотались, но в их смехе слышалось напряжение. — Ты за это ответишь, сопляк, — обиженно пробормотал кузнец, его лицо покраснело от гнева. Он начал угрожающе приближаться к Задираке, но вдруг остановился и замер, уставившись на что-то впереди. — О боги, что это?! Все повернули головы в том направлении, куда смотрел Плевака Отрыжка. Там, в центре их лагеря, образовался огромный водоворот. Вода в нем бурлила и пенилась, из нее вырывались молнии, но при этом сама вода оставалась неподвижной, словно замороженная. — Это точно какая-то природная аномалия, — заявил Рыбьеног, его голос дрожал от волнения. — А что такое ано-ма?.. — спросил Булли Терстон, его глаза расширились от любопытства. — Аномалия — это отклонение от общей нормы, закономерность; что-то необычное, — торопливо объяснил Рыбьеног, пытаясь унять дрожь в голосе. — Может, нам лучше убраться отсюда, пока эта аномалия не прикончила нас всех? — нервно предложил Сморкала Йоргенсон, его голос срывался. — Да, она пока не делает ничего плохого, — спокойно возразил Рыбьеног, но в его глазах мелькнула тень страха. — Пока не делает, — мрачно повторил Задирака, его голос был полон мрачной уверенности. — Но потом она что-нибудь предпримет. В этот момент они услышали крики двух знакомых им людей — это были Астрид и Иккинг, и рёв двух драконов — Беззубика и Громгильды. Но крики доносились не откуда-то снаружи, а прямо из-под водоворота. Это настолько разозлило людей на лодке, что навело их на мысль, что их друзья решили как-то всерьёз поиздеваться над законами вселенной, за что их и наказывают. — Вот уж кто-кто, а я и подумать не мог, что Иккинг может попасть в ад, — уверенно заявил Плевака, и его голос дрожал от гнева. — Может, это галлюцинация, — неуверенно пробормотал Рыбьеног, его глаза расширились от страха. — Они были у меня недавно, и я уже думал, что схожу с ума. — Я всё ещё в шоке, что вы приняли меня за прекрасную принцессу, — фыркнула Забияка Терстон, её лицо скривилось от отвращения. — Вообще-то, он видел в тебе русалочку, — со смехом сказал Сморкала, но его смех звучал натянуто и неестественно. — Даже не начинай, — отрезала она с отвращением, её голос был полон презрения. — Я всё ещё уверен, что он нагло лжёт, потому что не может признаться в своих чувствах, — уверенно заявил кузнец, его лицо было красным от гнева. В этот момент их друзья и их драконы вылетели из водоворота, и воздух наполнился облегчением. Водоворот начал сжиматься и исчез, как будто его никогда не было. Это принесло невероятное счастье всем, и особенно драконам, которые бросились им навстречу, радостно рыча и хлопая крыльями. — Эй, не оставляйте нас здесь одних! — крикнул Рыбьеног, но его голос утонул в шуме. Драконы не услышали его. В то же время у тех, кто только что вернулся домой, не было ни минуты радости. Они были напуганы до смерти. Их лица были бледными, а сердца колотились так сильно, что казалось, вот-вот выпрыгнут из груди. Они понимали, что только что пережили самый страшный момент в своей жизни. И они не могли поверить, что их друзья рисковали всем, чтобы вернуться к ним. — Эй, Громгильда, иди сюда! — отчаянно крикнула Астрид, и ее голос дрожал от страха. Она падала, земля приближалась с ужасающей скоростью. Ее драконица, Громгильда, среагировала мгновенно. Она рванулась вперед, ее мощные крылья рассекали воздух, но было уже слишком поздно. В последний момент она подхватила Астрид на лету, но инерция была слишком велика. Громгильда тяжело приземлилась, едва не потеряв равновесие. В то же время Иккинг и Беззубик летели вниз, их падение было стремительным и неумолимым. Для них это была вечность, наполненная ужасом и отчаянием. Беззубик, привязанный к Иккингу, не мог лететь без него, и они оба понимали, что это конец. Их жизни, их мечты, их дружба — все это рушилось в этот момент. Внезапно, когда они уже были готовы принять свою судьбу, они почувствовали, как кто-то схватил их. Иккинг поднял глаза и увидел ноги дракона Забияка и Задирака Торстона, известных как близнецы. Он спасли его. Драконы Сморкалы и Рыбьенога, спали Беззубика и тут же повел их к своим хозяевам на лодке, его крылья дрожали от напряжения. Когда Иккинг, Астрид и их драконы наконец достигли лодки, их встретили с ликованием. Плевака, их наставник и друг, радостно воскликнул: — Иккинг, сынок, ты вернулся! Их счастье было неописуемым. Люди обнимали друг друга, целовали, плакали от радости. Драконы тоже обнимали своих хозяев, их глаза светились благодарностью. Это была встреча, которую они все так долго ждали, и теперь она наконец-то произошла. Но когда первый порыв радости утих, они вернулись к реальности. Иккинг, Астрид, Громгильда и Беззубик вернулись домой, но никто не мог понять, что произошло. — Где вы все были? — с тревогой спросил Плевака. — Что все это значит? — недоуменно спросил Сморкала. — Что ты наделал? — с подозрением спросил Рыбьеног. Иккинг попытался объяснить, но его голос дрожал. — Эй-ей, не все сразу, давайте начнем по порядку, — сказал он, пытаясь собраться с мыслями. — Ладно, отвечай на главный вопрос, — резко и с нажимом произнес Плевака, его голос дрожал от напряжения. — Где ты был? Иккинг, юноша с едва заметной улыбкой на лице, ответил совершенно спокойно, но с нотками вызова: — Я был в другом мире, где сверг жестокую и порочную императрицу. Плевака, его старый друг, не поверил своим ушам и не сразу нашел слова. Он стоял, разинув рот, словно не мог осознать услышанное. — Что? — выдохнул он, наконец, его голос звучал почти как шепот. Иккинг, казалось, даже не заметил реакции Плеваки. Его глаза блестели от внутреннего огня, а голос оставался ровным и уверенным. — Просто поверь мне на слово, — попросил он, почти умоляя. — Так тебе будет легче. Плевака колебался. Он знал Иккинга всю свою жизнь, и тот никогда не лгал ему. Но эта история была настолько невероятной, что он просто не мог принять ее на веру. — Хорошо, я верю тебе, — наконец, произнес он, его голос дрогнул. — Но теперь мы возвращаемся домой. Иккинг слегка нахмурился, словно ожидал чего-то большего. — Это твой единственный вопрос? — спросил он с любопытством, его голос звучал почти разочарованно. Плевака нахмурился в ответ. — На главный вопрос ты уже ответил, — сказал он, его голос стал жестче. — Подробности расскажешь позже. Расскажешь мне по дороге. Во взгляде Иккинга мелькнуло что-то странное, что-то, что Плевака не мог понять. Но он решил не задумываться об этом сейчас. Он знал, что у них будет время поговорить позже, когда они вернутся домой. А пока им нужно было просто вернуться. На обратном пути Иккинг и Астрид не могли сдержать эмоций. Их голоса дрожали, а глаза блестели от слез. Они подробно рассказывали о том, что произошло в этом захватывающем, но изнурительном приключении. Забияка и Задира Терстон, Сморкала Йоргенсон, Рыбьеног Ингерман и Плевака Рыгучий тоже не могли скрыть волнения. Их рассказы были полны удивительных приключений: сирены, новые виды драконов, пираты, опасности и триумфы. Но когда Иккинг начал понимать правду, его сердце сжалось от невыносимой боли. Он узнал, что его единственный человек, в ком текла его кровь, решил не искать его и нашел замену. Это открытие стало для него сокрушительным ударом. Он чувствовал себя преданным и одиноким, как никогда прежде. — Как он мог так просто смириться с тем, что меня больше нет в живых? — с болью и отчаянием воскликнул Иккинг. Его голос дрожал, а глаза наполнились слезами. — Иккинг, но я же рассказывал тебе о его мотивах, — с грустью и пониманием ответил Плевака, пытаясь найти слова, чтобы утешить друга. Он хотел защитить честь своего друга, несмотря на то, что сам не поддерживал его решение. Его сердце разрывалось от противоречивых чувств: он хотел поддержать Иккинга, но не мог согласиться с его выбором. — Всё равно это несправедливо! — в ярости закричал будущий предводитель викингов, его голос дрожал от гнева. — Как он посмел плюнуть в меня?! — Его кулаки сжались, а лицо исказила гримаса ненависти. Но уже через мгновение он начал успокаиваться, постепенно отпуская свою злобу. — Впрочем, как обычно, — добавил он с горечью, опуская плечи и глядя в сторону. Астрид решительно подошла к Иккингу, её сердце колотилось в груди. Она села рядом с ним, скрестив ноги, и попыталась поймать его взгляд. — Иккинг, я знаю, что тебе больно осознавать, что твой отец отвернулся от тебя, но пойми, он лидер, а лидеры всегда принимают трудные решения… — Ставьте безопасность на первое место, — рявкнул он, вскочив на ноги. — Я знаю, они с Плевакой не раз говорили мне об этом. — Иккинг! — её голос дрогнул от обиды. — Я пытаюсь с тобой нормально поговорить! Он застыл, осознав, что его слова прозвучали грубо. Вина и стыд накрыли его, как волна. Иккинг медленно опустился обратно на землю, его плечи поникли. — Прости, Астрид. Я не хотел, — пробормотал он, почесывая затылок. — Я не хотел кричать на тебя. — Ты не хотел, но ты накричал, — ответила она, её голос дрожал от возмущения. — Думай, прежде чем… — Сделай что-нибудь, — перебил он, его голос был полон отчаяния. — Я знаю. — Он знает? Вы слышали? Он говорит, что знает? — её голос сорвался на крик. — Тогда почему ты считаешь себя… такой глупой? — Потому что я чувствую себя виноватым из-за того, что родился в семье вождя викингов, — тихо, почти шепотом ответил он. Все вокруг замерли. Слова Иккинга эхом разнеслись по поляне, и никто не знал, что сказать. В воздухе повисла напряженная тишина, нарушаемая только треском костра и шорохом ветра. — Ты стыдишься того, что ты сын вождя? — Астрид произносила каждое слово с паузой, в её голосе звучала смесь удивления и непонимания. Она не могла представить, чтобы кто-то мог стыдиться такой великой чести. — Да, мне стыдно за это, — его голос дрогнул, выдавая внутренние сомнения и неуверенность. — Но это большая честь, — теперь её голос звучал с глубокой убеждённостью, словно она сама была готова защищать эту идею до конца. — Один благословил тебя, и у Стоика родится сын. Это знак, что ты особенный. — И скажи мне, какие преимущества есть у меня, как у его сына? — с горечью спросил он, его глаза сверкали от любопытства и разочарования. — Большой недостаток в том, что я должен соответствовать его ожиданиям и требованиям, а не быть самим собой. — Ты просто не смотрел на этот мир под другим углом, — её голос стал мягче, но в нём всё ещё звучала уверенность. — В том, чтобы быть сыном лидера, есть много преимуществ, которые ты пока не видишь. — И в чем же суть преимущества? — его голос был наполнен сарказмом, но в глубине души он всё ещё ждал ответа. — Я отвечу вам, если вы позволите мне спеть песню, в которой я перечислю эти преимущества, — её голос стал ещё более уверенным, словно она уже знала, что её слова смогут изменить его мнение. — Ладно, пойте, но я не в настроении веселиться, — его голос звучал устало, но в нём всё ещё теплилась надежда. Она встала, её глаза сверкнули решимостью, и, заставив его повернуться к себе лицом, начала петь. Её голос был чистым и сильным, наполняя пространство вокруг них магией. Все остальные начали танцевать, подхватывая мелодию и иногда подпевая ей. Песня была такой: — Мой дорогой друг, ты совсем не благодарен Норнам — трем величественным богиням судьбы, которые плетут нити твоей жизни. Но поверь мне, в твоей судьбе есть нечто особенное, нечто, что делает тебя уникальным, — сказала она с теплой, но настойчивой уверенностью. Её голос звучал мягко, но в нем чувствовалась глубокая убежденность. Она вздохнула, словно пытаясь донести до него всю важность своих слов. — Закрой глаза и послушай, — добавила она, и её голос стал ещё более проникновенным. Она начала петь, её голос наполнил мир мелодичностью и искренностью, словно она хотела, чтобы он почувствовал всю глубину её слов: Мы викинги, честь для нас велика, Хотя варварами нас зовут. Для христиан мы — враги, без конца, Но жизнь свою за честь мы отдадим. Когда младшие сыновья Получат долю наследства, Они в море уйдут, Чтоб сколотить состояние. Риск велик, но судьба их зовёт, К подвигам, к славе, к победам. Викинги — воины, море зовёт, И нет для нас преград и помех. Мы — дети севера, мы — ветра, Мы — дети волн, мы — дети меча. Сквозь штормы и бури, сквозь тьму и свет, Мы пронесём наш дух и нашу честь. Мы викинги, и в этом наша сила, В нашей отваге, в нашей любви. Сквозь века мы пронесём нашу славу, И имя наше будет жить в веках. — Мы всегда готовы к бою, мы все крутые, Но есть один, кто круче всех, он — сын вождя или вождь сам. Следуем за ним, как за матерью, Лидеры для нас — самые крутые, но есть среди них один. — Иккинг — самый крутой, самый смелый, С ним мы всегда победим, Иккинг — наш герой, наш вождь, наш свет, С ним мы пройдем через все преграды, нет. Он знает, как вести за собой, Его мудрость и сила — наш маяк. С ним мы готовы к любым испытаниям, Иккинг — наш лидер, наш кумир, наш знак. — все пели. — Что? Я самый крутой?! — его голос дрожал от недоверия и удивления. — Да, это факт! — воскликнула Астрид, её глаза светились уверенностью и энтузиазмом. Она начала петь с такой силой и страстью, что её голос разнёсся по всему помещению: Иккинг — самый крутой, самый смелый, С ним мы всегда победим, Иккинг — наш герой, наш вождь, наш свет, С ним мы пройдем через все преграды, нет. — И чем же я, по-вашему, крут, черт возьми?! — воскликнул слабый викинг с негодованием и удивлением, его голос дрожал от волнения. — Слушай внимательно, и ты всё поймёшь, — уверенно сказала Астрид. Её голос звучал твердо, а взгляд был пронзительным, словно проникая в самую глубину души: Ты не полагаешься на силу, твоя сила в интеллекте и любопытстве. Твоя революция изменила мир, драконы и викинги стали братьями. Ты совершил невозможное, Иккинг, ты мудрейший викинг с Олуха. Сын пастуха не смог бы изменить мир, но ты сделал это, Иккинг. — Слава Иккингу, слава мудрейшему викингу с Олуха! — все закричали, и драконы показали свою преданность хозяевам. Дракон Сморкала схватил Рыбьенога зубами, подбросил его в воздух, но Сарделька успел спасти его жизнь. — Если бы он был сыном пастуха, он вряд ли смог бы изменить наш мир. Иккинг, только представь, когда все будут слушать только тебя. Это прекрасное время для всего мира. Твоя смелость и решимость ведут нас к новым горизонтам. Ты доказал, что сила не в мускулах, а в разуме и доброте. Драконы и викинги — братья, и это благодаря тебе. Ты изменил наш мир, Иккинг, и мы всегда будем помнить это. — Астрид пела, завораживая его, играя с его самолюбием, словно виртуозный музыкант, который извлекает из струны души самые глубокие и сокровенные ноты. Её голос, словно шёлк, касался его слуха, вызывая дрожь и трепет, заставляя сердце биться быстрее. В её пении была магия, которая проникала в самую суть его существа, заставляя его чувствовать себя одновременно слабым и всесильным. — Слава Иккингу, слава мудрейшему викингу с Олуха! Если бы он был сыном пастуха, он вряд ли смог бы изменить наш мир. Иккинг, только представь, когда все будут слушать только тебя. Это прекрасное время для всего мира. Твоя история — вдохновение для всех нас, Иккинг. Ты доказал, что мечты могут стать реальностью. Твоя сила — в твоем сердце, и она всегда будет с нами. Ты изменил мир, и это навсегда. Слава Иккингу, слава мудрейшему викингу с Олуха! Если бы он был сыном пастуха, он вряд ли смог бы изменить наш мир. Иккинг, только представь, когда все будут слушать только тебя. Это прекрасное время для всего мира. — все, кроме Астрид, начали кричать в знак радости и волнения. Они схватили Иккинга, который стоял в центре круга, и начали подбрасывать его в воздух, а затем ловко ловить. Их лица светились от восторга, и они смеялись, как будто отмечали какое-то важное событие. — Хорошо, хорошо, я понял! — закричал Иккинг во весь голос. Его голос дрожал от напряжения, а в глазах отражалась смесь волнения и отчаяния. Он был подвешен в воздухе, и его тело продолжало подбрасывать вверх и вниз, словно он был игрушкой в руках невидимой силы. — И что же ты понял из нашей песни? — с любопытством спросила Астрид, склонив голову набок. Ее голос звучал спокойно, но в нем чувствовалась легкая насмешка. Она стояла на земле, наблюдая за Иккингом с легкой улыбкой на губах. — Я крутой, и мне не нужна другая судьба, — ответил он с некоторой запинкой. Его слова звучали отрывисто и неуверенно, словно он сам не до конца верил в то, что говорил. Его руки судорожно цеплялись за невидимые нити, которые удерживали его в воздухе, а лицо было искажено гримасой боли и напряжения. Астрид не смогла сдержать счастливую улыбку, ее лицо озарилось светом, словно солнце выглянуло из-за туч. Ее глаза засияли, а сердце забилось быстрее, когда она услышала слова, которые мечтала услышать. — Пожалуйста, прекрати это делать, — добавил он, его голос дрогнул. Он чувствовал себя беспомощным и уязвимым, словно ребенок, который не может справиться с чем-то огромным и непонятным. Его глаза метались по сторонам, пытаясь найти выход из этой ситуации, но все, что он видел, это бескрайнее небо и темные облака, которые, казалось, насмехались над ним. — Перестаньте подбрасывать его вверх и вниз, он вам не мячик! — рявкнула она, её голос дрожал от раздражения. Они мгновенно замерли и, смущённо переглянувшись, осторожно положили его на дно лодки. Иккинг, оказавшись на твёрдой поверхности, тут же пополз к краю, пытаясь найти хоть какое-то укрытие. Его лицо исказилось от боли и унижения. Он судорожно глотал воздух, словно пытался удержать внутри всю свою ярость и стыд. — М-да, физическая сила не является его сильной стороной… — медленно протянул Сморкала, его голос был пропитан ядом и самодовольством. — Об этом и была песня, придурок! — резко оборвала его Астрид, её глаза метали молнии. — Ты хоть понимаешь, насколько это унизительно? Иккинг, не в силах сдерживаться, начал бурно блевать в воде, чувствуя, как желудок выворачивает наизнанку от отвращения и ужаса. Его тело дрожало, а по щекам текли слёзы. Иккинг продолжал отчаянно очищать свое тело с помощью рвоты, словно пытаясь избавиться не только от физической боли, но и от душевных мук. Астрид, не в силах больше смотреть на его страдания, сделала шаг вперед и наклонилась, её голос дрожал от решимости: — И ты обязательно поговоришь со своим отцом, хочешь ты того или нет! Иккинг, тяжело дыша, поднял на неё взгляд, полный отчаяния и усталости: — Да, я давно понял, что мне придется с ним поговорить… Но я не готов! Я просто не готов! Корабль продолжал свой путь, словно ничего не замечая, но внутри каждого из них бушевал ураган эмоций. С каждым часом родной остров становился всё ближе, и сердце Астрид наполнялось одновременно радостью и страхом. Она скучала по своему дому, по своим друзьям, но боялась того, что их ждет впереди. Иккинг же, напротив, с каждым километром всё сильнее ощущал, как его страх перед отцом превращается в леденящий ужас. Когда до острова оставалось совсем немного, и они уже видели его очертания на горизонте, Иккинг, наконец, не выдержал. Он повернулся к Брехуну, в его глазах читалась мольба: — Мне обязательно с ним говорить? — его голос дрожал, как натянутая струна. — Плевака, может, ты поучаствуешь в нашем разговоре? Пожалуйста! Плевака, обычно такой уверенный и насмешливый, вдруг стал серьезным. Он посмотрел на Иккинга долгим взглядом, а затем твердо ответил: — Нет, я отказываюсь в этом участвовать и не прошу никаких денег. Иккинг застыл, его лицо исказила гримаса боли и разочарования. Он отвернулся от Плевака и бросил взгляд на Астрид, надеясь найти у неё поддержку. Но Астрид, словно почувствовав его взгляд, отвернулась и сказала, её голос звучал холодно и решительно: — Нет, даже не спрашивай меня. Иккинг почувствовал, как его сердце сжимается от боли. Он чувствовал себя преданным, брошенным на произвол судьбы. Он повернулся к Плеваке, его голос дрожал от обиды: — Иккинг, почему для тебя так важно, чтобы, когда ты разговариваешь со своим отцом, в этих разговорах присутствовал еще один человек? Плевака, обычно такой беззаботный и веселый, вдруг стал серьезным. Его глаза сверкнули, и он ответил с усмешкой: — Он боится, что отец убьет его. Иккинг замер, его лицо исказила гримаса ужаса. Он повернулся к Астрид, его голос дрожал от страха: — Это не смешно, я действительно в это верю! Это заявление потрясло всех на лодке до глубины души. Лица людей исказились от гнева и недоумения, и они начали сверлить его взглядами, полными ярости. Лишь Плевака, казалось, не сразу понял, что происходит. Его лицо на мгновение озарилось почти отеческой заботой, но затем он с пугающей решимостью подошел к Иккингу и с размаху ударил его по голове. Иккинг вскрикнул от боли, его голос эхом разнесся по лодке. Кузнец схватил его за плечи, его руки были крепки, как тиски, и он встряхнул Иккинга, словно пытаясь выбить из него дух. Глаза Плеваки горели гневом и решимостью, и в этот момент он выглядел как человек, готовый на все ради справедливости. Иккинг, ошеломленный и испуганный, пытался вырваться, но хватка кузнеца была железной. Он чувствовал, как силы покидают его, и страх сковывал сердце. — Иккинг! — голос Плеваки дрожал от напряжения. — Запомни мои слова как самое важное правило! — он схватил Иккинга за плечи, стараясь донести всю серьезность момента. — Никогда не смей оскорблять или проявлять любое неуважение к своему отцу! Ты понял меня? Иккинг, дрожа всем телом, кивнул, но его глаза были полны страха и растерянности. Он едва сдерживал слезы, понимая, что его слова могли разрушить все, что он любил. — Ясно?! — закричал Плевака, его голос эхом разнесся по лодке. Иккинг упал на дно лодки, его тело безвольно обмякло. Он закрыл глаза, пытаясь спрятаться от этого кошмара. Плевака, тяжело дыша, отошел от него. Его руки дрожали, а в сердце бушевала буря эмоций. Он не мог поверить, что его сын способен на такое. — Хорошо, что ты понял, — сказал он, стараясь говорить спокойно, хотя внутри все кипело. — Но помни, я не потерплю такого отношения к нему! Все приступили к своей повседневной работе на корабле, которая стала горьким концом их невероятного приключения. Астрид, чувствуя тяжесть на душе, решила не работать, как обычно, а поговорить с Иккингом. Но слова не шли на ум, и она смогла выдавить лишь несколько фраз о предстоящем разговоре между Иккингом и его отцом. — Если что-то пойдет не так, помни, ты всегда можешь спрятаться в моем подвале. — Ее голос дрожал, выдавая внутреннюю борьбу. — Спасибо за поддержку, — прохрипел он, стараясь скрыть свою тревогу за маской спокойствия. Корабль стремился к родному берегу, и все на острове уже видели его, как будто он был миражом, ставшим реальностью. Люди радовались, смеялись, обнимались, встречая своих близких. Но в их сердцах была и горечь, ведь их приключение подошло к концу. Корабль медленно входил в гавань, и между ним и берегом появился мост. Люди один за другим покидали судно, ступая на твердую землю. Но Иккинг, как будто забыв обо всем, стоял на палубе, глядя вдаль, на горизонт, где море сливалось с небом. Он знал, что впереди его ждет непростой разговор с отцом, который, возможно, разрушит все, что они строили вместе. Но он не мог уйти, пока не почувствует, что сделал все возможное. И в этот момент он ощутил, как Астрид подошла к нему, обняла его крепко-крепко, словно пытаясь передать ему всю свою силу и поддержку. — Ты справишься, — прошептала она, и ее голос был полон уверенности. — Я всегда буду рядом, что бы ни случилось. Иккинг кивнул, чувствуя, как его сердце наполняется теплом и благодарностью. Он знал, что с такой поддержкой он сможет преодолеть любые трудности. И вот настал тот самый момент, которого Иккинг боялся как огня и собственной смерти. Его взгляд лихорадочно метался по толпе викингов, пока не наткнулся на фигуру отца, стоявшего посередине. В его глазах читалось сочувствие, смешанное с легким испугом, словно он боялся увидеть что-то ужасное. — Папа… — голос Иккинга дрогнул, и он с трудом выдавил из себя это слово. — Иккинг, что произошло? Где ты был? — отец сделал несколько шагов навстречу, его голос звучал тревожно, но с надеждой. Иккинг не мог найти слов. Он чувствовал, как внутри него все переворачивается, как страх и стыд сжимают его сердце. Он знал, что должен рассказать правду, но слова застревали в горле, словно колючий ком. — Это долгая история… — начал он, но голос его дрогнул, и он замолчал. — Мы в это поверили! — вмешался Рыбьеног, его глаза горели решимостью. — Значит, и они поверят. Но отец Иккинга не отступал. Его взгляд стал еще более напряженным, а голос — твердым. — Иккинг, скажи мне правду. Что случилось? Иккинг почувствовал, как его сердце забилось быстрее. Он сделал глубокий вдох, пытаясь собраться с силами. — Ну, начнем с того, что я… — начал он, но внезапно замолчал, словно не мог продолжить. Его голос дрогнул, и он сделал шаг назад. Вдруг он почувствовал, как кто-то мягко коснулся его плеча. Это был Сморкала, его лучший друг, его поддержка. Он посмотрел на Иккинга с таким пониманием, что тот не смог сдержать слез. Он закрыл глаза и запел: Я здесь, с тобой, отец, и мне неловко говорить. Я попал в шторм и оказался в ином мире. Где зло в лице Мериды Данброх царило, И я объединился с революционерами и инопланетянами. Смог убить её, но приключения стали фантазиями из иного мира. Это просто фанфики, где каноны не важны. Где переработанные песни расширяют текст, Но всё это просто фанфики, где никто не волнуется. Я здесь, с тобой, отец, и мне неловко говорить. Мои приключения стали фантазиями в другом мире. Переработанные песни расширяют текст, Но всё это просто фанфики, где каноны не важны. Я здесь, с тобой, отец, и это просто фанфики. Мои приключения здесь, в этом мире, где никто не волнуется. Переработанные песни расширяют текст, Но всё это просто фанфики. Никто ничего не понял из его слов. В голове у каждого были тысячи вопросов, на которые требовались ответы, и каждый из них был как удар молота по сердцу. — Значит, всё это ненастоящее? — Да, это ненастоящие приключения, — ответил Иккинг, и в его голосе прозвучала смесь горечи и облегчения. Он словно пытался убедить не только их, но и самого себя. — Это просто фантик от конфеты? — Да, автор специально придумал это, чтобы отвлечься. Но стоит отдать должное — это моё любимое приключение, — заявил он с такой уверенностью, что даже воздух вокруг них зазвенел. — Но значит ли это, что мы не всё настоящие? — И наши эмоции ненастоящие? — И смерти ненастоящие? — Тогда что же не фальшивое? — в глазах каждого читался страх и непонимание. — Эмоции, которые мы испытываем, когда о нас пишут истории, не фальшивые, — ответил он, и его голос дрогнул. — Всё, что ты чувствуешь благодаря фанатам, которые любили тебя за то, что твои создатели сделали с тобой, не фальшивое. — И наш конфликт тоже не фальшивый? — с любопытством спросил Стоик, но в его голосе слышалась тревога. — Да, папа, это не подделка, — сказал Иккинг с грустью или гордостью. — Автор предлагал мне вернуться домой, где все проблемы сразу же исчезнут, как в волшебном мире. Но я категорически отказался и решил закончить это путешествие сам. — И чем закончится твоя история после всего, что ты пережил? — с интересом спросил его отец. — Это решать нам, отцу и тебе, — ответил Иккинг, его голос стал твёрже, но в глазах мелькнула тень боли. — Нам нужно кое-что обсудить между собой, например, то, что ты хотел не искать меня, а найти приёмника среди моих друзей. — Сынок, пойми, я должен был поступить по-другому, иначе мы бы… Стоик запнулся, но Иккинг не дал ему договорить. Он поднял голову и посмотрел отцу прямо в глаза. В его взгляде было столько ярости и обиды, что воздух вокруг них словно заискрился. — Иначе что? — спросил он, и его голос прозвучал как раскат грома. — Иначе мы бы что? Ты бы пожертвовал мной ради острова? Стоик отшатнулся, словно его ударили. В его глазах мелькнула боль, но он быстро взял себя в руки. — Я хотел защитить всех нас от угроз, которые всегда возникают, когда нет лидера, даже на один день! — крикнул он, его голос дрожал от напряжения. — Я не хотел рисковать жизнями других — это не добро, это зло! — Даже если так, я все равно обижен, что ты плюнул в меня! — Иккинг закричал, его глаза пылали яростью. — Лидер всегда должен делать… — Плевака пытался найти слова, но его голос сорвался. Он не мог подойти к Иккингу, потому что Астрид, словно стальная стена, встала перед ним, схватив его за плечо. — Они сейчас не нуждаются в твоих нравоучениях, они разберутся с этим сами! — Астрид произнесла это с такой уверенностью, что даже Плевака замер. Ее голос был полон решимости, а взгляд — твердым, как камень. Они стояли и смотрели друг на друга, но их взгляды были совершенно разными. Молодой викинг, Иккинг, смотрел с холодным, расчетливым блеском в глазах, как у охотника, который поймал свою добычу. Его взгляд был наполнен уверенностью и жестокостью, он словно наслаждался тем, что его жертва, старый викинг, боится и молит о пощаде. Старый викинг, в свою очередь, смотрел на Иккинга с глубокой грустью и растерянностью. Его глаза были полны детской наивности и надежды, словно он вот-вот заплачет от отчаяния. Но вдруг что-то изменилось в его взгляде. Он вспомнил что-то важное, что-то, что заставило его сердце биться быстрее. Старый викинг сделал глубокий вдох и, собрав всю свою волю, спросил: — Иккинг, сынок, ты хочешь стать лидером? Иккинг на мгновение замер, его взгляд стал более осмысленным. Он не ожидал такого вопроса от старого викинга. Его мысли метались, он не знал, что ответить. С одной стороны, он привык быть тем, кто командует и принимает решения, с другой стороны, он понимал, что это огромная ответственность. Наконец, он медленно ответил: — Я... я не знаю. Это большая ответственность. Я боюсь подвести людей. Старый викинг улыбнулся, но в его глазах все еще была грусть. — Ответственность — это не всегда бремя, Иккинг. Это возможность сделать мир лучше. Если ты будешь честен с собой и с другими, если ты будешь верить в свои силы и в своих людей, то ты сможешь стать великим лидером. Иккинг задумался над словами старого викинга. Он понял, что его сомнения и страхи — это просто часть его пути. Он должен научиться принимать решения и нести за них ответственность. — Я хочу попробовать, — сказал он наконец. — Я хочу стать лидером. Но мне нужна твоя помощь. Старый викинг кивнул, его глаза засияли гордостью. — Ты справишься, Иккинг. Я всегда буду рядом, чтобы поддержать тебя. - И я буду поддерживать тебя, - с горящими глазами заявил Плевака, его голос дрожал от искренности. - Ты откроешь новую главу в истории наших народов, и мы будем рядом с тобой на каждом шагу. - Спасибо тебе, Плевака, - с благодарностью и волнением сказал Иккинг, его голос дрожал от эмоций. - Ты и все вы - моя семья, и я никогда не забуду вашей поддержки. - Чрезвычайно трудно перевернуть страницу в истории человечества, если тебя никто не слушает, - с решимостью и верой в сердце сказал Рыбьеног, его голос был полон силы и уверенности. - Но мы готовы служить тебе до последнего вздоха, чтобы сделать этот мир лучше. Каждый викинг из деревни выразил свою преданность не просто словами, а всем своим существом. Их голоса звучали громко и уверенно, а глаза светились решимостью и готовностью к любым испытаниям. - Я готов рубить лес без сна, отдыха и еды, - с энтузиазмом сказал один из викингов, его голос дрожал от готовности к действию. - Чтобы наш мир стал сильнее и процветающее. - Я готов нарожать кучу детей, - с гордостью и любовью сказал другой викинг, его глаза светились от радости и надежды. - Чтобы наш народ рос и процветал, а наши дети стали героями новой эпохи. - Я создам лекарство от всех болезней, - с решимостью сказал третий викинг, его голос был полон надежды и вдохновения. - Чтобы каждый человек мог жить долго и счастливо, без страданий и боли. - Я готов исчезнуть на несколько недель ради свежей рыбы на ваших столах, - с улыбкой сказал четвертый викинг, его глаза были полны преданности и любви к своему народу. - Чтобы вы могли наслаждаться вкусной и здоровой пищей, и чтобы наши семьи были сыты и довольны. Их преданность и готовность к самопожертвованию были настолько сильны, что казалось, будто сам воздух вокруг них вибрировал от энергии и решимости. Иккинг почувствовал, как его сердце наполняется гордостью и благодарностью за каждого из них. Он знал, что вместе они смогут преодолеть любые трудности и открыть новую, блестящую главу в истории человечества. Иккинг, у меня к тебе два очень важных вопроса, - сказал Стоик строго и сдержанно, его голос был твердым, но в нем слышалась нотка беспокойства. - Ты простил меня? - это первый вопрос, который он задал, его глаза смотрели прямо в глаза сыну, словно пытаясь проникнуть в самую глубину его души. Стоик выдержал паузу, ожидая ответа. Он понимал, что этот вопрос может быть болезненным для Иккинга, но он был готов услышать правду. Прощение было важно для него, и он хотел, чтобы сын знал, что он готов принять его, если оно будет дано. - Второй вопрос, - продолжил Стоик, его голос стал мягче, но в нем все еще чувствовалась серьезность. - Кто помог тебе сделать выбор и стать новым лидером? Кто был рядом с тобой в этот трудный момент, когда ты должен был взять на себя ответственность за наше племя? Стоик знал, что Иккинг прошел через многое, и он хотел понять, кто оказал на него наибольшее влияние. Он хотел, чтобы сын чувствовал поддержку и знал, что его усилия не остались незамеченными. - Сначала я отвечу на первый вопрос: я долгое время не держал на тебя зла, но потом осознал, что с точки зрения безопасности твои действия были логичны. Эмоции, которые я испытывал в первые дни, были невыносимыми — ярость, разочарование, боль. Но постепенно, шаг за шагом, я успокоился, принял и понял. Что побудило меня принять решение взять на себя ответственность за безопасность, благополучие и процветание нашего племени? Война. Война, на которой я возглавлял людей со всего европейского континента, чтобы добраться до этого острова. Война, где я потерял друзей, видел страдания и гибель. Война, где я понял, что только мы, вместе, можем выжить и процветать. И теперь я здесь, готовый бороться за наше будущее, за наше племя. - Я ждал этих слов от тебя с самого рождения, - прошептал отец, его голос дрожал от волнения. - Я знал, что однажды ты их произнесешь. Он крепко обнял сына, и слезы радости покатились по его щекам. В этом объятии была вся любовь, вся гордость и все облегчение, которые отец хранил в сердце все эти годы. С этого момента началось полувластие Иккинга на своем острове под четким руководством его отца, где было много споров и разногласий, но общая цель всегда была одной и той же — безопасность, благополучие и процветание их племени. Иккинг, сын вождя, изначально не был готов к роли правителя. Его детство прошло в тени великого отца, который был известен своей храбростью и мудростью. Отец часто рассказывал Иккингу истории о великих подвигах и сражениях, но также учил его терпению и справедливости. Когда отец Иккинга заболел цингой, он понял, что его дни сочтены. Перед смертью он призвал своих людей признать Иккинга своим вождем. Несмотря на сомнения и опасения, жители острова согласились, понимая, что Иккинг — единственный, кто может продолжить дело отца. Иккинг начал свое правление с того, что внимательно выслушал всех, кто хотел поделиться своими мыслями и предложениями. Он понял, что для успеха ему нужно объединить племя, а не подавлять несогласных. Первым шагом стало укрепление безопасности острова. Иккинг ввел строгие правила, направленные на предотвращение нападений и защиту от врагов. Он также организовал регулярные тренировки и учения для всех жителей, чтобы каждый мог защитить свой дом и семью. Следующим шагом стало развитие экономики и торговли. Иккинг поощрял создание новых ремесел и технологий, которые могли бы принести пользу всему племени. Он также установил торговые связи с соседними племенами и городами, что позволило расширить рынок сбыта и улучшить экономическое положение. Иккинг также заботился о благополучии своих людей. Он ввел новые законы, направленные на защиту прав и свобод каждого жителя. Он также организовал строительство новых домов, школ и больниц, чтобы обеспечить всем необходимые условия для жизни. Благодаря усилиям Иккинга, племя стало самым могущественным и процветающим на острове. Они создали полноценное государство, которое признавалось всем миром. Иккинг стал символом мудрости, справедливости и силы, а его правление стало примером для многих поколений. Одним из ключевых моментов в правлении Иккинга стало принятие римско-католического христианства. Он понимал, что это поможет укрепить единство племени и улучшить отношения с другими народами. Иккинг организовал строительство первой церкви на острове и призвал всех жителей принять новую веру. Принятие христианства стало важным шагом в истории племени. Оно помогло укрепить духовные связи между людьми, улучшить образование и культуру, а также установить более тесные связи с другими странами. Таким образом, властие Иккинга на своем острове стало началом новой эры для его племени. Благодаря его мудрости, справедливости и решимости, они смогли преодолеть все трудности и стать самым могущественным и процветающим народом на острове.

Конец.