Золотое сердце

      Как и было обещано, Томасу выделили комнатку с узкой кроватью и шкафом. Без излишеств, но он благодарен и этому. О побеге на родину Хутер уже почти что перестал думать, ведь осознал окончательно в какой ситуации находиться. И решил, что уж лучше жизнь его будет скучна, чем скоротечно закончиться в пасти этого монстра.       Первая ночь в церкви оказалась слишком тяжёлой для того, чтобы человек, привыкший к удобствам, мог быстро привыкнуть. Сквозняки тут казались громче, чем свист замка, но несколько тёплых одеял помогли согреть его тело и заставить перестать дрожать. Хотя эта дрожь непонятно из-за чего: то ли от ужаса, где сейчас находиться и почему стал заложником собственной наивности, то ли тело морозило после плавания в ледяной реке. Или, может, всё и сразу, вот только заснуть слишком сложно, а способ, как не думать о всём и сразу Томасу был не ведом. Несколько раз к нему приходила монахиня, знающая немецкий, чтобы принести еду и чистую одежду, но особого желания есть мужчина не показал. Возможно пережить его горе с кем-то и излить душу помогло бы, только мысли о разговорах вызывали в нём слёзы и самобичевания. Какой же он доверчивый дурак.       Единственной просьбой у Томаса стало зеркало. Наверное, слишком рано смотреть и думать о том, что эта метка будет вечным напоминаем на теле о том, кто кому принадлежит. И имя того монстра Хутер больше не пытался произнести даже в мыслях. «Он может услышать,» - прозвучало очень убедительно от служителей храма, и мужчина старался чаще прикусывать язык чтобы не забывать. Прикоснувшись к семиконечной звезде уже множество раз, Томас не почувствовал шока от увиденного, лишь в очередной раз убедился в факте, что у него новые реалии жизни. В детстве Хутер получал много шрамов, но внутренний голос подсказывал, что конкретно этот внизу живота никогда не перестанет болеть.       Как ему сказали, зло не может проникнуть в священное место и тем не менее, с момента, когда свеча в фитиле потухла, мужчина со всех сторон чувствовал словно с каждого угла тьмы за ним наблюдают. "Опасаться было нечего," - твердила логика, но страх ощутить на плече фантом костлявой руки пульсировал в венах настолько громко, что этот шум отдавал в голову.       Успокоить себя мыслями о жене не получилось, даже наоборот - вина в сердце перед ней возросла в сто крат. Если бы она тогда была понастойчивей, то любящий муж подумал над другой работой… Эти мысли казались каким-то оправданием, только в сложившейся ситуацией Томас должен сам отвечать за сделанные решения, а не спихивать вину, тем более на Элен. Почувствовав, как от собственной слабости стало тошно, мужчина снова попытался лечь и хотя бы немного поспать.       Под одеялом состояние немного улучшилось, может, на несколько секунд ему удалось утихомирить разум и начать засыпать, но равно до того момента пока с улицы не раздался знакомый вой волков. Этих тварей Томасу хотелось перестрелять отцовским ружьём, только есть сомнения, что кучка монахов могли держать хоть какое-то оружие. Возможно утром его вынужденные соседи будут удивляться новости о присутствии диких животных возле людей. И лишь одному Хутеру известно, что это нескончаемое завывание ночью было скромным приветствием и намёком. ОН уже знает, где Томас и ждёт не дождётся того момента, когда его человек наконец-то сдастся.       Зарыться в одеяле и зажать уши руками — гиблое дело, ведь даже с закрытыми глазами в голове возникает образ графа, который пророчит его судьбу, если Хутер не примет условия договора. Вот только Томас и понятия не имел, на каких условиях продал душу этому демону, потому что всё оказалось обманом! Кусая костяшки пальцев, Хутер продолжал лить слёзы и злиться на самого себя и свою глупость. До утра мужчина так и не сможет заснуть. На его плечах оказалось слишком много проблем, от которых хотелось избавиться как можно скорее, а в идеале вообще по щелчку пальцев, чтобы он проснулся в своей комнате, а не на деревяшке, где спина превращается в непонятно что.       Под утро Томас был весь мокрый и лежал на скомканных простынях. В зеркало после этой ночи не хотелось смотреть в страхе, что не отыщет там своего отражения. Он не особо верующий, но, лежа на твердой кровати, искренне начал недолюбливать церкви за их строгое отношение к человеческому комфорту, как и к здоровой спине тоже. И самое неприятное было то, что Хутер даже рта не рискнул открыть в недовольстве, потому что боялся, что выставят за порог, где его любезно схватит своими костлявыми ручищами вурдалак. Если это случиться, то Томаса ждёт участь мучительней, чем боль во всём теле после твёрдой кровати.       Голова болела до безумия, он просто мечтал спокойно отлежаться и выспаться хотя бы днём, но уже знакомая девушка позвала на общий завтрак, от которого Томас не рискнул отказаться. Бурчание в животе и желание побыстрее восстановить силы подтолкнули Хутера, чтобы встать скорее с кровати. Холодок пробежался по мокрой спине от пота, и Томаса тут же пробрала дрожь во всём теле. Даже в том дырявом замке вампира не было так холодно как тут. Возможно, мужчина привыкнет к таким отвратительным пробуждениям, но сейчас в этом беспокоили сомнения. Между ним и этими людьми пропасть, поэтому навряд ли получиться вылить душу.       Еда не принесла никакого удовольствия или насыщения, словно Томас и не притрагивался к тарелке. Отставив грязную посуду в сторону, он подавил в себе всхлип за воспоминаниями о домашней еде. В знак вежливости сказав спасибо, Хутер решил удалиться обратно в комнату. Всё равно поговорить не с кем и не о чем, хотя неразрешенные вопросы до сих пор оставались колоться в разуме.       По пути его догнала та монашка, и Хутер испытал лёгкий стыд за то, что так и не узнал её имени. Девушку звали Ралука, и, пожалуй, она была самым лучшим человеком, с которым мужчина познакомился, пребывая на этих землях. Томас до комнаты так и не дошёл, потому что монахиня позвала на прогулку. Логично, если он тут собирается остаться надолго, а точнее до самой смерти, то должен знать тут территорию. Церковь окружали стены, хотя, понимая кто такой Орлок, они не смогут защитить в случае нападения. Территория небольшая, но сад, конюшня с хлевом и саму церковь вмещала. Понимая, что тут не будет особых развлечений кроме как прогулки на улице и молитвы Богу, Хутер обречённо вздохнул, будто его душа уже мертва.       Идя по расчищенной от снега дорожке, Томасу и вправду стало немного легче. Поддерживать разговор с Ралукой было просто, да и девушка оказалась прекрасным слушателем. Поведав несколько фактов из своей прошлой жизни и про недавнюю свадьбу, мужчина вновь испытал мерзкое чувство того, что между ним и Элен преграда из-за его глупости. Но Ралука быстро приподняла настроение Томаса, намекнув, что в любое время имеет возможность отправить почтового голубя жене. После этой новости Хутер словно просиял и в душе загорелось желание немедленно воплотить идею девушки. В мыслях у Томаса было много слов, которые необходимо высказать Элен и главное попросить прощение, вот только голубь навряд ли в силах поднять такую тяжесть. Отпустив птицу с привязанным письмом к лапе, Хутеру сразу же захотелось ещё что-то дописать, но вовремя воздержался.       Остаток дня Томас провёл в мечтаниях как жена получит письмо и хоть ненадолго перестанет за него волноваться. Настроение немного улучшилось, и даже ужин по вкусу не был таким ужасно пресным, как завтрак. Назвать этот день насыщенным Хутер не мог, но всё равно хоть чуточку обнадёжил. После заката нагревшееся здание под солнцем начало остывать, и единственным желанием мужчины было снова закутаться в одеялах и пережить наступающую ночь. К тому же свист сквозняков в коридорах становился всё громче, и как он понял по снегопаду за окном на них надвигалась снежная буря. Обычно Томас радовался снегу, но явно не когда с голубем, несущего ценный груз, могло что-то случиться из-за непогоды. Оставалось лишь лелеять надежду на то, что птица сможет удачно спрятаться на ночёвку.       Слыша завывание ветра, Хутеру вновь не удавалось забыться сном, даже несмотря на то, что он чувствовал явную усталость. Ворочаясь в постели, Томас слышал фантомные отголоски хрипа упыря, который точно места себе не находит в жажде вернуть то, что считает своим по праву. Где-то в середине ночи мужчина заснул и вполне удачно, потому что за долгое время смог успокоить душу. Но это оказалось не продолжительным удовольствием, и в кромешной темноте его разбудил шум стука открытого окна о стену, которое впустило метель в комнату и до безумия напугало Томаса. Подскочив с нагретой кровати, Хутер весь скрюченный от боли в спине побежал закрыть окно. Порывы ветра упорно мешали это сделать, а слабость во всём теле лишь препятствовала. Буря разыгралась не на шутку и прежде, чем Хутеру получилось закрыть окно, где-то из леса послышался топот копыт и ржание лошади. Трудно поверить, что в такую погоду кому-то сбрендило поскакать верхом.       Вернувшись в кровать, Томас кое-как успокоился и проспал до самого утра. И если считать, что он снова проснулся с ломотой во всём теле, то ему практически удалось выспаться. Хоть сквозняки постоянно гоняли воздух, у мужчины появилось желание ненадолго проветрить свою маленькую комнатку. Всяко лучше дышать воздухом с улицы нежели с коридоров, где всё пропахло воском и ладаном. За окном после снежной ночи всё было белым-бело, наверное, и не сыскать того, чего не смог покрыть снег.       Жалко этой картиной Хутеру не удалось насладиться, потому что холод начинал кусаться. Если после купания в ледяной воде он чудом не простудился, то не стоило и дальше испытывать удачу. Уже взявшись за окно, мужчина хотел как можно скорее вновь согреться, но его остановило что-то, лежащее на подоконнике и покрытое слоем снега. Подозрительная мысль, что снег не мог так выпасть сам со себе, заставила Томаса протянуть руку и обнаружить под пальцами что-то твердое и вместе с этим пушистое. Когда он расчистил снег, его ошарашенному взгляду предстала мёртвая и, скорее всего, обескровленная тушка голубя с бумажкой на лапе. Того самого голубя, которого вчера отправил Хутер. И единственным отличием был свёрток, письмо не его. Дрожащими пальцами мужчина взял бумагу и с ошеломлением обнаружил маленькую печать с семиконечной звездой. Возможно, стоило сжечь письмо и выкинуть из головы воспоминания про это утра, вот только Томас уже начал разворачивать свёрток.       «Это место тебя не спасёт.»       Послание несло в себе не столько угрозу, а скорее здравое напутствие того, что произойдёт когда-то и неизбежно. За ним придут и очень скоро, и никто не мог ему сказать, что следующую ночь он мог пережить. Но просто так сдаваться и добровольно пойти в лапы к зверю, не предприняв хоть что-то, тоже не посмел себе позволить. Эта жизнь слишком дорога для него.       Бросив все силы на то, чтобы подавить наступающую панику и успокоиться, Томас решился действовать прямо сейчас. Может, утро только начиналось, время до заката зимой пролетит быстро. На ходу надевая тёплую одежду, мужчина со всех ног бежал по коридору церкви, игнорируя всех встречных людей. Если кто-то попытается его остановить, то у этого смельчака точно ничего не получится.       Долго конюшню искать не пришлось, как и лошадь в стойле. Угрызения совести за украденное животное его будут мучать потом, сейчас главное выбраться с этого места как можно дальше и успеть выехать до заката, пока монстр ещё спит в своей труне. Не став даже седлать лошадь, Томас ухватился за гриву и дал команду бежать галопом через пораженные взгляды священнослужителей. Если он успеет проехать через ворота, то его точно никто не сможет остановить.              — Стой! Не делай глупости! — кричала ему в след Ралука, с угасающей надеждой, что сможет догнать и образумить. — Только здесь ты в безопасности!       Томас не стал отвечать, потому что был уверен: эти люди даже не в силах представить, какой ужас пережил и почему так рвётся вырваться с этих проклятых земель. Если он будет гнать лошадь без остановок до заката, то, возможно, получится преодолеть половину пути и на ночь спрятаться в каком-то монастыре. И уже сейчас ему было абсолютно плевать на то, что животное не сможет так долго протянуть без отдыха. Лошадь маленькая и молодая, а сугробы после ночной метели высокие, и ноги еле пробирались сквозь кучи снега, которые специально кто-то раскидал, чтобы Хутеру было сложно покинуть это место.       Вспомнив, как прошлой ночью Томас слышал топот лошадиных копыт, даже стало страшно представить, что могло случиться с тем наездником, потому что по лесу бродят волки и другие хищники. И страшнее осознавать, что такая возможная участь ждёт и его, если не успеет выехать до заката. В голове прозвучал волчий вой, и с испугом в глазах Томас осознал, что этот звук раздался не из воспоминаний, а за спиной в реальности. Когда вой вперемешку с рыком повторились, мужчина подумал лишь об одном — бежать и не оглядываться. Сильней ударив лошадь по бокам, это не помогло, а сзади хищники лишь подбирались ближе.       С колотящимся сердцем Хутер не знал, как заставить животное идти быстрее сквозь снег, и чувство обречённости почти охватило целиком. Осознание того, что среди леса помощь будет найти трудно, но весь страх сменился надеждой, когда вдалеке раздалось фырчанье ещё одной лошади и такой же стук копыт, который слышал ночью. Неужели ему помогут? Посмотрев через плечо, зрачки Томаса сузились от увиденного. Не сложно среди белого леса заметить вороного коня и наездника, облачённого во всё черное с деревянной маской на лице. И до мужчины после увиденного сразу дошло, никакая это не помощь, потому что тот человек находился наравне с волками, словно они за одно и в одной стае.       Сзади раздался победный рык так близко, что Томас даже боялся посмотреть для оценки ситуации. И так понятно: волки не сдадутся, пока добыча не окажется в их зубах. Следовать по уже протоптанной дороге этим тварям оказалось очень удобно, и преследовать лошадь, которая еле передвигается через сугробы, тоже. Почти догнав, один из волков в пару прыжков оказывается возле жертвы и хватает ту за уставшие ноги. Ржание, полное боли, раздаётся по всему лесу, и, как только ещё несколько хищников догоняют, сразу же вцепляются в лошадь. Томас, запутавшись руками в поводьях, валиться вместе с ней на снег. Зимняя подстилка была мягкая, но упавшее набок животное придавило ногу мужчины, который почувствовал, словно его конечность переломали на две части.       — Нет, пожалуйста, оставьте меня в покое! — взвыл отчаянно Хутер, словно до этого не понял, что все мольбы - напрасная трата сил. И, наблюдая, как стая волков пожирает его лошадь, ощутил, словно она была угасающей надеждой на победу.       Сложно поверить в то, что, похоже, он не их добыча, а всадника, приближающегося к нему. Свешившись прямо возле головы рыдающего Томаса, одним рывком удалось перевернуть труп лошади на другую сторону. И как бы Хутер не старался отбиваться, у него навряд ли получится даже подняться из-за боли в ноге.       — Прекращай реветь, как баба, и смирись с тем, что твоя судьба была уже давно прописана, — из-под маски раздался жёсткий голос беспощадного всадника и на миг раненному Томасу показалось, что в прорезях для глаз сверкнули красные огоньки. — Вставай давай!       Подхватив Хутера за руку, как пушинку, тот чуть не потерял равновесие, но всадник быстро среагировал и прижал слабое тело к себе. Недовольно фыркнув, он перехватил Томаса поудобней и закинул на своего коня. Как только волки растерзали мертвую лошадь по частям, человек во всем чёрном потрепал по голове одного из хищников и быстро вскочил на коня. Дав четкую команду снова нестись через сугробы, Томас с утраченной надеждой понял, куда его везут. Уж лучше бы он тогда утонул в реке…