Золотое сердце

      Томасу казалось, что он не спал всю ночь. Ощущения прикосновений рук к его телу преследовали до сих пор, и, в какую бы позу ни лёг, ничего не помогало избавиться от этого. К нему приставали дерзко, бессовестно, словно он чья-то собственность, у которой нет права на личное пространство и неприкосновенность. И даже если Хутер будет жаловаться и обвинять во всём Орлока ( а он полностью уверен в том, что это граф!). На него посмотрят, как на полного дурака без доказательств, слетевшего с катушек.       Единственным выходом было бежать как можно скорее и без остановок.       Ранним утром вскочив с кровати, мужчина пулей вылетел из комнаты, опасаясь того, что по пути может встретить того, кто остановит и начнёт успокаивать. Но Томас больше не поверит ни единому лживому слову этих людей. К кому надо было прислушаться, так это к голосу Элен, а она его предупреждала об опасности. Непонятно как, но знала, что замок - проклятое место, такое проклятое, как и сам граф, которого Томас почему-то ни разу ещё не видел днём.       Достаточно светло ещё не было, да и солнце над горизонтом не поднялось, чтобы лучи касались земли. Но мужчина решил бежать прямо сейчас, пока никто из слуг не заметил его отсутствия. Как и в прошлый раз, другие комнаты, кроме спальни, оказались закрытыми. Со всех ног пробежав в конец коридора и чуть не споткнувшись на лестнице вниз, Томас смог выбраться на улицу. Холодный воздух неприятно прошёлся по ноздрям, и лёгкие выдохнули горячий пар. Тело Хутера уже начало дрожать после минуты пребывания на улице без чего-то тёплого, но даже страх заболеть не стоял и близко с тем ужасом, который его ждёт, если не выберется отсюда.       Оббежав весь двор, мужчина наконец-то смог найти знакомые ворота, через них он и попал сюда. Жаль; глупо было предполагать, что он сможет их открыть, как бы ни держал. Не желая мириться с судьбой пленника этого места, Томас дальше пошёл искать выход. Мечась взглядом по улице, он надеялся отыскать хоть что-то, что поможет уйти отсюда или сломать ворота, которые представляли железную дверь без замка. Сглотнув от боли в горле, когда холодным воздухом дышать стало невозможно, Хутер вышел на середину двора, оглядываясь по сторонам. Такое ощущение, что кроме Орлока и Василе здесь никто не живёт, ведь в месте, где живут люди, днём не может быть так пусто и одиноко.       Рядом с основными воротами Томас увидел такую же железную дверь, но поменьше. Глупо предполагать, что за ней находиться запасной путь выхода, хотя в замках аристократов он всегда был. И всё же Хутер был обязан попробовать, обретя в этой соломинке надежду на спасение. Найдя рядом увесистый камень, в один удар получилось снять замок, и дверь открылась перед ним, проехавшись мерзким скрежетом по ушам. Внутри было темно и ещё холоднее, чем на улице, а писк крыс точно должен остановить любого человека, но всё равно, несмотря ни на что, мужчина сделал первый шаг. Поскользнувшись на ступеньках, он потёр ушибленное место и снова встал на ноги. Если с освещением продолжаться такие же проблемы, то падать или подворачивать ноги ему придётся чуть ли не каждый шаг.       Пройдя по ступенькам вниз, Томас ожидал увидеть тёмное и маленькое подвальное помещение без окон и с факелами на стенах. Но ожидания не подтвердились, и мужчина оказался в довольно-таки просторном помещении с редкими окнами, через которые проходил свет приближающегося утра. Наверное, ещё минут пять, и первые лучи покажутся из-за горизонта. Единственное, что удивило Томаса и по большей части напугало, несколько трун, раскиданных по комнате.       «Странные традиции у этих людей, если они хоронят предков не в земле, а в подвалах своих домов», — подумал мужчина, проходя между коробок с мертвецами.       Выхода здесь точно не было, но понял он это только тогда, когда остановился возле самого изысканного саркофага с изображением знакомой семиконечной звезды на крышке сверху. Если остальные гробы были все взвалены в кучу подальше, то эта коробка из цельного камня находилась чуть ли не посередине. Подходя ближе, Томасу почему-то вспомнились сказки про тварей, которые днём спят в гробах, а ночью вылезают, чтобы выпить крови людей. Самый настоящий бред сумасшедшего, но бледное лицо мужчины, покрывшееся капельками пота, уже готово поверить даже в такой абсурд.       Стоя как вкопанный на немеющих ногах, у него ещё был шанс передумать и уйти отсюда как можно быстрее. Не тревожить сон мертвецов. Но посчитав, что терять ему уже нечего, Хутер хватается и со всех сил тянет крышку в сторону, являя его глазам самого графа Орлока, который только вчера спокойно разговаривал с ним и подписывал документы. Томаса накрывает волна паники, когда он видит торчащие из-под усов клыки. В самый раз для того, чтобы кусать таких наивных идиотов, как он. Утро уже почти настало, этот монстр точно должен спать, значит, у него идеальная возможность… Наткнувшись взглядом на рядом лежащую от гроба кирку, Хутер не думая сразу же хватается за неё, теша свой разум тем, как раздробит грудину твари.       Но только стоило ему замахнуться на «труп» графа, как мертвец, резко распахнув глаза, уставился именно туда, где стоял Томас. Тяжёлый инструмент тут же падает из слабых рук человека, который поразился, с какой ловкостью Орлок вскочил из труны и встал в полный рост, продолжая беспрерывно на него смотреть. Сейчас он прекрасно понимал, что это происходит не по воле воспалённого сознания поражённого болезнью, а наяву. Оказывается, нет более жестокой шутки жизни, чем понимание того, что всё это время он находился рядом с вампиром.       Бросившись в бегство, Хутер с ужасом услышал знакомое рычание волков, которое в последний раз доносилось из леса. Видимо всё в этой местности подчиняется Орлоку, даже звери. Побежав в сторону выхода, Томаса на лестнице встретили два волка, через которых точно не удалось бы пройти. Бегая туда-сюда взглядом напуганной жертвы, мужчина обнаружил ещё один коридор, где окон побольше. Чудом увернувшись от зубов хищника рядом с ним, Хутер на середине пути увидел ещё одну железную дверь и без промедлений воспользовался, закрыв её прямо перед носами волков. С другой стороны послышался скрежет лап по металлу и скулёж, это можно было засчитать за победу, если бы затылок Томаса не обдало таким знакомым холодом, будто к нему прикоснулась чья-то рука как прошлой ночью.       Зажмурившись от страха, потому что он ощутил чьё-то присутствие рядом, не хотелось верить в существование таких тварей от слова совсем. Дрожащими пальцами хватаясь за дверь, ухо Хутера не слышало никого по ту сторону и в сердце человека поселилась маленькая надежда. Открыв глаза, Томас чуть не закричал от ужаса, когда рядом со своей рукой увидел тень когтистой руки. И оборачиваться не нужно, чтобы понять, кто ЭТО сзади.       Дернув ручку замка, чтобы выбраться с этой ловушки, Хутер распахнул дверь и носом упёрся в грудь уже одетого Орлока. Сердце вмиг ушло в пятки и загнанная жертва больше не знала, куда осталось спрятаться. Это был тупик, выход из которого разве что был через окно. С улицы доносился шум воды, а Томас скверно умел плавать. Первым шаг навстречу сделал граф, а назад попытался отстраниться Хутер. Так как на улице практически посветлело, вампир не рискнул пройти за ним к окну.       — Сколько не бегай от меня, ты обязан стать моим и дать клятву, — произнёс Орлок так, будто мужчина должен был понять, о чём идёт речь. — Иначе судьба твоя неутешная заставит тебя это сделать.       С каждым словом приближаясь всё ближе к Томасу, тот отступал к окну. И когда вампир попытался его схватить, Хутер резко дёрнулся назад и, не почувствовав ничего сзади, выпал через окно в потоки горной реки. Недовольно сжав кулаки и подавив в глотке рык, Орлок быстрым шагом вернулся в комнату со своей труной, потому что утро вот-вот настанет и ему не хотелось превратиться в горсть костей. Остановившись возле простенького гроба, но стоящего ближе всего к его, граф стукнул по ним кулаком.       — Просыпайся, он сбежал! — грозно произнёс Орлок, направляясь к каменному склепу с семиконечной звездой. — И без него можешь не возвращаться.

***

      Когда Томас летел спиной вниз, единственной мыслью было, что он умрёт. Когда Томаса несли по течению неспокойные воры карпатской реки, он тоже думал, что умрёт. Но то ли потрясающее везение, то ли первобытный инстинкт помогали ему держать голову над водой и не захлебнуться. Встречавшиеся по пути ветки низких деревьев больно прикладывались к телу, как какие-то плети, раздирая кожу практически в кровавую кашу. Только напуганный за свою жизнь Хутер не ощущал даже того, как ногами бьётся об камни на дне до появления гематом. Словно эта боль давала понять, что у него ещё есть его жизнь и шанс выжить. Вот только продержаться дольше нескольких минут в ледяной воде из-за холода и стресса не смог, потому что почувствовал, как быстро слабеет и проваливается во тьму. И на последних секундах Томас действительно попрощался с жизнью.       Придя снова в сознание, Хутер не чувствовал своего тела от холода после купания в реке. "Живой", - пронеслось в голосе мужчины, но особой радости не ощутил. Даже если ему повезло и поток реки выплюнул его полуживое тело на берег, то навряд ли кто-то захочет помогать чужаку, да и этого "кто-то" в лесу не так просто встретить на ближайшие десятки километров. Томаса быстрее растерзают голодные звери, нежели дождётся помощи людей.       Сил, чтобы встать, у него не нашлось. Да что там встать, даже дышать мужчина мог с большим трудом, потому что замёрз не только снаружи, но и изнутри. Сделать вдох казалось просто пыткой, поэтому он задерживал дыхание, пока перед глазами не начинало темнеть, чтобы вновь через боль в лёгких втянуть ледяной воздух. До сих пор лежа ногами в воде, Томаса не особо волновало, что не чувствует конечностей, и так всё тело напоминало один цельный кусок дерева. Тем более зачем переживать за здоровье, если его жизнь висит на волоске, и неизвестно, сможет увидеть закат.       Засыпая от потери сил и тепла тела, Томас уже не грел в груди надежду проснуться, потому что пребывать в сознании для него слишком больно. Веки полностью опустились на глаза, и ему оставалось вслушиваться в последнюю колыбельную природы. Журчание горной реки смешивалось с шуршанием веток и шумом ветра, успокаивая этими звуками разум натерпевшегося человека. Единственное, что портило это зимнюю симфонию - это чьи-то приближающиеся шаги. Сначала они были спокойными, но в один миг переросли в торопливые, и Томас почувствовал сквозь дрёму прикосновение тёплых рук к его спине. К сожалению, это последнее, что запомнил мужчина прежде чем вновь погрузился в сон.       Жизнь пробудилась в нём, когда его тело вновь нагрелось от множеств свечей, которые своим светом неприятно ударили в глаза. Но Томас всё-таки был рад, потому что даже несмотря на то, сколько раз попрощался с жизнью, всё равно дышит, видит и чувствует хоть что-то. У мертвецов же одна тишина и одиночество. Хутера же окружали люди и их голоса. Он правда ничего не понимает из их речи, но тем не менее безумно рад, что они подобрали и спасли.       Вверху были нарисованы лики святых и ангелов с их бесстрастными лицами. Кажется, его принесли в церковь. Только придя в себя, Томас не сразу понял, что происходит вокруг него, поэтому отвлёкся от созерцания картин на человека, чем голос слышался ближе всего. Монах с книгой и кадилом в руках читал какой-то текст на неизвестном Хутеру языке. Впрочем, это было не так важно, лишь бы он понимал его язык. Прокашлявшись от едкого дыма ладана в носу и горле, Томас попытался выдавить из себя хотя бы одно слово.       — Спасите… меня преследует демон…— дрожащими губами молвил мужчина, и его голос с каждым словом становился всё тише, обреченней. — Орлок.       При упоминании этого имени все находящиеся вздрогнули от страха и на шаг отступили от Хутера.       — Nu rosti numele ăsta nenorocit cu voce tare, — шикнул кто-то из толпы, и все как один начали креститься.       — Я был в его замке, чтобы продать дом на своей родине. Но теперь я чувствую, словно меня прокляли, — всхлипнул Томас, начиная снова дрожать, будто его опять окунули в ту же реку, из которой вытащили. Глупо предполагать, что люди из такой глухомани знают немецкий, но он всё же надеялся на понимание.       — Вас кусали? — спросила молодая девушка в рясе, найдя в себе силы подойти ближе к Хутеру.       — Да.       — Стать проклятым, как Вы сказали, можно в двух случаях: заразившись вампиризмом или заключив кровавую сделку. Мы проверили первый вариант с солью и святой водой, но тут всё чисто… Тогда почему считаете себя проклятым?       — Потому что последнее, что сказало то существо, если я не дам клятву, то судьба моя будет ужасна, — чуть ли не крича Томас содрогался от ужаса, который заставлял его сердце сжиматься в груди. — Мне страшно, я хочу домой.       Немного отойдя в сторону к пожилой монашке, девушка задала ей какой-то вопрос, понимая, что без помощи более знающего человека не разобраться. В основном к ним за помощью приходят заразившиеся, уж слишком распространилась эта зараза в последнее время, но в редких случаях бывает и другой вариант. И что страшнее из них, трудно сказать, потому что верховные вампиры уже несколько сотен лет не договаривались о чём-то с людьми. Получив ответ, монашка вернулась к мужчине.       — Вы можете снять рубаху, чтобы мы… могли осмотреть Ваши укусы? — вежливо спросила она, вот только в интонации Хутер сразу же почувствовал, что дело далеко не в них и она пытается выяснить что-то другое.       Томас мог сразу фыркнуть и потребовать нормальных объяснений и чтобы его отпустили домой. Но он увидел слишком много, поэтому не станет отрицать того факта, что зло на этой свете существует и имеет обличье в лице полусгнившего графа. Как только Томас снял рубашку, все тут же ахнули от шока. По телу мужчины на груди и спине распространялись глубокие укусы от острых зубов, словно на него напало дикое животное, которое хотело только одного. Напиться крови. Выпрямившись так, чтобы все складки на животе выпрямились, из собравшейся толпы послышался чей-то напуганный крик.       — Marca diavolului! El este condamnat! — та самая женщина пожилого возраста, ненадолго замолчав, начала креститься от увиденного. Схватив за руку девушку-переводчицу, та продолжила ей встревоженно говорить неразборчивые для Хутера слова. Но Томас был уверен, что эта женщина понимает всю серьёзность его проблемы, если так реагирует.       Выслушав, взгляд монашки обратился к Хутеру и он был таков, будто перед ней сидел мертвец. И кинутая жалость с её стороны выглядела не как утешение, а наваждение очередной волны страха на мужчину.       — На твоём животе метка графа. И просто так он не мог поставить её, только если не была подписана какая-то сделка. Что это был за договор, можете рассказать его содержание?       — Рассказать содержание? Я приехал сюда только, чтобы продать замок и оформить документы. Он дал мне бумажку и там я не смог прочитать ни единого слова… он сказал, что это язык его предков, — произнёс он хриплым голосом, прижимая руку к тому месту, где горела огнём заклеймённая кожа. Оглаживая живот ниже пупка, пальцы чувствовали рубцы от шрамов. Только сейчас понял, какой на самом деле дурак.       — Он обманул Вас. Это точно не было тем, под чем хотели поставить подпись. Если останетесь здесь, то будете в безопасности. Демонические силы не могут войти в дом Бога, — утешение монахини больно резануло по сердце, а сожаление к нему на дне карих глаз окончательно добило.       — Но мне нужно домой! Моя жена ждёт меня! — возмутился Хутер, словно священнослужители виноваты в его напасти.       Как оказалось расспрашивать, что ему делать и как спастись было бесполезным занятием. С проблемой подобной у него никто не сталкивался уже многие столетия, а если записи спасения других и сохранились и были где-то написаны, то давно превратились в песок. Последней защитой становились стены храма. Томас до конца так и не смог смириться с той правдой, что если хочет прожить дольше, то придётся просиживать лучшие годы, да и вообще всё своё отведённое время жизни среди безразличных ликов святых и их последователей.