Замерзшая свобода

Саймон очнулся, но, едва приоткрыв глаза, тут же зажмурился, издав глухой стон. Все его тело ныло и казалось почти парализованным от холода. Однако это было не так ужасно, как тогда, когда он находился снаружи. Снаружи. Где он сейчас? Он с трудом сел, пытаясь сопротивляться искушению снова провалиться в забытье. Осознание пришло лишь тогда, когда он почувствовал болезненный укол наручников, впивающихся в запястье при попытке пошевелиться. Ебаный черт, его приковали к трубе. Лейтенант дернул ремни раз. Второй. Они даже не сдвинулись. "Не поднимайте слишком много шума". Гоуст был слишком измотан, да и сил осмотреться по сторонам у него не осталось, поэтому он не сразу заметил человека, сидящего в противоположном углу. Проклятый КорТак. Он полностью забыл об австрийце, когда его захватили. Теперь перед ним открывалась картина: крупное тело, тоже прикованное наручниками к батарее. Маска с его лица была снята, и Призрак мог разглядеть резкие черты, слегка старше его собственных, шрамы, пересекающие лицо, пыльные каштановые волосы и холодные голубые глаза, блестящие в тусклом свете, проникающем через крохотную щель в двери. Саймон уже открыл рот, чтобы что-то сказать, когда его поразило осознание: его балаклава с изображением черепа также исчезла, как и боевая куртка с оружием. Он остался лишь в футболке и штанах. Это не должно было стать неожиданностью, но он все же ощутил прилив раздражения и разочарования, которые выдали легкий румянец на его лице. — Это встревожит охрану, — снова произнес оператор КорТак, не сводя глаз с лица Гоуста. Честно говоря, этот взгляд заставил Саймона почувствовать себя неуютно, поэтому он ответил тем же самым холодным взглядом, на который только был способен. Судя по всему, это сработало — высокий мужчина отвел глаза. Саймон не хотел признавать этого, но тот был прав. Лучше не привлекать к себе лишнего внимания. «Сколько мы пробыли в отключке?» — Голос Гоуста звучал спокойно, но в нем сквозила хорошо скрытая настороженность. Чувство опасности тянулось к нему, крича о тревоге. Он должен был понять, что это ловушка. Черт. «Не уверен. Я проснулся около часа назад», — тихо ответил другой, пожав плечами. По крайней мере, час. Прайс наверняка уже отправил команду на его поиски, верно? Если бы они находились на одном складе, его было бы легко найти. Но по какой-то причине Призрак сомневался, что всё так просто. «Здесь был кто-нибудь, пока я был без сознания?» — снова спросил лейтенант, стараясь сохранить спокойствие. При такой температуре оставаться здесь было опасно — это всего лишь вопрос времени, когда они оба замёрзнут насмерть. Им нужно было выбраться. «Нет.» Тишина. Призрак снова обратил внимание на осмотр комнаты. Это была камера без окон, сделанная целиком из бетона. Твердый пол передавал неприятный холод в его тело, пока он сидел. Единственная дверь была металлической, с матовым окном, через которое едва проникал электрический свет снаружи. Короче говоря, это была современная версия темницы. Он заметил кое-что еще. В верхнем углу мигал маленький красный огонек. Камера. Тот, кто наблюдал за ними, знал, что они не спят. Как по команде, раздался щелчок замка, и дверь распахнулась, в нее вошли пятеро мужчин. Призрак не сказал ни слова и просто внимательно наблюдал за ними. Четверо из них были охранниками — это было очевидно. Они были одеты одинаково, с безразличными лицами и оружием в руках, готовые к выстрелу. Пятый мужчина, однако, выделялся. Он был выше остальных, примерно одного роста с Призраком, только чуть выше. Его одежда отличалась от остальной группы. Наибольшее внимание привлекала его полностью черная маска, без отверстий для глаз. Неверно. Там были отверстия. Просто его глаза были настолько темными, что сливались с черной как смоль маской. Его тактильный костюм и волосы также были темными. Единственное, что действительно выделялось по цвету, это его бледные, скелетообразные руки и едва заметные белки глаз. Призрак окинул мужчину взглядом с ног до головы, не давая страху проявиться в его глазах. Боль от наручников, удерживающих его на месте, напомнила ему о его положении. Почти как загнанный в угол зверь. От этого сравнения его лицо скривилось, но он не отвел взгляд. Он вспомнил другой раз, когда оказался в подобной ситуации. Вспомнил, что тогда произошло. Мужчина сделал шаг вперед, и мысли Призрака стали громче. Боль. Непрекращающаяся боль. Лейтенант теперь мог рассмотреть его лучше. Глаза были прищурены. Он... улыбался? Он просто хотел, чтобы это прекратилось. Хотел, чтобы это закончилось. Психотическая, пустая улыбка. Улыбка, которая не обещала ничего хорошего. Улыбка такая... знакомая. Вытащите меня... Вытащите меня... Вытащите меня... «Здравствуйте, господа!» Приглушенный маской ледяной голос вернул Призрака к реальности. Он выдохнул, не осознавая, что задерживал дыхание. Австриец уставился на него, нахмурив брови. Должно быть, он заметил его небольшую спираль. Саймон слегка смутился и взглянул прямо в два угольных куска, которые можно было бы назвать глазами новичка. Как в безмолвной битве, взгляд человека в маске полностью сосредоточился на Призраке, который не позволил себе быть запуганным. Вероятно, это был не самый мудрый выбор, учитывая, кто оказался в доминирующем положении. Саймон не позволит этому человеку смутить его. Он не покажет никакой слабости. «Великий Саймон „Призрак“ Райли, полагаю. Честно говоря, я не ожидал, что ты будешь выглядеть... так». Лейтенант на мгновение застыл. Они знали, кто он. Это не предвещало ничего хорошего. «Что это должно значить?» — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал ровно и спокойно, но получившееся скорее походило на нерешительное шипение. «Ничего», — мужчина лишь сухо усмехнулся и переключил внимание на солдата KorTac. «А ты — Кёниг. Должен признаться, было довольно сложно выяснить, кто ты, черт возьми, у нас даже нет твоего имени. Не буду врать, мы не рассчитывали убить двух зайцев одним выстрелом, но вы только посмотрите на это». Кёниг. Вот это был его позывной. «Полагаю, разведка не дала вам моего имени, а?» черноглазый мужчина пожал плечами и сделал шаг вперед. Опасно для него, подумал Гоуст, потому что еще один шаг, и он мог бы ударить мужчину прямо в живот свободной рукой. Ну, он бы мог, если бы на него не были направлены четыре пистолета. Тот факт, что их похитители не спешили окончательно их захватить, свидетельствовал о том, что они были уверены в себе и, вероятно, опытны. Это было плохо. «Интересно, что вам вообще рассказали. Должен признать, когда я узнал, что британские спецподразделения стали интересоваться нашей маленькой... организацией, мне стало любопытно, что именно они знают. Оказалось, не так уж много». «Кто ты, хуй бы тебя подрал, такой?» - Гоуст не позволил ни единой эмоции проскользнуть в голос. Его осанка оставалась прямой, не выказывая ни страха, ни трепета. Он не собирался позволить этому ублюдку думать, что тот сумел его запугать. «О, я тот самый торговец, которого ты должен был убить. Не слишком-то хорошо для тебя вышло, да, Саймон?» — мужчина наклонил голову в сторону лейтенанта. Использование его имени было очевидной демонстрацией силы, но достаточно примитивной. Это никак не повлияло на лейтенанта, разве что вызвало у него раздражение. «Можешь называть меня Мёрк. По-норвежски „тёмный“.» — имя слетело с языка похитителя, как яд, чернота его глаз не отражала света. Ярлык действительно подходил ему. «И что мне теперь с тобой делать? У меня в руках два лучших оператора, представь себе возможности! Сначала я просто планировал продать тебя кому-нибудь. У таких людей, как ты, наверняка много врагов. Теперь, когда я об этом думаю, возможно, я попытаюсь выудить от тебя какую-нибудь информацию». В тот момент, когда Мёрк произнес эти слова, в комнату вошла небольшая группа — шесть или семь человек. На них были хирургические маски и лабораторные халаты. Каким-то образом их глаза были намного более зловещими, чем у торговца оружием. Они не были пустыми, как его. О нет. Они светились социопатическим, научным любопытством. Типом, который рассматривает все как объекты для своих экспериментов. Призрак сразу понял, кто эти люди. Он пожалел, что не знал. «Все пройдет гладко, если вы будете сотрудничать. Если нет, моя команда здесь, чтобы убедиться, что вы расскажете нам все, что нам нужно. Поспите, прежде чем решать, насколько легко вам будет». И с этими словами он ушел, а его люди последовали за ним. Гоуст молчал. Эти ебаные лабораторные халаты. ________________________________________ «Джонни, блять». Гоуст споткнулся, почти потеряв равновесие. Он быстро перестроился, чтобы более устойчиво встать. «Что случилось, лейтенант? Уже сдаёшься?» — сержант усмехнулся и снова нанес удар, прежде чем тот успел выпрямиться. Но на этот раз Саймону удалось увернуться и пнуть Соупа в живот. Не слишком сильно, но достаточно, чтобы тот упал на задницу. В конце концов, это был всего лишь спарринг. Сегодня было ужасно. У Гоуста обычно не было таких плохих дней. За последние годы. Он не спал, не ел, мысли его кружились, и все воспоминания возвращались. Ему нужно было отвлечься, так почему бы не потренироваться? Это было лучше, чем просто бессмысленно бродить. «Ты говоришь». Саймон усмехнулся. Он не собирался так легко проигрывать. О, нет. «Ты становишься ржавым, Саймон». Соуп встал и снова рассмеялся. Он нанес удар еще раз. На этот раз Гоусту едва удалось отскочить на дюйм. «О, ну давай нападай». «Может быть, если ты продолжишь в том же духе». Лейтенант закатил глаза и увернулся от еще двух ударов и пинка, отправив один из своих в сторону сержанта. «Иди на хуй». Гоуст поймал кулак Соупа в воздухе, вывернул ему руку, заставив отпустить, а затем сбил с ног, заставив шотландца снова упасть на пятую точку. Это сработало. Гоуст отвлекся. «Похоже, это ты заржавел». На этот раз Саймон сухо усмехнулся, пока они препирались. Соуп ответил притворным оскорбленным фырканьем и внезапно бросился вперед, хватая лейтенанта за поясницу. Он повалил его на землю, расставив его ноги, а руки схватили область кисти Гоуста, выкручивая их до такой степени, что они стали совершенно неподвижными. Он сильно толкнул коленом стегно другого, прижимая его к земле. В обычной ситуации Гоуст бы не отреагировал. Боже, это было много лет назад. Большую часть времени он даже не думал об этом. Он должен был уже с этим справиться. Он уже с этим справился. Но в этот момент его тело полностью обмякло. Как будто его парализовало — он просто обмяк. Все мысли внезапно закричали в голове, заглушая все остальные звуки вокруг, а зрение затуманилось. Стоп. Стоп. Стоп. Бля, это было так давно. Он ходил на терапию, все должно было быть хорошо, верно? О сатана, он был так жалок. Это был просто спарринг, он уже делал это раньше, без всяких флешбэков. Соуп был его другом, он был в полной безопасности. Верно? «Призрак, ты в порядке...» В тот момент, когда хватка сержанта ослабла от беспокойства, Саймон подтянул колени к груди и пнул Соупа туда же. Сильно. Лейтенант немедленно отскочил, приняв оборонительную позицию. По растущему беспокойному выражению лица Джонни он выглядел как раненое животное, попавшее в ловушку, даже в балаклаве. Он даже не заметил, как началась гипервентиляция, а сердце выпрыгивало из груди. «Саймон, что случилось?» Голос Соупа был тихим и мягким, когда он медленно встал. Он был обеспокоен. Черт возьми. Гоуст вернулся в реальность. Его плечи опустились, воздух снова заполнил легкие. Он был на базе. Не в Мексике. Он был в порядке. «Ничего, извини... Ты в порядке?» — произнес он, проводя рукой по лицу и пытаясь глубоко вдохнуть. Он был на базе с Соупом, он был в безопасности. «Да, я в порядке. Я больше беспокоюсь о тебе. Я звал тебя раз пять, прежде чем ты ответил». Соуп пошутил, но по тону его голоса было видно, что он все еще обеспокоен. Он был одним из немногих, кто знал о прошлом Саймона. «Немногие» — это означало двоих: Прайса и его. Когда Гоуст рассказал ему, Соуп посмотрел на него так, что лейтенант никогда не забудет того взгляда. Это была смесь беспокойства, тревоги и даже гнева (правда, не направленного на него), но не было жалости. Он был благодарен за это. Последнее, что ему было нужно — это жалость. «Я в порядке, Джонни». Саймон даже не заметил, как холодно прозвучал его голос. Он действительно думал, что его маленькие эпизоды остались в прошлом. Он ошибался. Соуп посмотрел на него почти так же, как в тот момент, когда Гоуст впервые рассказал ему, и открыл рот, как будто собирался что-то сказать. Однако, заметив выражение лица британца, он быстро закрыл его. «Я пойду в свою комнату». Оператор развернулся и быстро покинул зал, не дав Соупу возможности что-либо добавить. Боже, это было так глупо. Он мог справиться со смертельно опасными миссиями, но не мог справиться с парой спаррингов? Насколько это было жалко? Бывали моменты, когда Гоуст просто хотел побыть один. Это был один из таких случаев. Он молча двигался по коридорам, пока не оказался в своей комнате, а потом в душевой. Голова раскалывалась, и это только усиливало его волнение. Какого дьявола, он был заместителем командира одной из самых элитных оперативных групп. У него не было права на приступы паники, которые возникали буквально из ниоткуда. Гоуст облокотился на раковину и включил воду. Горячая струя воды приятно обжигала его кожу, заставляя сосредоточиться на ощущениях. Это помогало, немного заземляя его. Он знал, что с ним произошло что-то плохое. И это не было просто воспоминанием — это был кошмар, который возвращался, как только он позволял себе ослабить контроль. Но сколько еще ему предстоит жить с этим? Сколько времени эти воспоминания будут преследовать его, вырываясь на поверхность, каждый раз когда он будет пытаться забыть это? Руки горели под горячей водой. Обычно это помогало, вода снимала напряжение, заставляла его почувствовать реальность. Но сегодня было всё намного иначе. Сегодня она не могла его утешить. Воспоминания заполонили его, как буря, не давая ему отдышаться. Они прокрались в его сознание, выжигая следы боли и страха, которые он считал уже забытыми. Он был лейтенантом британского спецназа. Человек, с которым никто не хотел бы встречаться на поле боя. Монстр, как его называли. Своими действиями он заслужил уважение и страх, но каждый раз, когда он закрывал глаза, его слабости брали верх. Это чертово посттравматическое расстройство, с которым он, как он думал, уже справился, возвращалось снова и снова. Он не заметил, как его кулак ударил по зеркалу. Не заметил, как оно треснуло и разлетелось, оставив его руку в кровавых осколках. В этот момент он даже не почувствовал боли. Всё было как в тумане, как будто его тело не принадлежало ему, а сознание было оторвано от реальности. Он был слабым, и это было невыносимо. Блядство. Блядство. Блядство. «Саймон!» Голос был знакомым. Джонни. Он чувствовал, как рука сжала его плечо, заставляя его повернуться, его тело будто вновь вернулось в реальность. Он был в ванной, стоял прямо, а вода больше не била по его рукам, обжигая кожу. Он всё еще был здесь, на базе, и всё, что произошло, было частью того, что он переживал в своей голове. Но было невыносимо. Гоуст столкнулся с очень обеспокоенным Соупом, чье почти паническое выражение лица указывало на то, что он уже некоторое время пытается привлечь его внимание. Второй раз за этот день. Сержант крепко сжал его запястья, словно боялся, что Гоуст снова опустит руки под горячую воду. На этот раз, когда он поднял на него взгляд, его взгляд был на грани ужаса, практически сочился беспокойством. «Нам нужно отвезти тебя в лазарет». Наконец Соуп выдавил из себя, осматривая травмы другого. В нескольких ужасных порезах на его руках были осколки стекла, не говоря уже о том, что его кожа была красной и на ней были ожоги первой степени. Их немедленно поместили под холодную воду. «Какого хера, Гоуст?» Глаза шотландца становились все более и более обеспокоенными с каждым мгновением, лейтенант молчал, его руки сжимали его запястья слишком сильно, боясь отпустить. Джонни знал, что у Саймона время от времени бывали плохие дни, он просто не привык, чтобы они становились настолько плохими. Большую часть времени британец просто был тише обычного, не делая того, что это было. Это было членовредительство. «Все в порядке», — пробормотал Гоуст, должно быть, прозвучавший совершенно противоположно слову «хорошо», потому что на этот раз взгляд, брошенный на него другим мужчиной, был гораздо более скептическим. "Что происходит?" По тону голоса Соупа было очевидно, что на этот раз уйти от ответа не получится. Он был достаточно сильно обеспокое этой ситуацией. «Просто плохой день». «Хочешь поговорить об этом?» "Нет." "Хорошо." Джонни знал, что лучше не спорить. Гоуст был достаточно упрям, чтобы держать все в себе, пока платина не прорвётся. Что ж, сегодня платина прорвалась, и Соуп впервые увидел это. Теперь пришло время повторить цикл. Саймон больше ничего не сказал, пока его тащили в лазарет. Соуп что-то говорил ему на протяжении всего пути, на что он отвечал только коротким «да» или «нет» или просто коротким кивком головы. Его руки болели, кровь падала на пол, когда он шел. К счастью, зеркало разбилось в основном на более крупные осколки, так что не так много мелких застряло в ране. На его ладони был большой порез, из-за чего вся травма выглядела довольно жутко, поскольку красная жидкость сочилась по его руке. Гоуст едва заметил, как они вошли в белую стерильную комнату и его усадили на стул. Пришел врач. На нем был лабораторный халат. Так же, как в Мексике. Саймон не помнил, чтобы его рану промывали и обрабатывали. ________________________________________ Гоуст начал приходить в себя, когда ощущение удара по ноге заставило его тело дрогнуть. Он не совсем проснулся — его глаза были открыты с самого начала, но его разум только теперь возвращался в реальность. «Тебе нужно дышать». Голос был знакомым и холодным, словно лед. И только теперь Саймон осознал, как тяжело ему дышать. Он сделал несколько поверхностных вдохов, пытаясь вернуть себе контроль, и дал мыслям немного успокоиться. Он все еще был в плену. Он должен был хотя бы попытаться сохранить самообладание. Когда его взгляд встретился с ледяными голубыми глазами, он на мгновение замер. «Ты диссоциировал и задержал дыхание на довольно долгое время. Тебе нужно дышать». Австриец повторил, и его голос, вопреки ожиданиям, был теплее, чем Саймон мог бы вспомнить. Почти мягким. «Да, я это уже понял». Лейтенант хмыкнул с легким раздражением в голосе, но все равно последовал указаниям. Он не нуждался в лишней заботе. Сделав несколько глубоких, медленных вдохов, он ощутил, как кислород снова наполняет его мозг, возвращая ясность. Высокий мужчина лишь пожал плечами, не скрывая своего разочарования, и опустил взгляд. Его выражение снова стало холодным, отстраненным. Это заставило Призрака почувствовать легкую вину. В конце концов, этот человек просто пытался помочь. И, судя по всему, он действительно помог. «Кёниг, да?» — спросил Гоуст, пытаясь наладить хотя бы минимальный контакт. «Да», — ответ последовал почти мгновенно, но австриец по-прежнему избегал встречаться с ним взглядом. Сраный КорТак. Ситуация была далека от приятной. Они могли бы умереть мучительной смертью. Нет, их собирались пытать, пока не сломают. Но Саймон знал он не сдастся. Как бы они ни пытались выбить информацию, он не позволил бы им добиться своей цели. Это означало, что его ждали лишь новые страдания. Он надеялся, что Прайс уже отправил помощь, как только связь была прервана. В любом случае, и Гоуст, и Кёниг окажутся в глубоком дерьме, прежде чем 141-й успеет их найти. А австриец даже не сможет взглянуть ему в глаза. «Вы их знаете?» — спросил Кёниг, внезапно устремив взгляд на невысокого мужчину. «ВОЗ?» — Гоуст ответил вопросом. «Люди, которые нас держат». «Нет, что стало причиной?» «Ничего». Мужчина попытался отмахнуться, но Гоуст не собирался так просто это оставить. «А ты их?» — спросил он с ноткой раздражения. «Вся эта ловушка была расставлена не для меня». «Что это должно значить?» «Откуда они тебя знают?» Если Гоуст и мог что-то прочитать в тоне австрийца, так это подозрение. Или, скорее, обвинение. И это взбесило лейтенанта. «Откуда я блять знаю?» — рявкнул Призрак, если он и не был расстроен до этого момента, то теперь был близок к ярости. Кёниг только закатил глаза и пробормотал что-то по-немецки себе под нос, что заставило Саймона вспыхнуть еще сильнее. Лейтенант фыркнул и отвернулся, не желая больше продолжать разговор. Не хотел общаться? Ладно. Но обвинять его в этом — Гоуст не собирался это терпеть. «Ты тот, кто попал в ловушку, которая даже не была для тебя предназначена», — сказал Гоуст, отступив и с негодованием глядя на Кёнига. Эти слова, похоже, нажали на кнопку у австрийца. Его глаза сужались от гнева, челюсти сжимались, но он оставался неподвижным, стараясь сохранить собранность, хотя было очевидно, что внутри он бурлил. «Да, именно так. Это была ловушка для тебя. Ты должен был быть здесь один. Я даже не должен был здесь быть», — ответил Кёниг, его голос звенел напряжением. «Да, если бы КорТак просто не мешал нашим миссиям...» — раздраженно продолжил Гоуст. «Как, ебать того в рот мы можем знать, какие у вас миссии, если вы держите их в тайне!» — перебил его австриец, его взгляд становился все более ядовитым. «Да пошел ты». «Теперь мы умрем здесь, потому что они охотились за тобой!» — почти закричал Кёниг, его голос дрожал от эмоций. Но в нем было что-то большее, чем просто гнев. Страх? Сначала Призрак подумал, что он ослышался, но, прислушавшись, понял, что это был действительно страх. Легкий укол сожаления пронзил его. Он понимал: австриец имел полное право бояться. В конце концов, они оба были в ловушке, и в тот момент их главной задачей было не спорить, а найти способ выбраться. Саймон вздохнул, и хотя его глаза оставались холодными, но в них всё еще читался легкий гнев, остальные черты лица стали менее напряженными. «Они не собираются нас убивать, по крайней мере. Моя команда, вероятно, уже ищет меня. Мы не умрем». Это было странное утешение, но оно подействовало. Кёниг глубоко вдохнул и, оперевшись о стену, немного расслабился. Его лицо стало более спокойным, и, наконец, он снова встретился взглядом с Гоустом. «Я знаю. Это не твоя вина». Эти простые слова стали подтверждением того, что оба нуждались услышать. Они оказались заперты здесь вместе, и неизвестно, на сколько времени. Самое меньшее, что они могли сделать, это не сводить друг друга с ума. Никто больше ничего не сказал. Они просто сидели, каждый в своем углу, прикованные наручниками к трубам, на холодном бетонном полу. Вместе.

***

Это был хороший день. Мёрк не ожидал, что всё пройдет так гладко. Как только он узнал, что британские силы специального назначения планируют послать кого-то, чтобы убить его, он не мог не почувствовать некоторое очарование. Он никогда не позволял никому из военных пытаться убить его. Посторонние, конечно, но никогда военные. Это была уникальная возможность получить конфиденциальную информацию о миссиях и планах оперативной группы. Он был более чем взволнован, когда узнал дату миссии. Получить её было несложно. Честно говоря, их безопасность была дерьмом. Его людям потребовалось всего пару часов, чтобы получить все возможные подробности. Еще одна вещь, которая его взволновала, заключалась в том, что тот, кто должен был устроить ему засаду, был не кто иной, как великий Гоуст. Мёрк слышал о нем лишь отрывочные сведения, в основном истории, передававшиеся шепотом через картели или из разведданных, но он действительно узнал его, как только получил доступ к его файлам через базу данных. Можно было с уверенностью сказать, что после прочтения этих сообщений торговец оружием стал странно одержим оператором. Не составило труда очистить один из его небольших складов, оставив внутри ровно столько оружия, чтобы обмануть кого-нибудь. Он держал своих людей в камуфляже, спрятанных в снегу. Мать Мёрка (да благословит Бог ее сердце) была норвежкой, его отец русским, так что он сам немного знал о холодостойкости, не говоря уже о своих людях, большинство из которых были с Севера. Они могли оставаться снаружи на морозе столько, сколько он требовал, не произнося ни слова жалобы. Они могли легко продержаться дольше, чем даже хорошо обученный британец, так что для них не было большой проблемой ждать его. Это сработало как по волшебству. Хотя, возможно, сработало даже слишком хорошо, особенно учитывая, что в здании было два оператора. Когда Мёрк узнал, он был более или менее удивлен, но это не изменило его намерений. Он был настроен получить то, что хотел. А он хотел Саймона «Призрака» Райли. Когда его солдаты сообщили, что оба мужчины находятся в главном зале с оружием, он подал сигнал. Двуокись азота была впущена через вентиляционные отверстия в комнату, незамеченная до последнего момента, и вот так два оператора были повержены. Последнее, что оставалось сделать, — это перевезти их в его главный лагерь, спрятанный в лесу, примерно в четырех часах езды на машине. Ожидание их пробуждения, должно быть, было одним из самых сложных испытаний для торговца оружием. Боже, они были без сознания, казалось, целую вечность. Первым проснулся высокий. Тот, которого Мёрк не узнал. Очевидно, он снял обе маски. В конце концов, лицо Призрака было для него одной из величайших загадок, поскольку в его файлах не было ни одной его фотографии. Честно говоря, он ожидал, что лейтенант будет выглядеть как машина для убийств — человек с пустыми, холодными глазами, словно воплощение смерти. Однако, вместо этого, он встретил пару свирепых, но теплых карих глаз и гораздо более мягкие черты лица, чем он привык. Не говоря уже о том, что последнее, чего он ожидал, были его светлые волосы, почти платиновые, которые контрастировали с жестоким имиджем, который он себе нарисовал. С другим оперативником все было сложнее. Без маски он, возможно, выглядел даже опаснее, чем Саймон, но его лицо оставалось абсолютно неизвестным русскому. Мёрк попытался использовать распознавание лиц, но безуспешно. Единственное, что действительно дало ему возможность хоть немного понять, с кем он имеет дело, — это его снайперский капюшон. Ходили слухи о массивном солдате, который носил такой же капюшон, участвовавшем в какой-то операции в Берлине. Кёниг, австрийский полковник из КорТака. Это было всё, что он знал. Мёрку не нравилось, когда ему приходилось что-то не знать. Позже он тоже получит его файлы. Или же, если повезет, просто вытащит нужную информацию через допрос. Правильно, пытка. В конце концов, день Мёрка мог оказаться не таким уж и идеальным. Как раз когда они заканчивали подготовку ловушек на складе, он получил сообщение. Возникли проблемы с одним из его «дел», и многим его людям пришлось срочно перебраться туда на несколько недель. Среди них были его так называемые «злые ученые», специалисты по всем видам «экспериментов». Именно они, как правило, обеспечивали его необходимой информацией. Боже упаси, если Мёрку придётся делать это самому. Он легко испытывал отвращение к виду крови особенно в таких количествах, к шуму ломаемых костей, и его голова начинала раскалываться от криков. Но теперь его научная группа исчезла. Конечно, Мёрк не сообщил двум своим солдатам об этом, поэтому он приказал своим людям надеть лабораторные халаты и напугать их — пусть хоть немного почувствуют, что значит оказаться в руках тех, кто управляет ситуацией. К хуям все, ему, похоже, придется довольствоваться избиениями. Или он просто продаст их. За головы Гоуста и Кёнига была назначена немаленькая награда, и, вероятно, какой-нибудь картель с радостью заплатит за них крупную сумму. Может, даже торговцы людьми предложат свою цену. Так или иначе, все карты были в руках Мёрка. Это был определённо хороший день.