Bound by Silence

Ужин завершился, и каждый член экипажа начал расходиться по своим делам. Аня осталась убирать кухню, шутливо покрикивая на Дайске, чтобы тот помог ей выкинуть пустые банки консервированной еды, а не таскал розовые пачки со сладким в свою каюту. Юноша сдался под напором медсестры, но успел оставить глупенький рисунок на столе влажной тряпкой, чем вызвал смех. Свонси, привычно бурча, вернулся в хозотсек проверять оборудование, хотя обещал себе провести вечер за отдыхом. Капитан Кёрли в это время отправился в кабину пилота, взявшись за новую стопку бумаг, которую так и не успел закончить за день. Однако мысли о предстоящем медицинском обследовании не давали ему сосредоточиться. Он с негодованием потер свои бока, которые ныли из-за особо острой любвеобильности и клыкастости Джимми. Подонок тот еще. Хотя блондин не хуже потрепал второго пилота, прокусывая кожу до крови в прошлый раз. Все эти мысли сливались в клубок навязчивой тревоги, заставляя нервно сжимать челюсти. Джим, напротив, был в своей стихии. Не торопясь, он шатался по коридорам, вновь бездельничая. Пройдя так еще пару метров, он прокручивал в голове, что капитан всё же наградил его за хорошее поведение. Поколебавшись, он нехотя решил самостоятельно пойти на контакт с экипажем. Причем не абы какой, а дружелюбный. Встретив Дайске, который в припрыжку шел к механику, брюнет остановил его. На лице парня тут же нарисовалось беспокойство и неловкость, ведь он думал, что Джимми сейчас его отругает за такое беспечное поведение, ибо что он тут так радостно топает? Но нет. Второй пилот рассеянно спросил, куда мальчуган идет, даже не намереваясь отчитывать. Интерн неуверенно рассказал, что хотел помочь Свонси, а в приподнятом настроении, потому что Аня поделилась присластителем. – Я пойду с тобой. – Тихо выдохнул мужчина, не сильно хлопнув помощника механика рукой по плечу. Это заставило немного напрячься, ведь что такого могло случиться с Джимбо-грубияном, что он теперь так непринужденно ведет беседу? Странный он. Лениво перекинувшись с Дайске парой фраз и заходя в хозяйственный отсек, они начали о чем-то разговаривать. Свонси насторожило присутствие второго пилота, но он промолчал. Хотя в мыслях скреблось предположение, что не мог этот увалень просто так сюда заявиться, что-то обязательно должно произойти. Резкие изменения в характере молчаливого, пассивного и одновременно любящего дерзить мужчины очень сильно контрастировали с тем, как спокойно он сейчас болтал с Дайске. Он ведь недавно был готов убить его за выходку с маркерами! Не буквально, конечно, но по взгляду можно было прочитать всё. Вполне логично, что эта расслабленность была напускной, ведь мысли о завтрашнем дне вгрызались в плоть изнутри. Стыдно будет перед этой наивной дурехой светить засосами. Она же их не поймет и, может, даже посмеется.

■■■

Экипаж постепенно утих, ведь уже было время отбоя. Аня закончила распечатывать бумаги на завтра, а затем пожелала всем спокойной ночи и ушла в каюту с книгой. Дайске попытался пригласить Свонси помериться силой, но тут же получил отказ. Печально хмыкнув, он потащил гантели из кухни обратно к себе в комнату, но на этот раз аккуратно убрал их в угол. На корабле повисла тишина. Свет приглушили, оставив лишь мягкие огоньки сигнальных ламп, пытаясь создать ощущение «ночи». Джимми не торопился возвращаться в свою каюту. Он бродил по кораблю, словно ища способ унять внутреннее беспокойство, которое натянулось тонкой струной меж ребер и было готово лопнуть в любой момент. Мысли путались так же, как и его длинные, давно не стриженные волосы. Спать совершенно не хотелось, ибо это значило, что завтра наступит гораздо быстрее. Зайдя в пилотскую кабину, он обнаружил там Кёрли, уткнувшегося в экран планшета. Тот поднял голову и, встретившись со взглядом второго пилота, резко махнул рукой, будто прогоняя его. Брюнет не придал этому особого значения, понимая, что и так натворил достаточно бед и вполне заслужил такое обращение к себе. – Слишком много работаешь. – Глухо прозвучал голос Джимми. Блондин устало выдохнул и отложил работу, сонно потирая глаза. Он кивнул и тихо извинился за то, что попытался выгнать. Приподнявшись из кресла, он вытянул руки вверх, хрустя спиной, и поплелся в свою каюту. Выглядел этот человек явно не как тот, кто трясся бы за неожиданное внимание к его отметинам на талии и спине. Но, что предсказуемо, он тоже боялся, ощущая, словно его постепенно разбирают на части. Ответственность, тяжелая и плотная, тянула его вниз, словно якорь, в то время как беспокойство, мелкое, колючее и противное, сверлило изнутри, не давая забыться. Казалось, что каюта будет убежищем, но, закрыв за собой дверь, Кёрли ощущал только одиночество, холодное и неприветливое, как пустой космос за бортом. Ночное время окутало судно, которое медленно покачивалось, рассекая черное полотно вакуума. Свонси уже давно храпел, Дайске отложил консоль и укрылся одеялом, Аня посапывала с книгой в руке, а Кёрли снился кошмар. Бодрствовать остался только Джим. Он, уловив момент тишины, тихонечко прошмыгнул в медицинский отсек, ища обезболивающий крем, который ранее уже использовали для снятия отеков и покраснений. Очевидно, что у него не получилось найти совершенно ничего, что могло помочь, и он угрюмо направился к себе в комнату, смирившись. Постепенно спокойный сон пришел к каждому члену экипажа, даже к переживающим пилотам. Перед закрытыми глазами рисовались абстрактные узоры – то яркие вспышки, как звездные огоньки, то мягкие, расплывчатые линии, будто волны, разбирающее пазл бытия. Формы мыслей становились то отчетливее, то доносились из самых глубоких и потайных уголков сознания. Сейчас чувствовался каждый удар сердца, разнося кровь в самые тонкие капилляры пальцев, а через миг тело переставало отвечать на сигналы мозга, расслабляясь. Кому-то виделась семья и родной дом, а кому-то – теплый закат, обволакивающий лесополосу. Кто-то же был окружен бесконечными экранами, которые мигали тревожными красными символами, и шепот перерастал в гром, а спящий тянулся куда-то, но не мог ухватиться.

■■■

Пелена перед глазами постепенно растаяла, как иней под утренним солнцем. Кёрли моргнул, отгоняя остатки сна, который оставил лишь смутное чувство неудовлетворенности. Сон, вообще-то, занимает около трети нашей жизни, а неудобная койка в комбинации с постоянной усталостью и кошмарами – до гроба доведут в два счета! Окончательно проснувшись, мужчина принялся заниматься утренней рутиной, словно запрограммированный робот: первым делом стянул футболку с шортами и надел униформу, на которой красовалось лого Пони Экспресс; затем заправил постель, дотошно разглаживая каждую складку; прибрался на рабочем столе, ровно раскладывая стопки бумаг. В общем и целом – мистер чистюля по самое не могу. Приложив руки к бёдрам, он оглядел комнату с довольным видом. Ну а как тут не радоваться? Выполнять эти мелкие задачи каждое утро не так уж и легко, как кажется на первый взгляд, ведь если он их не сделает, то день начнется не так хорошо. Они даже не обязательны, но капитан всё равно усердно выполняет этот ритуал изо дня в день. «Точное повторение одного и того же действия раз за разом. Это есть безумие.» Наконец, блондин пошел в туалет и взглянул на себя в зеркало. В отражении на него смотрел человек с изнеможденным взглядом и легкими впадинками под глазами. Он аккуратно поправил воротник формы, будто его презентабельный вид мог скрыть внутренние волнения. Он уже знал, что день будет длинным и тяжелым, как физически, так и эмоционально. Умывшись и приведя себя в порядок, он уверенно зашагал в сторону общей кухни, намереваясь поскорее позавтракать и пойти доделать отложенную прошлой ночью работу. Джимми же утро начал с того, что долго валялся в кровати: лениво переворачивался с боку на бок, то натягивая одеяло до самого подбородка, то скидывая его на пол. Взгляд его блуждал по потолку, где тонкой паутинкой расходились линии соединений панелей. Положив холодную руку на теплый живот, мужчина продолжал бездельничать, даже когда в коридоре раздавались оживленные шаги. Он провел ладонью по лицу, зарываясь пальцами в волосы, а потом долго пялился на кончики своих ног, выглядывающих из-под краев одеяла. Несколько раз с ленцой потянулся, ощущая приятный хруст в спине, и закинул руки за голову. Где-то внутри неумолимо тикал таймер, напоминая, что пора подниматься, но Джим предпочел игнорировать его, наслаждаясь каждым лишним мгновением в своей постели. Когда он наконец приподнял голову, то вспомнил, что под его задранной ночнушкой прятались довольно неприятные подробности его половой жизни. Он тут же выправил футболку обратно и фыркнул. Уж больно надо посторонним увидеть его в таком положении. Пошатываясь, он вылез из-под теплого одеяла и направился в уборную, даже не переодевшись. Волнение начинало беспрестанно щемить в груди, ни одно утро до этого не приносило такого напряженного ожидания. Но что от тут так распереживался, ему ведь ничего не убудет! Джим легким движением руки поправил свою шевелюру, которая уже давно нуждалась в стрижке, и поплелся в сторону общей столовой. На кухне был оживленный разговор, все хотели знать подробности пунктов медосмотра. Дайске нетерпеливо заваливал девушку вопросами, мол: «А сколько всё это займет времени? А что ты будешь делать? А кровь ты брать умеешь? А как звучит сердце?» и так далее. Свонси шикал на него, когда от нетерпения юноша перебивал медсестру и спрашивал что-то новое. Капитан тоже интересовался полугодовым осмотром, но более поверхностно и официально, стараясь не вызывать подозрений излишней болтливостью. Завтрак незаметно прошел, приближая неизбежное. Когда Аня скрылась за дверьми медотсека и начала подготавливать бланки, Кёрли вдруг почувствовал, как внутри всё сжимается. Ему казалось, что он упадет в глазах медсестры и перестанет быть для неё авторитетом. Джимми же, зная, что ничего не потеряет, встал с твердой уверенностью, будто ему дали шанс доказать своё «паиньковое» поведение, даже если придется стерпеть всё, что скажет Аня.

■■■

Девушка, выходя из медкомнаты, первым позвала Дайске, кивнув в сторону стола у входа. Тот радостно зашмыгнул внутрь и уселся на стул, одарив Аню сияющей улыбкой. Проведя поверхностный опрос по поводу общего самочувствия и записывая ответы, что заняло от силы минут пять, медсестра спросила про разбитую коленку. Дайске кивнул и подошел к кушетке, закатывая штанину. Аня присела напротив и осторожно отклеила большой белый пластырь, заставляя парня немного сморщиться. Окинув быстрым взглядом ногу, где еще виднелись ссадины, она подшутила над его неуклюжестью и услышала тихий смех в ответ. Пластыри поменьше она не стала трогать, ведь они не особо нуждались в замене, а только что выкинутый был пропитан бурой кровью и сукровицей. Заменив его, медсестра стала проводить самую интересную часть полугодового осмотра. Параллельно с этим, остальной экипаж начинал свой день. Свонси, будучи в хозяйственном отсеке, склонился над какой-то деталью на столе, которая была больше похожа на материнскую плату, утыканную всякими разностями. Это он придумывал то, чему еще из своего ремесла можно научить юного парнишку, пока дожидался его прихода. Кёрли и Джимми же засели в пилотской и старались что-то сделать с синяками, хотя было уже поздно прикладывать холодный металлический чемоданчик к коже. Сдавшись, каждый занялся своей частью работы, но в воздухе чувствовалось напряжение, которое лишь усиливалось по мере приближения очереди к двери медицинского отсека. Выпустив счастливого Дайске через минут пятнадцать, Аня попросила его позвать к ней механика. Парень закивал головой и быстро вышел в коридор. Забежав в хозотсек, он с энтузиазмом махнул Свонси рукой, и заговорил, чуть ли не подпрыгивая на месте. Слова парня вырывались каскадом: про его коленку, про проверку координации, про небольшую потерю веса и про то, как он похвастался ей своими мышцами, когда она проверяла его сердце и легкие. Естественно, что он опустил не самые интересные детали, но от этого хуже не становилось. Свонси, утомленный от чрезмерной активности молодого напарника, только тяжело вздохнул и встал, намереваясь поскорее пройти плановый осмотр и вернуться к обучению мальца. Когда дверь медотсека снова закрылась, Аня начала с привычного заполнения бланков. Затем с аккуратностью сняв бинты с ладони механика, девушка обсуждала с ним состояние заживления. Свонси буркнул что-то невнятное о том, что «и так всё в порядке», но не стал возражать, когда она ловко перебинтовала его руку заново. Её движения были быстрыми, уверенными, но взгляд оставался мягким. А самая интересная, по мнению юноши, часть осмотра, казалась мужчине совершенно обычной.

■■■

Дайске ждал снаружи, лежа в холле и увлеченно играя в свою консоль. Но через какое-то время он услышал шаги и резко привстал, ожидая увидеть механика, а на лице вновь расползлась улыбка. Но, на удивление, это был не Свонси, а Кёрли, который пришел за новой порцией кофе. Теперь парень переключил всё внимание с игры на капитана и начал весело рассказывать о том, что разодранная коленка «выглядела круче, чем чувствовалось», и, конечно, в красках описал, как Аня справилась с его осмотром. Блондин улыбнулся в ответ и показал большой палец вверх, собираясь уходить, но дверь медкомнаты резко распахнулась. Из помещения вышел Свонси и, встретившись взглядом со своим младшим помощником, тут же уволок его, ругая за любовь к играм, мол «что это он тут уткнулся в свой гаджет?» Аня, не давая времени на отговорки, скользнула взглядом в сторону блондина и подозвала к себе. Кёрли же старался избежать очереди под разными предлогами. То он скажет ей, что сам всё запишет и передаст в отчет, то вдруг вспоминал о неотложных задачах. Но девушка упорно не давала ему ускользнуть. Потянув капитана за руку, она, под лязг автоматически закрывающейся двери, всё-таки усадила его на стул и начала задавать вопросы о самочувствии. Мужчина нервничал, что немного смутило Аню, но она предпочла пока что молча наблюдать и делать свою работу. Кёрли, видимо, решил, что осмотр можно провести быстро и без сюрпризов. Первоначальные измерения действительно проходили спокойно. Рост оставался тем же, давление в норме, а вес убавился всего на пару килограмм, что было незначительным, но медсестра это всё равно это записала. Совсем не удивляло то, что каждый немного сбросил в весе, ведь летят они уже довольно долго, а порции сочных, жирных бургеров здесь никто не делает. Девушка спрашивала одно и то же дважды, пытаясь вывести из равновесия. Выводит, причем, не только психологически, но и буквально. Просит встать так, чтобы стопы в одну линию – пяточка к носочку, закрыть глаза, руки в стороны, и потом с любой стороны подталкивает. Заставляет то улыбнуться, то оскалиться, то язык показать – проверяет симметричность мимики. И вот капитан стоит и думает, чего же она из него обезьянку какую-то делает, а на самом деле всё это очень серьезно оценивается. По крайней мере, для неё. – Так… с координацией всё в норме… – Под нос проговаривала себе Аня, записывая что-то в бланк. Затем она резко обернулась и, не стесняясь, попросила снять форму, чтобы проверить работу сердца и послушать лёгкие. Кёрли замялся и, сославшись на то, что ему холодно, только приподнял желтую футболку, открыв узкую полоску кожи. Это явно насторожило медсестру, ведь Свонси послушно снял верх униформы, не задавая лишних вопросов, а Дайске и вовсе стал хвастаться своей мускулатурой. Только блондину было «холодно», что звучало очень неправдоподобно. Её взгляд скользнул по бокам капитана, и она заметила мелкие синяки на его талии. Она сначала подумала, что кто-то избил его, но яркие следы зубов сразу поставили всё на свои места. Сначала она задержалась на этом месте глазами, будто раздумывая, стоит ли что-то говорить. После, откладывая стетоскоп и скрестив руки на груди, тихо спросила: – Это Джимми сделал, да? Кёрли будто лишился возможности дышать, заливаясь краской. В первый момент он хотел отмахнуться или перевести тему, но под проницательным взглядом Ани не смог придумать ничего убедительного. Её тихий вопрос казался не осуждающим, а скорее любопытным и немного заботливым. Правда, девушку в глубине души кольнула ревность, но она не знала почему. Капитан отвел взгляд, устремив его на край синей кушетки, и неуверенно провел ладонью по лицу. Через пару секунд молчания он всё же закрыл глаза и едва заметно кивнул, пробормотав что-то нечленораздельное, а затем попросил никому не говорить. Аня вздохнула, выпрямилась и снова взяла в руки стетоскоп, запуская его под ткань формы. На этот раз, однако, она не стала ничего комментировать, а просто приложила холодный металл к коже капитана. Кёрли чувствовал, как от её молчания по спине пробегает легкая дрожь. Ему хотелось провалиться сквозь землю, выпрыгнуть прямо в открытый космос, или просто-напросто убить себя, но он стиснул зубы, стараясь держаться уверенно. – Да успокойся ты, балда! Я ни черта разобрать не могу! Девушка недовольно нахмурилась, отрывая стетоскоп от грудной клетки капитана. Она покачала головой, словно говоря самой себе, что ничего удивительного в этом нет, и снова прижала прибор к горячей коже. Но сердцебиение Кёрли оставалось рваным, быстрым, будто он только что пробежал марафон. Мужчина попытался вдохнуть глубже, чтобы хоть как-то успокоить себя, но это лишь усилило натяжную атмосферу в помещении. Он почувствовал, как Аня с небольшим раздражением переместила стетоскоп чуть ниже, пытаясь найти более подходящее место для прослушивания. Она вновь прищурилась, пытаясь вслушаться, но торопливые удары сердца Кёрли заглушали все попытки сделать выводы. Аня, наконец, убрала прибор, отступила на шаг и положила руки на бедра, неодобрительно глядя на него. Капитан нервно выдохнул через рот, отводя взгляд, словно ребенок, которого только что поймали на шалости. Ситуация казалась ему одновременно абсурдной и унизительной. – Ладно, с сердцем и легкими разберемся потом, – едва слышно пробормотала Аня, делая в бланке пометку. – Позови Джимми. Капитан словно напружинился, но не ответил. Его мысли путались, будто он хотел оправдаться, но не находил нужных слов. Аня указала взглядом ему на дверь, давая понять, что он может идти. Но напоследок добавила, чтобы он вернулся и разобрал её записи. Кёрли вышел из помещения, ощущая, как адреналин разливается по крови. Он прислонился к холодной стене коридора, стараясь собраться с мыслями. Через какое-то время он решительно пошел к пилотской и, неожиданно для себя, встретил Джимми на лестнице. Тот шел проведать капитана, ведь слишком долго этот кудряш торчал вместе с Аней. Второй пилот оглядел его, выжидая реакцию. Во взгляде читался немой вопрос: «Ну что там, как прошло?» Капитан молча кивнул в сторону медотсека. Джимми выпрямился, словно готовясь к чему-то неотвратимому, и последовал за блондином. Его шаги были уверенными, но на лице мелькнул страх. Осознав, как он сейчас выглядит, второй пилот тут же разогнал это чувство. Ему ведь нечего терять, да? Остановившись у двери, он задержал дыхание, будто собирался прыгнуть в ледяную воду, и решительно вошел внутрь. Аня подняла глаза и сухо указала ему на стул, явно не настроенная на разговоры. Она выглядела спокойно, как будто между предыдущим осмотром и этим не было ничего необычного. Начав с дежурных вопросов, она быстро заполнила верхние строки бланка, пока брюнет сидел, прижав ладони к коленям и стараясь не выдать ни капли своих эмоций, повторяя про себя, что ему не о чем переживать. Когда дело дошло до измерения общих показателей, второй пилот молча следовал её инструкциям. Медсестра не спешила переходить к прослушке сердца и легких, словно специально откладывала этот момент, заранее зная исход. Кёрли остался в помещении по просьбе Ани, хотя и пытался выглядеть равнодушным, нервно перебирал записи и с опаской наблюдал из угла. Он лихорадочно представлял расклад событий: Джимми грубо откажет ей и не станет снимать форму, или он приподнимет водолазку точно так же, как я приподнял футболку, или он вообще разозлится от таких требований и уйдет, или даже может… Но тут Аня, отложив отчет и ожидая очередного возмущения, попросила Джимми снять черную водолазку вместе с верхней униформой. Второй пилот медлил. Его взгляд метнулся к капитану, и он словно проверял, стоит ли идти наперекор или всё же быть паинькой. Но вскоре, закатив глаза и пытаясь сохранить свое хладнокровие, он начал стягивать ткань через голову. Аня ожидала увидеть намного меньше отметин именно у Джимми, или и вовсе их отсутствие, но было в точности да наоборот. Она приподняла брови, но быстро сдержала реакцию, хотя внутренне была ошеломлена. Его тело выглядело действительно намного хуже, чем она ожидала. Синяки разной степени свежести, мелкие ссадины и глубокие царапины покрывали его торс. По сравнению с тем, что она видела у Кёрли, это выглядело в разы болезненнее. Её взгляд невольно задержался на нескольких особенно ярких отметинах на шее, – видимо, от рук – которые скрывал длинный ворот водолазки. Она через плечо посмотрела в сторону виновато выглядевшего капитана. «Это что, его рук дело?» невольно промелькнуло в мыслях. Быстро повернув голову обратно, она заметила, как Джим нахмурился и всё же смущенно отвел взгляд. Непонимание в глазах девушки заставляло съеживаться, пронося озноб по пояснице. Из-за этого, когда холодный стетоскоп прикоснулся к груди второго пилота, он не почувствовал от него и капли прохлады. Мужчина молча смотрел в пустоту, просто выжидая. Его сердце билось быстро, но гораздо ровнее, чем у Кёрли. Легкие были в норме, звук чистый и без каких-либо признаков болезни. Аня закончила полугодовое обследование и, сев за свое рабочее место, молча потянулась в аптечку за мазью от синяков. Она положила её на край стола с таким видом, будто мужчины прекрасно знают, что делать. Затем она выпрямилась, записала последние данные в бланк и, не поднимая глаз, произнесла: – Вот и всё! Можешь идти… Джимми хмыкнул и, сидя на кушетке, облокотился спиной об стену, не торопясь натягивать форму обратно. Его взгляд скользнул по Ане, которая уже закрывала отчет и отдавала его Кёрли. Нехотя, он подошел и взял тюбик, покрутив его в руках. Его пальцы задержались на крышке на мгновение дольше, чем следовало, будто он всё-таки обдумывал, стоит ли брать. Но вместо того, чтобы убрать мазь в карман или хотя бы взглянуть на неё поближе, он с ленцой положил её обратно на стол. Одевшись, второй пилот так и оставил тюбик, всем своим видом показывая, что не намерен пользоваться его содержимым. Автоматическая створка дверей раздвинулась, выпуская его наружу, и в тишине прозвучал короткий, едва различимый скрежет механизма. Кёрли почувствовал, как внутри него нарастает странное ощущение – смесь вины, беспокойства и непонятного раздражения. Он молчал, но его пальцы сжали отчет чуть крепче, чем он планировал. Легкий хруст бумаги заполнил тишину, и капитан резко выдохнул. Аккуратно сложив бланки в стопку и взяв их под мышку, он направился к двери. Аня же пододвинула тюбик поближе к нему и тихонечко добавила: – Синяки сами не пройдут. Просто возьми, потом поговорим. Он согласился, взял мазь и медленно покинул медотсек, оказавшись в коридоре наедине с собой. Джимми нигде не было видно, но тревога словно сгустком заполонила собой корабль. Кёрли провел рукой по волосам и поплёлся обратно к пилотской вместе со стопкой бумаг от Ани. Она не написала и слова о том, что увидела на телах пилотов, что радовало, ведь не придется отчитываться перед начальством. Плюхнув их на кресло, за которым сейчас мог бы сидеть второй пилот, блондин пытался сосредоточиться на работе. Его руки скользили по клавишам терминала, но мысли то и дело возвращались к эхом звучащему голосу медсестры: «Просто возьми, потом поговорим.» Он понимал, что разговор неизбежен, но не знал, как его следовало бы начать. Бросив взгляд на мазь, которую Кёрли машинально положил на край стола, он почувствовал, как горечь подступила к горлу, и с силой оперся на край панели, пытаясь не сделать какой-то глупости. Тем временем медсестра встала со стула и в замешательстве прикрыла рот рукой. Она узнала больше, чем хотела, и была уверена, что не сможет просто забыть увиденное, но всё же решила, что сейчас не подходящий момент для лишних вопросов. Надо бы им дать время, вдруг еще что случится… Мужики уж точно не станут делать каминг-аут перед консервативным Свонси и любознательным Дайске. Девушке придется сохранить их тайну, чего бы это не стоило. Она только надеялась, что хоть кто-то из них начнет принимать последствия своих решений всерьез. Начнет брать ответственность.