Bound by Silence

В коридорах корабля царила обычная утренняя суета, а результаты медосмотра уже были отправлены пару дней назад вместе с отчетом. Аня, энергично проскользнувшая из своей каюты в столовую, успела оставить по пути пару шутливых комментариев в адрес Свонси, который пытался оттереть очередное пятно масла с комбеза. Где-то неподалеку слышались негромкие звуки игровой консоли – Дайске явно убивал время в одном из уголков общего пространства. Кёрли и Джимми всё еще избегали друг друга. Точнее, Джимми увиливал от разговоров всеми способами. Капитан несколько раз пытался начать диалог, но всегда, когда он появлялся в поле зрения брюнета, тот молча разворачивался и уходил. Как девка-подросток, ей богу. Второй пилот даже перестал обедать в общей столовой, предпочитая уносить порции к себе в комнату или вовсе пропускать приемы пищи, ссылаясь на занятость. Когда они всё же оказывались в одном помещении, Джимми выглядел абсолютно отстраненным. Его взгляд скользил мимо, как если бы Кёрли был частью интерьера. Такое упорное игнорирование разъедало капитана изнутри. Он чувствовал, как невидимая стена между ними становилась всё выше, толще и прочнее с каждым днем. Только вот почему? Почему, почему, почему? Это из-за Ани и медосмотра, да? Но он же сам показушно стянул водолазку, даже не сопротивляясь. Значит, это Кёрли сделал что-то не так? Что-то, что ускользнуло из его виду и он этого даже не запомнил? Что-то столь незначительное? Но Джимми ведь не такой – он прямой, как палка, и сразу же всё вывалит при первой возможности. Почему всё стало так сложно? Раньше их взаимоотношения, пусть и наполненные остротой, оставались легкими, а иногда даже милыми, пикантными. Словно игра, в которой оба знали правила, но каждый раз открывали новые. Кёрли не мог не заметить, как пустота между ними заполнялась чем-то новым, чем-то болезненным. Когда Джимми впервые уклонился от разговора, капитан подумал, что тот просто в дурном настроении. Как обычно. Но потом это повторилось. И снова. И снова. Кёрли испытывал одновременно негодование и растерянность. Это был не тот Джимми, которого он знал. Где была его дерзость, его уверенность? Почему вместо этого – холод и молчание? Да что он, блять, такого ему сделал? Каждый раз, когда второй пилот отворачивался или уходил, Кёрли ощущал, как в его груди что-то очень больно щемило. Стадия отрицания уже давно прошла. Джимми ему нравился. Определенно. Даже больше, чем нравился. Осознание этого пришло не сразу, но теперь, когда оно прочно укоренилось, капитан почти физически чувствовал морозность тишины. Их отношения перешли грань обычной дружбы. Его мысли всё чаще возвращались к тому, как Джимми смеется от его идиотских шуток, как его глаза шутливо блестят, когда он дерзит в ответ. И ещё чаще к тому, как было бы здорово прикоснуться к нему снова. Сердце Кёрли сжалось в тугой узел. Он злился на Джимми за его выкрутасы, но ещё больше – на самого себя за то, что позволил чувствам взять верх и оставить столько отметин на теле второго. Теперь он терзался сомнениями, пытаясь разобраться, стоит ли ему дать второму пилоту время или же напротив – заставить его говорить. Бесит эта какофония с чувствами. Душа требует выяснить всё прямо здесь и сейчас, но разум, на то и разум, что не позволяет делать глупостей. По итогу оба с головой ушли в работу, стараясь не пересекаться даже взглядом, чтобы не пробудить подспудную неловкость, оставшуюся после медосмотра.

■■■

Капитан сидел в пилотской, просматривая отчеты, но все же ловя себя на том, что в последние несколько минут перечитывает одну и ту же строчку, никак не в силах сосредоточиться. Опять. Мельком он замечал Джимми в отражении панели, словно ожидая, что тот наконец подаст голос или хотя бы бросит пару обычных язвительных комментариев. Но второй пилот был неестественно молчалив. Только шелест бумаги, с которой он возился, нарушал тишину. Кёрли свел брови к переносице, когда увидел то, что делает Джимми. Он специально смешивает два разных отчета или что? Он хочет усложнить работу своему капитану, или просто тупой? – Ты слепой? Не видишь, что этот за 29 июня, а этот за 28 июля? – Холодно заметил блондин, бегло осматривая перемешанные документы. Он частенько комментировал работу товарища таким образом, потому что Джимми всегда нарочно отвечал на вежливые просьбы писклявым голосом, передразнивая. Быть кратким, по делу и даже грубым, стало привычкой. Но кажется, что сейчас стоило прикусить язык… – Ой, я не заме… – вина на лице второго пилота резко заменилась раздражением, и он повернулся лицом к капитану. – Слушай, может, ты вообще сделаешь всё сам? Раз ты у нас такой любитель порядка. Слова звучат слишком резко, не как обычная нахальная шутка, подогревая ощущение сдавленности в грудной клетке. Кёрли не нравятся люди с пассивной агрессией – они кажутся ему страшными, нагнетающими. Когда человек открыто проявляет гнев, ему можно ответить, тоже разозлиться, поругаться. А вот пассивная агрессия – это буквально «Ты такой молодчинка», хотя он видит, как говорящий скалит зубы, и уже совершенно не рад. Ярким примером такой личности является Джим, который приходится ему постоянным гостем в жизни, но у него ведь есть не только негативные черты, да? Есть же хоть что-то, что его цепануло в угрюмом темноволосом мужчине? Раздражает эта двойственность, прям до мурашек. – Иногда я не понимаю, зачем ты вообще открываешь рот, – озлобленно бросил Кёрли. – Тебе обязательно дерзить мне по любому поводу? Не можешь просто принять ошибку, взять за неё ответственность и исправить? – Что? – Джимми, уже внутренне закипающий, демонстративно закатил глаза. – А может, тебе стоит подумать, почему я так тебе отвечаю? Может, я не могу по-другому достучаться? Может, мне вообще нет дела до этих ебучих отчетов, и я их фасую только из-за того, что ты попросил? – Ты всегда так делаешь. Выводишь всех и вся. Нахуя? Ты мог мне просто сказать, что тебе не всралось разбирать бумаги, я бы сделал всё сам. – Гнев настойчиво подкатывал к горлу, снимая длинный язык с ручника. Он стиснул зубы, встретив взгляд Джимми. Его собственный голос звенел холодом, и на мгновение в пилотской повисла действительно громкая тишина, нарушаемая только приглушенным гудением систем корабля. – Ты... – Брюнет махнул рукой, будто ища, как лучше выразить свою мысль. – Да потому что ты ведешь себя так, будто никто не способен справляться с задачами, кроме тебя. Как будто вокруг тебя одни уёбки с говном вместо мозгов. Ну, спасибо, капитан, я понял! – Я здесь капитан, Джимми, вот почему. Это моя работа – следить, чтобы все шло по плану. Если ты не можешь следовать даже блядскому порядку в документах, может, тебе стоит пересмотреть своё место на борту? Сказанное резануло по самолюбию второго пилота до самых костей. Кажется, что Кёрли не хотел говорить последнее, ведь он резко прикрыл рот рукой и отшатнулся, будто не веря в то, что сказал такое. Лицо брюнета покраснело, но вместо того, чтобы дать волю эмоциям, он усмехнулся: – Отлично сказано, – едко произнес Джим, сжав кулаки. – Ну, продолжай, скажи, что хочешь избавиться от меня. Ты же любишь контролировать всё, так сделай это. – Не драматизируй, я… Прости, я правда не хотел этого говорить... – Тихо ответил Кёрли, его голос дрогнул. Джимми встал из кресла и шагнул к выходу, но остановился у двери, не оборачиваясь. Его больно щипали перемешавшиеся мысли и чувства. Чувства к Кёрли. Зачем он так поступает с блондином? Он ведь и в правду мог молча переложить документы на свое место после замечания... Мог не строить из себя недотрогу и сразу же по-мужски поговорить с глазу на глаз, а не отмалчиваться. Он хочет его оттолкнуть из-за недавнего неприятного опыта на медосмотре? Да, и в правду не получалось стереть из памяти то, как стыдливо блондин смотрел на Джимми, когда тот снял водолазку в медотсеке, что скатывало ноющий ком в горле. Это было основным поводом для негодований. Но это ведь не причина вести себя по ублюдски, можно и поговорить. Ему хотелось побить капитана, а потом крепко прижаться и извиниться. Извиниться за всё. Но он мог только копить в себе неприязнь и зависть к идеальному, успешному, удачливому Кёрли. Даже интимная близость не помогла избавиться от навязчивого ощущения ревности, собственничества и ненависти. – Сука… Считаешь, что только у тебя здесь не пусто в башке, да, Кёрли? Ты ёбаный кретин. Знаешь… Он осёкся, так и не закончив. Казалось, он хотел сказать что-то более личное, но сдержался. Мгновение спустя дверь закрылась за ним с механическим скрежетом, оставив капитана одного в пустом помещении. В коридоре послышались громкие и быстрые шаги, которые постепенно замедлились. Гнев второго пилота начал угасать, сменяясь горьким осознанием, что злость была направлена скорее на самого себя, чем на капитана. Не стоило ему в тот самый раз показывать свои чувства к блондину. Промолчать и уйти из его каюты – вот, что следовало бы сделать. Кёрли остался в тишине, прикрыв глаза и громко выдохнув.

■■■

Позже, в одиночестве, каждый из них пытался переварить произошедшее. Капитан сидел в своей каюте, просматривая записи в бортовом журнале. Этот разговор глубоко задел его, заставлял задаваться вопросами и вызывал желание нормально поговорить как можно скорее. Но мысли настойчиво возвращались к тому моменту, когда Джим впервые проявил ласковость, и к тому, как это чувство стало для него неожиданно важным – такое далекое от привычной резкости и дерзости второго пилота. Он вспомнил, как в те редкие минуты слабости в Джимми проглядывала искренность, и это запало ему в душу. Нежный и покорный – это прилагательные, которые совершенно не вяжутся с образом грубого и непослушного брюнета. Но то, когда они украдкой закрывались в кабине пилота и не хотели быть замеченными, стало для Кёрли откровением. Джимми тем временем лежал на кровати, уставившись в потолок. В его голове крутились фрагменты их диалога, сцены из прошлого, где он мог бы выразить свои чувства, но так и не решился. Ему казалось, что каждая попытка сказать что-то важное была заранее обречена. Он избегал Кёрли, потому что не знал, как поступить иначе. В его памяти невольно всплывали воспоминания о матери, чьё молчаливое безразличие ранило сильнее любых слов. Он поклялся не становиться таким, как она, но теперь всё равно повторял её ошибки, доказывая, что он всё-таки её сын. Переворачиваясь с боку на бок, он чувствовал, как мать, засевшая глубоко в подсознании, насмешливо дергает его за ниточки, как куклу, заставляя действовать по её шаблону. Ещё и эта Аня... Она ведь всё поняла. Он снова почувствовал её взгляд, проницательный и, блять, почти высокомерный. Прижав ладони к закрытым глазам, он попытался отгородиться от нарастающего шума в своей голове. Но эмоции били, словно волны о камни: злость – на Кёрли, на себя, на мир; стыд – за то, что их так нелепо спалили; усталость – от постоянной борьбы с желанием попереубивать всех к чертовой матери. Рука непроизвольно коснулась шеи, где мазь могла бы помочь, но он так и не вернулся за тюбиком. Он мог бы, да, но эта идея теперь казалась унизительной. Лучше терпеть боль, чем снова напороться на острое молчание Ани. «Это мелочь» повторял он себе, потирая синяк через водолазку и, выдохнув, сдержался от того, чтобы вновь ударить стену и выпустить тем самым аварийную пену. Он уставился в пустоту, не зная, что делать дальше. Голова тяжело откинулась на подушку, мысли путались и мешались, пока одна не вспыхнула особенно ярко. Она была будто раскат молнии в грозу – резкая, ослепляющая, отвратительная. Картинка, которую он так отчаянно хотел выбросить из головы, тут же захватила его воображение: разгневанный капитан, его напряженная линия плеч, пылающий взгляд, даже руки – обычно мягкие, надежные – теперь выглядели пугающе. Смесь возбуждения и отчаяния разлилась по его телу горячей волной. Джимми невольно съежился, ощутив, как внутри разгорается чувство, которое он всё никак не мог утихомирить. «Мерзость» – пронеслось внутри его черепушки. Брови перекосились, выдавая подступающую тошноту, а желание повырывать все волосы со своей головы стало в разы настойчивее. Как он вообще может о таком думать? Как его вообще может возбуждать такое? Он вдруг представил, как злость Кёрли вспыхивает на столько сильно, что тот вновь сжимает пальцы на его глотке и перекрывает воздух. Как его костяшки белеют от того, на сколько сильно он стискивает шею второго пилота. Джимми машинально прикусил губу, подавляя рваный выдох. – Да блять. – Проскулил он, резко переворачиваясь на спину. Он пытался убедить себя, что это всё – только усталость, только накопившиеся эмоции. Но чем больше он убегал от своих мыслей, тем настойчивее они преследовали его.

■■■

Разрядка пришла неожиданно. В столовой прозвучал смех – громкий и задорный, определенно принадлежащий Дайске. На кухне собрались почти все члены экипажа, сгруппировавшись вокруг длинного стола. Механик что-то увлеченно объяснял молодому помощнику, держа в руках небольшой разноцветный предмет, напоминающий заколку для волос. Видимо, вещица была кем-то забыта в ящике с бытовыми принадлежностями, а теперь оказалась в центре обсуждения. Аня, опершись на край стола, с любопытством наблюдала за происходящим. Юноша же, кажется, только раззадоривался от внимания и, жестикулируя, начал что-то рассказывать с таким энтузиазмом, будто держал в руках не заколку, а счастливый билетик в первые ряды концерта Brass Against. Он, выдержав небольшую паузу, юрко приколол находку на челку медсестры, и отступил на шаг, чтобы оценить результат. – Идеально! – воскликнул он, театрально приложив руку к сердцу. – Доктор Аня, теперь вы не только наш медик, но и икона стиля. Аня рассмеялась, поправляя пёстрое украшение, которое, казалось, вот-вот упадет с её темных волос. – Ну что ты над ней издеваешься, она и без этой безделушки красивая! А вот мою невероятную шевелюру заколка украсила бы получше. – Вмешался Свонси, явно решивший подхватить настроение. Неожиданно для всех он позволил Дайске прицепить разноцветную ерунду на свои редеющие волосы, что вызвало настоящий взрыв хохота у присутствующих. – Ну всё, – проворчал он, хотя в уголках его губ заметно дрожала улыбка. – Обед скоро, а мы тут корчимся от такой херни. Соберитесь! В этот момент дверь столовой открылась, и внутрь заглянул Кёрли. – Что здесь происходит? – Он шагнул внутрь, но едва успел закончить фразу, как Дайске оказался рядом. – Добро пожаловать на шоу красоты! – Провозгласил помощник механика и с ловкостью прикрепил заколку к кудрям капитана. Кёрли застыл на месте, явно ошеломленный таким внезапным вниманием к своей персоне. За столом послышались приглушенные смешки. – Удивительно, как вы находите время для таких развлечений. – Пробормотал он, чуть наклонив голову, чтобы скрыть улыбку. Мужчина почувствовал, как напряжение последних часов постепенно уходит. Смех, который сначала показался надоедливым, начал действовать успокаивающе. Но тут снова послышался звук открывающейся двери, разрушая идиллию, и в столовую вошел Джимми. Его взгляд пробежался по присутствующим, но он задержался на капитане чуть дольше обычного. Это можно было счесть за интерес к заколке, но Аня знала, что не только безделушка заставляла его держать зрительный контакт больше положенного. Он ничего не сказал и направился в сторону автомата с едой, собираясь захватить что-то оттуда и слинять к себе в каюту вместо того, чтобы обедать вместе со всеми. Дайске же мгновенно вскинул голову, привлеченный зашедшим вторым пилотом. – Джимми! – обрадовался парень, словно это был главный гость программы. Он подскочил со своего места, а заколка, только что снятая со светлых волос капитана, снова оказалась в руках юноши. – Тебе как раз не помешало бы! Тяжело ведь с такой длинной ходить, в глаза лезут, да-а? – Даже не думай. – Резко оборвал второй пилот, но помощник тут же подошел вплотную, поднявшись на носочки, чтобы дотянуться до его густых, чуть взъерошенных волос. Прежде чем Джим успел отмахнуться, юноша защелкнул заколку прямо на его темных, слегка растрепанных волосах. Украшение отодвинуло его давно нестриженную челку наверх, давая увидеть висок. – Вот так! – Беззлобно заявил Дайске, довольный своим «шедевром». Джимми отшатнулся. Его лицо исказилось от раздражения – брови сошлись на переносице, а губы поджались. Он машинально потянулся к заколке, чтобы снять её, но тут вмешалась Аня: – Ну-ну, не спеши, что ты сразу такой серьезный? – вставила она с хитрой улыбкой, склонив голову набок. – Тебе даже идет. – Да, вполне себе. Хоть в глаза теперь взглянуть можно. – Хмыкнул Свонси, наблюдая со стороны. Джимми нахмурился, задетый их подшучиваниями. Он на миг задержал пальцы на нелепом украшении, а затем содрал его с длинных и непослушных прядей, бросив взгляд на тех, кто уже откровенно развлекался за его счет. Кёрли же не проронил и слова, что, неожиданно, довольно больно кольнуло второго пилота. – Вы издеваетесь, что ли? – Прошипел он, скрывая смущение под показной злостью. Не глядя на остальных, он разломил безделушку надвое, слегка надавив посередине, и демонстративно перевернул ладонь, роняя пластиковые кусочки на пол. Сопровождаемый огорчённым взглядом Дайске, он вытащил пакетик с сублимированной едой из автомата, а затем поспешил выйти. Оставшиеся переглянулись. Аня едва сдержала смех, а Дайске, ни на секунду не потерявший оптимизма, задумчиво пробормотал: – Не ну ре-е-еально, он больше на бородатую девку похож с такой прической! Ему больше всех подойдет моя находка, ну! Кёрли вновь предпочел промолчать, но едва заметная улыбка все-таки мелькнула на его лице, прежде чем он вернулся к своим делам. Он тоже считал, что второму пилоту не помешала бы заколка. Нет, скорее стрижка.

■■■

Уже вечерело. Капитан привычно сидел в пилотской, изредка поглядывая на экран, где шел обзор систем корабля. Рядом на столе лежала небольшая коробка с вещами из его старых командировок, которые он недавно вытащил из своего шкафа, ища в ней триммер. Он уже закончил ровнять бороду и решил пока что оставить коробочку в пилотской, мол, потом отнесет обратно. Раньше он был не таким организованным и оставлял вещи, где только вздумается, но привычка класть станок обратно в именно в эту коробку всё равно преследовала его, даже через долгие годы перелетов. Среди всякой всячины прятался старый альбом, корка которого уже начала выцветать. Иногда бывает, что ты на столько часто видишь что-то, что оно попросту приедается и становится незаметным, но на этот раз Кёрли привлекла обложка с надписью «10А класс». Он вытащил альбом и пролистал пару страниц, наполняясь странным чувством ностальгии. На одной из фотографий он заметил знакомое лицо – подросток с вызывающей стрижкой и неопрятным стилем одежды ухмылялся в камеру. Это был Джимми. «Боже, он действительно выглядел как панк», – Кёрли не удержался от тихого смешка. Подростковый Джимми, с фиолетовыми прядями и дерзким прищуром, не имел ничего общего с его нынешним видом. Юношеский максимализм, как никак. Однако длинные, неухоженные волосы, лезущие в глаза, всё ещё выдавали в нем тот самый дух молодости. Внезапно в дверь заглянул и сам виновник его мыслей. Брюнет молча шлепнул на панель папку, которую наконец закончил разбирать, и развернулся, собираясь уходить. – Постой. – Остановил его Кёрли. – Что? Капитан медленно поднял альбом с колен и повернул его так, чтобы Джимми увидел фотографию. – Узнаешь? Джимми нахмурился и шагнул ближе, но его движения оставались скованными, будто он боролся с желанием тут же отойти обратно. Разглядев знакомое изображение, он приподнял одну бровь, но его взгляд оставался отстранённым. – Чё? Откуда у тебя это старьё? – Сухо бросил он, словно боялся выдать что-то лишнее тоном. Кёрли, напротив, выглядел удивительно расслабленным. Хотя он все ещё пристально следил за каждым жестом Джимми, стараясь уловить хоть малейший намёк на примирение. Его обрадовало то, что на этот раз Джимбо не ушел и даже заговорил с ним. – Нашел, – капитан выдержал небольшую паузу, а затем улыбнулся, пытаясь склонить второго пилота на хоть какой-то диалог. – Не хочешь снова подкраситься? – Шутливо добавил он, скользнув взглядом между альбомом и реальным Джимми. Им надо было поговорить, поэтому стоит разогнать эти густые тучи из отстраненности и молчания. Второго пилота удивил настрой капитана. Тот, хотя бы, позлился, что ли. Брюнет долго думал над тем, как ему подойти к блондину и извиниться, ища повод, но повод сам его нашел. Он решил ответить ему максимально нейтрально, чтобы не сделать хуже. – Подкраситься? Приплыли тапки к берегу… – буркнул Джимми, сделав шаг назад, но взгляд его всё ещё оставался прикован к фотографии. – Я тогда ничего толком не соображал. Закрой и спрячь обратно. Ууф. – Тогда ты хотя бы выглядел ярко, – Кёрли отметил это слово почти насмешливо. – А сейчас? Длинные волосы, которые только мешают работе. Никакой пользы. – Тебе вообще какое дело, бигуди на ножках? Предлагаешь подстричь меня, или что? – Джимми замолчал, видя, как капитан кладет альбом на приборную панель и лезет рукой в рядом стоящую коробку за триммером. – Именно это я предлагаю. – Подтвердил Кёрли, включая машинку и проверяя её работу. Ладно, спокойным оставаться не получается. Что эта баранья жопа о себе возомнила? Не его тело и не его дело, блять! – Да пошел ты, заняться мне больше нечем. – Ну-у, в таком случае, думаю, весь экипаж оценит тебя в самый разгар юношества. – С небольшой задоринкой сказал Кёрли, кивнув в сторону альбома. – Кишка тонка у тебя. – Неуверенно проговорил Джимми, чуть насупившись. – Проверить хочешь? Джим скрестил руки на груди, прикидывая свои шансы. Он ощутил, как раздражение медленно уходит, уступая место чему-то более спокойному. Кёрли же не торопился и не давил, создавая иллюзию выбора. Джимбо и так и так вышел бы из пилотской с новой стрижкой, ибо это было предлогом для разговора. – Какой черт дернул меня сюда прийти. – Выпалил он наконец, с показным безразличием плюхнувшись на второе кресло, которое громко скрипнуло под весом мужчины. – Но если ты оставишь меня лысым… Кёрли кивнул коротко, не отвечая. Он тоже думал над тем, как бы им наконец поговорить друг с другом. Джимбо всё же оставался его корешом и вторым пилотом, и ему следовало бы уладить разногласие не только от лица капитана, но и от лица… друга? Это слово вообще уместно в их ситуации? Кёрли срезал пряди методично, словно выполнял обычную задачу из списка. – Ты хотя бы умеешь это делать? Или решил попрактиковаться на мне? Я до сих пор помню ту обстриженную Барби, знаешь ли. – Огрызнулся он, когда машинка слегка задела его шею. А кукла была так подстрижена молодым капитаном забавы ради, но, видимо, Джим уже представил себя на её месте. – Сиди ровно. – Приказным тоном отозвался Кёрли, не отрываясь от процесса. – Ох, как мило. Раздаешь приказы даже сейчас. – Продолжал язвить Джимми, но голос его звучал так, словно он хотел сбавить напряжение между ними. Кёрли молчал, сосредоточенно убирая лишнюю длину. – Может, мне лучше самому? Ты точно не мастер... – Да помолчи ты. – Рявкнул капитан, чуть надавив на его плечо, чтобы тот перестал ёрзать. Джимми фыркнул, но больше не двигался, лишь бросал недовольные взгляды исподлобья. Густые волосы падали на спинку кресла и пол, сопровождающиеся монотонным жужжанием триммера. Он уже начал переживать, что капитан действительно хочет побрить его под ноль, когда тот срезал волосы у лица. Через пару минут Кёрли выключил машинку и отступил, а Джимми вскочил и подошел к ближайшей отражающей поверхности. Несколько секунд он рассматривал себя, раздумывая, что сказать. – Ну, не лысый. Спасибо уже за это, – наконец пробурчал он и обернулся к капитану. Его взгляд был чуть более мягким, чем обычно. – Знаешь, ты мог бы просто попросить, а не шантажировать. Кёрли посмотрел на него поверх коробки: – А ты мог бы согласиться с первого раза. – Справедливо, – признал Джим, чуть усмехнувшись. – Но всё равно, больше так не делай. На лице блондина расползлась искренняя улыбка и он добавил: – Теперь хотя бы не выглядишь, как бомжара в подворотне. Достойно! – Он отложил триммер и с не злой усмешкой посмотрел на Джимми. – Вау, ого, невероятно, я прямо ощущаю, как моя жизнь моментально обрела смысл и цель. – Язвительно отозвался брюнет, но ухмыльнулся и запустил руку в волосы, проверяя, как те теперь лежат. – Не благодари. Это был акт милосердия к твоим будущим дамам. Кёрли ловил себя на мысли, что ему приятно видеть, как Джимми расслабляется, пусть и ненадолго. Второй пилот же осознавал, что впервые за долгое время не чувствует этого постоянного напряжения рядом с капитаном. Несколько секунд они молчали. Брюнет, не привыкший к такой перемирной атмосфере, наконец нарушил тишину: – Слушай… – Он замялся, взгляд его метнулся к полу, затем снова к капитану. – По поводу того случая. Кёрли поднял глаза, но ничего не сказал, позволяя Джимми договорить. – Ну… я был неправ. Ты сказал всё по делу, но я, как обычно, решил поспорить. Короче… извини, что нагрубил. Это не значит, что я тебя ненавижу, – продолжил Джимми, но уже тише. – На самом деле... мне нравится работать с тобой. Капитан чуть наклонил голову и подался вперед, взвешивая услышанное. – Извинения приняты. Но будь повежливее. Если не со мной, то с остальным экипажем. – Будет сделано, босс, – с фальшивой серьезностью ответил брюнет и, смягчившись, добавил: – Правда. Блондин чуть дольше, чем требовалось, изучал выражение лица Джимми после его слов. Он заметил, как в глазах второго пилота мелькнуло что-то мягкое, прежде чем тот немного отвернулся, будто испугался выдать больше, чем хотел. Несколько секунд тишины повисли между ними. Джим шагнул в сторону двери, явно собираясь уйти, и Кёрли почувствовал, как это ноющее чувство, оставшееся после медосмотра, снова захлёстывает его с головой. Стыд за собственные действия, раздражение из-за недосказанности, беспокойство о том, что Джимми теперь держит его на расстоянии. Всё это смешалось внутри, не давая ему покоя. Кёрли опустил взгляд на коробку с разными мелочами, машинально начав складывать вещи обратно. Но пальцы остановились, когда его взгляд упал на одну глупую штуковину из прошлого – небольшой значок в форме пивной банки, который когда-то купил ему Джимбо в подростковом возрасте. Он вдруг подумал, что, если бы Джим не был ему важен, он бы просто отмахнулся от второго пилота, «поощряя» игнорирование. Перестал бы пытаться. Но отпустить? Нет, это было выше его сил. Так же, как и выкинуть старую безделушку. Он поднял глаза, увидев, как Джимми подходит к датчику распознавания движения, чтобы сработал механизм автоматической двери, и неожиданно для самого себя заговорил: – Джим. Брюнет обернулся, чуть нахмурившись, но всё же остановился. – Что ещё? – Его голос звучал нейтрально, но в глазах читалась настороженность. Кёрли вздохнул, пытаясь подобрать слова. Он медленно встал, подходя чуть ближе, но всё ещё оставляя между ними достаточно пространства. – Слушай... – теперь уже капитан мялся и не спешил задавать волнующий его вопрос. Но, собрав всю волю в кулак, он постарался звучать доброжелательно. – Почему ты резко стал таким холодным? Что я сделал? Джимми едва заметно вздрогнул, и его лицо на миг совершенно перестало выражать какие-либо эмоции. Он отвёл взгляд, словно собирался соврать или уйти от ответа, но потом слегка сморщил нос, отступая от двери и поворачиваясь к капитану. – Ты правда не понимаешь? Вот всегда таким балбесом был. Ветер в голове, да и только. – Тихо и слегка хрипло спросил он, глядя прямо на блондина. – Если я сделал что-то не так, то скажи мне. – Промямлил он, боясь услышать правду, но не желая больше молчать. Джимми цокнул языком и вскинул на Кёрли острый, почти обиженный взгляд: – Ты сам всё знаешь. Или хотя бы должен знать. Но раз уж ты решил разыграть дурачка, то я подыграю. – Начал он, уперевшись кулаками в свои бока. Его тон был спокойным, но в нём чувствовалось нервозность. – Я не строю из себя дурачка, просто... Я действительно не понимаю, Джим. – Не понимаешь? – второй пилот коротко рассмеялся, но смех вышел огорченным. – Я же не совсем идиот и видел твое лицо. Стыдно было, да? Эти слова полоснули капитана по какой-то особо болючей точке. А что еще он мог испытывать, когда Аня буквально увидела последствия их плотских утех? Может, ему еще и станцевать надо было? Он поджал губы, а воздух между ними вдруг стал ощутимо тяжелее. – Я... – Начал было Кёрли, но Джимми не дал ему договорить. – Ты себя вёл так, будто совершил ошибку. Будто всё это... – он запнулся, мотнув головой, и голос его стал резче. – Как будто ты жалеешь о том, что у тебя был секс со мной. Да и не только это, сам понимаешь. Кёрли хотел возразить, но боялся, что любое неосторожное слово только усугубит ситуацию. – Это не так, – наконец парировал блондин, делая шаг ближе. Он звучал едва слышно. – Я просто… я не знал, как себя вести. Джимми сузил глаза, в которых загорелось что-то среднее между болью и разочарованием. – А я знал? Думаешь, мне не было стрёмно? – Джим, послушай, – Кёрли провёл рукой по своему предплечью, чувствуя, как ему трудно подобрать нужные слова. – Я испугался. Не тебя. Себя. Это откровение действительно удивило Джимми. Он молчал какое-то время, изучая взглядом лицо мужчины напротив, а затем его плечи расслабились, и он дал ему договорить. – Ну, понимаешь, я так смотрел на тебя не потому, что мне было стыдно за произошедшее между нами. Было страшно за то, что я сделал с тобой, – он указал пальцем на длинный ворот черной водолазки, а затем провел линию по воздуху возле торса второго пилота вниз. – И, слушай, Джим… Я… Понимаешь, это… Ты мне... – Невероятно тяжело давалось проговаривать это предложение, ведь он хотел сказать что-то действительно важное. Но Джимми поднял руку, останавливая его: – Хорошо, я тебя понял, не утруждайся. Я тоже тебя прощаю. Кёрли замолчал, чувствуя, как воздух резко спёрся. Он, глядя, как Джимми открывает дверь и уходит, хотел догнать его и сказать то, что застряло комом в горле. Ему стало понятно, что больше не получится игнорировать ни свои чувства, ни последствия своих действий. Почему же всё так сложно... Он так и остался стоять посреди кабины пилота в одиночестве. Этот разговор отнял больше сил, чем он рассчитывал. Но несмотря на это, в душе поселилось странное чувство облегчения. Капитану снова пришлось сосредоточиться на экранах приборов, но этот чертов второй пилот никак не покидал разум. Всё же Джимми умел вызывать противоречивые эмоции – с ним было сложно, но в равной мере и… приятно. Его взгляд скользнул к коробке, лежащей на столе. «Пора её уже вернуть на место», – подумал он, поднимаясь с кресла. В это время Джимми уже возвращался к себе. Коридоры корабля были тихими, свет приглушенным – почти как ночью на Земле. Он сунул руки в карманы и, всё ещё чувствуя себя немного неловко после разговора, размышлял о словах Кёрли. «Будь повежливее. Если не с ним, то с остальными...» Он хмыкнул. Легче сказать, чем сделать. Но, пожалуй, капитан был прав. Впрочем, для начала ему нужно было как следует выспаться. Открыв дверь своей каюты, Джимми нащупал в темноте кровать и буквально рухнул на неё, уставший, но с каким-то странным ощущением лёгкости. Сегодняшний день всё же не прошёл зря. Но... Что хотел сказать капитан, когда второй пилот оборвал его после «Ты мне...»? Его привычное «Ты у меня уже в печёнках сидишь» не подходит, «Ты мне тут не выёбывайся» тоже не подходит. Странно. ... Потом разберётся.