девять жизней, чтобы влюбиться

Даниэль легла спать позже обычного. Она поняла это по тому, что покрасневшие веки были ярче обычного, а это означало, что солнце уже проникло в ее комнату. Она потянулась, чувствуя, что мышцы напряжены и немного болят, затем, моргнув, открыла глаза. Белесый туман. Когда они пришли в себя, она увидела перед собой что-то, что было скрыто одеялами.  —Хэрин~а? — простонала она, потирая глаз. Внезапно все, что они делали прошлой ночью, разом вспомнилось ей, и она поняла всю серьезность того, что произошло. Могла ли Хэрин превратиться в...? Ее сердце подпрыгнуло в груди, когда она немного приподнялась, заметив пучок чернильно-черных волос, выглядывающий из-под подушки и одеяла. Волосы казались короткими. Внизу живота возникло беспокойство, как будто она проглотила гирю. —Хэрин? —Ее голос дрожал. Даниэль знала, что она сказала, что если потерпит неудачу дважды, то все будет в порядке, и Хэрин сказала, что она тоже расстроится, но она должна была признать, что возлагала большие надежды. Они обе хотели, чтобы Хэрин сняла свое проклятие. И после такой восхитительной ночи, как эта... разве это не должно было быть возможным? —Ты не спишь? – Она увидела, как клочок шерсти слегка шевельнулся.  Затем сердце Даниэль упало еще сильнее, болезненно забившись где-то так глубоко в теле, что ей показалось, будто все ее органы расплавились. Хэрин мяукнула. Даниэль почувствовала, как что-то сдавило ее легкие. Она откинула одеяло. Два кошачьих глаза уставились прямо ей в душу, и все краски отхлынули от лица Даниэль. Она поспешно вытерла мокрое лицо, прежде чем поняла, что плачет. Рыдание вырвалось из ее груди, а затем они обрушились на нее со всех сторон. Она икнула, не веря своим глазам, которые снова и снова затуманивались слезами. В лучах яркого утреннего солнца Хэрин подалась вперед и обняла ее. Человеческие руки крепко обхватили ее спину. По теплому обнаженному плечу девушки потекли слезы. Она провела рукой по волосам Хэрин, которые на солнце казались скорее коричневыми, чем черными. Маленький локон оказался концом ее длинных шелковистых прядей. Она погладила Хэрин по спине. Свежие капли брызнули ей на спину, когда девочка тоже заплакала, и они обе тихонько всхлипывали. Даниэль шмыгнула носом, пытаясь обнять свою подругу покрепче, но в этот момент Хэрин, похоже, осознала, насколько они голые и насколько ярко освещена комната. Она вскрикнула и вырвалась, завернувшись в одеяло и раскрасневшись.  Это заставило Даниэль улыбнуться, когда она вытерла остатки слез. —Я уже все это видела, —Напомнила она ей.  Хэрин крепко прижала одеяло к груди, тоже вытирая глаза. —Днем все еще более странно, —Шмыгнув носом, она изобразила одну из своих зубастых ухмылок. Даниэль, все еще озадаченная, поразилась тому, какой красивой была ее девушка, когда свет осветил ее так, как она никогда раньше не видела. —Разве это не безумие, что мы никогда не целовались в течение дня? И, словно отмечая галочкой уже составленный список дневных развлечений, они поцеловались. Мягкие губы и язык. Даниэль не могла сомкнуть глаз. Даже когда они расстались, она продолжала упиваться видом Хэрин. Ее кожа выглядела нежной, но была бледной, как снег. —Нам нужно как можно чаще бывать на свежем воздухе, —Она решила, надеясь, что зимнее солнце придаст коже Хэрин здоровый цвет. Хэрин наморщила носик. —Мне страшно. Думаю, я бы предпочла выходить на улицу в таком виде только по ночам. —Тогда я буду твоим солнцем, —Даниэль улыбнулась своей улыбкой, такой же яркой, как само солнце. Она дотронулась до руки Хэрин, словно та была голограммой, которая вот-вот исчезнет.  Им так много нужно было обсудить, что никто из них не хотел сразу переходить к другой теме. Даниэль попыталась встать. —Я приготовлю нам завтрак. Ты, наверное, очень устала. Ты была чем-то вроде машины для получения оргазма. Даниэль никак не могла прийти в себя от того, как покраснели щеки Хэрин! Это было самое милое зрелище. Она встала, медленно вставая после своей ошибки прошлой ночью. Она услышала, как кто-то окликнул ее по имени, и немедленно обернулась. —что? —Твоя спина, —Хэрин выглядела обеспокоенной. Даниэль протянула руку к своему плечу и ощупала его. На ощупь это было похоже на рельефные линии, пересекающиеся крест-накрест.  —Кажется, я тебя очень сильно поцарапала, —Хэрин прикусила губу. —Это тоже на твоих руках. И действительно, когда Даниэль посмотрела вниз, у нее на предплечьях были ярко-красные рубцы, похожие на кошачьи царапины. —Это не больно, —Сказала она, с удивлением разглядывая их. —Царапай меня, сколько хочешь. Это выглядит довольно мило. Хэрин, похоже, не поверила ей, но позволила уйти. Даниэль приготовила легкий завтрак из вафель и фруктов, сбрызнув их сиропом, прежде чем вернуться в спальню. Она не потрудилась одеться, и Хэрин тоже, все еще сидя на том же месте, но теперь держа что-то в руках. —Давай я нанесу немного мази, прежде чем мы начнем есть, —сказала она, помогая Даниэль разложить прикроватный столик. Даниэль вздрогнула, когда Хэрин начал целовать ее в ответ, а затем намазала прохладной мазью. Как бы сильно она этого не хотела, ей пришлось признать, что на ощупь это было приятно, и запах тоже был приятный. Слегка защипало в ноздрях. Затем Хэрин проделала то же самое со своими руками. Взглянув на царапины, а затем на сосредоточенный взгляд Хэрин, она подумала, что девушка действительно похожа на кошку, даже в человеческом обличье. Проклятие, вероятно, превращало людей в животных, наиболее похожих на них. Она задумалась, во что бы она превратилась, если бы была проклята. Возможно, это была собака или олень — она их любила. Или даже птица! Но, подумав о сходстве Хэрин с настоящими кошками, она вспомнила кое-что странное. Всего несколько минут назад Хэрин мяукала.Настолько убедительно, что Даниэль решила, что проклятие не было снято. Может быть, она просто пошутила? Или, возможно, сама Даниэль неправильно запомнила. Было вполне вероятно, что ей показалось в состоянии паники или она приняла другой человеческий звук за мяуканье. Не стоит беспокоиться. Она была невозмутима, как огурчик. Все было в порядке. Некоторое время они почти не разговаривали, угощая друг друга вафлями и ягодами, застенчиво улыбаясь, как это делают подростки. Затем Даниэль принесла халаты для них обеих, когда увидела, как сильно Хэрин избегает смотреть на ее тело и как крепко она прижимает к себе одеяло. Затем, скрестив ноги и еще немного сдерживая свои сексуальные аппетиты, они, наконец, поговорили о том, что произошло.  —Как ты думаешь, что это было? — Спросила Даниэль. —Это разрушило проклятие. Хэрин поджала губы, задумавшись на секунду-другую. —Я думаю, это потому, что мы оба испытали оргазм. В проклятии есть строчка, в которой говорится, что любовные объятия, которые являются частью секса, укрепят связь. И разрушат проклятие в песне о страсти. Песня о страсти... разве это не было бы здорово? —В этом есть большой смысл, — Даниэль кивнула в знак согласия. —Я думала, это потому, что нам нужно было сначала признаться друг другу и, типа, мысленно быть на одной волне. Или, может быть, это было сочетание того и другого. А также то, как мы смогли забыть о проклятии и просто делать то, что хотели. —Что бы это ни было, — размышляла Хэрин.—Это было как раз то, что нужно. Как будто так и должно было быть. Затем Даниэль отодвинула поднос в сторону, схватив вишенку, которую откусила. Затем она нарисовала на коже Хэрин, как будто использовала красную краску на белом холсте. Вишневая полоса потекла от горла Хэрин, она откинула халат в сторону, затем через плечо и спустилась к груди в синяках от засосов. Она окрасила сосок Хэрин в еще более красный цвет. —Давай сделаем это снова. Хэрин, казалось, поддержала ее в этой идее. Девушка откинула голову назад, позволяя Даниэль слизывать кашу, которую она приготовила, пробуя вишню вместе с неповторимым вкусом ее кожи.  Затем произошло нечто странное. Сначала это был тихий гул, затем он стал отчетливым. Голова Хэрин резко повернулась в нужном направлении, и она со стыдом натянула халат на обнаженную грудь. Ее лицо невероятно покраснело, и на лицах обоих отразилась паника. Хэрин только что мурлыкала.