Обратная сторона ненависти

Днём ранее. Темнота окутывала комнату. Едва слышное дыхание игроков и редкие поскрипывания кроватей создавали обманчивое ощущение покоя. Но Сон Ги Хун не мог уснуть. Его тело лежало неподвижно, а мысли носились где-то далеко, за пределами игр. Каждая секунда здесь напоминала ему о том, что у него всё меньше времени и всё больше вопросов. Как прекратить этот кошмар? Как выбраться? И что будет потом? Ги Хун глубоко выдохнул, прикрыв глаза. Но вдруг раздался скрип — тихий, но в тишине комнаты он прозвучал резким, почти оглушающим. Ги Хун напрягся, замер, прислушиваясь. Скрип повторился, ближе. Он приоткрыл глаза и увидел фигуру, сидящую у его кровати. Её силуэт казался знакомым. — Ён Иль? — его голос был низким, но спокойным. Он поднялся на локтях, глядя на фигуру. — Что вы здесь делаете? Ён Иль чуть наклонил голову, улыбнувшись уголками губ. — Я заметил, что вы не спите, Сон Ги Хун, — произнёс он тихо. — Думал, что вам может понадобиться компания. Ги Хун нахмурился. — Вы понимаете, что, если нас заметят, у нас будут проблемы? — Если бы я боялся последствий, я бы остался на своём месте, — ответил Ён Иль. Его поза была расслабленной, почти небрежной, как будто он был полностью уверен в себе. Ги Хун некоторое время молчал, вглядываясь в его лицо. — Так зачем вы здесь? — спросил он наконец. Ён Иль чуть подался вперёд, его глаза блестели в полумраке. — Хотел поговорить, — сказал он просто. — О чём? — О том, что вы собираетесь делать, когда всё это закончится, — ответил Ён Иль, его взгляд был глубоким и проницательным. Ги Хун усмехнулся, но в его улыбке не было тепла. — Если закончится, — поправил он. — Когда закончится, — твёрдо ответил Ён Иль. В голосе Ён Иля звучала такая непреклонная уверенность, что Ги Хун невольно посмотрел на него пристальнее, пытаясь уловить, откуда у него эта твёрдость. — Вы слишком уверены в моём будущем, — сказал он резко, но с какой-то усталой горечью. — В любой момент нас могут прикончить. Ён Иль не ответил сразу. Он немного наклонил голову, задумчиво прищурившись. Словно слова Ги Хуна зацепили в нём что-то важное, но он не спешил с ответом. Ён Иль поджал губы и наконец произнёс: — Не прикончат, — уверенно  произнёс Ён Иль.  Ги Хун скептически приподнял бровь, уже готовясь возразить, но Ён Иль заговорил снова, не давая ему вставить ни слова:  — Уверяю вас. Он сделал небольшую паузу, словно специально выдерживая момент, чтобы его слова лучше запомнились, а затем продолжил: — У вас есть причина бороться, верно? — Его голос стал чуть мягче, — Это делает вас сильнее. Ги Хун замер, обдумывая услышанное. В его голове, словно по щелчку, всплыл образ дочери. Её голос, её смех, её улыбка — всё это было таким близким и одновременно недосягаемым. Он вспомнил последний раз, когда звонил ей. Он тогда так долго держал трубку у уха, слушая её настороженное “Алло?” на другом конце линии. Хотел сказать ей что-то важное, ободряющее. Признаться, как сильно он её любит, как скучает. Но вместо этого промолчал. Слишком слабый, слишком поглощённый чувством стыда за самого себя. Вина снова окутала его, тёмным, липким туманом заползая в сознание. Пальцы Ги Хуна сжались в кулак, но он быстро ослабил их, словно пытаясь удержать себя от обрушивающейся лавины мыслей. — У меня есть дочь, — тихо произнёс он. Ён Иль кивнул, словно ожидал этого ответа. — И что вы сделаете, когда снова её увидите? — Не знаю, — ответил Ги Хун после паузы. — Может, попробую позвонить. Ён Иль чуть прищурился, его голос прозвучал с лёгким укором: — «Может»? Вы не уверены? Тот  вздохнул, проведя рукой по лицу. — Она далеко. В Америке. С матерью, — сказал он наконец. — Я давно потерял право быть частью её жизни. Ён Иль не отвёл взгляда. — И вы хотите оставить всё так, как есть? Ги Хун посмотрел на него, его глаза блестели от подавленных эмоций. — А что ещё я могу сделать? Если она не захочет меня видеть? Ён Иль слегка наклонился вперёд, его голос стал более мягким. — Если вы не попробуете, то никогда этого не узнаете. Эти слова пронзили Ги Хуна. Он отвёл взгляд, но вскоре снова повернулся к Ён Илю. — А вы? — спросил он. — У вас есть, ради кого бороться? Ён Иль замер на мгновение, затем его лицо стало жёстче. — Нет, — ответил он тихо. — Совсем никого? Ён Иль сдержанно кивнул, но во взгляде мелькнула тень. — Но у меня есть причина оставаться здесь, — добавил он, глядя прямо на Ги Хуна. — Какая? — голос Ги Хуна был низким, почти шёпотом. Ён Иль не ответил сразу. Он медленно выпрямился, отстраняясь лишь на немного, но их взгляды оставались сцепленными. Свет не доходил до его лица, оставляя большую часть в тени, однако глаза… Глаза блестели, и в них мелькнуло нечто новое. Тепло, смешанное с чем-то, что Ги Хун не мог назвать, но от чего внутри всё перевернулось. Тишина повисла между ними, густая, обволакивающая. Она словно замедлила время, давая обоим осознать значимость момента. Ги Хун чувствовал, как сердце гулко бьётся в груди, но почему? Ён Иль сделал вдох, глубокий, будто собирался с мыслями, и, наконец, произнёс, тихо, но с твёрдостью: — Вы, Сон Ги Хун, — Ги Хун замер, его глаза невольно расширились, — Вы — моя причина, — закончил Ён Иль, и в его голосе не было ни капли сомнения, только абсолютная уверенность. Эти слова эхом разнеслись в голове Ги Хуна. Его губы слегка приоткрылись, будто он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Ён Иль не сводил с него взгляда. Этот взгляд был обжигающим, он проникал глубоко, оставляя Ги Хуна беззащитным. Взгляд мужчины, который говорил откровенно, прямо, без намёков. — Я встречал многих людей, Ги Хун. В прошлом. Здесь. Люди приходят и уходят, их лица растворяются во времени. Они все… одинаковые. И все они исчезают, не оставляя следа, — Ги Хун нахмурился, его взгляд стал настороженным, но он не перебивал,— Но вы… — Ён Иль сделал паузу, собираясь с мыслями. Его голос стал мягче, почти шёпотом. — Вы другой. За такой короткий срок вы стали для меня кем-то… особенным. Ги Хун почувствовал, как его сердце начало биться быстрее. — Почему? — спросил он наконец, но голос прозвучал глухо, будто в груди сжалась невидимая тяжесть. — Почему именно я? Ён Иль снова поднял на него взгляд. В его глазах было что-то невыразимое — смесь тоски, надежды и чего-то ещё, что Ги Хун боялся называть. — Потому что за эти пару дней я почувствовал то, что уже давно не чувствовал, — признался тот. Его голос был тихим, но каждая интонация звучала как удар. — Ту искру. Тот трепет. То колотящее сердце, этот… мандраж, — Ги Хун сглотнул, не в силах отвести взгляд, — Эти чувства… я думал, что они исчезли. Что я больше никогда не смогу испытать ничего подобного, — продолжил Ён Иль. Он опустил взгляд, словно открыться до конца было ему невыносимо тяжело. — Но с вами… они вернулись. — Это безумие, — тихо сказал Ги Хун, но в его голосе не было осуждения, только растерянность. — Возможно, — согласился Ён Иль, его губы тронула едва заметная усмешка, но она была тёплой, почти нежной. — Но это моё безумие. Моё решение. И я ни о чём не жалею. Ги Хун почувствовал, как по телу пробежала дрожь. Его взгляд снова скользнул по лицу Ён Иля, задержался на его губах, но он быстро отвёл глаза. — Почему вы говорите мне это? — спросил он, голосом, который казался чужим даже для него самого. — Потому что не могу больше молчать, — ответил Ён Иль. Он наклонился ближе, так, что его дыхание коснулось кожи Ги Хуна. — Потому что вы заслуживаете знать. Мгновение длилось вечность. Тишина между ними казалась почти оглушающей. И в этой тишине Ги Хун услышал только своё сердце — его удары были громкими, бешеными, как будто этот момент мог что-то изменить навсегда. — Скажите мне только одно, Сон Ги Хун, - произнёс Ён Иль тихо, но настойчиво. — Вы когда-нибудь чувствовали что-то подобное? Ги Хун замер, его сердце билось где-то в горле. Сказать "нет" он не мог — это было бы ложью. Но "да" прозвучало бы как шаг в пропасть. Он закрыл глаза, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Всё в нём кричало о том, что это неправильно — и одновременно, что он не может оттолкнуть этот момент, этого человека. — Я… — начал он, но слова застряли где-то в груди. Он открыл глаза и встретился с пристальным взглядом Ён Иля.Тот ждал ответа, но без давления, без упрёка. Он сидел напротив, чуть напряжённый, но готовый принять любую правду, — Я не знаю, — наконец признался Ги Хун, его голос звучал глухо. — Это… странно. Это пугает. Ён Иль слегка наклонил голову, его губы дрогнули в тени едва заметной улыбки. — Но вы не отказываетесь, — мягко сказал он. Ги Хун отвёл взгляд, глядя в пол. — Почему вы так уверены? — голос Ги Хуна прозвучал низко, сдержанно, но в нём угадывалось множество эмоций: сомнение, растерянность, осторожность. — Почему вы думаете, что я… Он запнулся, будто не мог подобрать нужные слова или боялся того, что они могут означать. Ён Иль не торопился отвечать. Он медленно поднял руку, позволяя этому движению быть подчеркнуто неторопливым. Его пальцы мягко коснулись плеча Ги Хуна, задержавшись там чуть дольше, чем это позволяла дружеская дистанция. Ги Хун замер. Этот жест казался простым, но в нём было что-то, что заставило его сердце пропустить удар. — Потому что вы не прогнали меня, — тихо произнёс Ён Иль, его голос звучал ровно, но в нём чувствовалось что-то глубоко личное. — Потому что позволили остаться. Эти слова зависли в воздухе, и между ними воцарилась тишина — напряжённая, почти ощутимая. Ги Хун почувствовал, как по телу пробежала дрожь, не от холода, а от осознания того, что происходило. — Это ведь не так просто, — выдавил он наконец, голос дрогнул, но в нём всё ещё слышалась попытка сохранить контроль. — Я знаю, — мягко ответил Ён Иль, его рука чуть сильнее сжала плечо Ги Хуна, словно добавляя веса своим словам. — Но иногда всё, что нужно, — это просто позволить себе не отталкивать. — он сделал небольшую паузу, а затем, продолжил, — За эти несколько дней, вы стали для меня чем-то большим, чем просто ещё одним лицом в этой игре. Это нелепо, я знаю. Но я чувствую это каждой клеткой своего тела. Я не прошу вас принять это, — прошептал Ён Иль. — Но я прошу вас понять, что для меня это важно. Ги Хун медленно потянулся к руке Ён Иля, положенной на его плечо, и накрыл её своей. Его пальцы на мгновение сомкнулись, словно он искал в этом прикосновении что-то, что смогло бы дать ему ответ. — Все слишком быстро, — наконец выдохнул он. — Возможно, — тихо ответил Ён Иль, его голос прозвучал едва уловимо. — Но имеет ли это значение? — Его губы тронула слабая улыбка. — Вся жизнь — это риск. Ги Хун глубоко вдохнул, чувствуя, как это напряжение между ними начинает превращаться во что-то более явное, более реальное. И в этот момент Ги Хун понял, что уже сделал свой выбор. Он не мог отступить, не мог отвернуться. Ги Хун придвинулся ближе, убирая расстояние между ними. Ён Иль замер, ожидая, но не торопя. — Если это риск, — тихо произнёс Ги Хун, — то, наверное, он стоит того. Тишина комнаты теперь казалась наполненной громом их сердцебиений. Ни один из них не решался первым нарушить это напряжение, но каждый знал, что слова были лишними. Ён Иль придвинулся ближе, медленно, будто давая Ги Хуну время отступить, если он захочет. Но тот даже не подумал отстраняться. Когда их губы наконец соприкоснулись, это было осторожно, почти робко, словно они оба боялись разрушить эту тонкую нить, которая связала их. Но с каждым мгновением поцелуй становился всё более уверенным. Ён Иль медленно провёл рукой по щеке Ги Хуна, а затем накрыл его шею тёплой ладонью, подтягивая ближе. Поцелуй углубился, становясь всё более горячим, насыщенным, полным долгожданного освобождения.  В его движениях не было спешки, только решимость и эмоции, которые он больше не мог держать внутри. Ги Хун, впервые за долгое время, позволил себе забыть обо всём, что окружало их. О смертельной игре, о страхе, о том, что их ждёт завтра. Сейчас был только Ён Иль - его дыхание, его прикосновения, его присутствие, которое заставляло всё остальное отойти на второй план. Когда поцелуй прервался, они остались близко друг к другу, их лбы соприкоснулись. Ги Хун чувствовал, как тяжело дышит Ён Иль, и понимал, что его собственное дыхание такое же сбивчивое. Ги Хун закрыл глаза и провёл рукой по лицу, пытаясь собраться. Всё, что происходило сейчас, было неправильно. Или правильно? Он не мог найти ответ. — Я не знаю, — выдохнул он, его голос звучал глухо. — Я не знаю, что делаю. Ён Иль внимательно смотрел на него, но не перебивал. Он знал, что Ги Хуну нужно это выговорить. — Это так сложно, — продолжил Ги Хун, открыв глаза и встретившись с его взглядом. — Я чувствую… слишком многое. Слишком быстро. Я даже не уверен, поступаю ли я правильно. Ён Иль нахмурился, его лицо омрачилось едва заметной тенью боли, но он быстро справился с собой. — Никто из нас не знает, что правильно, — тихо сказал он. — Мы живём в мире, где каждое наше решение может стать последним. — А если это ошибка? Если это просто… отчаяние? Ён Иль помедлил, прежде чем ответить. — Если это ошибка, — сказал он, — то я готов за неё отвечать. Ги Хун уставился на него, и в его глазах читалась борьба — между страхом и желанием, между разумом и чувствами. Ги Хун отвернулся, глядя в сторону. Его руки сжались в кулаки, а плечи опустились, как будто он нёс груз, который был ему не по силам. — Я не могу вам дать то, чего вы заслуживаете, — тихо сказал он. — А что, если мне нужно только то, что вы уже даёте? — парировал Ён Иль. — Ваше время. Ваше присутствие. Ги Хун ничего не ответил. И Ён Иль, глядя на него, глубоко вдохнул, собираясь с силами. — Есть кое-что, что вы должны знать, — начал он. Его голос стал чуть ниже, чуть тише. Ги Хун прищурился, его взгляд стал внимательным, но он не торопил. Ён Иль на мгновение закрыл глаза, будто собирая остатки решимости, а затем снова взглянул на Ги Хуна. — Моё настоящее имя… не Ён Иль, —каждая фраза звучала с весом, как будто с его плеч снимался долгий груз. — Моё настоящее имя — Хван Ин Хо. Ги Хун не сразу ответил, но его взгляд оставался твёрдым. — Когда мы впервые оказались здесь и все начали называть свои настоящие имена, я не мог, — он сделал паузу, глядя в сторону, прежде чем снова встретиться с глазами Ги Хуна, — Я не мог рискнуть. Моё имя — это часть меня, часть прошлого, которое я никогда никому не раскрывал. Оно… слишком важно для меня. Слишком личное. Ги Хун оставался неподвижным, его лицо было жёстким, но в его глазах была тёплая искра, дающая понять, что он слушает внимательно. — Но вы доверились мне, — произнёс он, наконец, его голос был низким и уверенным. — Да. Я мог бы продолжать лгать, как делал это со всеми здесь. Но вы… Вы другой. — Он вздохнул и слегка сжал плечо Ги Хуна. — С самого начала я видел в вас то, чего не видел в других. Вы настоящий. Вы… человек, которому я могу доверить эту часть себя. Он замолчал, позволив словам повиснуть в воздухе, прежде чем добавить, уже тише: — Это нелепо, я знаю. Мы знаем друг друга всего несколько дней, но я… чувствую это. — Чувствуете что? — Я чувствую, что могу быть собой только рядом с вами, — признался он. — Вы — первый человек за долгие годы, который заставил меня почувствовать, что я живой. — Вы не должны извиняться за то, что скрыли своё имя, — наконец произнёс он. — Но я ценю, что вы доверились мне. Ин Хо посмотрел на него, и на его лице появилась слабая улыбка. — Спасибо, — тихо сказал он, и в его голосе была благодарность, смешанная с чем-то ещё — с теплом, которое он давно никому не показывал. Ги Хун на мгновение отвёл взгляд от человека напротив, но затем снова вернулся к нему. — Хван Ин Хо, — произнёс он медленно, с ударением на каждом слоге, как будто запоминая. — Это хорошее имя. Ин Хо чуть наклонился ближе. — Оно теперь ваше. Только ваше. Между ними снова повисло молчание, но это молчание больше не казалось напряжённым. Оно было пропитано доверием, искренностью, которые словами не выразить. Ги Хун посмотрел в глаза Ин Хо и почувствовал, как внутри разливается тепло, которого он не знал уже много лет. — Я думаю, мне пора — В его голосе чувствовалось, что он не хотел уходить. Слова прозвучали твёрдо, но в глубине звучала скрытая просьба, почти отчаяние — желание остаться ещё чуть-чуть, задержать этот момент, который, казалось, вот-вот ускользнёт, — Спокойной ночи, Ги Хун. — Спокойной ночи… Хван Ин Хо, — ответил Ги Хун, впервые называя его настоящим именем. На прощание Ин Хо ещё раз посмотрел на Ги Хуна, а затем, с едва слышным вздохом, он медленно отстранился, спустившись с кровати Ги Хуна. Ги Хун опустился обратно на кровать, положив руку на своё плечо — туда, где ещё недавно лежала рука Ин Хо. Этот момент, как и его имя, казался подарком, который нужно было беречь.