Обратная сторона ненависти

— Ты всегда был частью этой игры. Теперь твой ход. Кабинет Хван Ин Хо был поглощён мягким полумраком. Ги Хун стоял, весь натянутый, словно его тело кричало, требуя оттолкнуть, ударить, сбежать. Но ноги не двигались. Ин Хо шагнул вперёд, сократив расстояние почти до нуля. Комната казалась тесной, её стены будто сжались под тяжестью напряжения, что висело в воздухе. Лишь тяжёлое дыхание Ги Хуна и приглушённый шум вентиляции нарушали тишину, но даже они не могли заглушить бурю эмоций, разгорающуюся между ними. — Все твои слова — ложь, — голос Ги Хуна был низким и хриплым, взгляд пылал, но в этом пламени таилось нечто большее, чем просто ярость. — Нет, — ответил Ин Хо. Ги Хун почувствовал, как что-то сжалось внутри. — Вчера ночью я говорил правду. — Ты хочешь, чтобы я поверил? Ин Хо не ответил, лишь продолжал смотреть на него, его тёмные глаза без всякой маски и без запятых — только абсолютная глубина. — Ты можешь меня ненавидеть, — сказал он тихо, подняв руку с осторожностью, будто боялся спугнуть его. Его пальцы едва коснулись линии челюсти Ги Хуна. От этого прикосновения кожа вспыхнула огнём, но тот не отступил, не доверяя себе, если начнёт двигаться. — Но всё, что я сказал, — это правда. Ин Хо сделал последний шаг, приближаясь. Его присутствие стало всёобъемлющим. Лёгкий аромат парфюма, тепло его тела, молчаливая, но ощутимая тишина между ними. Он коснулся лица Ги Хуна, медленно проводя пальцами по челюсти, спускаясь к шее. Ги Хун едва сдержал резкий вдох, его тело напряглось, но он оставался неподвижен. — Я сказал, что ценю тебя, — продолжил Ин Хо, его голос стал тише, почти шёпотом. — И это правда. Ги Хун не ответил. Он стоял, сбивчиво дыша, его тело сотрясалось от напряжения. Но в голове было пусто. Он не понимал, что происходит. Не понимал, что чувствует к Ин Хо. Казалось бы, ничего особенного, но почему тогда сердце так бешено колотится, стоит только увидеть его? Почему щеки вспыхивают, едва Ин Хо делает шаг к нему? Почему он теряет рассудок, стоит Ин Хо лишь взглянуть на него этим хищным, пронизывающим взглядом? Разве это действительно «ничего особенного»? — Я пытался, — ответил Ин Хо, его голос едва слышен. Он схватил Ги Хуна за плечи, прижимая его к себе, но без грубости, притягивая ближе. Их лица были так близко, что дыхания смешивались. Ги Хун ощущал тяжесть взгляда Ин Хо, и его злость и страх начали уступать место чему-то новому, чему-то, что он не хотел признавать, — Я пытался быть отстранённым, холодным. Но это была пытка, — сказал Ин Хо, голос дрожал, несмотря на его внешнюю уверенность.  Он медленно наклонился ближе, его губы коснулись шеи Ги Хуна, оставляя горячий, медленный поцелуй,  — Я смотрел на тебя, — продолжал Ин Хо, каждый поцелуй становился всё глубже, всё страстнее, спускаясь к ключице. — И не мог оторваться. Ги Хун зажмурился, пытаясь собраться, но его тело предало его. Тёплая ладонь Ин Хо скользнула к его затылку, притягивая ближе. — Я думал о тебе, даже когда не хотел. Даже когда считал, что это неправильно, — прошептал Ин Хо, его дыхание обжигало кожу, — Я пытался убедить себя, что ты ничего не значишь для меня, — голос Ин Хо стал тише, в нём звучала боль. — Но это была ложь. Ин Хо отстранился лишь на мгновение, чтобы взглянуть Ги Хуну в глаза. На его лице было всё: злость, боль, желание. Ин Хо видел, как тот борется с собой, и это только усиливало напряжение. — Ты стал для меня всем, — произнёс Ин Хо, его голос был глубоким и искренним. Прежде чем Ги Хун успел вымолвить хоть слово, Ин Хо наклонился и вжал свои губы в его. Поцелуй был резким, почти жестоким, как ураган, который не оставляет времени на размышления. Он был страстным и неудержимым, и в нём читались такие чувства, которые не нуждались в словах — чувства, что могли утопить, захватить целиком. Ги Хун замер, тело его напряглось, но потом, словно сброшенная с плеч тяжесть, он сдался. Его руки дрожали, когда он обвил шею Ин Хо, не в силах противиться, как будто весь мир вдруг рухнул, оставив только их. В этот момент исчезло всё. Комната, свет, стены — всё растворилось в их страсти, в буре, что ревела между ними. Ги Хун ощущал, как рушатся все стены, которые он так долго возводил вокруг себя, как медленно исчезает каждое его сопротивление, как будто оно никогда и не существовало. Его сердце колотилось так, как будто оно готово вырваться наружу, и он уже не мог сказать, где кончается его тело, а где начинается Ин Хо. Всё смешалось, и он просто был в этом — в их поцелуе, в их боли, в этом безумном моменте, что не оставлял ни места для мыслей, ни времени для осознания. — Ты ублюдок. Ин Хо прижался к его виску, его руки крепче обвили Ги Хуна, как будто он боялся, что тот исчезнет. — Я знаю, — Он слегка поцеловал Ги Хуна в волосы, чувствуя, как их запах заполняет его лёгкие. — Но я не могу иначе. Ин Хо замолк, оставив их в тишине на несколько секунд, но только для того, чтобы дать этим эмоциям разгореться с новой силой. Затем, не отрываясь, Ин Хо наклонился, его губы снова накрыли губы Ги Хуна. Этот поцелуй был совершенно другим - не стремительным, а страстным, жгучим, как огонь, что сжигает всё на своём пути. Его руки скользнули по груди Ги Хуна, сбрасывая бирюзовую зипку . Его пальцы были жёсткими и уверенными, но в каждом движении скрывалась осторожность. С каждым движением его губ, с каждым касанием, их тела становились всё ближе.  Ин Хо спускался по шее, целуя кожу, медленно, в темпе, который заставлял сердце Ги Хуна биться быстрее, а его разум терять всякую чёткость. Ги Хун чувствовал жаркие поцелуи, оставляемые на его коже, наполненные такой необузданной страстью, что остановить их казалось невозможным.  Для удобства Ин Хо снял чёрный плащ, не отрываясь от происходящего, остался в чёрной водолазке, идеально облегавшей его тело. Ткань подчёркивала каждую деталь его фигуры, ясно показывая рельеф тела, добавляя силуэту особую привлекательность. Чёрные брюки сидели на нём так же безупречно, акцентируя внимание на стройных бедрах – все это создавало образ, от которого невозможно было отвести взгляд. Ги Хун на мгновение засмотрелся, но в тот же момент почувствовал, как пальцы Ин Хо уверенно подхватили край его футболки, медленно подтягивая её вверх, открывая всё больше тела - покрытого лёгким румянцем от прикосновений.  — Ги Хун… — протянул он, склоняясь над широкой грудью и проводя по её середине носом, вдыхая естественный запах тела. Глаза блеснули небезопасным фиолетовым огоньком, что явно наровился вскоре превратиться в пожар. — Тебе когда-нибудь говорили, что ты прекрасен и способен влюбить в себя человека буквально за мгновение?         Ладонь обвела пах и проникла под штаны Ги Хуна, вскоре для удобства стягивая и их, вместе с нижним бельем, и аккуратно положив их на диван рядом, наспех сложив.  — А я погляжу, тебе нравится, — с тихой усмешкой заметил Ин Хо, — Несмотря на твоё изначальное возмущение, — Пальцы скользнули ниже, ловко обводя выпуклость, — Смотри, как напрягся. Твёрдый, как камень.  Ещё раз мимолётно проведя по выпуклости ладонью, он приблизился лицом к груди, продолжая оставлять любвеобильные поцелуи, опускаясь ниже, заставляя того слегка откинуться назад. Так касания дошли до блядской дрожи. Но даже это его не отторгало, не отвращало, и он продолжил, опускаясь к лобку. В подбородок уткнулась эрекция, которую он тут же обхватил влажными губами, прямым попаданием касаясь головки, от которой как раз и образовалось тёмное пятно на боксёрках.    По венам разлилась щемящая слабость. Руки Ги Хуна инстинктивно скользнули в густые чёрные волосы Ин Хо, цепляясь за мягкие пряди. Но они не пытались отстранить его — напротив, сжимались сильнее, чтобы притянуть ближе. С губ Ги Хуна срывались хриплые, рваные вдохи, перемежающиеся тихими, но наполненными страстью стонами, которые он уже не мог сдерживать. Язык скользнул вдоль всей длины, оставляя за собой горячий влажный след, а затем губы аккуратно обхватили головку, принимая её внутрь. Положив руку на чужой пах, массировать вверх и вниз, медленно и плавно, с каждым движением усиливая давление. Постепенно его движения становились быстрее и увереннее, стремясь пробудить в теле партнёра нужную ему реакцию. Ин Хо чуть наклонил голову набок, слегка покачав ею, словно проверяя свою власть над моментом. На его щеке отчётливо проступила выпуклость, но взгляд не показывал никакого отвращения от минета из-за солоноватости, а может из-за длины, лишь половина которой была во рту. А пальцам на затылке, что слегка сжимали пряди волос, он с радостью поддавался и подстраивался, если те надавливали.  Ресницы Ги Хуна едва заметно подрагивали, выдавая накатывающее возбуждение, а на щеках расцветал румянец, как подтверждение той волны удовольствия, что его охватывала. — Хааа… — шумно выдохнул Ги Хун, затыкая свой рот ладонью и опрокидывая голову назад. Веки полуприкрыты, в глазах плыло. Хоть для него такие ощущения и не были в новинку, Ин Хо делал это с такой тонкостью, что Ги Хун не мог вспомнить, когда в последний раз он испытывал подобное наслаждение. Каждое его движение заставляло забыть обо всём, оставляя лишь захватывающее чувство полной отдачи этому моменту. — Ин Хо… Я… Знакомое чувство приближающейся разрядки сменило долгой тянущей судорогой, накатывающей тугими волнами. Тело пробрала дрожь, перехватило дыхание: он сжался, и на пол брызнули белые густые капли. — Ого, так быстро, — усмехнулся Ин Хо, вставая на ноги. Его голос был лёгким, почти насмешливым, но в глазах читалась какая-то уверенность, от которой Ги Хуну стало не по себе. Он не мог сдержать дрожь в теле, наблюдая, как Ин Хо не спешил отдаляться. — Замолчи, — шепотом ответил Ги Хун. Его лицо покрылось румянцем. Он почувствовал, как сердце бьётся слишком быстро, а внутри всё переворачивается в попытках понять, что только что произошло. Слишком много эмоций, слишком много мыслей, которые не складывались в одну картину. Боже, что я только что… Ин Хо, заметив его замешательство, слегка наклонился вперёд и мягко произнес: — Ги Хун, — его голос заставил Ги Хуна поднять глаза. Тот встретился с ним взглядом. Только они двое. В этой большой комнате они одни. Только дыхание, которое смешивалось в тишине между ними. Мягкая улыбка, уголки губ, которые немного приподнялись, и глаза — такие глубокие, такие чёрные, с искорками. Ги Хун, полностью признав свое поражение, ощущал, как его тело реагирует на это, и как его собственные мысли растворяются в этих взглядах. Он не мог оторваться, не мог ничего с собой поделать. Боже, он чертовски красив. Как бы мне не хотелось это признавать. И прежде чем он успел понять, что происходит, руки Ин Хо снова оказались на его пояснице, рука скользнула по бокам, притягивая его ещё ближе. Ги Хун ощутил властный поцелуй, который заставил сердце забиться ещё сильнее. “Ненавижу тебя, Ин Хо. До смерти ненавижу и люблю…”