Счастье для волка

Половина ночи проходит спокойно, двое мирно спят на кровати, сцепившись в крепкий замок. Но слишком много было сегодня не нужных воспоминаний и утомлений. Волков снова оказывается в море песка. Ему жарко, кожа ощущается сплошной грязью, смесью песка, крови и пота, пить хочется ужасно. И нужно идти. Идти до конца вперёд. Он прошёл один раз, пройдёт и второй, если так нужно. Свист пули, болезненный звук выстрела по ушам и глаза резко открываются. Тёмная комната сначала пугает, но в поле зрения появляется рыжая макушка, которую освещает луна. В голове громко повторяется: «всё хорошо, ты в безопасности» — но сердце стучит в нездоровом ритме. Будить своими шевелениями рыжика очень не хочется, однако, больше не хочется трогать его своими «грязными» руками. Олег уходит в ванную, включает воду похолоднее и начинает растирать под мощной струёй. Смыть всю грязь никогда не получалось, но когда руки начинали неметь, они просто в общем не очень ощущались. Это давало слепое ощущение чистоты. Лицо так же окатывает холодная жидкость. А после Олег просто пьёт. Фильтр на кран он установил ещё после первого такого раза. Пьёт пока не начинает ощущаться тяжесть в животе и слабая тошнота. Только бы Серёжа от него не отказался. Рыжику ведь явно не нужен тот, кто…. Да. Не нужен такой как Волков. Когда тепло из-под бока исчезает, айтишник чуть хмуриться и спустя пару минут открывает глаза. Олега в кровати нет, а в ванной шумит вода. Видно случилось что. Может кошмар, иначе бы не был слышен тихий удар. Бессилие… Разумовский поднимается, тихо идёт к ванной. Пару минут лишь смотрит как Волков старательно пьёт и старается отмыть руки. Что-то знакомое колит где-то в сердце. Теплые руки обнимают со спины, а щека прижимается к телу. Ещё миг, и пальцы сплетаются с пальцами Олега, бережно гладят, губы ласково касаться спины. — там нет крови. Не сейчас. Пусть раньше, но то прошло. Парень разворачивает к себе военного и смотрит в его глаза. Он уверен, что не ошибся. Сергей подносит руки Олега к собственным губам, целуя каждый пальчик. Он как никто знает этот потерянный взгляд, страх увидеть собственные руки. — уверен, все это было необходимо. Фронт ведь. Хочешь расскажу о том, что сделал я?) быть может тогда станет чуть легче. Олег отвечает на неожиданное прикосновение крупной дрожью. Он несколько минут не может понять почему его обнимают, но это всё-таки смотрит на программиста. Слова режут тишину, врезаются в уши и становится легче. Волков понимает — ему хочется слушать. Не собственный мысли, которые кислотой выедают всё внутри, а такой родной голос, в меру громкий, поддерживающий. Брюнет смотрит в чужие глаза и видит в них чистую воду, бескрайний океан, он добровольно в нём тонул. Когда чужие губы прислоняются к его пальцам, хочется отстраниться. Холодные пальцы ощущаются мерзкими, испачканными. Олег разбит и склеен по кусочкам, очень криво, иногда осколки распадаются. Он чувствует себя неполноценно. Часть его осталась там и вернуться за ней нельзя, она пропала без вести. На вопрос Серёжи о его прошлом, парень сразу кивает. Он опускается на пол, утягивая за собой рыжика — стоять дальше было неприятно, колени тоже пробирала мелкая дрожь. Сергей держит чужие руки крепко, не даёт Олегу уплыть в воспоминания. Океаны его глаз так и плещутся, заполняя собой мир. Губы раз за разом целует холодные пальцы. — мне было восемь лет. Как ты знаешь, я всё время рос один. Никто со мной не хотел общаться и я придумал себе друга. Друг ворон, что может быть лучше для маленького мальчика? Я оживлял его в своих рисунках, представлял как вместе с этой вольной птицей смогу подняться в небо, а ещё… Представлял как ворон становиться большим-большим и укрывает меня своими черными крыльями. Он всегда был рядом, когда я того хотел. Серёжа чуть нервно улыбается, кладя голову на чужое плечо. — так было и в тот раз. Трое мальчиков моего возраста издевались над собакой. Собакой, такой же несчастной и одинокой… Мне вдруг стало её так жаль… Она ведь была чем-то на меня похожа. Тогда ворон прокаркал у меня на плече, а я вдруг понял, что не могу всё это оставить… Не могу позволить им и дальше издеваться над животными и людьми. Смутно помню как именно, но знаю, что завел их в заброшенный гараж. Там стояло пару канистр бензина. Я заранее разлил его по полу, а потом привел их. Помню как бросил на пол подожженную сигарету и выбежал прочь. Помню‌ как дверь захлопнул, а потом стоял и слушал их крики… Олег… Я сжёг их… Сам, собственными руками… И подобное ещё повторялось… Я всегда искал справедливости… И помню каждого, кого убил…. Где-то яд, где-то несчастный случай, наёмники, я сам… Я долбаный псих. псих…. Или нет… как… как всё было на деле… не помню… Я прошёл лечение. Избавился от воображаемого друга, встретил Сашку, который помог с дальнейшим восстановлением. Я… Иногда все ещё не могу смириться с реалиями нашего мира… Кажется, что вновь скачусь в то состояние, когда мне плевать на человеческую жизнь… Точнее… Это сложно объяснить… Я не считаю этих мразей за людей, но после каждый раз слышу их крики, вижу их кровь… Сейчас я в основном лишь выставляю на вид все их грехи, но мне очень страшно, что однажды я снова… Ох. Наверное не стоило вываливать всё вот так. Об этом я конечно предупреждал… Но я пойму если ты вызовешь ментов. А деньги… Деньги я зарабатывал хакерством… потом перестал. Но… да к черту… . Почему Серёжа рассказал ему всё это? Быть может просто устал держать всё в себе…. Олег слушает как можно внимательнее. Каждое слово пробует на вкус. Не важно, рассказывает Серёжа как он придумал себе друга или как он убивал людей в поисках справедливости. Он не боялся вовсе, даже если сейчас его пырнут ножом, если вколют наркотик, если задушат, ударят тяжёлым предметом, подожгут квартиру. Чего только он не видел в Сирии, сколько раз был на волоске от смерти и каждый раз ему везло. Жизнь превратилась в сплошную русскую рулетку, где он каким-то образом выходил победителем. Он видел смерть, ощущал её дыхание у себя на шее, обжигающее ледяным ветром, когда спишь на холодном песке и тебе нужно уснуть, иначе свалишься от бессилия. Олег никогда не признавал того животного страха, который каждый раз барабанил у него в висках после ночных кошмаров. Но сейчас ему казалось, что ему можно бояться. Что ему вообще всё можно. В этой ванной, на холодном плиточном полу и с Серёжей рядом. Волков его обнимает. Очень крепко, прячет голову где-то в районе его груди и дышит, громко, но наконец свободно. — Мне тоже страшно представлять что может быть «снова». И никого я не вызову. Не отпущу тебя. И ты не уходи… пожалуйста. Тихо шепчет брюнет. Надо же было встретиться вот так… Тёмные пряди щекочут кожу, а дыхание заставляет мурашки бежать по телу. Олег так отчаянно прижимает его к себе, прячется на его груди. — я буду рядом столько, сколько смогу. В ближайшее время точно не уйду. А то на кого же мне др… Кхм. Любоваться. Пытаться чуть разрядить обстановку Разумовский, целуя чужую макушку. Хотя быть может лучше заставить его выплеснуть всё, что накопилось и болит… Серёжа не знает. Он нервно кусает губу. — я не отдам тебя никому, а ты не позволь мне вновь сойти с ума. Мы сможем помочь друг другу. И если плохо и страшно, приходи ко мне. Буду гладить шёрстку моего серого волчика и сказки рассказывать. Олегу легче. Особенно когда Серёжа произносит не самую лучшую шутку, но она хорошо отвлекает от всего ненужного. А ещё он понимает: с ним сидит тот человек, перед которым он может позволить себе быть слабым. Потому тот, кто сидел рядом действительно понимал Волкова, как никто другой. — Не позволю, ни за что. И ты тоже приходи. Даже если без цели. Просто приходи. Я всегда тебя жду. Руки немного уменьшают хватку и объятия становятся более лёгкими. Возвращается ко сну Олег пока не хочет совсем — в голове всё ещё тяжесть, как и в животе. Он до сих пор вздрагивает когда вспоминает сколько он ел и пил когда вернулся домой. Даже если это была самая простая еда. Хорошо было ощущать, что физически он отходит от прошлого, но вот психологически оно намертво привинчено шурупами глубоко в голове и по всему телу. Лицо Олега покрывают мягкими поцелуями, его вновь обнимают, гладят и запахом ромашки и вишни постепенно пропитывается его одежда, все это помещение. — приду. Ты только позови. Губы касаться шеи, руки скользят по спине. Сергей целует, ласкает и гладит. Он сделает всё, что бы отвлечь Олега. Возможно, даже перенаправить его в иное русло и провести эту ночь как и вчера. Если потребуется конечно. Но пока руки и губы вполне справлялись. — умеешь танцевать? У тебя в комнате достаточно много места, чтобы попробовать — Позову. Волков впитывает в себя все прикосновения, видит, как старательно его пытаются отвлечь и успокоить. И ведь получается же. Есть ли у рыжика вообще то, что у него не получается? Кроме готовки, разумеется. — Танцевать как ты я точно не умею. И вот Олег снова улыбается. Легко, одними уголками губ. Встаёт вместе с Серёжей и идёт с ним в комнату. Там он за талию его обнимает, прижимает ближе, целует шею пару раз и утыкается в неё носом. Ну как же вкусно и успокаивающе пахнет от рыжика. И вправду перед Волковым стоит колдун, что его всем, чем только можно очаровывает. — Музыку даю выбрать тебе. Не думаю, что из моего плейлиста есть что-то хоть отдалённо подходящее. — как я и не нужно. Ноутбук вновь был запущен и Сергей быстро ввел что-то на нем. Зазвучала плавная мелодия вальса. Сергей поймал руку военного, вторую же свою он положил на плечо мужчины. Шаг, ещё один. Сначала они двигались медленно, неуклюже, чуть неловко. Оба давно не танцевали ничего подобного. Ах, вальс… О эта мелодия «Мой нежный и ласковый зверь». Изумительный вальс, что вообще-то считается свадебным, но сам Разумовский не считал его таковым, он скорее был чем-то нежным, чуть печальным. Дога прекрасный композитор, а этот вальс давно стал, кажется, частью самого Сергея. Постепенно движения стали аккуратнее, чётче. Тела вспоминали то, что когда-то давно учили. Серёжа крутился по чужой рукой и вновь их пальцы сплетались. Лунный свет серебрил комнаты, взоры ласкают друг друга, наполняя воздух этой печальной нежностью. Олег был немного взволнован тем, что прямо сейчас он танцует вальс с рыжим парнем. Он почти полностью позабыл движения и чувства, которые они вызывают. Только теперь это не вальс на давний выпускной, а вальс только для него и чудесного человека, который становиться всё дороже с каждым днём. Танец успокаивал, связывал тела вместе и Волков готов уверенно сказать — повторить этот танец он точно захочет ещё раз. Он так расслаблял его, отвлекал от всего вокруг, перед глазами и в голове был лишь Серёжа. Плавные движения то чуть ускорялись, то вновь замедлялись, пространство комнаты позволяло смело выполнять лёгкие элементы танца. Когда музыка подходит к концу, Олег наклоняет рыжика назад, крепко удерживает его за талию и целует, осторожно, но довольно глубоко. Его переполняют чувства с ног до головы и ему необходимо поделиться ими, выплеснуть. — Ты невероятный… Они замирают в этой позе на некоторое время. Серёжа смотрит в чужие глаза. Он растворяется в этом взоре цвета сандала. Кажется его глаза чуть сверкают во мраке, но это ничуть не пугало Разумовского. Он активно отвечал на его поцелуи и с удовольствие лежал на его руках. — ну вот. Вернулся мой волчок) хочешь ещё станцевать? В этот раз песней для их танца стала композиция Green Apelsin — Слаще мёда. В этом танце вел Серёжа, подсказывая как двигаться, хотя Олег и сам подстраивался под него. На припеве Сергей считал обязательным коснуться губ Олега своими. Олег предложение Серёжи принимает с радостью, подстраиваясь под его движения. А тот ведёт его очень умело, губами касается его губ, что ещё сильнее нравится. И Волков тает. Совсем расслабляется, что аж пару раз чуть не спотыкается. Хочется кружиться в этих танцах до утра, но усталость берёт над ним верх. Олег медленно останавливается, парня крепко обнимая, и снова зарывается в цветочную макушку. — Лисёнок, пойдём в кровать. Парень тихо зевает, хочет поднять рыжика на руки, но боится, что не удержит. Программист улыбается. С помощью голосового помощника выключает ноутбук и тянет Олега обратно к кровати, роняя туда волка. Сам Серёжа ложиться рядом и укрывает их одеялом. Нос его утыкается в изгиб чужой шеи. — вот и хорошо. Спи мой хороший, спи. Я же для того тебя и изматывал) Серёжа смеётся и целует его. Олег Серёжу обнимает и почти сразу засыпает. На этот раз спокойно, без снов и кошмаров, что так ему необходимо. Через сон ощущается тепло рыжика, что лежит так близко к нему, так приятно. Просыпается Волков ближе к 9 утра и радуется — его лис всё ещё рядом лежит, в его шею утыкается носом. Олег осторожно увеличивает силу объятий, притягивает ещё ближе, хотя кажется, куда ещё. Волосы рыжие нюхает, расцеловывает макушку и всё кажется мало. Он сам себя готов привязать руками к этой кровати, чтобы сон Серёжи не тревожить своей тактильностью. Но в груди так и искриться, так и хочется всего рыжика хоть съесть, и то наверное покажется мало. Утро началось для него с теплых объятий, нежных рук и запаха Олега. Разумовский улыбнулся, не открывая глаз. Ах, как же оказывается чудесно просыпаться с тем, кто без ума от тебя. Серёжа приподнимается и распахивает глаза. — доброе утро, волчок. Выспался?) Он дарит нежный поцелуй этому невероятно нежному созданию. Удивительно даже как эти сильные руки могут так нежно обнимать, как этот суровый на вид мужчина, может льнуть к его рукам словно домашний кот. — Доброе. Давно так хорошо не спал… Я тебя не разбудил, лисёнок? Олег подставляется под все поцелуи и касания неосознанно для себя. Тянется к чужому телу, только бы покрепче обняли, ещё раз поцеловали. Вставать совершенно не хочется. Олег почти наваливается на Серёжу, берёт в охапку в своих руках, на чужую грудь голову укладывает и снова прикрывает глаза. Очень хочется, чтобы это утро не заканчивалось, а главное, чтобы это всё не оказалось простым сном. От последнего Волков слегка вздрагивает и в самые глаза Серёжи смотрит. Всё это просто не может ему присниться, слишком хорошо. — не разбудил. Сергей потягивается. Хорошо конечно вот так лежать, однако вставать тоже надо. Сегодня последний день его внезапного больничного. Ну а ещё он переживал за Алтана немного. Все ж таки какой-никакой друг. — как думаешь, Алтан с Вадимом там друг другу не поубивали? Разумовский вновь и вновь смотрит в его глаза. Как же быстро всё у них закрутилось. И как сладко все это. Словно дивный сон. Жаль будет проснуться, но не больше. Даже если всё это сон, не важно. Воспоминания ведь навеки останутся с ним. Хотя тут пожалуй у каждого свои мысли. — Думаю, нет. Но что-то мне подсказывает, что они точно попытаются друг друга живьём съесть, Олег вспоминает красочную шею Вадима и тихо смеётся. Точно стоит позвонить ему, но позже. Не хотелось бы нарушать чьё-то утреннее веселье как в прошлый раз. Да и пока никто из двоих парней не решился снова побеспокоить их с утра, Олег медленно и явно нехотя встаёт с кровати, разминая мышцы, а после берёт на руки рыжика. — Что хочешь на завтрак, лисёнок? Или может, хочешь сначала в душ? Серёжа чуть удивляется, когда его вот так ни с того, ни с сего на руки берут. Цепляется крепче за Олега. — для душа нет особых причин, так что выбираю завтрак. И мне абсолютно не важно что ты приготовишь. Разумовский чуть облизывается и смотрит в глаза Волкова. И все же как может на вид столь суровый человек, улыбаться так нежно, касаться так ласково, целовать так бережно и бояться, что разбудил… Сердце щемило от всей этой нежности и почему-то танцор не сомневался, что достаётся она лишь ему. — Тогда сегодня сделаю омлет. Олег идёт с Серёжей на руках в кухню, нехотя опуская того на стул. Всё же держать рыжика в руках невероятно приятно. Надев свой фартучек, парень приступает к готовке. Все действия у него идут чётко и легко, а совсем скоро в комнате появляется приятный запах. В омлет было добавлено наверное всё, что только нашлось в холодильнике: колбаса, помидоры и сыр, но так только вкуснее будет. Попутно Волков заваривает две кружки чая. Вскоре всё оказывается на столе. Олег целует чужую макушку, после чего снимает свой фартук и садиться рядом. — Приятного аппетита. Серёжа от души смеяться, смотря на Олега в фартучке. Хорошо тот хоть не розовый, хотя морда волка всё равно заставляет губы невольно растягиваться в улыбке. Запах вкусной еды определенно поднимает настроение ещё больше. Разумовский придвигается к Волкову совсем близко и быстренько пробует блюдо, приготовление им. Парень жмуриться. Ещё никогда, казалось бы, такое простое блюдо не вызывало в нем желание накинуться на еду и никому её не отдавать, ведь такую вкуснятина приготовили ему. С нечитаемым выражение он поворачивается к Олегу и берет его руки в своих а потом резко склоняется, целуя чужие кисти. — боже, ты точно не сам бог? Не могут люди столь изумительно готовить такое простое блюдо… точнее, даже более такое простое блюдо. — Ну что ты, какой я бог. Олег смеётся, слегка смущённо поглядывая на Серёжу. Никогда ему таких комплементов не делали, но оказалось, что это довольно приятно. А главное, чтобы рыжику еда нравилась и он хорошо ел. А то Олег предполагает, как питался парень из-за работы. — успеешь ещё мои руки расцеловать. Кушай пока не остыло, только не торопись. Последнее было сказано не зря, Волков сразу заметил в глазах Разумовского блеск человека, готового съесть всё вместе с тарелкой. Сергей смеяться и снова целует его руки, потираясь о них щекой. Он вновь вернулся к еде. Ел теперь уже не спеша, аккуратно, смакуя каждый кусочек. Нет, ну правда, даже в ресторанах не было так вкусно, как готовил Олег. Это удивительно просто и необычно. Вскоре завтрак был закончен и танцор ловко отобрал у Олега пустые тарелки, сам моя их. Пусть он в гостях, но почему-то так хотелось самому приглядывать за квартирой Олега и помогать, ведь она выглядела не уютный, не обжитой, словно хозяин её приходил сюда лишь для того чтобы упасть на кровать и уснуть. Олег только вздыхает с мелкой улыбкой на лице, когда у него из рук забирают посуду и идут мыть. Не хотелось, чтобы тот даже немного напрягался и что-то делал, хотелось только чтобы он отдыхал. А Волков отдыхает уже от одного только присутствия рыжика рядом. Олег Серёжу со спины обнимает, укладывая подбородок тому на плечо. Оставляет поцелуй в висок и просто спокойно стоит, спокойный и ожидающий. Если бы у Олега был хвост, то он сейчас точно бы вилял как метроном, так ещё и в ускоренном темпе. — Не уходи, лисёнок, оставайся подольше со мной сегодня. Серёжа закончил с посудой, все никак не прекращая улыбаться. Какой же Олег все-таки лапочка по утрам. — да куда ж я от тебя уйду…. Ты ж вслед за мной всё равно побежишь, волче. Стоит мне только в глаза твои глянуть, ты же смотришь так, словно хищник на добычу. Поймал, в логово принес и никуда уже не отпустишь. По ощущениям ты меня вообще бы из своей квартиры не выпускал) Жить бы оставил. Серёжа улыбается, гладя его по голове и все так же прижимаясь спиной к теплой груди. А ведь… Серёжа действительно попал в лапы волчьи и сбежать уже собственное сердце не позволит. Быть может он бы даже и согласился переехать к Олегу, если бы тот позвал. Наверное. Правда страшно… Пусть и кажется, что знакомы они уж лет сто, а остаться ни с чем в случаи чего не хотелось. — Побегу конечно. Мин сиңа хәзинәгә караган кебек карыйм. Мин сине бөтен дөньядан сакларга телим. (Я смотрю на тебя, как на сокровище. Я хочу защитить тебя от всего мира.) Олег только крепче Серёжу обнимает, оставляя долгие поцелуи на шее. Каким же он был желанным в его руках, совсем родным, тёплым. — не буду же я тебя взаперти держать. Мне больше по душе когда ты сам ко мне идёшь, а не я тебя удерживаю. Олег разворачивает Серёжу в своих руках, подхватывает и усаживает на столешницу, целуя его. Поцелуй размеренный, но язык так и пробирается в чужие губы. Руками Олег притягивает рыжика к себе ближе за бёдра. Ему слишком нравится так его целовать. Серёжа восхищённо охает, когда с ним поступают так… Интересно что ли. В животе словно рой бабочек поднимается. А поцелуи… Они сбивают с ума, заставляют дыхание сбиться, а сердце зайтись в бешеном темпе. Бедрами рыжик обнимает чужую талию и склоняется к уху брюнета. — но признай, тебе бы хотелось владеть мной полностью и безраздельно. Хотелось бы, что бы я принадлежал лишь тебе. Хотелось бы чтобы видел меня лишь ты~ Дразнящий шёпот обжигает кожу, руки рыжика теряются где-то в коротких волосах Олега. Он знает, что попал по нужным струнам. Знает как Олег желает того, хотя его совесть и честь, несомненно, не позволят ему признать того. — а ведь моя работа забирает меня у тебя. Множество глаз будет смотреть как я танцую, множество рук будут касаться моих рук, бёдер, ягодиц. И такое же множество губ будут оставлять влажные поцелуи на моей груди, шеи, животе. В такие моменты глаза Сергея словно горели синим пламенем, шёпот становился таким проникновенным, таким горячим. Вмиг он изменил нежность на очередную игру. Хотелось вывести Олега из себя, хотелось почувствовать как в нем всколыхнется гнев и руки плотнее прижмут рыжика к телу. Хотелось узнать, как Волков поведёт себя. Волков глазами выжигает перед собой Серёжу. Каждое слово оставляет новый нож в сердце, его сильно ранят. Гнева или даже внезапной вспышки собственичества не происходит, хотя второе Олегу приходится с силой сдерживать в себе. Он не любит делиться своим, особенно когда у него хотят забрать кусок побольше, но и делать из своего золота игрушку, прикованную к нему, тоже не хочется. — Алтыным, я не позволю кому-то или чему-то отобрать тебя у меня. Руки крепче обхватывают чужое тело, прижимая рыжика ближе к себе, бережно. Волков совсем обнажает свои чувства, он готов договор своей кровью подписывать о том, что он во что бы то не стало будет за Серёжей хвостиком ходить и пытаться заполучить полностью, но только не удерживать насильно. Рыжику хочется показывать только своё самое хорошее и чистое, удерживать его, разве что, любовью, такой, с которой не сравниться ни чья больше. И чтобы чужие поцелуи не вызывали того, что вызывают поцелуи Олега. И чтобы ночью он спал в его объятиях, а не холодной кровати или того хуже, чужих руках. Олег жмётся к Серёже ближе, как будто тот точно сейчас убежит. Просто исчезнет, раствориться в воздухе, раскрошиться в пыль. А хочется ещё побыть с ним рядом, так долго, пока ему не скажут «хватит». Серёжа чуть надувает губки и смотрит на Олега. Ну вот почему он такой хороший. Пальцами танцор приподнимает чужой подбородок, смотря прямо в эти невероятные темные глаза. — нуууу. Покажи мне как я тебе нужен. Я хочу видеть всего тебя, а не только эту сладкую часть~ Сергей горячо целует Волкова, покусывая его нижнюю губу, а после и проникая языком в чужой рот. Руки скользят по чужим плечам, сжимаются на спине, а бедра судорожно сжиматься на чужой талии. Постепенно тело отклоняется назад, утягивая за собой и брюнета. Теперь парень чуть ли не лежит на столе, пока чужие губы оставляют поцелуи на его теле. В Олеге разгорается не просто огонь, а настоящий пожар. Он жадно целует Серёжу, беря над ним верх. Сейчас хочется доминировать только ему, целовывать парня только ему, и делать то, что позволено только ему. Олег к чужой шее припадает и уже не нежно целует, а кусает, всасывает тонкую кожу до ярких засосов. Оставляет там, где невозможно закрыть и так, что невозможно замазать. Если его хотели довести до таких действий, он ответит и хорошенько покажет. Волков стягивает с парня одежду, спускаясь губами ниже, сразу до живота, чтобы и его украсить. Одна рука тянется к груди рыжика, лаская розовую бусинку соска. Вторая рука проникает в шорты Серёжи, сжимая ягодицу. Хочется его хорошенько отшлёпать, чтобы не дразнил так больше. В штанах итак уже давно стало неудобно, тесно и почти что влажно. Стоит только Серёже хоть немного начать заводить Олега, тот уже дрожит от удовольствия и переполняющих его чувств. Парня хотелось пометить всего, чтобы другим было даже страшно смотреть на чужого мальчика. Хотелось сделать этому мальчику хорошо, чтобы не хотелось на других. Тонкая линия между теми кого нужно притянуть, а кого оттолкнуть и Олег пытался её выстроить. Серёжа задыхался в собственных стонах и всхлипах удовольствия. Голубые глаза с каким-то шоком и удовлетворением смотрел на то, как алыми цветами засосы расцветали на его бледной коже. Руки сжимали край стола, а тело буквально выгибалось под чужими ласками. — нуу. Оставь место друг… И тут же рот его затыкают поцелуем таким властным, что разум отказывается воспринимать реальность. И почему прикосновения Олега разрядом тока ощущаться по телу. Теперь, кажется, уже не Сергей приворожил волка, а сам хищник покорил и подченил себе маленькую лисичку. Черт возьми, Олег был хорош во всем и Разумовский всё больше в этом убеждался, а когда его перевернули, укладывая грудью на стол, и рука Олега отвесила звонкий шлепок, с губ сорвалось совершенно неосознанное, но казалось бы такое правильное и нужное: — Je veux ton nom de famille, ange… (Я хочу твою фамилию, ангел) — Ты не оставил мне выбора, лисёнок. Олег ещё раз звонко шлёпает Серёжу по ягодицам, наслаждаясь тем, как на них остаётся розовый след. Рука врывается в длинные волосы, грубовато хватает их и оттягивает назад, заставляя парня прогнуться в спине. Пах прижимается к промежности рыжика, ужасно сильно хочется войти в него до упора, прямо на этой кухне и на этом столе. Волков опускается вниз, входя внутрь только своим языком, оставляя тягучую слюну, чтобы позже было легче растянуть. Сил идти за смазкой не было совершенно, внизу уже всё горело, а в трусах отчётливо ощущалась влага. Хорошо, хоть посуду Олег предусмотрительно переставил. Что же Серёжа делал с ним. Кто же мог подумать, что Олег сделает настолько сумасшедшую вещь…. Щеки обожгло румянцем, а узел внизу живота затягивался всё сильнее. Разумовский закрывает рот ладонью, лбом упираясь в столешницу. Ощущения были такими странными и необычному, но они заставляло колени чуть подрагивать. — Олег…. Ты, ты…. Но он так ничего и не смог сказать. Просто духу не хватило. Парень повернул голову назад. Лучше бы этого не делал… Дыхание вмиг перехватило от такого зрелища. Слишком горячо, слишком грязно и приятно. Рыжик тихо проскулил… Тело желало. — Терпи. Теперь Олег уже перешёл на более приказной тон, меняя внутри рыжика язык на палец. За прошлые разы он успел узнать самые чувствительные точки Серёжи, поэтому немного растянув того, начал стимулировать конкретно их, добавляя ещё один палец. Хотелось слышать больше стонов, больше подтверждений того, что он приносит другому удовольствие. Члена Серёжи он не касался специально и следил, чтобы тот сам не помогал себе и не ёрзал. Хотелось, чтобы танцор кончил без прикосновений к возбуждённому органв, с которого итак капала прозрачная жидкость. Смотреть на такого разгорячённого парня было слишком приятно и тяжело одновременно. Олег точно не удивится, если он всё-таки кончит себе в штаны. Но дальше мучить себя не особо хотелось, поэтому стянув уже свою одежду, Волков решительно входит в Серёжу, не слишком медленно, но чтобы не навредить. Уже с собственных губ срывается тихое мычание. Как же ему хорошо. От тихого стона Олега Разумовский на миг стихает, а по телу пробегает дрожь. Он хочет слышать такое чаще… Как можно чаще. Стоны Олега оказались для Разумовского словно наркотиком… Уже после первого раза хотелось ещё. Рыжик попытался качнуть бедрами, задавая темп, но его лишь вновь шлёпнули по ягодице. Смешанное это чувство конечно. С одной стороны немного неприятно и обидно, но с другой так подогревает кровь и заставляет тело выгибаться от извращенного удовольствия. Вот движения Олега стали увереннее, а рыжик повернул к нему голову и хитро улыбнулся, сдерживая собственные стоны. Хотелось чтобы Олег перестал аккуратничать. Хотелось узнать какой он без всех этих рамок, ну и просто хотелось Олега. Всего, без остатка. Движения приобретают более грубый характер и вот уже Олег каждый раз толкается до предела в самую чувствительную точку Серёжи. Одна рука всё ещё сжимает ягодицу, иногда отвешивая шлепок за самовольное поведение Серёжи, что уже сам двигается к нему навстречу. Другая рука ложиться на чужой член, сжимает его, закрывая уретру, чтобы рыжий не кончил раньше того, как ему позволят это сделать. Олег жалеет, что у него всего две руки, хочется трогать Серёжу больше, доводить его до такого состояния, что он будет молить о разрядке и закатывать глаза от удовольствия. Олег испытывает его, стонет почти у самого уха, касается губами спины, смотрит жадными глазами, полными желания. Ещё несколько минут быстрых движений и Олег чувствует, что вот вот кончит. Он быстрыми движениями руки помогает Серёже дойти до оргазма одновременно с ним, пока изливается на его спину, с громким стоном, почти рыком. — Ты только мой, лисёнок… Запомни это. Серёжа с громким выдохом упирается в стол. Колени дрожат, а пальцы ног поджимаются от удовольствия. Мозг соображает пока ещё плохо, однако слова Волкова Серёжа слышит отчётливо. Можно конечно вновь съязвить, но язык не поворачивается сделать это. — да твой, твой. С первой встречи уж ни на кого не смотрю… На грани слышимости шепчет он. Черт возьми, пусть слова были неприятны и для Серёжи, но они стоили того, что бы довести Олега. Вообще Волкова немного жаль. На свою беду полюбил рыжую язву, которая сейчас на дрожащих ногах развернулась и обняла его. — давай я не буду говорить о том, как мне понравилось? Ты все видео сам. Парень усмехнулся и прикрыл глаза, полностью повиснув на брюнете. —Прекрасно видел. До сих пор стоишь дрожишь, — Олег целует парня в висок и подхватывает того на руки, чтобы рыжик мог полностью расслабиться. Волков был грубоват с ним, но кажется, это понравилось им обоим. Парень даже размышляет над тем, что был бы не против повторить всё и может придумать что-то новое. — Помниться мне, что ты что-то говорил о совместном душе… Олег заворачивает в дверь ванной комнаты, где находится довольно просторная душевая, куда он заходит с Серёжей, осторожно опуская его на ноги. Он был уверен, что этот активный рыжий парень точно сможет устоять на своих двоих, а если что, он поддержит. Волков включает тёплую воду, которая сразу начинает течь по их телам. Парень снова цепляется глазами за рыжика. Капли воды слишком завораживают, скатываясь по каждому изгибу и выпирающей косточке. Тело покрывали укусы и засосы, Олег совсем живого места на парне не оставил… Кажется, ему точно достанется от этого рыжика. Серёжа мог бы сопротивляться, но совершенно не хотел. Руки у Олега теплые, сильные и он сам весь такой заботливый. Разумовский довольно жмуриться, ощущая струи теплой воды. Наконец глазки он все же решил открыть и насколько возможно осмотрел себя. М-да… Сидеть явно пару дней не будет. А ещё он буквально весь в засосах… Программист страдальчески простонал. — ну и как я на на работу? Как я такой в офисе появлюсь… Он покачал головой и отчего-то совсем слабо стукнул Олега по груди. Злиться не хотелось, ведь самому танцору всё безумно нравилось. Точнее пока нравилось, а вот через время . но это будет потом. Пока он все так же в кольце чужих рук нежиться пол каплями воды. — Как миленький появишься, не надо было дразнить. К тому же, тебе ведь всё понравилось…~ Олег проводит самыми кончиками пальцев от шеи Серёжи к самому животу, ощупывая розовые следы. На светлой коже они смотрелись очень ярко, сразу вызывали внутри Волкова трепет. Его зубки и губки оставили на рыжике столько меток, что аж не верилось. Какой же всё-таки этот рыжик красивый. И немного язвочка, любимая язвочка. Стоит совсем немного коснуться, как сразу ощущаешь внутри бурю из чувств. В руки попадает бутылёк с гелем для душа и, выдавив немного, Олег начинает растирать средство по телу Серёжи, распределяя его массажными движениями. Кожа Разумовского и вправду очень нежная, даже на ягодицах остался след от сильных рук татарина. Ягодицы, к слову, Олег тоже мылит, как и сами бёдра, проходясь по всем местам, чувствительным и не очень. Мыть рыжика было чем-то новым и приятным, Олег нашёл новый способ, как проявить свою заботу к этому парню. Рыжие бровки возмущённо нахмурились и весь голубоглазый подался вперёд, слегка кусая Олега за плечо. Он ведь всё равно будет дерзить и наслаждаться происходящим, а потом ворчать, злиться, но все равно любить этого брюнета. Руки Олега скользили по телу легко, бережно, не оставляя никакого желание вырваться и сбежать. Это были совершенно новые ощущения. Невероятные и такие же приятные. В какой-то момент, танцор изогнулся, забирая у Волкова бутылёк и выдавливая немного себе на ладонь. Хотелось показать Олегу всё то, что чувствовал сам рыжик и поэтому руки его заскользили по чужому телу. Взаимное намыливание показалось Волкову чем-то забавным, особенно когда гель начал пениться и на носу с подбородком Серёжи были оставлены белые облачка пены. Так просто дурачиться в ванной казалось чем-то невероятно интимным и дорогим, что ни за какие деньги не купишь. Рыжик же делает это не потому что Олег может отвалить ему круглую сумму в кассу? Эта мысль выходит из головы Олега так же быстро, как и появилась там. Будь это всё неискренне они бы не спали вместе слившись в одно целое, не успокаивали друг друга в ванной ночью, не проводили вместе завтраки. Всё осталось бы на уровне лапанья в той комнате клуба. Пальцы выводят на щеках пару полосок из пены и Олег уже откровенно хохочет. Он никогда не мог даже представить как будет нежиться с кем-то вдвоём в душе и смеяться от простой пены. Что же с ним творит рыжик. — Ты теперь точно лис, Серёжа, вон какие усы и нос из пены) Рыжик смеялся вместе с Волковым и в какой-то момент стал делать из пены волчьи ушки на голове, но они не особо получались, поэтому теперь Олег красовался белоснежной бородой их пены. — ну к такому деду морозу на коленочки я готов) И вновь смех. Дальше кажется они кидались пеной, брызгались водой и очень много смеялись. Наконец, когда кожа уже сморщилась, а живот болел, парни вылезли из душа. На улице серость и дождь, а в этой маленькой квартирке словно сверкало солнце. Веселье сегодня не прекращалось для этих двоих. Они играли в догонялки, кормили друг друга, целовались, плели друг другу различные прически, вновь целовались и танцевали, обсуждая кажется всё на свете. Ещё Серёжа периодически ворчал, когда у него что-то болело, но ворчал беззлобно. Сегодня Олег снова чувствовал себя маленьким мальчиком. В его жизни было не так много моментов, когда можно просто дурачиться и не задумываться о том, насколько ты в безопасности. Он думал, что никогда больше не почувствует себя так легко, тем более от чьего-то присутствия. Но Серёжа уже который раз рушит все его устои, как будто внутри у него переставляет пазлы, собирает под себя заново. Олег не так податлив, не все детали подойдут в определённое отверстие, но есть же слишком похожие, чьё местоположение перепутали. Серёжа их меняет, восстанавливает картинку, заставляя Олега светиться по новому. Сидеть на диване с рыжиком под боком очень приятно. По телевизору идёт какое-то кино, которое оба слушают в пол уха. Они друг для друга интереснее, чем пиксели на экране. Волков целует рыжую макушку, почти уложив на неё свою голову. Скоро им снова придётся расстаться на какое-то время и от этих мыслей в груди уже начинает бушевать тоска по этому ходячему огоньку. — Я завтра улетаю по работе, лисёнок… Ближайшие 4 дня точно не увидимся.