If You Like It, Put a Ring on It

Из всех проблем и испытаний, с которыми Чжао Юаньчжоу пришлось столкнуться, вступив в Бюро по охоте на демонов, он и представить себе не мог, что ему придётся иметь дело с чем-то настолько… притягательным, в самом лучшем смысле этого слова. Как будто его сердце пробудилось после долгого сна и ощутило собственную весну в самый неудобный момент. Если бы кто-нибудь спросил его, он бы поклялся, что делает это не нарочно, но дразнить Чжо Ичэня десятками разных способов стало одним из его самых любимых занятий. Не потому, что Чжао Юаньчжоу был таким злым старым демоном (которым, в некотором смысле, он и был), а из-за тех тысяч милых реакций, которые он получал в ответ, хотел ли их руководитель Бюро охоты на Демонов доставить их или нет. И когда он отчаянно пытался этого не делать, это было еще более милым и ласковым, и, должен был признаться себе Чжао Юаньчжоу, заставляло его сердце биться чаще, чем просто немного. Если бы кто-нибудь спросил его, он бы возразил, что Чжуо Ичэнь начал первым, бросая на него подозрительные взгляды всякий раз, когда он приближался к Вэнь Сяо, но эти взгляды быстро превратились в пытливые, а затем, по какой-то причине, в робкие, и теперь, когда Чжуо Ичэнь смотрел на Чжао Юаньчжоу, он либо краснел, либо хмурился, либо и то, и другое, как будто то, о чём он думал или что чувствовал, вступало в противоречие с реалиями их жизни. Его великолепный Меч Облачного Света, конечно, не облегчал жизнь своему владельцу, реагируя на эти слои эмоций самым коварным образом. Чжу Янь не смог бы игнорировать его, даже если бы захотел. Первые несколько раз он списывал это на то, что Чжуо Ичэнь с большим подозрением относился к своему новоиспечённому коллеге-демону (а Чжао Юаньчжоу вёл себя немного странно в те дни, так что Чжуо Ичэнь имел полное право сомневаться в каждом его шаге). В следующие несколько раз это происходило в присутствии Вэнь Сяо, когда Чжао Юаньчжоу вёл себя очень мило и обходительно, потому что он очень, очень хотел загладить свою вину за все те годы, что он отсутствовал, оставив её одну, несмотря на обещание, которое он дал ей, когда они покинули Дикую местность. Очевидно, загладить свою вину означало сблизиться с ней и быть рядом — он был готов сделать для неё всё, что угодно. По-видимому, Чжо Ичэнь счел это искреннее желание Чжао Юаньчжоу защищать её и заботиться о ней ещё более подозрительным, чем его вступление в Бюро по охоте на демонов. И снова он был прав в своих чувствах. И всё же бывали моменты, когда Вэнь Сяо не было рядом, не было никаких демонов или даже подозрительных людей, которые могли бы пробудить интерес меча и подать сигнал об опасности. Так что же заставляет меч Чжо Ичэня так красиво сиять прямо сейчас, когда они сидят в тускло освещённом зале для совещаний, расположенном где-то между спальней Чжо Ичэня, садом, который он так любил, и общим залом Бюро по охоте на демонов, намекая на преданность Сяо Чжо работе или неспособность полностью отделить свою жизнь от неё, — это что-то другое. В конце концов, Бюро по охоте на демонов находилось в его семейном доме, где у его главы почти не было личного пространства, чтобы проводить время в одиночестве. Не то чтобы он этого хотел, судя по количеству ночных посетителей, сидящих за столами, заваленными чашками с чаем, отчётами и документами. Когда Чжао Юаньчжоу входит в комнату и садится рядом с Чжуо Ичэнем, проверяя свою теорию, меч начинает пульсировать тем прекрасным светом, сопровождаемым едва слышным звуком, почти неразличимым для людей, но Чжао Юаньчжоу его слышит, и этот звук щекочет его кожу. Чжуо Ичэнь замолкает на полуслове и бросает взгляд на вошедшего, заставляя Вэнь Сяо приподнять бровь из-за внезапного отвлечения, которое не было совсем уж нежелательным — просто Чжао Юаньчжоу опоздал на встречу, пренебрегая этими нелепыми человеческими правилами о вечернем комендантском часе, позднем выходе из дома и тому подобном. Что касается расследований, то ночь была лучшим временем для того, чтобы шнырять повсюду, пробираться в разные места и выжидать, спрятавшись в кроне дерева или прогуливаясь, маскируясь запахом духов и высококачественных тканей богатой одежды, которая должна была сделать его похожим на очень презентабельного лорда, вышедшего на прогулку в поисках развлечений. Чжао Юаньчжоу проделал блестящую работу, чтобы не просто выглядеть наилучшим образом, но и выглядеть сногсшибательно, с единственной целью — собрать полезную информацию в павильоне Тяньсян, а также проверить, произведут ли его усилия хоть какое-то впечатление на главу Бюро по охоте на демонов. Чжо Ичэнь внимательно осматривает его, подмечая все детали — от длинных шелковистых прядей, идеально лежащих на плечах, до толстого мехового плаща, прикрывающего его фигуру и лишь слегка обнажающего бархатный тёмно-вишнёвый наряд, расшитый золотыми узорами в виде танцующих павлинов и других ярких птиц. Он одевался так, чтобы привлекать внимание, насколько это было возможно в борделе, не вызывая лишних подозрений, купаясь в море девушек, которые слетались к нему, как голодные птички, узнавая в нём богатого скучающего лорда, ищущего развлечений. Итак, духи, которые остались на мехе его шубы, конечно же, не его собственные, хотя мускусный оттенок принадлежит очень специфической смеси масел, которую он использовал с той же целью, с какой девушки из борделя пользуются духами, — чтобы вызвать у окружающих определённые чувства и желания, отвлечь их, испытать или, в очень редких случаях, соблазнить. Это, должен был признать он, было смесью всего, и он находился где-то посередине, стремясь привлечь внимание, пытаясь завести друзей и просто демонстрируя свою внешность, чтобы проверить реакцию одного конкретного молодого человека, который смотрел на него слегка расширенными глазами, а меч быстро пульсировал, словно отражая сердцебиение своего владельца. И, может быть, только может быть, он также размышлял о том, что видел, когда смотрел на этого томного Великого Демона, сидящего рядом с ним в облаке сладких духов и выглядящего более роскошно, чем самые дорогие куртизанки в Тяньду. Не то чтобы у Чжо Ичэня был большой опыт общения с ними, но Чжао Юаньчжоу мог поспорить, что он действительно выглядел более потрясающе, чем все эти дамы вместе взятые (и, в отличие от Чжо Ичэня, у него было немало опыта общения с женщинами такого типа и получения от них удовольствия взамен). — Чжао Юаньчжоу, — глаза Вэнь Сяо блестят в мерцающем свете ламп, и в них нет ничего, кроме веселья, — от тебя пахнет, как от всех борделей Тяньду, вместе взятых. Чем ты занимался всё это время? — она бросает взгляд на Пэй Сыцзин, которая выглядит немного испуганной, но быстро приходит в себя и слегка кашляет, чтобы скрыть, что тоже немного напугана. Ин Лэй смотрит на Чжао Юаньчжоу с открытым ртом, словно встретил видение из сказки или, что более вероятно, из не совсем уместного сна. Чжао Юаньчжоу опускает глаза с едва заметной подводкой, которая делает их особенно завораживающими, и наливает себе чаю, чувствуя на себе пристальные взгляды всех присутствующих, и слегка улыбается, словно его поймали с поличным, но не совсем. — «Я действительно осматривал местные бордели в поисках одной конкретной демоницы, которая могла бы доставить нам неприятности в будущем», — уклончиво отвечает он, зная, что в конце концов ему придётся всё им рассказать, потому что эта маленькая семья, какими бы скрытными ни были её члены, не отнеслась бы легкомысленно к тому, что он намеренно скрывает ценную информацию от остальных. Они всё ещё помнили его маленький трюк с Жаньи, и, кроме Вэнь Сяо, никто ему по-настоящему не доверял, по крайней мере, пока. — А я-то думала, что ты не демон-собака, — улыбается ему Вэнь Сяо, радуясь возможности ответить, и Чжао Юаньчжоу втайне гордится тем, что она так хорошо научилась вести словесные перепалки. В отличие от одного главы Бюро по охоте на демонов, который, кажется, всё ещё не пришёл в себя после того, как его разум растаял, как тёплая лужа, и его нигде не было видно, как и способности составлять связные предложения. В конце концов он прикрывает свой пульсирующий меч рукой, отворачивая его от Великого Демона, и отводит взгляд, как будто от одного взгляда на Чжао Юаньчжоу ему становится трудно думать, говорить и замечать что-либо, кроме него. И всё же полностью игнорировать его тоже было нельзя, поэтому он время от времени бросал осторожные взгляды на Великого Демона, слегка покраснев, или, может быть, это просто свет ламп играл с Чжао Юаньчжоу в игры. Он всё ещё не был до конца уверен, что то, что он видел и чувствовал в глазах другого мужчины, было именно тем, о чём он думал, а не просто его воображением или какими-то другими эмоциями, которые тоже были очень сильными, но другого рода. Чжао Юаньчжоу начинает медленно снимать с пальцев толстые, роскошные кольца с драгоценными камнями, делая свои движения как можно более медленными и соблазнительными, чтобы привлечь внимание Чжо Ичэня к своим рукам. От этой маленькой игры Чжао Юаньчжоу почти кружилась голова от возбуждения — он не чувствовал себя так уже много лет, если не десятилетий. Это помогало ему отвлечься от всех тех печальных и мрачных мыслей, которые он постоянно носил в себе, — пусть и ненадолго. Он знает, что его глаза красиво блестят, когда он снимает с волос одно за другим дорогие украшения из белого золота с чувственностью, достойной богини похоти, если бы такое божество существовало. Он специально не смотрит ни на кого, кроме Чжо Ичэня, и время от времени его губы изгибаются в игривой улыбке. — Если бы моя Госпожа Богиня попросила меня, я бы стал демоном-собакой и терпеливо сидел бы у её ног. Или, ещё лучше, демоном-кошкой и сидел бы прямо у неё на коленях, — сладко говорит он, и Ин Лэй фыркает от смеха, прикрывая рот рукой, а Вэнь Сяо поджимает губы, стараясь не улыбаться. Однако её глаза радостно сверкают, и иногда Чжао Юаньчжоу думает, что этого достаточно, чтобы он тоже был счастлив. По крайней мере, так он думал до тех пор, пока кое-кто не начал посылать ему множество неоднозначных сигналов, которые было слишком приятно игнорировать. Они напоминали Чжао Юаньчжоу о его молодости, когда он был немного более безрассудным, исследуя мир людей и то, что значит быть человеком, с упорством голодного человека, который наконец-то увидел самую вкусную еду в мире. Что бы ни чувствовали люди, он хотел почувствовать это тоже, всё это — хорошее, плохое, мерзкое, прекрасное, горячее, холодное, пугающее и неотразимое. Он всегда считал, что человеческие отношения невероятно сложны и увлекательны, и старался играть в эту игру как можно лучше. Любовь, которую испытывали люди, и напряжение, которое её окружало, не были похожи ни на что, что когда-либо чувствовали демоны. И как только Чжао Юаньчжоу прикоснулся к этому спектру эмоций, его жизнь изменилась навсегда, а вместе с ней и жизнь Ли Луня, и спустя какое-то время всё это переросло в трагедию, от которой он до сих пор не оправился. Его мысли ненадолго отвлекаются, но горящий взгляд Чжо Ичэня возвращает его в реальность настоящего момента, требуя его полного внимания. Чжуо Ичэнь ещё не знал об этом, но Великий Демон был готов уделить ему всё внимание в мире, если бы тот пожелал. — “Ты настолько же бесстыден, насколько и раздражающий, Чжао Юаньчжоу”, - Чжуо Ичэнь, наконец, восстанавливает достаточно самообладания, чтобы вернуться к своему обычному сварливому “я”, или какую бы роль он ни использовал, чтобы скрыть, что его разум на несколько долгих минут стал совершенно пустым. "Если ты выходишь развлечься, нет необходимости притворяться, что это связано с работой", - он действительно отворачивается, когда Чжао Юаньчжоу позволяет шубе грациозно соскользнуть с его плеч на пол, игриво открывая его богато выглядящую одежду с тонкой шелковистой белой подкладкой. выглядывает из-под плотной темно-вишневой ткани. Великий Демон вздыхает, словно оскорблённый самим предположением, что он мог бы выйти в таком виде просто для того, чтобы развлечься в мире смертных. Не то чтобы он не делал этого на протяжении всех тех лет, что исследовал, каково это — быть человеком, но он определённо не станет рассказывать об этом Чжуо Ичэню, если сможет этого избежать. — Что ты, Сяо Чжуо, ты так низко меня ценишь, что у меня сердце кровью обливается, — он наливает себе ещё чаю, игриво поглядывая на Чжуо Ичэня, и достаёт из складок одежды золотую булавку. — Может, я и не нашёл ту демоницу, которую искал, но те милые создания в павильоне Тяньсян просветили меня насчёт той старой лисицы, которая, судя по твоим отчётам, терроризирует добропорядочных жителей Тяньду. Но, скорее всего, она просто отняла хлеб с маслом у местных куртизанок, и они просто хотели избавиться от неё, распустив какие-нибудь мерзкие слухи, — он кладёт на стол красивую золотую булавку в форме цветущей ветки абрикосового дерева, инкрустированную маленькими драгоценными камнями. Она красиво сверкает в свете ламп, источая едва уловимый аромат. — Значит, это она? Чжо Ичэнь наклоняется, чтобы поближе рассмотреть булавку, а Чжао Юаньчжоу смотрит на него с той же степенью бесстыдства, в которой его обвиняли, если не больше. Если бы Чжо Ичэнь хотел поиграть в эту игру, он бы с радостью согласился и стал бы настолько распутным, насколько это возможно для Великого Демона. — Конечно, это она. Ты бы надел что-то подобное? — спрашивает Чжао Юаньчжоу с тихим смешком, и Чжуо Ичэнь снова смотрит на него, но на этот раз он выглядит не таким ошеломлённым его красотой, а скорее раздражённым его поведением. Дразнить его было так восхитительно, что Чжао Юаньчжоу почти забыл о деле, которое внезапно свалилось на них, заставив их команду оставить все, что они расследовали, и привлечь все их внимание к делу о демонической лисе, предположительно, порочной и соблазнительной сверх всякой меры, заставив и хороших мужчин, и женщин потерять рассудок из-за прекрасного существа, разрушив их браки или, в частности, брак главы города, чья разъяренная жена написала несколько не менее яростных жалоб властям предержащим, и поэтому их команда получила поспешный приказ расследовать дело и поймать ‘проклятую тварь’ как можно быстрее. — Я слышал, что лисы могут превращаться как в мужчин, так и в женщин. В Тяньду столько же наложниц-мужчин, сколько и наложниц-женщин, но ты, наверное, уже знаешь об этом, — Чжуо Ичэнь бросает на Чжао Юаньчжоу такой взгляд, словно намекая, что он вполне мог бы сойти за мужчину, особенно в такой одежде, с избытком украшений и пропитанный сладкими духами. — Почему Сяо Чжуо считает, что я достаточно хорош для этой роли? Вы, должно быть, слишком высокого мнения о моих способностях к соблазнению, — Чжао Юаньчжоу придвигается чуть ближе и смотрит Чжуо Ичэню прямо в глаза, словно желая доказать, что его навыков к соблазнению не существует. Может, поэтому другой мужчина чуть не роняет булавку из рук и тут же отстраняется, словно близость была слишком сильной? — Я не… думаю об этом, — говорит он, наливая себе чаю и используя это движение, чтобы скрыть смущение или то, что Чжао Юаньчжоу заставил его почувствовать. Великий Демон должен признать, что прошло много времени с тех пор, как он заставлял кого-то так себя чувствовать — кого-то, кто действительно был важен для него. Не менее поразительно, что Чжуо Ичэнь заставил его вести себя так безрассудно игриво, проявив свою более дразнящую и мучительную сторону. И всё же они оба здесь, играют в маленькую игру, в которую Чжао Юаньчжоу никогда бы не подумал, что ему доведётся играть с главой Бюро по охоте на демонов, каким бы красивым он ни был. То обещание, которое Чжао Юаньчжоу заставил его дать, было не самым лучшим началом долгих отношений, это уж точно. Вэнь Сяо берёт булавку из рук Чжо Ичэня и бросает на Чжао Юаньчжоу вопросительный взгляд, словно пытаясь понять, что всё это значит. Сяо Чжо всегда был робким, но никогда не стеснялся до такой степени. Насколько она могла судить, Чжао Юаньчжоу всегда был немного бесстыжим, но точно не до такой степени и не с ним. — «Согласно древним преданиям, старые лисы любят придерживаться одной формы, которую они совершенствуют на протяжении сотен лет, пока она не становится почти безупречной и по-настоящему неотразимой для противоположного пола», — говорит Вэнь Сяо, рассматривая искусно сделанную булавку, которая, судя по всему, принадлежала знатной даме. Она бы не стала носить что-то подобное, и она знала, что большинство наложниц просто не могут позволить себе такие украшения. Пэй Сыцзин тоже слегка наклоняется, чтобы посмотреть на булавку, и Чжао Юаньчжоу замечает близость, которой раньше не было. Не то чтобы это было его дело, но, похоже, он был не единственным, кто узнавал что-то новое об их товарищах и их чувствах. По крайней мере, так, кажется, происходит с Пэй Сицзин, которая сидит ближе к Вэнь Сяо, чем это было бы уместно в каком-нибудь другом месте, и он знает, что Чжо Ичэнь тоже это заметил, судя по слегка напряжённому взгляду, который он бросает на обеих женщин, но ничего не говорит, будучи джентльменом. Похоже, комментарии о бесстыдстве и распущенности предназначались конкретно Чжао Юаньчжоу, и по неизвестным причинам его сердце слегка дрогнуло. — «Моя Богиня-Госпожа, как всегда, права. Мало того, что старая лиса не стала бы постоянно менять форму, она, или в данном случае он, через какое-то время перестала бы нуждаться в человеческой энергии. Таким образом, её вмешательство в дела людей крайне маловероятно. Я предполагаю, что она зарабатывала на жизнь, используя свои способности по максимуму, а что касается того брака, который распался, хммм... Мне интересно, что на самом деле происходит, — осторожно говорит он, прекрасно зная, что человеческие отношения не всегда таковы, какими кажутся, особенно когда речь идёт о мужьях, жёнах и великолепных куртизанках. Ин Лэй тоже подходит ближе и нюхает булавку в руке Вэнь Сяо. Его глаза комично расширяются, а на лице расцветает изумлённое выражение, как цветы сливы ранней весной. Скрывать свои эмоции было явно не сильной стороной Ин Лэя, что делало его особенно милым и очаровательным, но он был бы крайне плохим агентом под прикрытием, если бы ему когда-нибудь пришлось им работать. — От неё так… приятно пахнет, — говорит Ин Лэй, мечтательно глядя в окно, словно подумывая о том, чтобы прямо сейчас пойти на этот запах. Чжао Юаньчжоу пришлось признать, что это была не такая уж плохая идея. — «Ты можешь найти её с помощью булавки?» Чжуо Ичэнь, должно быть, подумал о том же самом, и Чжао Юаньчжоу посмотрел на него с чуть большей нежностью, чем, вероятно, было уместно, но, к счастью для него, другой мужчина не заметил внезапной перемены, став скорее охотником на демонов, а не застенчивым молодым человеком, которого могли отвлечь демонические уловки и планы Чжао Юаньчжоу. — О да, я бы с удовольствием! Ин Лэй, да благословит его богиня, даже не пытался скрыть, как рад был бы следовать за этим причудливым запахом, и Чжао Юаньчжоу не винил его — лисы были поистине волшебными существами, притягательными и невероятно красивыми, в какой бы форме они ни появлялись. Они не всегда прибегали к соблазнению, чтобы получить желаемое, многие из них были учёными и даже становились советниками человеческих королей и генералов благодаря своему острому уму и обширным знаниям. И всё же среди их вида было довольно распространено питаться похотью, и это определённо было одним из основных чувств, которые эти существа вызывали как у людей, так и у демонов. — Тогда мы уходим, — Чжо Ичэнь встаёт и добавляет, заметив, что Чжао Юаньчжоу тоже собирается пойти с ними: — Ты не идёшь, — с явным намёком на то, что «не в таком виде», из-за чего Вэнь Сяо усмехается и радостно смотрит на Чжао Юаньчжоу. От неё трудно что-то скрыть, поэтому Чжао Юаньчжоу даже не пытается. Кроме того, трудно превзойти в упрямстве главу Бюро по охоте на демонов, поэтому Великий Демон тоже не пытается, но есть одна вещь, которую он обязательно должен сделать до того, как этот человек уйдёт. Чжао Юаньчжоу мягко берёт Чжо Ичэня за руку, когда тот проходит мимо, заставляя его остановиться и в замешательстве посмотреть на него. — Сяо Чжо, тебе нужно быть очень осторожным с таким древним существом, — Чжао Юаньчжоу берёт в руки одно из колец, сделанных из великолепного белого золота, которое он носил во время своих похождений в борделе. Оно сделано в форме дракона, свернувшегося в кольцо и обнимающего огромный сапфир, который кажется голубее, чем глубины Великого Океана в Дикой Земле, напоминая Чжао Юаньчжоу одновременно о ночном летнем небе и тёмно-синих глазах Чжо Ичэня. Он осторожно надевает кольцо на указательный палец Чжо Ичэня, нежно держа его за руку, а затем смотрит ему прямо в глаза, чувствуя, что этот момент по какой-то причине особенный — если не для Чжо Ичэня, то для него — точно. Как будто то, что Сяо Чжу носит его запах, его вещь и особенно его кольцо, каким-то образом сближает их, как своего рода обещание, которое не было озвучено, но тем не менее витало в воздухе. Пальцы мужчины слегка подрагивают, но он не пытается отдёрнуть руку, как обычно делает, когда Чжао Яньчжоу протягивает её без предупреждения. — «Лисы — непокорные создания, но если она учует запах Великого Демона, то будет охотнее сотрудничать. Я призываю вас не начинать с ней драку, ни при каких обстоятельствах. Боюсь, она вам не по зубам», — он поднимает глаза и смотрит на возвышающегося над ним Чжо Ичэня, стараясь придать своему лицу как можно более мягкое выражение, чтобы увидеть реакцию собеседника и показать, что ему не всё равно. Что, должен был признать Чжо Ичэнь, на данный момент даже не было поступком, а эта лиса действительно была древним существом. Если Чжо Ичэнь пометит его своим запахом, это послужит предупреждением, если она попытается напасть на него. Что касается Великих Демонов, то открыто выступать против одного из них было не самым мудрым решением для других демонов, особенно в Дикой Земле, где они могли принимать свои изначальные формы, и тем более в человеческом мире, где им приходилось скрывать свою личность и истинные силы. Мысль о том, что Чжо Ичэнь хоть немного, но принадлежит ему, пробудила что-то глубоко внутри Чжао Юаньчжоу, что-то древнее и почти забытое, первобытное и голодное, жаждущее прикосновений и ответных ласк, желания видеть и получать признание, чувствовать и быть ощущаемым на разных уровнях. Если даже простое надевание кольца на палец было таким невероятно волнующим, то Чжао Юаньчжоу мог только представить, каково это — делать что-то ещё более интимное. И как только он начал об этом думать, ему уже не хотелось возвращаться. Чжуо Ичэнь бросает на него странный взгляд, словно не зная, как на это реагировать, слегка хмурится, глядя на кольцо на своём пальце, но не снимает его, и Чжао Юаньчжоу втайне радуется, что его предложение было принято, по крайней мере, пока. Чжуо Ичэнь оглядывается на Ин Лэя, коротко приказывает: «Пойдём» — и просто уходит, ещё раз вопросительно взглянув на Чжао Юаньчжоу перед уходом. Ин Лэй приподнимает брови, словно удивляясь тому, что Великий Демон действительно отпустил Чжо Ичэня одного, а Чжао Юаньчжоу озорно подмигивает ему. Лицо Ин Лэя озаряется самой широкой улыбкой, он подмигивает Чжао Юаньчжоу в ответ и спешит догнать главу Бюро по охоте на демонов. Вэнь Сяо бросает взгляд на Пэй Сыцзин, и та понимает её без слов. «Такое молчаливое взаимопонимание не возникает за одну ночь», — думает про себя Чжао Юаньчжоу и прячет улыбку за чашкой чая. Когда он снова поднимает глаза, Вэнь Сяо выжидающе смотрит на него, как будто его реакция на всё это давно назрела. Или, может быть, она просто ждала, что он прокомментирует её возмутительное поведение, которое, надо признать, всё же было довольно скромным по меркам демонов. — Так мы идём или нет? — спрашивает его Вэнь Сяо, слегка наклоняясь к нему. Озорной блеск в её глазах выдаёт, насколько ей весело от всего, что происходит в Бюро по охоте на демонов прямо сейчас, включая этот случай с «похотливой лисицей», которая ходит и развращает «порядочных граждан» Тяньду. Чжао Юаньчжоу на самом деле улыбается ей, находя всю эту ситуацию более чем забавной. — Ты тоже хочешь, чтобы я выглядел немного… менее устрашающе? — спрашивает он, даже не пытаясь скрыть ликование, которое он испытывал из-за того, какое впечатление произвёл на одну конкретную охотницу на демонов, прекрасно зная, что она тоже впечатлена, но совсем по другим причинам. — Напротив, мой дорогой Великий Демон Пустыни. Я хочу, чтобы ты выглядел настолько экстравагантно, насколько это возможно, — она подходит ближе и начинает осторожно надевать кольца ему на пальцы, одно за другим, повторяя его жест, который он сделал несколько мгновений назад, и делает это как можно деликатнее, держа его руку в своей. Она едва сдерживает смех, когда смотрит на него, словно говоря: «Я знаю, что ты делаешь, и это забавно, пожалуйста, не останавливайся». — Значит, она не против, — Чжао Юаньчжоу слегка вздыхает с облегчением, гадая, как она отреагирует на всё это, если его подозрения насчёт Чжо Ичэня окажутся верными. Он не был до конца уверен, что будет делать в такой ситуации, но, по крайней мере, знал, что будет выглядеть эффектно, что бы он ни сделал. — Твое желание для меня закон, — он учтиво кивает ей, а затем наблюдает, как Вэнь Сяо берёт его шубу и осторожно заворачивает в неё, словно он и впрямь нежная дева, столь же прекрасная, как самые красивые куртизанки из павильона Тяньсян, и определённо достойная той любви, которую испытывает к нему Чжо Ичэнь. — «Почему у меня такое чувство, что эта лиса удивит нас обоих», — бормочет она себе под нос, и Чжао Юаньчжоу опускает глаза, красиво улыбаясь и делая последний глоток чая перед уходом. И когда они уходят, он выглядит ещё более возмутительно привлекательным, чем когда вошёл в эту комнату, чтобы произвести впечатление на одного охотника на демонов и посмотреть, что будет дальше. Излишне говорить, что реакция, которую он получил, была именно такой, на какую он рассчитывал, и даже немного лучше, если учесть тот небольшой трюк с кольцом, который ему удалось провернуть в последнюю минуту, чтобы защитить Чжо Ичэнь. Как будто была хоть какая-то вероятность, что Чжао Юаньчжоу не пойдёт с ним. Как будто она вообще позволила бы ему остаться здесь одному. Он поправляет прическу и наряд на ходу, используя несколько дуновений своей магии, чтобы заставить стихии работать на него, добавляя больше драматизма ветру, подхватывающему складки его одежды и играющему с прядями его волос, и лунному свету, ласкающему его всего, как будто он просто не мог оставить его в покое. Это были даже не уловки, просто что-то, чтобы подчеркнуть его естественную красоту, но Вэнь Сяо одобрительно кивнула, осматривая его с головы до ног с восхищенной улыбкой на лице. Он усмехается, теперь прекрасно понимая, что кем бы он ни был для Вэнь Сяо, для Чжо Ичэня он был кем-то совершенно другим, и по какой-то причине это заставляет его сердце биться быстрее.   — «Я знала, что от него пахнет тобой», — слышит Чжао Юаньчжоу знакомый голос, когда они с Вэнь Сяо входят в красиво украшенную комнату павильона Тяньсян, пройдя через несколько коридоров, заполненных самыми разными прекрасными девушками. Большинство из них провожали их зачарованными взглядами, словно увидели божество, осчастливившее их своим присутствием. Точнее, двух божеств, но Вэнь Сяо даже не притворялась, что ей не нравится внимание, которое они оба привлекали. Он — по вполне очевидным причинам, она — из-за той приличной доли зависти, которую все испытывали, видя, как они идут рука об руку, демонстрируя свою близость. Пары редко приходили в павильон Тяньсян вместе, а когда приходили, местные девушки редко подходили к ним, опасаясь пересечь невидимую черту и разрушить чьи-то отношения, как это якобы случилось с той старой лисой, которую Бюро по охоте на демонов приказало поймать, и с браком главы города, который она якобы разрушила. — Ху Сянь, ты снова играешь с людьми, — спокойно говорит Чжао Юаньчжоу, наблюдая за происходящим в богато украшенной комнате, которая вполне могла бы быть во дворце, а не в борделе, пусть и очень популярном. Он приподнимает брови, заметив, что Ин Лэй сидит у ног лисы, положив голову ей на колени, а потрясающе красивая женщина лениво гладит её, словно огромную кошку. Выражение лица Ин Лэй граничит с крайним восторгом и удовольствием, и Чжао Юаньчжоу думает, что, возможно, они проиграют эту битву, даже не вступив в неё. Лисы были хорошо известны своими магическими способностями — соблазнение было у них в крови и давалось им естественно, являясь частью их демонического облика. Чтобы противостоять этому, требовались серьёзные магические способности, и хотя Чжао Юаньчжоу, безусловно, мог это сделать, другим демонам и людям повезло меньше. Пэй Сыцзин стоит на одном колене неподалёку от женщины, опираясь на свой лук, но у неё не хватает сил, чтобы выстрелить в существо. Однако она пыталась, судя по одной стреле, застрявшей в оконной раме, но это было всё, на что она была способна. Чжо Ичэнь стоит прямо перед лисой, нахмурив брови и обнажив меч, который светится. Он тяжело дышит, и, хотя он всё ещё стоит на ногах, Чжао Юаньчжоу замечает, что он слегка покачивается. То, что человек смог противостоять притяжению этой сладкой энергии, было поистине выдающимся достижением даже для потомка рода Бинъи. Великий Демон делает несколько шагов вперёд, чтобы встать рядом с ним на случай, если ему понадобится помощь. Он нутром чувствует, что этот вечер добром не кончится. В конце концов, у них с Ху Сянем была история, пусть и не самая приятная. — Ты же знаешь, как совершенствуются лисы, Чжу Янь. Я не могу просто прятаться в какой-нибудь горной пещере. Я нужна им, а они нужны мне. Разве не так, милый? — лиса, улыбаясь и бросая страстные взгляды, ещё раз гладит Ин Лэя, проводя длинными пальцами по изгибу его шеи и получая в ответ невнятные, но определённо довольные звуки. Пэй Сыцзин хмурится, и именно Вэнь Сяо подходит ближе к женщине, словно пытаясь защитить её от этой подавляющей силы. Лисица выглядит так же сногсшибательно, как и всегда, её длинные тёмные волосы распущены и украшены маленькими золотыми лепестками и цветами, словно это самая дорогая ткань в мире. Сейчас она была ближе к своей изначальной форме лисицы, и Чжао Юаньчжоу знал это, вспоминая женщину из далёкого прошлого, когда она была доверенным лицом бывшей Богини и повсюду сопровождала её. Их ссора с Ван’эр потрясла всю Дикую местность, и слухи ходили годами. Это, помимо прочего, было причиной, по которой он отправился проведать её, привлечённый как злой энергией, так и любопытством. Что бы ни испытывала Богиня, это было больно, а он знал о боли больше, чем любое другое существо во Вселенной. Он мог подпитываться ею, а она могла бы проводить меньше дней в слезах, положив голову ему на колени, пока он нежно гладил её по волосам, снимая часть отчаяния, сожаления и душевной боли, которым, казалось, не было конца. Этот разрыв положил начало его дружбе с Богиней, но она так и не смогла полностью забыть лису и даже не пыталась. Он не ожидал, что снова увидит Ху Сянь во всей её красе. Но, услышав о лисе, он почти сразу же подумал о ней, потому что в человеческом мире было не так много её сородичей, и он знал большинство из них лично, включая эту прекрасную лису-демона. — Если ты попытаешься сделать что-то странное, я могу поглотить весь этот бордель, и даже твоя злобная энергия меня не остановит, — добавляет она, и её огромные тёмные глаза сверкают скрытым огнём. С древними зверями обычно было так или иначе. Они либо сближались с людьми, принимая их облик и учась чувствовать, и в конечном счёте становились более чуткими — именно это случилось с Чжу Янем. Или они могли принять человеческий облик, узнать всё о человеческих эмоциях, но использовать эти знания, чтобы манипулировать людьми и питаться ими. Он знал, что лисы — единственные существа, застрявшие где-то посередине. Им приходилось использовать людей для самосовершенствования, но чаще всего они попадали в водоворот человеческих отношений и в итоге становились их доверенными лицами, партнёрами, компаньонами и даже мужьями и жёнами в некоторых редких случаях. — Ты же знаешь, что это не выход. И я могу одолеть тебя, — говорит Чжао Юаньчжоу, в глубине души надеясь, что ему не придётся этого делать, если только они не хотят разрушить этот бордель и, возможно, значительную часть города. — Конечно, можешь, — лисица улыбается ему, её губы ярко-красного цвета, как и её роскошное одеяние, сшитое из струящихся красных и тёмно-розовых тканей, скрывающих одни части её прекрасного тела и открывающих другие. — Но я высосу его досуха, прежде чем ты успеешь это сделать, — она гладит лицо Ин Лэя, а затем поднимает глаза и смотрит на Чжо Ичэня. — А он, я уже чувствую, каким вкусным он будет, когда я сниму с него все эти покровы желания… Или её, — взгляд лисы наконец останавливается на Вэнь Сяо, и выражение её лица меняется, когда она закатывает глаза. — Вэнь Сяо, тебе обязательно было приходить? — спрашивает она, демонстрируя уровень осведомлённости, которого Чжао Юаньчжоу не ожидал от древней лисицы по отношению к новой богине БайЦзэ. Он смотрит на Вэнь Сяо, даже не пытаясь скрыть своё удивление, в то время как она всё ещё стоит на коленях рядом с Пэй Сыцзин, осторожно поддерживая её. Другая женщина всё ещё находится в тумане страстной энергии, которой не может противостоять ни один человек, если только в нём нет магии. — Ты же знаешь, что я состою в Бюро по борьбе с демонами… Жэнь-цзе-цзе, — говорит она, и на её губах появляется нежная улыбка, от которой Чжао Юаньчжоу слегка охает, заметив, что лисица, какой бы хитрой и озорной она ни была, на самом деле не использовала свои силы против их любимой Богини, что, надо признать, было хорошим знаком, причём всё более хорошим. Вэнь Сяо бросает взгляд на Чжао Юаньчжоу, и в её глазах мелькает озорство, которое он так любит, особенно когда она по какой-то причине наблюдает за ним и Чжо Ичэнем. Должно быть, у Великого Демона было такое же выражение лица, когда он заметил, что Вэнь Сяо ведёт себя слишком близко к Пэй Сыцзину. Это было восхитительное зрелище, и его сердце засияло от радости и счастья — за неё и, в конечном счёте, за всех них. «Девушка должна знать своих демонов. Возможно, я не в состоянии их поймать, но мне нужно понимать, с кем я имею дело», — говорит она, не выглядя ни угрожающе, ни испуганно. Она действительно знала, с кем имеет дело, и понимала, что лиса никогда не причинит ей вреда, даже через миллион лет. — Итак… вы знаете друг друга, — осторожно говорит Чжао Юаньчжоу, делая небольшой шаг ближе к Чжо Ичэню, чьи глаза начали светиться красивым голубым цветом, пока его сила медленно истощалась, не в силах противостоять магии лисы. Он знает, что это лишь вопрос времени, когда он потерпит неудачу, и Чжао Юаньчжоу должен быть рядом с ним, когда это случится. — Ты бросил её, — говорит Ху Сянь, выглядя немного сердитой и более чем немного обиженной, как будто она сама не сделала то же самое, когда они с Ван’эр ещё были вместе. — Богиня без своих сил и своего защитника. Кто-то должен был позаботиться о девочке, — она бросает любящий взгляд на Вэнь Сяо, и та улыбается ей, как будто они знакомы целую вечность. С каждой минутой ситуация становилась всё более странной, и Чжао Юаньчжоу надеялся, что они все смогут выбраться из неё невредимыми, возможно, даже вместе с госпожой-лисицей. — Раз уж вы все так хорошо знакомы друг с другом… — задыхаясь, говорит Чжо Ичэнь, и Чжао Юаньчжоу приходится подхватить его под руку, когда тот больше не может стоять на ногах, а меч слегка дрожит в его руке. — Ты не могла бы выключить эту… штуку, которую ты делаешь? — он даже не возражает против того, что Чжао Юаньчжоу поддерживает его прямо сейчас, что само по себе является чудом, и позволяет себя полуобнять, чтобы устоять на ногах. Чжао Юаньчжоу чувствует руку Чжо Ичэня на своём плече и тепло его тела, прижатого к его телу. Ему не следует думать об этом прямо сейчас, но его близость в сочетании с магией лисы действует даже на него. — И что в этом забавного? — мурлычет лиса, пристально наблюдая за Чжо Ичэнем, чьи щёки покрываются румянцем, а стоять прямо становится подвигом, достойным настоящего героя. Ин Лэй мечтательно вздыхает у неё на коленях, продолжая прожигать Чжо Ичэня своим пламенным взглядом. — Это он, Чжу Янь? Мне начать с него? — сладко говорит она, и её глаза сверкают огнём, а Чжао Юаньчжоу чувствует, как в комнате становится немного теплее. Чжо Ичэнь задыхается, опуская меч, и его пульсирующий свет становится немного беспорядочным. — Если ты злишься на меня, не вымещай это на других, — осторожно говорит Чжао Юаньчжоу, прекрасно понимая, что, когда такие древние звери выходят из себя, начинается хаос. От дополнительной магии похоти бордель не сильно пострадает, но если она охватит весь город… после этого им придётся иметь дело не с одним разрушенным браком. — Злость даже не начинает действовать, — шипит она на него, и волна горячей энергии чуть не сбивает их с ног, заставляя Чжао Юаньчжоу опустить Чжо Ичэня на пол, так что в итоге они оба оказываются на коленях перед ней. — Твоё непослушное дерево пришло ко мне… подумало, что сможет заманить меня в открытую конфронтацию с тобой, используя кучу сладких слов и несколько своих надоедливых листьев. Я сказала ему убираться… но он всё равно решил со мной поиздеваться. Но я вижу, что за последние несколько тысяч лет твой вкус в отношении мужчин значительно улучшился, — она пристально смотрит на Чжао Юаньчжоу, который даже не может использовать свои заклинания, чтобы защитить Чжо Ичэнь… или напасть на лису, если только они не хотят устроить здесь хаос. — Ты совершил с ним ту же ошибку, что и Ваньер со мной, не так ли? — тихо усмехается лиса, внезапно становясь немного грустной. — Теперь ты не можешь причинить ему вред своей магией… но и защитить его ты тоже не можешь. Что, если он нападёт на тебя, что тогда? Теперь даже Чжао Юаньчжоу чувствует давление её силы, которая делает всё мягче, горячее и приятнее, несмотря на напряжённый разговор, который у них состоялся. — Моя смерть уже обещана ему. Так и должно быть, — тихо говорит Чжао Юаньчжоу и ловит слегка рассеянный, но всё более пристальный взгляд Чжуо Ичэня. Теперь его глаза полностью светятся ярко-синим, но это не останавливает волну жара, которая проникает в каждый уголок его разума и тела. Чжао Юаньчжоу видит это по тому, как приоткрываются его губы и расширяются зрачки, и чувствует это по тому, как его тело становится горячее рядом с его телом. Если они продолжат в том же духе… могут произойти необратимые вещи. Чжао Юаньчжоу всегда считал молодого человека красивым, но сейчас, когда Чжуо Ичэнь так бесстыдно смотрел на него, разглядывая его лицо, словно это была какая-то великолепная картина или величественный пейзаж, достойный поэтических похвал, Чжао Юаньчжоу почувствовал, что не может сопротивляться. — Чжао Юаньчжоу, — бормочет он, и от того, как он это произносит, по спине Чжао Юаньчжоу пробегает щекочущая дрожь, словно это какое-то заклинание, связывающее его, делающее ещё более податливым, чем прежде, — для этого мужчины и только для него. — Я не знаю, как долго… — начинает он говорить, а затем ему приходится закрыть глаза, словно одного взгляда на Великого Демона становится слишком много. Он хватается за одежду Чжао Юаньчжоу, и из его груди и рта вырывается тихий вздох. С каждой минутой он выглядит всё более подавленным, и вскоре Чжао Юаньчжоу, возможно, просто не захочет останавливать эту магию, которая погубит их всех, даже если у него будет такая возможность. — Скажи мне, чего ты хочешь, и я дам тебе это. Только… не причиняй им вреда, — Чжао Юаньчжоу находит в себе силы отвернуться от Чжуо Ичэня, который выглядит ещё более завораживающе, чем прежде, а лис только смеётся над ним. «Я намного старше тебя, Чжу Янь, что ты можешь мне дать? Это всё, чего я когда-либо хотел», — Ху Сянь нежно берёт Ин Лэя за подбородок и слегка приподнимает его лицо, чтобы посмотреть на его блаженное выражение, полностью поглощённое магией удовольствия, которая разворачивалась всё дальше и дальше. Чжао Юаньчжоу уже чувствовал, как волны удовольствия выплескиваются из комнаты, заполняя бордель до краёв. Сегодня у некоторых гостей будет насыщенная ночь, это точно. «Даже Ван’эр в конце концов сдалась, не в силах принять меня такой — вечно голодной, вечно ищущей чего-то большего. Невозможно изменить свою природу, как бы ты ни старался», — говорит она, словно сожалея о чём-то, и Вэнь Сяо слегка наклоняется, словно желая приблизиться к ней. — Жэнь-цзецзе, мы ещё можем всё уладить, если только ты… — начинает она, но волна той самой приятной магии наконец-то добирается и до неё, лишая дара речи и заставляя задыхаться. Она обнимает Пэй Сыцзин, словно пытаясь защитить её от этой умопомрачительной восхитительной силы, с которой никто в здравом уме не стал бы бороться. Даже такой правильный и праведный человек, как Чжо Ичэнь, не смог бы долго сопротивляться. Чжао Юаньчжоу, с другой стороны, никогда не считал себя слишком хорошим или слишком правильным. И то, что другой мужчина рядом с ним всё больше расслаблялся, возбуждался и становился чуть более неуправляемым, заставляло Чжао Юаньчжоу делать то, что, как он думал, было для него невозможно. Его добродетель внезапно столкнулась с более тёмными, более притягательными желаниями, пробуждёнными медовыми чарами лисы. — Что же ты выберешь, Великий Демон? Поддашься ли ты мне и будешь смотреть, как твои возлюбленные погибают самым невообразимым образом, или будешь сражаться со мной и уничтожишь это место, а возможно, и весь город, — нежно говорит она и нежно целует Ин Лэй в лоб, обещая, что они будут уничтожены самыми невообразимыми способами, которые могут удивить даже Чжао Юаньчжоу, повидавшего и испытавшего множество вещей за свою долгую и насыщенную событиями жизнь. Это, конечно, не самое худшее, что могло с ними случиться, но, зная, насколько хрупки человеческие сердца и насколько важны для них отношения, учитывая все эти границы, табу и странные игры, в которые они играли друг с другом, Чжао Юаньчжоу в глубине души понимал, что эта ночь может разрушить их — как семью и всё, что им удалось построить за время, проведённое вместе. А когда наступит утро, они, возможно, не соберут то, что осталось, навсегда нарушив баланс, который их команда так долго тщательно выстраивала. И он не хотел этого — ни для Вэнь Сяо, которая только что снова научилась смеяться и озорничать, ни для Пэй Сыцзин, которая только начала улыбаться и отвечать на нежные ухаживания Вэнь Сяо, ни для Ин Лэя, который был милым маленьким горным божком с самым чистым сердцем, ни для Бай Цзю, который нашёл старшего брата и кучу заботливых сестёр, и уж точно не для Чжо Ичэня, который только начал раскрывать своё прекрасное нежное сердце, всё больше и больше открываясь окружающим. — Возможно, у меня нет выбора. Но у него он есть, — говорит Чжао Юаньчжоу, чувствуя осторожное прикосновение к своей щеке, когда пальцы Чжо Ичэня нежно гладят его лицо, не в силах больше сопротивляться притяжению магии лисы. Они сидят так близко, что Чжао Юаньчжоу чувствует напряжение в своём теле, а также медленно нарастающее желание, сладкое и чистое, более восхитительное, чем всё, что Великий Демон чувствовал когда-либо. Он поворачивается, чтобы посмотреть на другого мужчину, всё ещё держащего его за талию, всё ещё находящегося рядом с ним, и внезапно осознаёт, что готов подарить ему не только свою смерть, но и свою жизнь, а может, и кое-что ещё, если тот попросит. Казалось, что сейчас было именно то время, когда Чжуо Ичэнь желал всего этого и даже больше. — Он всего лишь человек, да ещё и молодой, — мелодично смеётся лиса, бросая взгляд на Вэнь Сяо, которая прячет лицо в одежде Пэй Сыцзин, вдыхая её запах и изо всех сил стараясь не поддаться, не уступить этой сокрушительной силе, но с треском проваливаясь. Они уже были близки, Чжао Юаньчжоу знает, потому что для них это совсем не ново, разве что немного неловко делать это на глазах у других людей. С другой стороны, он и Чжо Ичэнь были совершенно разными людьми. — Посмотри на себя, ты даже не можешь сказать ему «нет», — Ху Сянь нежно взмахивает рукой, и волны её сладкой, восхитительной энергии становятся чуть более интенсивными, как будто она хочет, чтобы они потеряли голову, полностью, безоговорочно, поддавшись медовому потоку желания, потребности и тоски, которые всегда были там, а теперь просто умножились на тысячу, на миллион, став такими очевидными и, наконец, невыносимыми. Чжао Юаньчжоу вынужден признать, что вскоре даже перспектива раздеться перед этим озорным божеством-лисицей перестанет казаться такой ужасной и разочаровывающей на стольких уровнях. Тогда он отпускает её, зная, что у него есть только один последний трюк, который он может попробовать, что только сочетание его энергии и крови может одолеть эту магию. На самом деле, это их последний шанс выбраться из этой передряги. — Ты прав, я не могу, — почти шепчет Чжао Юаньчжоу, наблюдая, как Чжо Ичэнь наклоняется чуть ближе, пока их губы не оказываются всего в нескольких сантиметрах друг от друга, а затем даже это расстояние исчезает, когда он чувствует нежное прикосновение его губ, сладких и горячих, но таких осторожных, словно даже магия лисы не могла превратить Чжо Ичэня в кого-то другого. Чжао Юаньчжоу напоминает нежные цветы сливы, распускающиеся ранней весной, когда ещё лежит снег, а в небе ярко светит ласковое солнце, ещё не жаркое, но уже такое восхитительно тёплое и расслабляющее. Он пробует на вкус эти губы, зная, что у него может не быть другого шанса, притягивает другого мужчину немного ближе, чувствуя, как жар их тел поднимается страстными волнами и перетекает друг в друга, как будто их энергии, несмотря на такую разницу, сумели найти своего рода равновесие, балансировку, а затем снова, и снова, когда их дыхание смешивается, и Чжуо Ичэнь приоткрывает рот еще немного, издавая нежнейший звук, такой нуждающийся, и становящийся с каждой минутой голоднее, его рука обхватывает лицо Чжао Юаньчжоу, а другая рука медленно ослабляет хватку на Облачном Свете. Меч – единственное, что еще могло их спасти. — “Сяо Чжо”, - голос Чжао Юаньчжоу низкий и приятный, и он не смог бы оторваться от Чжо Ичэня, даже если бы попытался, наблюдая за его расслабленным лицом и влажными губами, которые умоляли о том, чтобы их поцеловали еще немного, а потом еще, бесконечно, до скончания времен. “Твой меч может рассеивать иллюзии и разрушать все виды заклинаний, если только ты прикажешь ему”, - бормочет он, загипнотизированный взглядом Чжо Ичэня, когда он открывает глаза, которые теперь напоминают два зимних озера, окруженных водой. в огне. Если бы лёд мог гореть, то это был бы он. И Чжао Юаньчжоу с радостью предпочёл бы сгореть вместе с ним в любой другой раз, если бы у них не было этой дополнительной аудитории и одной чрезвычайно заботливой лисицы, чью магию нужно было остановить, если они не хотели, чтобы всё Бюро по охоте на демонов было расформировано после этого инцидента. Если эти люди узнают, что их маленькая команда не только не предотвратила эту приятную катастрофу, но и приняла в ней участие, то последствия могут быть ужасными. Чжао Юаньчжоу изо всех сил старается убедить себя, что это лучший вариант и единственно разумное решение. Увы, от близости с ней его разум сладко пустеет, к большому удовольствию лисы. Она наблюдает за ними, за всеми сразу, за тем, как они разворачиваются, словно пьеса, не в силах противостоять самой базовой силе притяжения, которая живёт внутри всех существ и созданий, будь то демоны, люди или другие живые существа. — Мне нужно это сделать? — хриплым голосом спрашивает Чжо Ичэнь, глядя на него так, словно эта магия — единственный способ для него выразить свои чувства, какими бы они ни были, и как только они вернутся в норму, если это вообще возможно, ему придётся снова сдерживаться и быть тем сдержанным, слегка напряжённым лидером Бюро по охоте на демонов, образцовым бойцом, стойким и не запятнанным человеческими желаниями. Чжао Юаньчжоу читает это в его глазах, и от этого его сердце сжимается, а затем расширяется ещё сильнее, чем прежде, побуждая его сделать ещё один шаг вперёд, чтобы украсть ещё один поцелуй, чтобы этот момент удовольствия продлился чуть дольше, а затем ещё немного. Он чувствует, как рот Чжуо Ичэня открывается, приветствуя его, а его язык становится чуть более игривым. Если бы только у них было больше времени наедине друг с другом… Чжао Юаньчжоу на несколько долгих минут погружается в ощущения от его губ и восхитительных вздохов, которые Чжо Ичэнь издаёт между поцелуями, чувствуя руку другого мужчины на своей шее, а затем на складках своей одежды, словно желая раздеть его прямо здесь и сейчас. Именно смех лисы приближает его к поверхности этих сладко-медовых вод, в которые он погружается всё глубже, не в силах сказать «нет» нужде, голоду и уязвимости мужчины, стоящего перед ним. И своему собственному голоду и потребности быть тронутым, любимым, обласканным, увиденным и прочувствованным насквозь. — Ты так увлечен им, Великий Демон. Вы оба увлечены, — счастливо смеётся она, и Чжао Юаньчжоу делает единственное разумное, что ещё может, — подобие ясности проходит сквозь его тело и разум вместе с дрожью удовольствия — от силы лисы и от того, что Чжо Ичэнь нежно кусает чувствительную кожу на его шее, уже находя способы приблизиться, притянуть к себе, ещё больше растворяя их обоих друг в друге. Чжао Юаньчжоу хватает меч Чжо Ичэня, чувствуя, как трескается кожа на его ладони, а горячая кровь стекает по светящемуся клинку, который ни на секунду не перестаёт ярко сиять. Если бы только владелец меча мог очнуться от этого дурманящего тумана и поверить, что он всё ещё может получить это и даже больше, даже без магии лисы. Чжао Юаньчжоу прикусывает нижнюю губу и снова находит губы Чжуо Ичэня, заставляя его попробовать свою демоническую кровь в надежде, что это ещё больше усилит эффект от меча «Облачный свет» и прояснит их мысли. — Мы можем пережить это… но что будет с городом? — тихо говорит Чжао Юаньчжоу, и его кровь наполняет меч Чжо Ичэня силой, пока тот не начинает слегка вибрировать, посылая по комнате волны собственной энергии, холодной и освежающей, напоминающей о горных вершинах, покрытых снегом, и замёрзших озёрах посреди ледяных пустынь. Чжуо Ичэнь тяжело дышит, глядя на него со смесью тоски и сомнения, разрываясь между своими врождёнными желаниями, усиленными магией лисы, и своим долгом главы Бюро по охоте на демонов, защитника и самого праведного человека, которого Чжао Юаньчжоу когда-либо встречал в своей жизни. Он проводит окровавленной ладонью по всей длине лезвия, наблюдая, как глаза Чжо Ичэня почему-то расширяются, думая, что другой мужчина выглядит невероятно мило с такими ярко-красными губами, покрытыми кровью Чжао Юаньчжоу, как будто это какой-то красивый красный пигмент, который местные куртизанки используют для макияжа. Он изо всех сил старается больше не давить вперед, наблюдая, как внутренний конфликт Чжо Ичэня наконец достигает своего пика. Решение наконец-то озаряет его глаза ещё более ярким светом, чем прежде, когда он оборачивается и взмахивает рукой в направлении Ху Сянь, посылая огромную волну замораживающей энергии по всей комнате и по всему борделю. Чжао Юаньчжоу чувствует, как она распространяется дальше, вглубь города, очищая остатки любовного тумана, который лисица напустила на всех в округе. Одного этого было бы недостаточно, чтобы заставить лису остановиться, но Вэнь Сяо спешит им на помощь со своим универсальным снотворным порошком, разработанным специально для того, чтобы не дать демонам причинить вред добропорядочным жителям Тяньду. Или самим себе. Или другим, менее добропорядочным демонам, если уж на то пошло. Ху Сянь теряет сознание, а Вэнь Сяо падает на четвереньки, всё ещё не в силах нормально стоять или даже сидеть. Чжао Юаньчжоу бросает на неё игривый взгляд, замечая, как Пэй Сыцзин поспешно поправляет одежду, прикрывая обнажённые участки тела, уже украшенные аппетитными маленькими засосами. Он наконец поднимает глаза и смотрит на Чжо Ичэня, который стоит с немного растерянным выражением лица, всё его тело слегка дрожит, включая руку, крепко сжимающую меч, словно он боится отпустить его после того, как сделал выбор по необходимости, а не потому, что действительно этого хотел. Когда он смотрит в глаза Чжао Юаньчжоу, его взгляд немного безжизненный, а голос звучит отстранённо, когда он тихо произносит: — «Спасибо. Я… был не в себе». Чжао Юаньчжоу не отводит взгляда, продолжая сидеть на полу. Его одежда немного более небрежная, чем обычно, а губы ярко-красные — от собственной крови, которой он пробудил другого мужчину от магического транса. Он не говорит Чжуо Ичэню, что магия лисы так не работает. Что она не создаёт то, чего не было изначально. Вот почему Ин Лэй послушно лежал у неё на коленях, наслаждаясь лёгкими поглаживаниями, которые дарила ему Ху Сянь, и мечтая о таком невинном контакте. Вот почему Вэнь Сяо и Пэй Сыцзин не сдерживались — потому что они уже прошли этот путь вместе и просто следовали инстинкту, который был им так знаком. Он и Чжо Ичэнь… делали то, что, по их мнению, было правильным в тот момент, потому что это желание уже было между ними, даже если им обоим потребовалось некоторое время, чтобы осознать его. Даже если они не действовали в соответствии с этим раньше. Чжао Юаньчжоу опускает глаза, любезно улыбаясь, и не подозревает, насколько прекрасно он выглядит в этот момент с алыми губами и дополнительными украшениями, которые он надел, чтобы порадовать Вэнь Сяо и ещё больше подразнить Чжуо Ичэня, а также с несколькими слоями тёмной мягкой ткани с изысканной вышивкой, скрывающей его бледную кожу, которую Чжуо Ичэнь был готов ласкать кончиками пальцев всю ночь напролёт. Чжао Юаньчжоу не знал всего этого и не осмеливался думать об этом прямо сейчас. — Я знаю, что это не так, — мягко говорит он и чувствует, как дрожь пробегает по всему его телу, когда Чжо Ичэнь помогает ему встать и слегка касается его руки, словно боясь сделать какое-то неверное движение, которое снова разожжёт между ними пламя. Чжао Юаньчжоу знал, что так и будет. Одного прикосновения может быть достаточно или, скорее, одного взгляда, пронзительного и горящего от сдерживаемой тоски и желания. Чжо Ичэнь отводит взгляд и помогает Ин Лэю подняться, наблюдая, как тот моргает и оглядывается по сторонам, словно не помнит, как попал сюда. — Я что-то пропустил? — на его лице против воли появляется осторожная ухмылка, когда он замечает ярко-красные губы Чжо Ичэня и Чжао Юаньчжоу, а также то, что Пэй Сыцзин всё ещё выглядит слегка растерянной, и то, что Вэнь Сяо наблюдает за ними обоими, Чжо Ичэнем и Великим Демоном, словно не зная, чего ожидать, что сказать или сделать дальше. — Ничего страшного, — Чжао Юаньчжоу выдавливает из себя улыбку, и именно Ин Лэй накладывает на лису связывающее заклинание, прежде чем та просыпается, но Чжао Юаньчжоу знает, что оно не сможет удержать её надолго. — Моя госпожа Богиня, — учтиво говорит он, заставляя Вэнь Сяо внимательно посмотреть на него, — если вы хоть немного заботитесь о Ху Сянь, я надеюсь, что вы сможете вразумить её, когда она очнётся. Поверьте, никто из вас не хочет с ней драться. Вы захотите как можно скорее замять это дело. Найдите её благодетелей, потяните за ниточки, раскопайте ещё несколько дел, чтобы снять с неё обвинения. Пусть она останется в этом борделе, если хочет… только не выпускайте её, — говорит он, чувствуя на себе их удивлённые взгляды. Если бы у них был жетон БайЦзэ, они могли бы изгнать её из мира людей, и она оказалась бы в том же положении, в каком её нашла последняя богиня БайЦзэ, — потерянная, оцепеневшая, истощённая, почти дикая и страдающая от невыносимой боли. Некоторые демоны были созданы для того, чтобы развиваться в человеческом мире, или, по крайней мере, какое-то время им приходилось это делать. У неё всегда был выбор, и эта лиса предпочла избегать людей в течение довольно долгого времени, что едва не свело её с ума. Если кто-то и мог понять Ху Сянь, так это он. И та богиня Бай Цзэ, которой больше не было с ними, чьё сострадательная душа могла принять самых отвратительных зверей, если бы они хоть немного раскаивались в содеянном в прошлом. Ху Сянь тогда был жалок, и его постепенно исцеляла бесконечная любовь, забота и понимание богини. Пока природа, о которой она говорила, не подтолкнула её вперёд, обратно в мир людей, и боги не предоставили ей единственный шанс на эволюцию и развитие. — Я знаю её много лет… Она неплохой человек, — говорит Вэнь Сяо, глядя на женщину без сознания, всё ещё невероятно красивую, закутанную в мягкие красные ткани, с роскошными шелковистыми тёмными волосами, украшенными золотыми лепестками и цветами. — Может, и нет. Но у всех поступков есть последствия, — тихо говорит Чжо Ичэнь и бросает взгляд на Чжао Юаньчжоу, который стоит, закутавшись в шубу, и на его лице не отражается ни единой эмоции. Когда он смотрит на Чжо Ичэня, тот несколько долгих мгновений смотрит ему в глаза, но затем отводит взгляд, словно не в силах вынести то, что видит. Именно Вэнь Сяо берёт Великого Демона за руку и нежно сжимает её, словно что-то понимая, и она, что неудивительно, может смотреть ему в глаза, несмотря ни на что. Возможно, все богини Бай Цзэ были прокляты и благословлены тем, что понимали всех существ, какими бы избалованными они ни были и какие бы грехи ни совершали в прошлом. Ин Лэй достаёт свой талисман, чтобы перенести их всех обратно в Бюро по охоте на демонов, включая одну особенно озорную древнюю лису, которая могла сеять хаос одним своим присутствием.