Приложи руку, сделай шаг

      — Как думаешь, — подаёт голос Субин, краем глаза замечая, как Бомгю отрывает взгляд от экрана своего телефона, — сюда можно поставить кактус?       Секунда тишины.       — Чего?       — Кактус, — повторяет он, указывая пальцем в угол комнаты, — впишется туда?       Судя по звону кухонных приборов, Бомгю оставляет недоеденную лапшу и с особым наслаждением задвигает стул, прекрасно зная, как его скрип действует на нервы. Спустя мгновение он оказывается рядом, взобравшись на диван с ногами. Субину остаётся только вздохнуть.       — Вполне, — задумчиво тянет Бомгю, никак не объясняя, о чём говорит, но Субин и без этого понимает. — Только зачем тебе кактус?       В этот же момент девушка из какого-то третьесортного ужастика вопит, заставляя их поморщиться. Внимание неосознанно переводится на происходящее в телевизоре, и Субин почти готов дать себе пощёчину — у серийного убийцы розовые волосы.       Серьёзно, Вселенная?       Наверное, это первый раз, когда он видит розоволосого убийцу. А опыт у него немалый: ужастики являются его спутниками с раннего возраста. Маньяк заносит нож и мерзко ухмыляется, слушая, как девушка умоляет сохранить ей жизнь, жалобно поскуливая.       У Ёнджуна ухмылка хотя бы красивая. Конечно, в первую очередь раздражающая, а потом, так уж и быть, красивая.       Ах да, кактус.       — Мне кажется, он придаст уют квартире.       Бомгю тоже отрывается от фильма и несколько секунд тупо пялится на его лицо, видимо, пытаясь вспомнить, о чём они говорили. Когда до него, наконец, доходит, Субину приходится терпеть подозрительный взгляд из-под ресниц.       — Конечно, станет уютнее, — соглашается Бомгю, затем задаёт вопрос, ожидаемый для Субина: — Кто подсказал?       Тяжёлый вздох срывается с губ, и он откидывается назад, даже так кожей чувствуя, как его внимательно сканируют взглядом. Вот не скроешь ничего — Бомгю всегда каким-то образом знает, что и когда Субин утаивает. Просто иногда не давит с вопросами.       По всей видимости, этот случай не такой, раз его продолжают рассматривать.       — Ёнджун.       Субин слышит, как Бомгю давится воздухом, и ему иррационально хочется рассмеяться.       Истерично рассмеяться.       — Ёнджун? — неверяще переспрашивает он, подавшись ближе. — С каких пор вы с ним друзья?       — Мы не друзья, — машинально кидает Субин, запоздало понимая, что сам не знает, кто они друг другу. Просто знакомые? Приятели? Связанные?       Он мотает головой, пытаясь вытрясти подобные мысли, и переводит взгляд на Бомгю, что цепко высматривает эмоции на его лице. Субин даже привык к тому, что его приходится читать такими образами, ведь на прямые вопросы ответа никогда нет. С Бомгю, возможно, иногда появляются силы быть честным, но это лишь парадокс.       — Так ты хочешь купить кактус?       Субин кивает, уже представляя, как нелепо будет выглядеть кактус в его квартире.

***

      Телефон в руках кажется инородным предметом, которого не должно быть. Его размер и вес ощущаются в разы больше, создавая ощущение, что гаджет в любой момент может выскользнуть из рук.       Как тот красный флаг.       Раздражённый вздох срывается с губ, брови складываются домиком, пока Субин нерешительно заносит палец над кнопкой звонка. Он ведь не просто так собирается звонить, а по делу. Не стоит так беспокоиться из-за этого, вот вообще ни разу.       Неубедительно.       Спустя долгие семь секунд — нет, он не считал — Субин наконец нажимает на кнопку и медленно подносит телефон к уху. Перед ним его компьютер, на мониторе которого переливаются сиреневые цвета готового сайта. Успел до дедлайна.       — М? — доносится гнусавый голос, отчего хочется повести плечами, будто иначе это звучание намертво приклеится к нему. Субин давно заметил, что Ёнджун никогда не начинает разговор с банальных «алло?», «да?», «слушаю». Он или сразу переходит к делу, или мычит, понижая тон голоса.       Вот как сейчас.       — Сайт, — говорит Субин и ёжится, слыша чужое хриплое дыхание, будто оседающее на мочках его ушей. — Я закончил сайт.       На секунду воцаряется тишина.       — Ух ты. — В голосе Ёнджуна просачивается радость, и осознание того, что он стал её причиной, мягко щекочет кончики пальцев. — Скинь мне его, пожалуйста. Кстати, а чего сразу не отправил?       Субин хлопает глазами, приоткрывает рот и застывает в таком положении. Его мозг словно заклинило, и он понятия не имеет, какую эмоцию выдать и какие слова использовать. Действительно, почему он сразу не отправил готовый сайт? Почему позвонил?       Чёрт бы побрал Ёнджуна, задающего такие вопросы.       — Просто подумал, что быстрого ответа от тебя не дождусь.       Ёнджун хмыкает, и Субин уверен, что он ему не верит, однако благоразумно молчит. Видимо, заботится о его ментальном здоровье, ведь на дальнейшие вопросы он точно не смог бы ответить.       — Я удивлён, что ты действительно успел.       Появляется неудержимое желание закатить глаза и цокнуть, показать своё недовольство. Но Ёнджун его, по всей видимости, хвалит. В его голосе слышны нотки восхищения и одобрения, даже если они не такие явные. Это точно не воображение самого Субина.       Пока Ёнджун чем-то шуршит и тихо чертыхается в трубку, Субин открывает их чат, в котором последнее сообщение представляет из себя стикер кролика, махающего лапкой с зажатой в зубах морковкой. Глаз почти дёргается, но он вовремя берёт себя в руки.       Нечего беситься из-за таких придурков.       Субин скидывает готовый сайт и даже мысленно хвалит себя: не каждый сможет управиться с такой работой за столь короткий срок.       — Ух ты, — восхищается Ёнджун, кажется, даже искренне, — ты правда хорош.       Нежданное смущение бьёт наотмашь, затапливает сознание и вынуждает поджать губы. Субин уверен, что его скулы порозовели, но он предпочитает не думать об этом. Чужие слова даже не звучат как комплимент или похвала, а скорее как констатация факта. Словно то, что Субин хорош, — обыкновенная истина, не требующая подробностей и доказательств. Похоже, его мозг окончательно плавится, и теперь его посещают совсем бредовые мысли.       — Было несложно, — бурчит Субин и частично даже не лжёт. Работа действительно нетрудная; единственное, что его напрягало, — поджатые сроки.       Что ж, на этом их с Ёнджуном сотрудничество подходит к концу, не так ли? Больше нет причин видеться, списываться, созваниваться и вообще разговаривать.       «Мы не друзья», — напоминает себе Субин и хмурится от резкой боли в ключице. Серьёзно, эта надпись доведёт его до срыва или сразу сведёт в могилу.       — Я сегодня участвую в танцевальном баттле, — внезапно говорит Ёнджун, словно читает его мысли и придумывает предлог встретиться. — Если свободен, то приходи.       Не «если хочешь», не «если интересно», а именно «если свободен». Ощущение, будто он видит Субина насквозь, даже не стараясь. Возможно, его внимание слишком сильно заостряется на выборе слов, но что-то внутри подсказывает, что это не случайно. А если не только Ёнджун читает его как открытую книгу и разгадывает загадки? Эта внезапная мысль настолько сильно шокирует его, что Субин выпадает из реальности на некоторое время, абсолютно ничего не слыша.       — Это твой способ отказать? Я пойму и по словам.       Опять. Опять это ощущение, словно он цепляется к словам и везде видит скрытый подтекст. Поймёт по словам. Всё это время Субин избегал разговоров, закрывался и не подпускал к себе, и единственным способом понять его был язык тела. Ёнджун это и делает: наблюдает за ним, следит за реакцией и ориентируется в ситуациях, продумывая наперёд, что сделать и сказать. Или же у него интуитивно получается предугадывать его действия и быстро подстраиваться. В любом случае, это не те вещи, которые под силу лишь знакомому или приятелю. Очередное доказательство того, что они соулмейты, вызывает дрожь по телу.       — Субин? — обеспокоено зовёт Ёнджун, прекращая греметь посудой. — Придурок, если ты ушёл, оставив меня вот так висеть на связи, то я тебя прибью.       — К сожалению, я занят, — отвечает Субин, резко опомнившись. Угроза очевидно несерьёзная, однако сама картина подобного пускает мурашки по коже.       — Окей, моё дело предложить.       И Ёнджун скидывает трубку. Без «пока», «до скорого» или банального «увидимся». Хотя о какой встрече может идти речь, если он сам секундами ранее отклонил чужое предложение? Субин не понимает себя, и впервые это настолько напрягает его. Пугает.

***

      «Я отмечу тебя в инстаграме», — гласит последнее сообщение в их чате, ставящее Субина в тупик. Его аккаунт никак не может быть известен Ёнджуну как минимум потому, что он поменял старый ник на нечто совершенно рандомное, удалил все фотографии и отписался от старых знакомых, через которых его можно вычислить…       Чёрт.       Бомгю.       Субин отчаянно стонет и взъерошивает волосы на макушке, переосмысливая все свои жизненные решения. Если Ёнджун, весь из себя такой популярный и крутой, отметит его под своим постом, то проблем не миновать. Он знает, что такое контактная популярность, и это сущий кошмар. Сейчас его даже не волнует собственное мышление, напоминающее незрелых подростков из американских фильмов про любовь и школу, в которых сюжет всегда один: забитая серая мышка с огромным потенциалом стать королевой бала и какой-нибудь капитан футбольной команды, совершенно случайно кинувший мяч в голову той самой тихоне.       Плевать, что в своё время он тащился по таким фильмам и смотрел взахлёб чуть ли не каждый. Факты остаются фактами: такое мышление считается незрелым и узким, а Ёнджун, вопреки всему, остаётся клишированно крутым и популярным.       Его жизнь — не сериал. А даже если да, то главный герой явно не Субин.       Теперь перед ним вырисовывается новое задание: вспомнить пароль от аккаунта инстаграма и привести его в относительно презентабельный вид. Как минимум, чтобы не было стыдно за себя. Заведомо провальная затея.       Субин тратит около пятнадцати минут, чтобы переворошить свои записи, электронные заметки, закреплённые сообщения в приватных чатах и найти злополучный пароль где? В недрах галереи. У него есть полезная привычка сохранять всё — даже незначительные вещи, которые предположительно когда-нибудь могут понадобиться. Вот только найти из них нужное всегда проблематично.       Хорошо, пароль найден, инстаграм открыт, аккаунт восстановлен, а дальше…       Дальше ему нужно найти страничку Ёнджуна. Для перестраховки, да, именно так.       Это не занимает много времени: Субин лишь заходит в свои подписки и кликает на профиль Бомгю, затем через него ищет того, кто ему нужен. Он даже не удивляется, когда видит свою цель: «yawnzzn» мозолит глаза своей… что это? Оригинальность? Органичность? Субин понятия не имеет, почему хочет придраться к мелочам; ощущение, словно иначе его просто снесёт, и он не сможет бороться против. Против чего конкретно — думать не хочется. Это бессмысленная борьба, которая каким-то образом держит его на плаву.       В любом случае, Ёнджун. Его страничка пестрит яркими фотографиями, будто сделанными профессиональным фотографом, и кучей актуальных сторисов. При этом нет ощущения, которое люди обычно называют «слишком». Ёнджун просто везде и всегда: у него куча активностей и мероприятий, встреч и тренингов. Он одновременно здесь, потом там, а в следующую секунду вообще где-то в Калифорнии, если верить его последнему посту, опубликованному четыре месяца назад. Взгляд поднимается выше и цепляет количество подписчиков.       Субину становится страшно.       Нет, ему точно нужно привести свой аккаунт в порядок.

***

      Удовлетворение приятно разливается по телу, когда Субин заканчивает и разрешает себе полистать ленту инстаграма. Это приложение было удалено из-за ненадобности в прошлом году, поэтому многие новые функции ставят в тупик.       Всё идёт хорошо до одного момента.       Всё идёт хорошо, пока Субин не видит до боли знакомое лицо.       Всё идёт хорошо, пока Субин не видит Тэяна.       Тэяна, который лучезарно улыбается в камеру, пока незнакомая девушка целует его в щёку. Тэяна, чей пост имеет приписку «You are the soul that fits into mine». Тэяна, нашедшего своего соулмейта. Тэяна, искрящегося счастьем. Тэяна, не страдающего по сей день, как он.       Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян, Тэян.       Субин хватает ткань домашней футболки в области груди и до треска сжимает её пальцами, ощущая нехватку воздуха.       Ничего себе.       Оказывается, когда больно — действительно болит.       У него не получается дышать.       Бомгю говорил, что в такие моменты нужно сосредоточиться на окружающих объектах: найти пять предметов, которые можно увидеть; четыре — потрогать. Что угодно, чтобы убедиться в реальности мира, реальности жизни, что он — тоже реальный. Боль в его груди реальная, ощутимая, сжимающая в невыносимых тисках так, что кислород в лёгкие попросту не поступает.       Субин старается смотреть, цепляться взглядом за предметы, но зрение плывёт настолько, что он даже свои ладони разобрать не может. Вот кофемашина, а там грязная кружка, чуть дальше стоит кресло, но это Субин уже в гостиную смотрит.       Снова кофемашина, снова кружка, снова кресло. Где остальные предметы? Почему ничего нет?       Субин хрипло дышит и, кажется, делает это слишком быстро, неравномерно. Перед глазами сияющий взгляд Тэяна, его лучезарная улыбка, растрёпанные волосы, ровные зубы, смуглая кожа, родинка у подбородка, щека. Щека с отпечатком чужих губ. Щека с отпечатком губ соулмейта.       «Ты ему не нужен», — шепчет подсознание.       «Ты никто в его жизни», — говорит подсознание.       «Ты не его соулмейт», — кричит подсознание.       «Вы не связаны», — вопит оно.       Вопит настолько громко, что Субин давится. Желчью, воздухом, ядом, чувствами, болью — неважно.       Он пытается пошевелить пальцами, ущипнуть себя где-нибудь, встряхнуться, вернуть способность видеть, дышать и слышать. Хочет лишиться способности чувствовать.       Тэян был его всем. Его миром, укромным уголком, защитой, любовью, другом, близким, родным. Он был всем, но не соулмейтом.       Зияющая пустота в душе ощущается как чёрная дыра, засасывающая в себя всё без разбору. Возможно, это то, что ему сейчас нужно. Лишиться. Чтобы всё кануло в небытие.       Мозг отключается. Сердце никогда так не умело.

***

      Субин упирается затылком в холодную кирпичную стену, крепко сжимая в руках банку такого же холодного пива. В его мыслях всё повторяется: он даёт предметам одинаковые характеристики, зовёт всех одними и теми же именами. Сердце потихоньку успокаивается, и Субин идёт на компромисс с мозгом — не удаляет злополучный инстаграм.       Может, это к лучшему? Теперь он знает, что Тэян нашёл свою предназначенную и живёт счастливой жизнью. Не нужно убиваться и мучиться мыслями «а что, если». Можно, наконец, встать на ноги и пойти дальше с принятием завершённости их истории. Да, то было точкой в их истории. Намёком забыть и двигаться вперёд.       Боль снова сжимает глупый орган в тисках.       Ему нужно было успокоиться, вот только выбегать из дома в одной футболке и накинутой сверху тонкой куртке — плохое решение. Субин уже не чувствует пальцев ног, но мурашки по спине ощущает просто прекрасно. Холодное пиво никак не помогает согреться, зато остужает мозг и внутренние терзания. Лёгкая степень опьянения ему не навредит.       Субин понятия не имеет, где он сейчас. Сидит на корточках в каком-то парке, опираясь спиной о стену и глядя на далёкие звёзды. Их даже не видно. Взгляд цепляет лишь одну размытую точку прямо в центре бескрайнего неба.       Как же глупо он, наверное, выглядит со стороны.       Хочется чего-нибудь необычного. Чтобы случилось что-то неожиданное, что завладеет его вниманием и сметёт мысли о наболевшем. Хоть…       — Субин?       Сердце подскакивает к горлу.       Субин опускает взгляд и первым делом видит розовые волосы.       На этом можно закончить. Вселенная, серьёзно?       — Эй, — зовёт Ёнджун повторно, но, получив в ответ такое же молчание, с тяжёлым вздохом садится рядом, пачкая свои наверняка дорогие штаны. Их плечи не соприкасаются, но Субин чувствует жар чужого тела, запах вишни и горького миндаля, смешанного с потом. Пахнет ужасно — если кто спросит.       — Что ты знаешь о любви? — спрашивает Субин, прикрывая глаза. Кажется, это ошибка, ведь всё остальное обостряется: слух, улавливающий тихое дыхание рядом; обоняние, заострившееся на запахе вишни. У него нет сил бороться с этим прямо сейчас, поэтому он смиряется и позволяет себе чувствовать.       — Она недооценена.       Такой ответ даже выбивает воздух из лёгких.       — Она что?       — Недооценена. Люди воспринимают всерьёз только романтическую любовь, не удостаивая вниманием не менее важные вещи. Любовь между друзьями, членами семьи, любовь к домашнему питомцу, песне, еде, месту, времени года, хобби, работе. Я могу продолжать бесконечно, потому что весь мир полон любви. Мне кажется, любовь — это в первую очередь про человека.       — В плане?       — Ты смотришь на кого-то и думаешь: «Я действительно люблю этого человека». Хотя стоило бы думать: «Я люблю действительного этого человека». Понимаешь?       Субин ошарашенно моргает, распахнув губы. Сердце бьётся в странном темпе, словно отвечая: «Да, понимаю». Но он… он ещё не…       — У тебя выдался тяжёлый день? — мягким тоном спрашивает Ёнджун, роясь в своей сумке.       Субин всё ещё в шоковом состоянии, ему нужно время, чтобы собрать разбежавшиеся мысли в кучку. Чужой вопрос достигает ушей, но он не находит в себе сил внятно ответить.       С Ёнджуном всегда так.       Всегда происходит нечто настолько странное и необычное, что способность говорить напрочь пропадает. Ёнджун подкидывает ещё больше мыслей, однако мысли эти не тревожат. Только поэтому Субин не против.       Рядом раздаётся усталый вздох, и он понимает, что так и не ответил на вопрос. Субин переводит взгляд на него и задерживает дыхание, оказавшись не готовым к зрительному контакту.       — Хочешь? — спрашивает Ёнджун, протягивая упаковку клубничного молока. — Не банановое, но тоже вкусно.       Сердце щемит. Отчего? Субин старается не думать.       — Хочу.       — Знаешь, — внезапно начинает Ёнджун, вытянув ноги, — почему-то мы всегда оказываемся под фонарями. Именно тусклыми.       Субин делает глоток клубничного молока, затем смотрит вверх: над ними возвышаются не только звёзды, но и наполовину погасший уличный фонарь. Чуть дальше — буквально в паре метров от них — располагается такой же фонарь, только яркий и светлый.       — В следующий раз выбери место посветлее, — продолжает Ёнджун, смотря уже непосредственно на него.       Он ведь говорит совсем не о фонаре, да?       — М, — выдаёт Субин, отводя взгляд в сторону. И что значит «в следующий раз»?       Они сидят в тишине, и даже гул голосов неподалёку не разбивает этот хрупкий момент. Субин ведёт плечами, содрогаясь от холода, и крепко жмурится от ощущения подступающей тошноты. Пить сладкое клубничное молоко сразу после банки пива — ошибка.       Фатальная ошибка.       Его сейчас вырвет, если он срочно что-нибудь не предпримет.       — Эй, — обеспокоено зовёт Ёнджун, аккуратно касаясь плеча, — Субин?       — Мне тошно, — выдавливает он, стараясь дышать равномернее. Голова начинает кружиться.       Ёнджун копошится, слух улавливает короткий резкий звук расстёгиваемой куртки, но Субин не может сосредоточиться.       — Сюда иди, — резковато говорит Ёнджун, вопреки своим же словам начиная тянуть его ближе за плечо. Субин не сопротивляется.       Не сопротивляется, когда положение резко меняется и он оказывается лежащим на чужих коленях. Не противится даже тогда, когда на него накидывают куртку и подталкивают по краям, плотно укутывая.       Мир перестаёт размываться перед глазами, и Субин тихо выдыхает, ощущая отголоски головокружения. Тепло подступает со всех сторон, не оставляя путей для отступления.       Какой нормальный человек бежит от тепла? Субин никогда и не был нормальным.       Лицо Ёнджуна, возвышающееся над ним, взволнованное и красивое. Его щёки розоватые от холода, на шее видны незамысловатые узоры временных татуировок, уходящие дальше — к ключицам. Субину интересно, какая у него надпись, как будет выглядеть целая фраза, если объединить две половины.       «Начинается с одного шага». Что начинается? Что выверено на коже самого Ёнджуна?       Однако Субин спрашивает совсем другое:       — Как бы ты… — Он запинается, поджимая губы в одну тонкую полоску. Язык отказывается выговаривать это, но Субин перешагивает через себя и заставляет закончить вопрос: — Описал нас?       Ёнджун удивлённо хлопает глазами, пристально смотрит на него, будто выискивает что-то известное лишь ему. После нескольких секунд напряжённых гляделок он переводит взгляд выше — на небо. Открывается вид на его длинную шею, и обзор на татуировки улучшается. Субин внимательно скользит по ним глазами, запоминает каждый узор. Зачем? Без понятия.       — Даже не знаю, — спокойно говорит Ёнджун, затем выдерживает короткую паузу и продолжает: — Может быть, some hearts understand each other even in silence. Не знаю, насколько ты безнадёжен в английском, но это в любом случае к лучшему.       Субин не настолько безнадёжен в английском, поэтому зажмуривается и закусывает внутреннюю сторону щеки. Чужие слова звенят в ушах и грозятся навсегда остаться в сознании, отпечататься там раскалённым железом.       Субин не сопротивляется, когда его волосы запутываются в пальцах Ёнджуна.