Приложи руку, сделай шаг

      — Ну и куда ты меня ведёшь?       Ёнджун молчит, но руку не отпускает, продолжая вести его в непонятном направлении. Их шаги, отчего-то звучащие в унисон, кажутся единственными звуками на улице. Вокруг подозрительно тихо и безлюдно, хотя Субин уверен, что они не ушли далеко от дома. Ветер неприятно проходится по коже, пуская мурашки.       Он успел накинуть тонкую ветровку поверх футболки перед выходом, да и всего. Одним небесам известно, куда подевалась его куртка.       — В тот раз, — еле слышно начинает Ёнджун, даже не оборачиваясь, — я хотел показать одно место. Как-то внезапно подумал, что тебе такое может понравиться.       — Звучишь так, будто я странный человек со специфичными вкусами, и ты собираешься показать мне нечто аморальное.       Субин не видит, но может уверенно предположить, что Ёнджун закатывает глаза, мысленно обзывая его идиотом. Из-за нервного и в какой-то степени взволнованного состояния он несёт всякую чушь, что первой взбредёт в голову. Не хочется идти в неловкой тишине, тем более если Ёнджун не собирается выпускать его руку из своей.       — Ты когда-нибудь играл в пиратов в детстве?       Субин хлопает глазами, удивлённый внезапным вопросом.       — Нет.       Ёнджун впервые за всю дорогу оборачивается, награждает подозрительным взглядом и продолжает смотреть, будто ждёт, что Субин сдастся и признается, что просто шутит.       И когда он продолжает молчать, стойко выдерживая чужой пристальный взор, брови Ёнджуна медленно поднимаются.       — Что, серьёзно? Вообще ни разу?       — Ни разу, — следует честный ответ.       Его реакция даже забавляет Субина. Что такого в этой детской игре, раз Ёнджун выглядит так, будто готов хоть прямо сейчас переписать его детство. Или изобрести машину времени, чтобы вернуться в прошлое и исправить ошибки. Или заставить его играть в неё.       Последнее является самым правдоподобным, а Субин играть ни во что не хочет, поэтому благоразумно молчит.       Однако это, по всей видимости, не спасает его.       — Я покажу тебе место, которое построил вместе с друзьями из Калифорнии. Сейчас никого из них в Корее нет, а площадка пустует. Хоть ты посмотришь.       Субин скептически смотрит на него, пытаясь уложить в голове этот факт. Они не настолько близки, чтобы Ёнджун захотел делиться с ним чем-то сокровенным. «Хоть ты посмотришь» — что это вообще значит? Ему настолько не с кем, что уже первого попавшегося тянет?       Немного погодя Субин аккуратно вырывает свою ладонь из чужой крепкой хватки. Не хватало ещё за ручку ходить с тем, кто раздражает одним своим присутствием.       Ёнджун кидает быстрый взгляд, который Субин даже не заметил бы, если бы не следил за его лицом в ожидании реакции. Ничего сверхъестественного: поджатые губы и слегка нахмуренные брови.       С чего бы ему хмуриться? Субин качает головой и умоляет себя прекратить это. Додумывание — его самое ненавистное хобби, от которого сложно избавиться, как бы ни хотелось.       — И всё же, — тихо начинает Субин, сразу привлекая чужое внимание, — куда ты меня ведёшь?       Ёнджун закатывает глаза — на этот раз точно.       — Я же сказал, что скоро придём. Увидишь.       Самое удивительное — Ёнджун совсем не выглядит и не звучит так, будто раздражён. Да, он закатывает глаза и в редкие моменты цокает, но в действительности от него не исходит подобная аура. Субин понятия не имеет, как это объяснить даже себе, дело просто в том, что с Ёнджуном спокойно. Хочется достать своё внутреннее «я», хорошенько встряхнуть его за шкирку и спросить лаконичное: «Какого чёрта?»       Из мыслей его вырывает шёпот, который разносится по улице слишком уж громко:       — Пришли.       Субин хлопает глазами и оглядывает местность, желание разинуть рот растёт с каждой секундой. Ёнджун действительно построил это? В детстве?       Конструкции для флагов, сделанные из дерева, стоят по периметру площади. Субин внезапно ловит ассоциации со стражами, охраняющими свои сокровища. Высокие мачты поднимаются в небо, а на их вершинах гордо реют флаги — символы разных команд.       Даже с такого расстояния он видит выцветший красный флаг, который выглядит так, будто в своё время принадлежал Ёнджуну и его команде. Отчего-то всё яркое и необычное ассоциируется с ним, и это действует на нервы.       Помимо высокой башни, есть и своеобразные базы двух команд. Что-то вроде шатра? Субин с интересом разглядывает всё, совсем позабыв, что он не один.       — Нравится? — слышится около уха, вынуждая его крупно вздрогнуть и чуть ли не отпрыгнуть в сторону. Вот сволочь.       — Нет.       Субин не может объяснить себе, почему врёт, почему не хочет показывать своего восхищения. Возможно, лицезрение довольной ухмылки на чужом лице окажется добивающим в его шатком, раздражённом состоянии.       Ёнджун лишь щурится, слабо тянет уголки губ вверх и переводит взгляд на тот самый красный флаг, а Субин в этот момент успевает разглядеть ностальгию. Так он прав?       — Красный флаг, — подаёт голос Субин, сам не понимая, почему его это так цепляет, — принадлежал тебе?       Молчание на несколько секунд окутывает их.       — Да. Моей команде.       Их взгляды встречаются, но былого спектра чувств во взгляде Ёнджуна Субин не видит, да и сам надеется, что его собственное состояние не такое очевидное.       — Так, — голос предательски дрогнет, но это от холода, ведь тонкая ветровка не спасает от ветра, — зачем мы здесь?       «Мы» непонятным теплом разливается где-то в животе, и Субин не может точно сказать, приятное это ощущение или нет. Очевидно, что непривычно, но ничего другого разобрать не получается. Он кажется себе тем самым учебником по химии, который невозможно понять, как ни старайся. Остаётся только зубрить без понимания сути.       — Буду учить тебя играть, — спокойно отвечает Ёнджун, игнорируя нахмуренные брови. — Понятно, почему ты такой. Лучшая вещь детства прошла мимо.       Его слова задевают, поэтому Субин хмурится ещё больше. Что значит «такой»? Какой такой? Он самый нормальный из всех нормальных. Хочется развернуться и уйти домой, потому что чужая компания заставляет чувствовать дискомфорт. Плевать, что Субин приписывает всё непонятное и новое к дискомфорту. Он ведь прав: эти ощущения ставят его в тупик. Как ещё их назвать?       — Не хочу.       Ёнджун окидывает его долгим взглядом, затем засовывает руки в карманы пальто и делает шаг вперёд, вынуждая Субина интуитивно отступить. Гордость на секунду задето царапает внутренности, но это лучше, чем оказаться в непозволительной близости.       — Ты действительно можешь просто уйти, — со вздохом говорит Ёнджун, продолжая сверлить его взглядом. — А ещё ты можешь остаться и познакомиться с новыми ощущениями, которых не было раньше.       Он говорит так, будто читает его мысли, словно знает то, что происходит в голове, и теперь медленно достаёт всё ниточками, разглядывая. Субин чувствует себя уязвимым. Он сам понятия не имеет, что творится в его мыслях, а чужой человек стоит напротив и вглядывается в душу, не удостоившись получить разрешения на это.       Хочется выйти вперёд, сделать шаг в неизвестность и посмотреть, чем всё закончится, но страх будто приказывает отшатнуться назад, отказываясь от перемен. Ему хорошо в рутине, в собственной клетке, куда он сам себя загнал. Но напротив — человек, зачем-то пытающийся вытянуть его оттуда, несмотря на непонятки между ними.       Почему так сложно?       Субин тяжело вздыхает, прикрывает глаза на секунду и расслабляет плечи.       — Показывай уже, умник.       Ёнджун улыбается чересчур мягко, будто бы гордо, и от этого приятная вибрация проходится по телу. Кажется, что сделанный выбор позволяет воздуху поступать в лёгкие. Дышится свободнее.       — Правила несложные, — начинает Ёнджун, выглядя непривычно воодушевлённым, — надо забрать флаг противников и прибежать на свою базу невредимым. Если по пути флаг перехватят и успеют вернуть на место, то ты проиграл.       — Как это? — удивляется Субин, хлопая глазами. — То есть я смог забрать флаг, но если его вернут, я всё равно проигравший? Второй попытки не будет?       Вопросов слишком много — он и сам понимает, но вспыхнувший интерес руководствуется им, а навязчивые мысли на время засыпают. Игра внезапно втягивает, даже появляется желание сыграть разок.       — Всё верно.       На чужих губах играет лёгкая ухмылка, глаза сияют, отражая свет фонаря, и зябкий холод словно отступает.       Субин мнётся, зеркалит его позу и засовывает руки в карманы, впервые без задней мысли отвечая на прямой взгляд. Самому тоже хочется смотреть.       Он понятия не имеет, что между ними происходит, кто они друг другу и как будут разбираться с проблемой в дальнейшем. Но прямо сейчас Ёнджун смотрит на него так, будто знает его с пелёнок и чувствует его состояние, независимо от того, показывает это Субин или нет. Да, он назвал их связь проблемой, и от этого что-то неприятно переворачивает органы, заставляя его судорожно сглотнуть.       И опять он слишком много думает.       — Ну что? Начнём? — спрашивает Ёнджун, будто подсознательно понимая, что Субин начинает падать в яму из неконтролируемых мыслей.       Ветер непривычно мягко дует в лицо, отбрасывая непослушную чёлку назад. Словно таким образом открывает его глаза.       — Да.

***

      Кромешная темень и звенящая тишина давят на мозг, вынуждая каждую мышцу напрячься в ожидании удара. Взгляд блуждает по площадке, цепляется за силуэты в темноте, но так ничего и не находит. Слух настолько заострён, что Субину кажется, будто он слышит, где шелестит трава.       Потрёпанный красный флаг развевается на ветру, и липкий мандраж растекается по внутренностям. Он уверен, что не сможет взобраться на эту мачту — не в этой жизни. Да и Ёнджун, где бы он ни прятался, в любом случае услышит его. Опыта у него явно побольше, и ему не составит труда вернуть флаг, оставив Субина в проигравших.       Но попробовать надо, не так ли?       Колени едва заметно подрагивают, на этот раз вовсе не из-за холода. Субин выходит из своего укрытия, не переставая внимательно оглядывать каждый уголок. Где же Ёнджун прячется? Когда деревянная конструкция оказывается в шаге от него, Субин тихо выдыхает, безуспешно пытаясь подавить волнение. Дрогнувшими пальцами он хватается за основание, ставит ногу в отверстие и подтягивается, интуитивно цепляясь рукой выше.       Оказывается, не так уж и сложно.       Взобравшись на самый верх, Субин тянется к флагу, аккуратно вынимает его и крепко сжимает в ладони, чувствуя, как быстро колотится сердце.       Достал. У него получилось.       Субин смотрит вниз, и его дыхание мгновенно спирает. Неужели он залез так высоко? Ощущение такое, словно между ним и землёй сотни километров.       Так захватывающе. Из ниоткуда появляется желание улыбнуться, поглубже вдохнуть свежий воздух и даже рассмеяться, ведь это окрыляющее чувство совсем ему незнакомо. Он словно вернулся в прошлое, снова стал ребёнком, у которого из веских проблем только выбор еды на ужин.       Субин осторожно спускается и, когда пятки касаются земли, тут же срывается на бег, видя перед собой только собственную базу, куда нужно доставить флаг. Колени всё ещё подрагивают, но тело ощущается таким лёгким, будто не весит ничего, и ветер в любой момент может подтолкнуть его дальше.       В погоне за победой из головы вылетает главное — Ёнджун.       Талию резко окольцовывают, и Субина отрывают от земли, выбивая воздух из лёгких. Он интуитивно накрывает чужие руки своими, но не пытается их разжать, а скорее стремится удержаться. Голова откидывается назад, упираясь в крепкое плечо, спину моментально накрывает жаром. Субин подсознательно знает, что в сантиметре от щеки находятся губы Ёнджуна, и его сердце совершает кувырок.       Когда Ёнджун тянется к красному флагу, мозг будто снова включается и приходит в действие. Субин заносит пятку и со всей силой наступает на чужую ногу, слыша сдавленный стон сзади. Руки, державшие талию, разжимаются, позволяя отстраниться и убежать. Субин пользуется шансом.       В мыслях беспорядок, кожа горит, пальцы дрожат, но он давно не чувствовал себя таким свободным и лёгким.       Губы бесконтрольно растягиваются в улыбке.       До его базы несколько шагов. Преодолеет их, воткнёт флаг и сможет стать победителем. Вот Субин собирается сделать последний рывок, но в тот же момент его вновь перехватывают. На этот раз никто с ним церемониться не собирается: Ёнджун делает захват шеи, Субин теряет равновесие, и флаг выскальзывает из ослабевших пальцев.       В голове крутится судорожное «не отдам!», когда Ёнджун отпускает его и хватает флаг с земли, сразу же пускаясь в бег. Субин даже не отряхивает свою одежду: мигом выпрямляется и бежит следом, не обращая внимания на то, как ветер продувает кожу.       Ёнджун невероятно быстрый. Он вообще не оглядывается, бежит так, словно уверен, что Субин его не догонит.       А Субин нагоняет.       Вытягивает руку, жмурясь от ветра, но успешно хватает плечо и тянет на себя. Он слышит тихое ойканье, когда врезается грудью в чужую спину, ощущая резкий прилив тепла. Субин пытается отобрать флаг, одной рукой удерживая Ёнджуна за плечо, но тот не сдаётся, сохраняет дистанцию между ним и флагом.       А потом Ёнджун поворачивает голову и случайно мажет губами по его скуле.       Разряд тока проходится по телу, и он крупно вздрагивает, даже если касание было едва ощутимым, совсем невесомым.       Ёнджун тоже выглядит удивлённым и растерянным, судя по расширенным зрачкам, но, в отличие от Субина, он приходит в себя быстрее.       Резко отстраняется, вырываясь из ослабевшего захвата, и убегает в сторону своей базы. Субин не находит в себе сил так же резво побежать, но напоминает себе, что это игра. Игра и всего лишь случайность. Подумаешь, тело до сих пор дрожит, а скула горит, будто её опалили пламенем. Это не имеет никакого значения.       Однако, когда Субин наконец добегает, становится уже поздно. Ёнджун взбирается наверх и возвращает флаг на место. Выцветший красный цвет всё равно кажется величественным, особенно когда реет на такой высоте.       Это было… весело.       — Что думаешь? — тихо спрашивает Ёнджун, подойдя ближе.       Честность побеждает в битве.       — Хорошо, — так же тихо кидает Субин, затем решается добавить: — Очень.       Два коротких слова, но они вызывают искреннюю улыбку у Ёнджуна, и Субин бесповоротно залипает, забыв, о чём они вообще до этого говорили.       Его улыбка красивая.

***

      — Знаешь, — внезапно начинает Ёнджун, нарушая уютную тишину. Они сидят на бордюре, над ними возвышаются фонарь с тусклым освещением и необъятное небо, где едва виднеются звёзды. — Твоя квартира выглядит слишком пустой.       Субин несколько раз моргает, пытаясь понять, что и как привело их к этому разговору. Его дом не отличается тёплой атмосферой и уютом, которым столько людей уделяют внимание. Он привык возвращаться в холодную и пустую квартиру, есть в тишине и одиночестве. Где-то три года назад Субин перестал выкрикивать «я дома», не видя в этом смысла, ведь никто не выйдет встречать его мягким «с возвращением». Непонятно только, зачем Ёнджун поднимает эту тему.       — К чему ты ведёшь?       — Это ведь зависит от тебя, — мягко говорит он, переводя взгляд с неба на растерянного Субина. — Ты можешь сделать свой дом уютным, чтобы туда хотелось возвращаться.       Противный ком застревает в горле. У него нет ощущения, словно Ёнджун лезет не в своё дело. Ему даже кажется, что его понимают. Что прошли через то же самое.       — А если я не могу? — звучит слабо и жалко, но чужой взгляд не меняется, оставаясь таким же безмятежным и спокойным.       — Ты можешь, — легко кидает Ёнджун настолько уверенно, будто Субину действительно это под силу. — Это вопрос времени. Ты можешь приложить руку к своему комфорту сейчас или подождать ещё, продолжая жить так, как живёшь сейчас.       Он действительно… может?       — Например?       Субину кажется, что его не поймут, и уже собирается объяснить, что имел в виду, но не успевает:       — Например, поставить комнатное растение. Или повесить разноцветные гирлянды. Может быть, доска воспоминаний на стене? Каждая вещь несёт в себе что-то особенное, потому что мы сами придаём эту особенность. — Ёнджун треплет свои волосы, превращая их в беспорядок, но Субин внезапно думает, что они похожи на сладкую вату. Раньше он любил сладкую вату. — У тебя хорошая квартира в хорошем районе и прекрасный вид с окна. Уверен, утром ты с трудом встаёшь и пьёшь свой горький кофе на кухне, даже не думая, как сейчас, наверное, красиво за окном.       Его будто бьют под дых. Он ведь прав. Всё абсолютно так, как Ёнджун и сказал.       — Ты имеешь в виду, — неуверенно начинает Субин, отчего-то не в силах отвести взгляда от шоколадных глаз напротив, — что нужно находить радость в мелочах?       Ёнджун ласково улыбается, и всё в нём будто кричит об одобрении. Начиная с расслабившихся плеч и заканчивая тёплым взором.       — Да.       — Но это сложно.       — Жить в нескончаемой грусти и непроглядной темноте ещё сложнее.       Субин хмыкает. С этим он отлично справляется всё это время. Значит ли, что зажить чуть лучше будет легче?       Он раскрывает губы, но через секунду поджимает их в одну полоску, не зная, как выразить то, что чувствует.       — Не за что.       Ветер резко хлещет в лицо, и ещё один кусочек тяжёлой горы отламывается, падая вниз.