Читай между строк

      Как только дверь за Аккерманом закрылась, я вздохнула, решив наконец перекусить фруктами, что лежали передо мной на подносе.       Живот неприятно урчал, напоминая о почти десятичасовом отсутствии пищи, поэтому я, убрав стеклянный колпак, принялась с особым наслаждением есть сладкую клубнику, сочные дольки персика и остальное красочное изобилие различных фруктов и ягод на поданном мне блюде.       Вдоволь наевшись, я поднялась с постели и обнаружила лежащее на спинке кожаного коричневого кресла платье. Подошла поближе, взяв приятную ткань в руки.       Расправив шёлковую нежно-розовую ткань, я вздохнула, рассматривая её.        «Красиво…»       Сделав шаг назад, я почувствовала под ногой кусочек бумаги, после чего, подняв его с пола, развернула его и прочитала написанное на нём:        «Наденьте это, когда проснётесь».       Вновь взглянув на платье, я слабо фыркнула, перебирая ткань в руках.       «Что же, вкус у него явно есть».       Облачившись в подобранный мне наряд, я наконец вышла из спальни, оказываясь посреди длинного коридора, усеянного картинами и редкими предметами архитектурного искусства. Белоснежные скульптуры и статуэтки прекрасно комбинировали с редкой зеленью, стоящей по углам в красивых горшках. А на небольших тумбах располагались расписные вазы, в некоторых из которых стояли белые ирисы.       Я прошла по коридору, направляясь к широкой лестнице, ведущей на первый этаж. Поручни из матового чёрного металла прекрасно гармонировали с остальными тёмными тонами интерьера, контрастируя лишь с бордовым ковром, устилавшим ступени.       — Нравится?       Едва вздрогнув, я повернулась на голос, держась за поручни.       В дверях своего кабинета стоял Аккерман. Он смотрел на меня, опираясь плечом об откос.       На мгновение я отвела взгляд, рассматривая ковёр подо мной.       — Впечатляюще, — коротко ответила я, поднимая глаза на Леви.       Он же рассматривал меня с головы до ног пристальным взглядом, словно оценивая то, как на мне смотрелся подобранный им наряд.       Заметив его скользящий по моему силуэту взгляд, я слегка смущённо отвела глаза в сторону.       — Я прикажу подать вам еду, — произнёс он, теперь встретившись со мной взглядом и чуть наклонив голову.       Я кротко кивнула, и поспешила отвернуться, скрывая своё смущение. Мы молча стояли ещё какое-то время, после чего Леви медленно направился к ступенькам, проходя мимо меня.       — Господин! — вдруг окликнула я его, когда он был на середине лестницы, — я хотела бы задать вам несколько вопросов.       Он молча обернулся и поднял глаза, и, выслушав, вновь повернулся ко мне спиной.       — Ждите меня в кабинете, — ответил Леви, скрывшись из виду.

***

      Кабинет Аккермана встретил меня тёмными, как и во всем доме, стенами, вдоль которых растянулись длинные и высокие стеллажи, на одном из которых стоял большой аквариум с рыбками.       Во главе комнаты располагался большой дубовый стол, на котором царил идеальный порядок, а над ним возвышалось высокое кожаное кресло, где и должен был сидеть Леви.       В кабинете тоже висели картины, а на полках стеллажей стояли фигурки и коллекция карманных часов, поразившая меня их изобилием.       Я присела в кресло поменьше, что стояло напротив стола, и смотрела на массивные напольные часы, наблюдая за равномерным движением маятника.       — Практикуете гипноз? — раздался низкий голос за моей спиной, заставивший меня вздрогнуть от неожиданности.       Я обернулась, взглянув на Леви, спокойно направляющегося к своему месту.       — Господи, зачем так пугать? — запыхавшимся голосом спросила я, слыша ритмичный стук собственного сердца в ушах.       Леви устроился в своем кресле и поставил на стол пепельницу, даже не выглядя заинтересованным и не испытывая никакого чувства вины после внезапного появления.       — Вас, оказывается, легко напугать, — спокойно сказал он с явной издёвкой, после чего достал пачку сигарет и, смотря прямо мне в глаза, закурил.       Я вздохнула и закатила глаза от его слов и тоже достала сигарету из пачки, поджигая её с лёгкой нервозностью.       Леви продолжил наблюдать за мной, откинувшись на спинку кресла, и по-хозяйски закинул ногу на ногу.       Мы сидели в молчании, когда в дверь вдруг постучали. После разрешения войти появилась горничная с подносом, на котором стояла тарелка под блестящим металлическим колпаком.       Аккерман жестом выпроводил её и кивнул мне на поднос после того, как девушка подвезла его к столу.       — Ешьте.       Я посмотрела на поднос, и лишь потом на Леви, качнув головой.       — Чуть позже…       — Ешьте. Иначе остынет, — перебил он меня и выдохнул дым, стряхивая пепел и не на секунду не отводя от меня глаз.       Поняв, что спорить с Аккерманом было бессмысленно, я, вздохнув, поставила на стол тарелку и подняла колпак, из-под которого мне в нос тут же ударил приятный аромат свежесваренного супа-пюре из тыквы. Но есть я не торопилась, ведь в присутствии Леви напротив трапезничать было, мягко говоря, неловко.       Я подняла на него взгляд, когда он встал и убрал пепельницу подальше от стола, после чего вновь занял своё место, скрестив руки на груди. Он продолжал смотреть на меня, и это выбивало почву из-под моих ног.       Потупив взгляд, я уставилась в тарелку, и взяла ложку в руки, чтобы попробовать блюдо на вкус, стараясь не смотреть на Леви. Я сидела неподвижно, держа ложку в руке, после чего он спросил:       — Не нравится?       — Нет, наоборот, все чудесно…       — Тогда ешьте, — тут же ответил он, указывая мне на тарелку. — У меня нет времени сидеть и ждать вас.       Он продолжал смотреть на меня так же пристально, отчего я невольно прикусила внутреннюю сторону щеки.       — Простите, но мне… весьма неловко трапезничать, когда вы над душой… сидите, — ответила я, оставляя ложку в тарелке.       Но он лишь фыркнул, на секунду отведя взгляд.       — Можно подумать, что вы нагая передо мной едите.       Я тут же подавилась, прикрывая рот рукой, а глаза мои расширились в удивлении и смущении.       — А вы за словом в карман не лезете, — ответила я, сдерживая подступивший кашель.       Леви после всего сказанного остался таким же непринуждённым, и лишь спокойно подавал мне платок.       — Карманы всегда заняты, так что лезть мне некуда, — ответил он, вновь скрещивая руки на груди и откидываясь на спинку кресла.       Прочистив горло и наконец откашлявшись, я продолжила есть, иногда поднимая взгляд, изредка встречаясь им с Леви, отчего тут же опускала глаза в тарелку.       — Спасибо, — сказала я, когда отставила пустую чашу от себя и промокнула губы.       Леви ничего не ответил, лишь слабо кивнул.       — Я вас слушаю, — проговорил он и поднялся с кресла, возвращая пепельницу на место.       Мы оба закурили, после чего я села ровно, подняв взгляд на него, и произнесла:       — Мистер Аккерман, я тут задумалась кое-над чем…       Он придвинулся чуть ближе, не меняя положения и все так же прокручивая сигарету между пальцев. Я продолжила:       — Вчера в клубе Вольфганг… подозрительно быстро клюнул на меня. Вам это не показалось странным?       Леви, словно бы зная, что я спрошу его об этом, вздохнул. Потушив сигарету, он положил сцепленные вместе руки на стол.       — В последнее время у него всё шло плохо, потому он и позарился на мой контракт, чтобы улучшить положение дел, — Леви задумчиво прищурился. — А когда всё плохо, такие, как он, уходят в запой или шастают по клубам, чтобы кого-то подцепить. Поэтому я не нахожу в этом ничего удивительного.       Аккерман зажёг очередную сигарету, раскуривая табак.       — Он не какая-то важная шишка, да и голова у него опилками набита, — Леви наблюдал, как в комнате клубится дым. — Ему лишь бы выпить побольше да затащить кого в постель, — дополнил он, стряхивая пепел с сигареты.       От слов Леви в моей голове вспыли воспоминания о прошлой ночи, отчего я невольно поёжилась.       — Хотите сказать, мне повезло?       — От части. Если бы он не был идиотом, тогда с большей вероятностью вы были бы уже мертвы.       Я вздохнула, едва постукивая пальцами по столу, после чего зажгла очередную сигарету и приложила к губам, быстро втягивая в себя расслабляющий дым.       Мы сидели в молчании ещё какое-то время, после чего Леви вновь заговорил:       — Гёдель — редкий случай акционера-недоумка. Таких людей сейчас крайне мало. Считайте, что это был первый уровень.       Я тут же удивлённо покосилась на него, держа сигарету над пепельницей.       — Первый? А что, есть второй?       Он сделал очередную затяжку, не глядя на меня, после чего ответил:       — И двадцатый, и сорок первый. Смотря на то, хотите ли вы ступать дальше или нет.       Теперь он уже смотрел прямо на меня, пока я успевала раствориться в собственных мыслях.       И правда, что мне мешает? Несомненно, это опасно, и я это прекрасно понимала. Но сколько выручки я смогу поиметь с такой работы? К тому же, без таких навыков сейчас мало кто выживает, как минимум падая в яму банкротства, чего мне бы никогда не хотелось познать.       Но принимать решение сейчас я точно уж не была готова, поэтому, вернувшись в реальный мир из своих мыслей, я вновь вдохнула, оставляя горечь дыма на языке и стряхнула с сигареты пепел.       Леви всё это время внимательно за мной наблюдал, уже успев докурить свою сигарету. И теперь сидел, пристально глядя на меня.       — Вы прекрасно знаете, что вас ни к чему не принуждают.       Я кивнула ему, вздыхая, отчего из моего рта клубом вышел дым.       Леви ещё на мгновение задержал на мне взгляд, после чего, взглянув на часы, поднялся со своего места.       — Уже почти три часа ночи, идите спать. Завтра днём я отвезу вас домой.       Потушив сигарету я тоже поднялась, направившись к выходу из кабинета Аккермана. На пороге я остановилась, развернувшись к нему.       — Что же… Спасибо за данный мне кров, господин, — сказала я, медленно подняв на него взгляд. — Доброй ночи.       Его глаза встретились с моими прежде, и прежде чем я развернулась и направилась к спальне — услышала его голос за моей спиной:       — Доброй ночи, мисс Редфилд, — сказал он, проводив меня взглядом, и закрыл дверь своего кабинета.

***

      — Замолчи! Не дергайся!       Я пыталась кричать и вырываться, но отчаянный крик застрял у меня в горле, превращаясь в немой хрип.       Его руки бесстрастно скользили по мне, огибая каждый сантиметр моего тела. Грубые пальцы сжимали мои бёдра и талию, оставляя фиолетовые синяки на коже.       Казалось, будто его прикосновения были раскалёнными, словно расплавленное железо, прожигающее мою плоть до невообразимой боли, заставляющее моё тело биться в агонии, а слезы — течь реками из моих глаз.       «Элизабет… Элизабет…»       Грубые прикосновения сменились на нежность, на мягкость и томность приятного низкого голоса.       Он, словно целитель, заживлял мои горящие раны руками, превращая их в бутоны алых роз. Кончики его пальцев, аккуратно скользящих по моему телу, заставляли меня вздыхать и желать их ещё больше. Ещё сильнее. Ещё нежнее.       Моё имя застыло на его тонких губах, а стальные глаза не переставая смотрели в мои, погружаясь в их тёмную густую чащу.       «Элизабет…»       Аккерман протянул свою ладонь к моему лицу, приподнимая подбородок, и очертил плавную линию вдоль моих губ.       Он был всё ближе, всё отчаяннее. Я слышала, как он зовёт меня, как желает меня исцелить. И я не могла не поддаться ему. Не могла. Как же искусно он повелевал мной сейчас…       Тонкие пальцы вплелись в мои волосы и он накрыл мои губы своими, ласково притягивая к себе за талию. Он трепетно целовал меня, продолжая шептать моё имя прямо мне в губы и очерчивать известные только ему узоры вдоль моего тела, продолжая мягко поглаживать.       Поцелуй превращался во все более страстный и напористый. Цветы, что скрывали мою плоть, раскрывались все сильнее, затуманивали голову своим ароматом. Я не могла чувствовать ничего, кроме губ, — до невозможности сладких губ Леви и дурманящего аромата цветущий алых роз, обволакивающих теперь нас обоих.       Казалось, мы начинаем сливаться в единое целое, в единую энергию, в один алый бутон.       — Нет! — крикнула я и дёрнулась, в ужасе распахнув глаза.       Стук собственного сердца заложил мне уши, и я, жадно глотая воздух ртом, подняла голову и увидела перед собой стальные блестящие глаза Аккермана, держащего меня на руках.