о границе миров и приключениях под чужими небесами

      Юнги прислоняется спиной к каменной стене, пытаясь отдышаться. Чимин пристраивается рядом, тоже пытаясь совладать со сбившимся дыханием и посмеиваясь, кажется, немного нервно. - Вот те копья из стены были лишними, - комментирует Юнги. – Не думал, что жрецы Утцхунхана такие изобретательные и кровожадные. А так послушаешь – мирно гуляют себе по миру и предлагают вступить в их ряды, ничего особенного. Чимин фыркает. - Конечно, они немного кровожадные, ведь здесь они защищают своего бога, - замечает он. – Того, кто однажды так же защитил их. - Справедливо, - не может не признать Юнги. Танец, который они исполнили с Чимином, был скорее набором каких-то дёрганных и совершенно непонятных движений. На сцене такое не показали бы, потому что люди мигом бы закидали таких танцоров тухлыми яйцами. И всё же ритм у этого был. Его отсчитывали барабаны, бьющие где-то в глубине. - Я думал, что священная пещера как-то попроще будет, - замечает Юнги. – А тут, кажется, целые катакомбы. Надеюсь, дальше никаких ловушек не будет. - Не должно, - отвечает Чимин. – Племена тут хоть и враждуют друг с другом, но поклоняются плюс минус одним и тем же богам. К слову, говорят, что после того, как Утцхунхан защитил племя нынешних жрецов, остальные племена признали их посланниками божественной воли и теперь убийство жреца или посягательство на жизнь считается страшным преступлением. - Не мудрено, тут даже я бы в подобное поверил, если бы, разумеется, увидел чудо спасения своими глазами. Чимин хихикает. - Ты очаровательный скептик, хён, - замечает он. – Живёшь в мире, где существует магия, ходишь по другим мирам, видишь много чудес, но сомневаешься в наличии богов даже после того, как увидел ту большую божественную кошку. Юнги хмыкает. - Я верю в то, что вижу, - замечает он. – Покажите мне и поверю – всё просто. Но мне сложно представить, что кто-то, пусть даже очень могущественный, мог бы воздвигнуть высокие горы за короткое время. - Кажется, ты не совсем понимаешь, что такое божественная сила, - замечает Чимин, уже не усмехаясь, он снова делается почти серьёзным. – Такие создания могут не только взметнуть горы к небесам за считанные секунды, но обрушать миры щелчком пальцев. И так же возвращать им жизнь. Я согласен, что в это поверить не так просто, но… - Ты видел такое? – спрашивает Юнги, и в голосе его звучит нетерпение, за которое ему немного стыдно. Оно не относится к той части его, которая сомневается в наличии такой силы. Оно относится к желанию узнать, кто же такой этот парень рядом с ним. - Видел, - просто отвечает тот. – Но знаешь… лучше бы нет. Юнги смотрит на его зыбкий профиль в полумраке пещеры и очень хочет завалить его вопросами, но прикусывает язык. Может быть однажды, если судьбой им назначено стать ближе и сдружиться настолько, чтобы он мог задавать слишком личные вопросы, Юнги найдёт в себе смелость спросить прямо, а пока он молчит. Жар пещеры окутывает их, но ощущение, что тут это только цветочки. В недрах её он будет, скорее всего, ещё более ощутимым. Хочется верить, что их там не запечёт вместе с теми каменными идолами, а то будет настоящим жрецам потом сюрприз. - Идём, - Чимин отталкивается от стены, поправляет балахон. – Ещё немного и мы завершим твоё задание. Я тоже хочу уже домой. - Тебе не нравится тут? - Напротив, это один из любимых мною миров, - Чимин улыбается уголками губ. – Но любовь иногда приносит боль. Слышал о таком? - К сожалению, - кивает Юнги. – Не будем задерживаться тогда. Знаешь, насколько такие пещеры глубоки? - Достаточно. Алтарь должен быть как можно дальше и глубже в недрах земли – как знак уважения к Утцхунхану. В конце концов, жрецы верят, что так он будет слышать их молитвы и восхваления куда лучше. Они отправляются по длинному тёмному коридору дальше, и вскоре свет пасмурного дня, без того далёкий, вовсе исчезает за их спинами, окружая темнотой, которая пульсирует теплом. Юнги неосознанно хватается за балахон идущего чуть впереди Чимина, и тот никак это не комментирует. Но, к счастью, находиться в кромешной тьме долго не приходится. По стенам начинают вспыхивать факелы. Вернее Юнги сначала думает, что это факелы, но через несколько мгновений понимает, что это вовсе не пламя. На стенах вспыхивают рыжевато-красным гроздья кристаллов. - Чудеса, - замечает он, рассматривая их, красиво переходящие из оттенка в оттенок и сверкающие гранями. – Очень похоже на огонь. - По легендам, именно из таких кристаллов родился Утцхунхан, - отвечает Чимин. – Из их нерушимости и жара, который они излучают. Юнги подносит руку к одному из кристаллов, висящих пониже – осторожно, не стремясь коснуться, чтобы не обжечься. Кончики пальцев лижет знакомый жар, и теперь Юнги понимает, кажется, откуда он в этой пещере, всё встаёт на свои места. Где-то дальше по коридору, конца которому пока не видно, но скорее потому, что дальше он забирает чуть вниз, слышен приглушённый звук барабана, того самого, что считал ритм танца для них совсем недавно. Юнги чувствует, как несмотря на то, что тут вполне себе тепло, холодок пробегает по спине. - Кто играет, как ты думаешь? – спрашивает он. - Привидения, - хмыкает Чимин. - Приведений не бывает. Чимин смеётся весело. - Хён, в тебя буквально недавно вселился дух, которого мне пришлось и тебя изгонять! - Так духи это не то же самое, что приведения, - замечает Юнги, слегка уязвлённый весельем младшего. – Намджун бы тебе целую лекцию об этом прочитал. - О да, знаток энергетических полей, - весело отзывается Чимин. – И, кстати, ты не прав. Приведения существуют. Как раз Намджун бы тебе это объяснил с самой научной точки зрения. - Я имел ввиду привидений, о которых пишут в страшных сказках или тех дурацких сетевых рассказах, где группа друзей остаётся ночевать в каких-нибудь заброшках. Привидения не могут влиять на материальный мир. - Значит, - Чимин выдерживает небольшую паузу, – там Утцхунхан. - Решил сыграть для нас напоследок, прежде чем закидать камнями? – усмехается Юнги. Чимин не отвечает, только улыбается как-то загадочно, от чего рождается нехорошее ощущение, будто Юнги попал своим предположением в самое яблочко. Он больше не старается завести разговор. Они с Чимином продолжают неторопливый путь к алтарю и жар от кристаллов становится только сильнее. Юнги чувствует, как на лбу и висках выступает испарина, но терпит стоически. В конце концов, он профессионал и способен выдержать такое пустяковое испытание. Это куда лучше, чем тот сумасшедший ритуальный танец. Вздохнув, Юнги делает мысленно пометку, что никогда больше не ввяжется в историю с богами, похищениями святынь и прочей чертовщиной. Даже если ему предложат за это все деньги мира. Даже если Намджун будет недоволен его решением. Ни-ко-гда!