о границе миров и приключениях под чужими небесами

      Юнги устал. У них была только ночь для отдыха – благо Чимин оказался прав насчёт трактира. Впрочем, ночью это назвать было трудно – всего четыре часа, не больше. Сон оказался беспокойным и сбежал с первым криком петуха, который после надрывался ещё очень долго – так и хотелось отвертеть ему голову. Накануне они слушали песню трактирщика, которой тот развлекал своих гостей, очень долго. И Юнги не понял, конечно, ни слова из того, что услышал, хотя вдоволь насладился звучанием языка, который показался ему очень подходящим этому миру. Такой же немного неприветливый, гортанный, похожий на камнепад в горах. У трактирщика был глубокий приятный голос, так что Юнги скорее ловил от песни мурашки. А Чимин вот слушал очень внимательно и, кажется, узнал всю нужную им информацию. И следуя ей они сейчас шагали по пустынной дороге чёрт его знает куда. Если честно, у Юнги огромное множество вопросов к этому Утцхунхану, который решил, что его святилища должны быть расположены только у подножья гор или в самых их недрах. Он же, в конце концов, бог земли и камня, так почему его не устроила бы какая-нибудь яма поглубже?! До чего же всем было бы проще! - Хён, я слышу, как ты материшься про себя, - хихикает Чимин. На это получается только красноречиво промолчать. Вот этому всё нипочём! Чёртово… божество. Юнги от досады поджимает губы. Мало ему проблем с этой игрушкой, которую захотел себе коллекционер, так ещё и голову ломать надо над тем, что с Чимином не так! А с ним явно всё не так просто. И, конечно, прямо спросить – не выход. Слишком просто и не интересно. Юнги вздыхает. Ещё раз – он устал и ему не нравится в этом мире, где нет банальных привычных бытовых удобств. Это блин даже не конец цивилизации! В этой части мира, куда занёс их заказ коллекционера, нет даже её зачатков. Ладно, на самом деле, всё не так уж плохо. В конце концов, он уже бывал в условиях и похуже, просто это всё отсутствие солнца. Он всё ещё теплолюбивый и слишком подвержен смене настроения из-за плохой погоды, что поделать. Таким родился. Не добавляет ярких цветов происходящему и тот факт, что они уже давно на ногах. Идёт второй день их пребывания в этом неприветливом холодном мире, и Юнги всё больше хочется плюнуть и на сумму, которая кажется теперь уже не такой привлекательной, и на то, что Намджун ему этого явно не простит. Если честно, Юнги совсем немного не узнаёт сейчас самого себя. Да, его настроение бывает очень переменчивым, но он никогда не позволяет ему влиять на ход дела. В конце концов, он взрослый человек и способен себя контролировать. Сейчас же контроль поддаётся плохо, Юнги это немного расстраивает. - Обещаю, что скоро мы найдём священную пещеру, заберём идола и сразу отправимся домой, - примирительно говорит Чимин, воспринимая, кажется, молчание спутника на свой счёт. - Чтобы добраться до червоточины, надо ещё прошагать полмира, так что сразу точно не получится, - недовольно замечает Юнги, а потом вздыхает виновато. – Прости. Не обращай внимания. Это место просто угнетает меня. Не понимаю, в чём дело. Такого раньше не было. Чимин обеспокоенно поглядывает на него, больше не выдавая даже намёка на веселье. - Голова кружится? – спрашивает он. - Нет, просто… паршивое настроение, - Юнги хмыкает. – Наверное, не удивительно, но всё же крайне непривычно быть таким взвинченным. Он ждёт каких-то комментариев, но Чимин молчит, только непривычно хмурится, словно что-то обдумывая. Окликнуть его Юнги не решается, не желая, чтобы их разговор вдруг обернулся перепалкой. Вдруг Чимин уже пожалел сто раз, что пошёл с ним? Эта мысль неприятная и царапает больнее, чем Юнги готов себе в этом признаться. Он уже хочет сказать, что не всегда такой, хочет начать оправдываться, но не успевает даже рта раскрыть, потому что Чимин останавливается резко. Он шёл чуть впереди, но немного правее, так что Юнги от неожиданности влетает плечом в его плечо, шипя от боли и чувствуя новую волну обжигающего раздражения. Но снова не успевает никак прокомментировать поступок своего спутника, потому что Чимин разворачивается к нему, касаясь раскрытой ладонью груди и смотрит в глаза. Юнги отчаянно неуютно от этого взгляда – уверенного, жёсткого и даже какого-то равнодушного. Чимин произносит что-то на местном гортанном и звучном языке, похожем на ворчливое горное эхо, а потом с силой – но Юнги удаётся устоять на ногах – толкает его. Солнечное сплетение пронзает короткой колючей болью. Он успевает почувствовать острое разочарование, а потом его отпускает. Словно морок сходит с сознания, и настроение возвращается к привычному, чуть недовольному, но вполне себе терпимому. Юнги выдыхает резко, морщится и хватается за ладонь Чимина, которую тот так и не убрал. - Прости, - голос Чимина звучит чуть виновато. Он подступает ближе, всматриваясь с тревогой в лицо Юнги. – Я не хотел причинять боль, но иначе его было не прогнать. - Кого «его»? – голос слегка хрипит, но в общем все отголоски боли быстро проходят, так что Юнги чувствует себя вполне нормально через каких-то пару минут. - Здесь шалят всякие духи, - поясняет Чимин. – Они обычно обитают рядом со святилищами богов, а это значит, что мы уже рядом. Юнги осматривается. Что ж, место выглядит вполне подходящим, если верить тому, что Чимин говорил о любви этого Утцхунхана к камню и скалам. Они как раз добрались до подножья невысоких гор, чьи каменистые склоны покрывала только редкая пожухлая трава да сухой кустарник. Чуть дальше дорога, по которой они шли, поворачивала налево, но вверх от неё так же карабкалась неширокая тропа, видимо, для любителей чрезмерной активности, как те же жрецы бога земли и камня. Здесь почти не дуло, что не могло не радовать, но почему-то стало холоднее – Юнги понял это по тому, что кончик его носа стал предательски мёрзнуть, хотя в балахоне жреца всё ещё было достаточно тепло. - Дух вселился в меня чтобы что? – спросил он. - Чтобы испортить настроение, очевидно, - усмехнулся Чимин, видимо, поняв, что кризис миновал и хён в порядке. На его губы снова вернулась эта лукавая полуулыбка, и Юнги отпустило окончательно. Будто всё только что встало на свои места. - Отлично, теперь моё настроение в норме, хотя мне всё ещё хочется ворчать, конечно, на то, что тут холодно, - вздохнул он. – Давай искать эту священную пещеру? Чимин кивнул. - Вариантов не так чтобы много. Ставлю на то, что она вон за теми скалами. Чимин указал правее, на нагромождение острых скал в окружении огромных валунов. Туда не вели ни дорога, ни какая-то даже неприметная тропка. Юнги невольно задумался, что это странно. Мало того, что жрецы Утцхунхана по жизни, видимо, превозмогали и терпели разного рода лишения, так даже к святилищам собственного бога им приходилось продираться через кусты, за которые настойчиво цеплялись их балахоны. - Я бы давно забил на такого бога, - проворчал Юнги. - Осторожно, вдруг он тебя услышит, - шутливо припугнул Чимин, но на это получилось только закатить глаза. - И что он мне сделает? Камнями закидает? Нет, ну правда, Чимин. Вот ты знаешь, жрецы сами себе придумали всё это, а? - Что «всё это»? – переспросил тот, посматривая на него с интересом. Они снова шли бок о бок и к тому же неторопливо, чтобы не подвернуть ногу ненароком, а то и обе. - Эти кошмарно длинные странствия без возможности нормально отдохнуть в первую очередь, - Юнги вздохнул. – Почему жрецы должны быть именно в пыльных одеждах? Им что и стирать их нельзя что ли? Откуда такая вера в мужика, которого они, наверняка, никогда даже не видели? Почему нужно так отдавать свою жизнь на служение ему? Юнги не возмущался, ему в самом деле было интересно, чем руководствуются жрецы этого, вероятно, великого бога, раз они готовы так трепетно чтить его, забив на себя. Чимин недолго помолчал, будто обдумывая его вопросы и всё же произнёс: - Если бы не Утцхунхан, то жрецов бы вовсе не было. И это я не о том, что некому было бы прославлять его великое и грозное имя. Жрецы принадлежат племени, которое Утцхунхан спас от истребления. По легенде, когда на них решили напасть другие дикие племена – а их численное превосходство было таким огромным, что ответный бой напомнил бы просто затяжное самоубийство, – то Утцхунхан, услышав мольбы о помощи, окружил их непреступными горами, через которое не прошла бы даже самая подготовленная армия. А расположение тайных ходов бог поведал только лидерам племени. Так что это не он придумал создавать себе святилища близ гор или вовсе где-то в их недрах. Это выбор самих жрецов. История эта звучит немного грустно и одновременно воодушевляюще. Приятно знать, что бывают высшие силы, которым не плевать на просьбы простых людей. И что эти люди потом остаются настолько благодарными, что посвящают этому свою жизнь. - Мы так просто живём, - вздыхает Юнги. – Знаю, что и на долю нашего мира пришлось много разных непростых времён… Но сейчас, находясь тут, мне кажется, что мы просто как сыр в масле катаемся. И вопрос – кого благодарить за это? Самих себя или тоже каких-нибудь древних сущностей? - Думаю, всех понемногу, - отвечает Чимин серьёзно. – Если принять за веру то, что технический прогресс это заслуга человека, а магия – дар древних, то получается, что мы вместе построили наш мир таким, каков он есть. Что ж. В этом есть смысл. За разговором они доходят до скал и, в самом деле, обнаруживают там спуск в пещеру. Тёмное её нутро вызывает священный трепет даже у Юнги, хотя на первый взгляд она совершенно обычная – Юнги видел куда более впечатляющие пещеры в своей жизни. Оттуда тянет теплом, а каменные изваяния двух жрецов, охраняющие вход, внушают уважение, потому что сделаны они настолько реалистично, что Юнги даже вздрагивает в первое мгновение. - Есть ли что-то, что мне нужно знать, пока мы не вошли туда? – спрашивает он. Чимин кивает. - Повторяй за мной. Каждое слово. Каждое движение. Иди след в след и не заговаривай пока я не скажу, что испытание пройдено, - говорит он. - Иначе нас поджарит? – Юнги хочет пошутить, чтобы сбавить градус напряжения после слов Чимина, но тот смотрит в ответ цепко и снова очень серьёзно. - Я бы предпочёл, чтобы поджарило, - говорит он. Ладно, – думает Юнги, чувствуя, как от лёгкого страха внутри всё скручивает морскими узлами, – шутить будем потом, если не помрём. Как только они входят под своды пещеры, из её глубины доносится тревожный звук барабанов. Юнги вздрагивает, вздыхая судорожно. Сердце его вот-вот готово выпрыгнуть из груди. В голове звучит незнакомый голос. Властно и повелительно он приказывает: «Танцуй». БОМ! – отзываются барабаны в глубине пещеры. «Танцуй». БОМ-БОМ-БОМ! «Танцуй!» - словно раскалённым хлыстом проходится по спине, и Юнги хочет закричать, потому что это больно, потому что ему страшно и даже не стыдно за это. Но он прикусывает щёку до крови, смотря только на Чимина. БО-О-О-ОМ! - Танцуй вместе со мной, - говорит Чимин. И его Юнги не смеет ослушаться.