о границе миров и приключениях под чужими небесами

      День снова свободный, но Юнги не спешит уделить его своим занятиям. После завтрака они поднимаются в лабораторию – совмещённую с комнатой Намджуна, – где друг снова усаживается перед своими четырьмя виртуальными экранами с кучей расчётов, чертежей и схем. Он вызывает виртуальную клавиатуру, но не спешит браться за дело. Вместо этого просто вдруг зависает, сверля формулу создания пространственного тоннеля, которая подсвечена голубым и занимает половину центрального экрана. Юнги, усевшийся с ногами на его кровать, замечает это. Сам он уже наизусть успел выучить эту формулу и знает, какие переменные нужно поменять, чтобы можно было сменить один мир на другой. Но ему всё это всё равно кажется волшебством. Да, в их мире магия тесно переплетена с технологиями и понятие это никому не чуждо, но никакая даже самая чистейшая магия для него не сравнится с тем, что умеет делать Намджун. Как он мастерски вычисляет каждое новое ответвление в ещё не открытый мир. Вообще Юнги знает, что существует карта. Её создали в «H.S&J», на эту карту занесены все открытые и в какой-то степени исследованные миры. Вопреки расхожему мнению, трэвелеры занимаются не только тем, что зарабатывают на желающих достать какую-нибудь диковинку. Они ещё и помогают, обмениваются опытом, изучают. Часть штата занимается именно этим. Часть – тем, что делают Чимин и Юнги. Он переводит взгляд на большое зеркало, отражающее в себе почти всю комнату. Обычное, даже без рамки, оно прикреплено к стене надёжно. А ещё защищено от возможных внешних воздействий магическим щитом – разбить его будет невозможно, даже если скинуть с какого-нибудь пятидесятого этажа. Юнги в какой раз поражается сознанию, что за этим зеркалом начинается тоннель. В выключенном состоянии – так Намджун по привычке говорит, когда блокирует энергетические узлы, способные запустить это шарманку и открыть путь к границам миров. - Как это началось? – спрашивает он вдруг, понимая, что никогда, в общем-то, не интересовался историей. Намджун вопросительно мычит, а потом прослеживает направление чужого взгляда. - О, ты об этом. Первооткрывателем был Ан Хану, если верить историческим записям, - отвечает он. – Он всегда бредил желанием доказать, что наш мир – далеко не единственный, а только лишь один в целой бесконечной мириаде таких же миров и вселенных. Первый тоннель он открыл, сиганув с моста Комаго. Если честно, не осталось никаких записей о том, с чего он решил, будто это хорошая, мать его, идея. Юнги усмехается, поворачивает голову, смотря на друга, который повернулся к нему в своём кресле-вертушке. - Чутьё? – предполагает он. - Или слабоумие, - вздыхает Намджун. – Но, так или иначе, именно он считает официальным родоначальником возможности хождения сквозь границы миров. Это было больше века назад. - Тогда почему только в последние десятилетия это стало приобретать популярность? – удивляется Юнги. - Потому что развиваются технологии и мы учимся постигать непостижимое, - жмёт плечами Намджун. – Ты только представь, когда Ан начал копать теорию пространственных тоннелей, у него не было ничего. Блокнот, карандаш и старенький ноутбук, который мог бы сделать что? Да фактически ничего. Только лишь произвести не особо сложные вычисления, необходимые для помощи бедному учёному. Сейчас у нас есть всё необходимое не только для того, чтобы открыть тоннель и просчитать его длину и все точки выхода на его пути, но для того, чтобы закрыть его, дабы случайно не засосало. Это всё изобрели такие, как Ан – желающие развивать и постигать глубже возможность хождения по мирам. - А ты сам ходил когда-то? - Нет, - качает головой Намджун. – Я занимаюсь теорией и практикой по части реализации возможности. - Ты должен попробовать, - убеждённо отвечает Юнги. – Нельзя посвятить всю свою жизнь изучению чего-то и просто не попробовать это самому. Это всё равно что готовить шоколад и ни разу не съесть ни одной конфетки. - Думаю, что есть те, кто готовит шоколад, но не любят его, - замечает Намджун с лёгкой улыбкой. - Как же они тогда знают, что он у них получается? - По чужим откликам, конечно. А набить руку, чтобы получилась так, как нравится окружающим – дело практики. Для того ведь и существуют рецепты, разве нет? Юнги хмыкает с сомнением. - Неужели тебе никогда не хотелось, а? – спрашивает он. - Никогда. Моя шоколадная конфета, как ты выразился, она вот, за этим зеркалом. Мне интересен тоннель, его поведение, возможность его преодоления обычными людьми, вместе и порознь. Мне хочется знать его так хорошо, как я не знаю даже самого себя. - Он изменчив? – спрашивает Юнги. Намджун задумывается. - Смотря что считать изменчивостью, - замечает он. – В нём всё стабильно, что касается точек выхода. Я знаю это, потому что у каждой из них свои особенные показатели, которые я сравниваю с сохранёнными в базе всякий раз, когда тебе нужно отправляться на задание. За последние несколько лет ничего не изменилось. Но в тоннеле меняется и порой зашкаливает энергетический поток, это может быть опасным, потому иногда я не пускаю тебя и прошу переждать. Но я уверен, тоннель скрывает в себе ещё много интересного, до чего я могу докопаться. Юнги кивает. Ему даже как-то неловко, что он раньше не интересовался этим. Это оказывается весьма интересным даже несмотря на то, что он совсем не исследователь по части формул. От цифр у него рябит в глазах, а от кучи научных терминов обычно клонит в сон. Но Намджун, честь ему и хвала, не сыплет ими, словно из рога изобилия, объясняя всё доступным и простым языком. - Так что же такое этот тоннель? – спрашивает Юнги, снова переводя взгляд на зеркало. Сейчас магическая защита мягко сияет, обрамляя зеркало белым свечением, которое видно даже несмотря на то, что в комнате светло от утреннего солнечного света. - Река, - отвечает Намджун. – Бесконечная – по крайней мере не доказано обратное – река с множеством притоков и небольших бухт, большинство из которых нам только предстоит открыть. Юнги задумчиво трёт пальцами щёку. - Откуда же мы знаем, какой из тех новых миров будет опасен, а какой нет? - Ниоткуда, - смеётся Намджун. – Это всё часть твоей практики, бро. И других трэвелеров. Министерство пространства и времени для того и создало директиву о не нарушении чужой культуры, обычаев и традиций и о мирном существовании. Там прописаны пункты, по которым можно классифицировать открытые миры, как дружественные, нейтральные или враждебные. Насколько мне известно, на карте «H.S&J» последних не так уж много. Юнги кивает, осознавая, что многое упускал из виду. Не удивительно, на самом деле. Трэвелеры уже давно не являлись диковинкой, как и их услуги. Конечно, это было развлечение не для каждого, но всё больше людей прибегало их услугам. И заплатить за какую-нибудь сущую мелочь баснословные деньги не считалось странным, а будто становилось показателем статуса. Мол, смотри, мне припёрли булыжник из другого мира, а чего добился ты? - Вообще если бы не отчаянные одиночки вроде Ан Хану, - вдруг заметил Намджун, - мы бы с тобой тут не разговаривали. Им должны быть благодарны, что они так упрямо продолжали искать и изучать, собирая своё оборудование из говна и палок, а в итоге вышло так, что пришли на всё готовое, уселись и сделали вид, что сами молодцы. А одиночек поначалу вообще вне закона объявили. Сейчас хотя бы спасибо, что не охотятся больше. - Кстати, почему? – спросил Юнги. Намджун хмыкнул загадочно. - Чимин, - ответил он. – Он же одиночка бывший. - Да, он говорил. - Но говорил ли он, что его отец и дед тоже были одиночками? И они не просто путешествовали по мирам, но собрали огромное количество доказательств того, что министерство просто присваивает их заслуги. Когда Чимин стал частью «H.S&J», он всерьёз пригрозил этим важным чинушам, что спровоцирует скандал, если они не перестанут преследовать одиночек. Те, конечно, не собирались сдавать позиции совсем, хотя знатно струхнули. Ты же знаешь, что если факт воровства будет доказан, министерство могу вовсе расформировать и начать судебное разбирательство. Юнги кивает, чувствуя, как восхищённо замирает сердце. Чимин, имея совершенно очаровательную и по-ангельски мягкую внешность, оказался слеплен вовсе не из зефирок и лёгкого пуха, а из гранита и стали. - В общем, они условились на том, что ловить одиночек будут, если только кто-то их напрямую сдаст. - Почему же тогда в уставе «H.S&J» есть пункт об обязательном рапорте. - Потому что их спонсирует государство в том числе, и они никогда не упускают возможность сунуть свой поганый нос везде, - презрительно хмыкает Намджун. – Правда, насколько я знаю, Сокджин и Хосок открыто говорят новеньким, что за такое крысятничество они будут выставлены из компании в ту же секунду. Юнги цепляется за новое имя, которое ему знакомо только смутно. Вероятно, это первая буква в названии компании, но об этом он спросит позже. Сейчас его интересует немного другое. - За что Сокджин написал на тебя рапорт? Намджун откинулся на спинку кресла и вздохнул. Он уже не выглядел так подавлено, и Юнги посчитал, что это хороший знак. - Я просто… задумался о том, как творить историю, - признался друг негромко. – Ан Хану открыл тоннель, многие исследователи изучали его долгие годы. А мне вдруг показалось интересным создать свой. Чтобы он пронзал насквозь множество миров и не создавал проблем в поисках выхода. Нанизать миры на этот тоннель, словно жемчужные бусы на нить и… Намджун качает головой. - Сейчас я понимаю, что это… не до конца безопасно, в конце концов, мы говорим о потоках магии и энергии, которые могут себя вести достаточно непредсказуемо. Даже разрушительно. В тот момент я не задумывался, что это вполне может нарушить ту самую директиву. И подставил не только себя, но и Сокджина. Намджун отворачивается к экранам и замирает так снова, не спеша касаться клавиатуры. - Есть открытия и изобретения, которые должны остаться лишь схемами и цифрами в памяти компьютера и ничем больше, - этими словами он будто ставит точку. Юнги ещё долгие минуты сидит в тишине, смотря в высветленный затылок друга, и думает, что ситуация, конечно, неприятная, но каждый имеет право на ошибку, как и на прощение. Пусть на не уровне министерства, но хотя бы любимым человеком. По чести сказать, Юнги бы больше удивился, если бы в истории Намджуна не нашлось момента, в котором он хотел сотворить что-то великое, но опасное. Потому что таков он, его друг, немного двинутый на своих вычислениях гений, но в общем-то хороший и добрый человек, который просто любит своё дело.