Ядовитый, но беспомощный

Внутри украшено всё помпезно, и Попову такое не совсем близко. Музыка достаточно спокойная, классическая. Он видит чужих родителей и вцепляется мёртвой хваткой в руку Антона. Подходить к ним не хочется, хотя нормы приличия говорят другое, но эти же нормы и говорят о том, что приставать к чужому любимому человеку — это плохо. Попов морщится от воспоминаний. Антон снова прижимает его к себе. Они проходят в центр помещения, и Шастун неожиданно для Арсения достаёт коробочку с кольцами, которые они надевают друг на друга перед всем залом. Это с каждым днём всё меньше начинает походить на игру. Кольцо Арсению нравится, но сама идея брака его отталкивает. Хоть это действие не должно быть равносильно тюрьме, но у многих омега после заключения союза становится домохозяйкой, которая создана лишь для поддержки семейного уюта и, конечно же, для удовлетворения потребностей альфы. И Попов знает, что в некоторых ситуациях альфа будет брать своё, даже если омега не хочет. Он понимает, что с Антоном такого скорее всего не будет, но он ни в чём не может быть уверен. — Потанцуем? — предлагает Шастун. Арсений, вообще, к танцам относится очень даже положительно, но ему определённо не хочется делать это с Антоном перед всеми этими зрителями, и проблема не в скромности или боязни публики, нет, просто он знает, что гости фейковые и они здесь все точно не для этого. Из-за этого всё веселье кажется неправильным. — Осталось минут двадцать, нужно только потянуть время. — сообщает Антон. Арсений надеется, что всё получится, они подходят к столику и берут какие-то коктейли. Антон отходит куда-то на несколько минут, а Попов замечает, что помимо их приглашённых гостей здесь есть многие со стороны родителей Антона. Один из таких как раз к нему приближается, и Попову сразу же становится не по себе. Арсений не чувствует его запах, но по тому сразу видно, что он альфа. Парень старается аккуратно его отшить, ищет взглядом Антона, но того и след простыл. Попов пьёт коктейль, и почему-то тот начинает согревать все внутренности, и это не похоже на эффект от алкоголя. Благо, Шастун возвращается, и тот мужчина отходит, а вот Попов не отходит от случившегося, а ещё, кажется, на него накатывает прям в этот момент возбуждение. — Всё в порядке? — спрашивает Шастун. Арсений понимает, что уже плохо контролирует своё тело, а дальше мозг отключается и он принимается действовать на каких-то инстинктах. Попов тянется вперёд, впечатываясь в чужие губы, это, определённо, не то, что должно быть. Это их первый поцелуй, и он получается таким сумбурным и страстным. На этом Арсений не желает останавливаться, его руки тянутся к телу Антона, и в этот момент группа захвата скидывает костюмы и подходит к родителям Антона. Слышатся выстрелы со стороны тех охранников, до которых они ещё не добрались. Актёры, взятые на роль гостей, разбегаются в шоке, а Антон обнимает Арсения и тоже тащит к выходу, прикрывая собой. Попов даже благодарность не может сформулировать. Сзади всё противно и липко от выделяющейся смазки, он так хочет что-то ощутить в себе. Как только они заходят в комнату, Попов тащит Антона к кровати, с силой дёргая его рубашку. Ему нужно чужое тело, нужны прикосновения, тепло, хоть что-то, что уняло бы его неумолимое возбуждение. — Тих, тих, ты чего, — обеспокоенно спрашивают его, а потом отстраняют и вглядываются в глаза, Попов пытается вырваться. — Блин, тебе, кажется, что-то подсыпали, зрачки у тебя пипец широкие. — Может, это потому что я смотрю на любимого человека? — выдавливает из себя Арсений и жалко, по его собственному мнению, скулит, стараясь потереться хоть обо что-нибудь. Сейчас подобные желания и потребности на первом месте. — Арсений, поехали в больницу, — говорит тот, но Попов не согласен, ему пока хорошо и нужно совсем другое. Он протестующе мычит и утыкается носом в кожу шеи Антона. Запах возвращается и обостряется в сотню раз, он такой сладкий, такой аппетитный, такой сильный, что Попов неожиданно для себя Шастуна кусает. — Ай, блять, — дёргается парень и аккуратно его от себя отцепляет. А Арсений хочет сильнее и хочет ещё. К нему возвращается дар речи, но лучше бы этого не было. — Трахни меня, — просит парень, — я так сильно хочу, чтобы ты в меня вошёл, Антон, пожалуйста, возьми меня, прижми сильно к кровати и выеби до звёзд перед глазами. Во мне так давно не было чужого толстого члена… — Попов несёт какой-то бред, и он где-то глубоко внутри это понимает, но контролировать себя не может. Да, ему хочется, но если он сейчас это доведёт до конца, то себя не простит. Нет, он не готов делать их первый раз таким, да и вдруг он залетит, об этом даже думать нет желания. Оральные контрацептивы в последнее время он не пьёт. Попов надеется, что ему не будут сейчас совать два пальца в рот, но это, похоже, единственный выход. Арсений не может ничего сделать, но может надеяться, что Антон всё ещё адекватный и что не тронет его. Снова хочется быть к нему ближе, и Арсений поворачивается, прижимаясь сзади. Парень вздрагивает. — Арс, тебе нужно успокоиться! — умоляет Шастун. — Давай утром будем все это делать, — просит тот и добавляет, — если ты захочешь. Попов отрицательно мотает головой. Ему требуется только сейчас, утром снова вернётся контроль над телом и мозгом и тогда он ни за что не решится. Антон находится в идеальной близости для того, чтобы накрыть рукой его пах и сжать член через одежду. — Я же вижу, ты хочешь, — возбуждение он чувствует и в запахе — тоже, карамель становится приторно-сладкой и слегка подгорелой, но эти новые нотки аромата лишь заводят. — Он такой большой у тебя, — конечно, через брюки это сложно почувствовать, но Попов уверен, а ещё уверен, что внутри чужой член будет ощущаться куда лучше. — Антон, умоляю, я сделаю всё, что ты захочешь, только трахни меня, разложи на этой кровати и… — он не подбирает слова, они сами лезут откуда-то изнутри. И остановить всё это не получается. Он сжимает бёдра, стараясь предотвратить ещё более сильное намокание штанов. Смазка льётся как во время разгара течки, и это точно нужно использовать, но Шастун не только не начинает действовать, но и его перебивает. — Арсений, пойдём в ванную, — он тянет его за собой, и Попов, естественно, соглашается с энтузиазмом, потому что верит, что его желания всё же исполнят. — Ты трахнешь меня в душе? — интересуется он, — я бы хотел, чтобы ты прижал меня к стенке, подхватил под бёдрами и выебал хорошенько с оттяжкой на весу. — Арсений, хороший мой, ради Бога, помолчи, — умоляет Антон. — С ума меня сводишь! А Попову это и надо, если сам Антон сопротивляется, то его альфа точно всего этого желает. И Арсений чувствует, что скоро до него достучится. Естественно, останавливаться он не планирует. Но Шастун наполняет ванну, и та такого размера, что они вдвоём явно туда не влезут. Попов уже хочет об этом начать ныть, как Антон закатывает рукава рубашки и пробует пальцами температуру воды. — Тебе помочь раздеться? — спрашивает Шастун. И Арсений фыркает: — Ну наконец-то. А потом, как ему кажется, элегантно стягивает вещи, при этом чуть не вписавшись в стену и чуть не растянувшись на кафеле. Антон смотрит ему в глаза и даже на миллиметр взгляд не опускает. И это бесит. Арсений ради кого такой красивый тут? — Садись, — просит парень, и Арсений снова подчиняется, залезая в ванную. — Просто попытайся расслабиться, — говорит Шастун и дотрагивается до его головы, массируя её и перебирая волосы. Это приятно, и даже вытекающая смазка перестаёт так сильно его беспокоить. — Если хочешь, я могу принести какие-нибудь игрушки. И Попов взрывается. — Какие, к чёрту, игрушки, я хочу только тебя. Антон тяжело вздыхает. — Арсений, ты мне дорог и ты потрясающий, и именно поэтому сейчас я не могу ничего сделать. Попов даже слушать это не желает, естественно, он дуется. Но возбуждение всё ещё есть и он хочет хотя бы вставить в себя два пальца, что и пытается сделать под пристальным взглядом Антона, но тот почему-то сразу же отворачивается. Попову обидно, что на него даже не смотрят, а тем более не трогают и не помогают. — Уходи, Антон, если ты не хочешь этого, но знай, ты многое упускаешь, — возмущается парень, — и ты просто трус. Вали отсюда. Но Шастун не уходит, стоит у двери и всё слышит. Попов специально провокационно громко стонет и старается кончить, но это невозможно, руки его не слушаются, внутри пальцы просто застывают, а подрочить он тоже не в силах. И из-за этого обидно чуть ли не до слёз. — Хотя бы чуть-чуть помоги, блять, — просит Попов, и Антон, видимо, считав смысл его слов не так, подхватывает его на руки, прижимая к себе, и несёт в комнату. Видно, что парню тяжело, тот хоть и альфа, но у Арсения тело далеко не хрупкого омеги. Но Шастун его даже не роняет, а аккуратно опускает на кровать и закутывает одеялом, а главное он снова не смотрит, только в глаза, и это Арсения не устраивает. Но дальше Антон снимает рубашку, и это уже интересно. У Шастуна неплохая фигура, и Попову хочется изучить её целиком, потрогать, прикоснуться губами, прижаться всем телом. Антон эту рубашку протягивает ему, и Арсений уже хочет возмущаться, но это оказывается тем, что нужно, и он утыкается в неё носом, а сам тянет руку к паху, уже не чужому, и принимается дрочить. Антон отходит и отворачивается, но он всё ещё в области видимости, и Попову это требуется. Он толкается в свой кулак, скулит, ноет, ёрзает, но это вообще никак не помогает. Хочется чужое теплое тело рядом. — Антон, ляг со мной, — просит он. — Я не буду приставать. Шастун выполняет это сразу же, но Попов, естественно, сообщает ему, что пошутил, и оккупирует его тело, сжимая его на уровне груди и агрессивно потираясь о бедро. Антон лежит бревном и не шевелится, и Попову так не хватает отдачи. Наконец-то Антон приобнимает его, и возбуждение у того всё ещё твёрдое. Попов достаточно быстро кончает и чуть не вырубается, но он наблюдает сквозь прикрытые веки за тем, как Антон убирает всё и уходит в ванную. Арсений поворачивается в сторону чужой рубашки и успокаивается, ещё сильнее — только когда чувствует чужое тепло рядом.