Можно мне тебя обнять?

— Охуевертительно! — с восхищением пробасил Мишка, когда внезапно ночная тьма над ним ожила, вспыхнув десятками взмывающих огней. Фейерверк разрывал небосвод, разбрасывая разноцветные гигантские цветы на своем пути. Запуск сопровождался мягким гулом, затем следовала целая симфония световых каскадов, каждый из которых был похож на россыпь звёзд. Фонтаны сверкающих искр стремительно достигали своей высоты и срывались вниз, создавая иллюзию дождя, который освещал землю мерцающим светом. — Тыщи целковых в стратосферу. Но красиво ж, блядь! Мишка потёр занывшую от неудобного положения шею, опустил голову и стал рассматривать людей, которые, затаив дыхание, любовались зрелищем. Без оптических приборов было видно, что «хлеба» они сегодня уже наелись и даже запили его немалым количеством алкоголя. Его глаза без труда выцепили в толпе Павла с Кристинкой, и он растянулся в мягкой улыбке. С Павлом Котовым Михаил Лавров дружил с пелёнок. В детском саду крепыш Котик вступался за хилого Мишутку, а вот уже в старшей школе повзрослевшему Мишутке — чемпиону района по пауэрлифтингу приходилось постоянно впрягаться за другана, который с завидным упорством искал приключений на свою беспокойную задницу. Михаил неосознанно потёр бровь, под которой до сих пор виднелся шрам от кастета, прилетевшего ему, когда он вытаскивал Котова из драки. Мишка тогда чуть глаза не лишился, но и тогда же услышал от друга, что тот почку ему без раздумий отдаст. Захуя ему третья почка, он под обезболом так и не понял, но обещание товарища оценил. После защиты университетских дипломов в осенний призыв они дружно ушли в армейку, не постеснявшись воспользоваться блатом, чтобы их распределили в одну часть. И там тоже всё было непросто… Мишка потряс головой, отгоняя болезненные воспоминания. Всё прошло. В силу разных обстоятельств последний год они совсем не виделись, но разлука показала, что старая дружба не ржавеет. Так и не случилось у него ни с кем таких доверительных отношений, как с Павлом. Михаил любовался другом в свадебном костюме, его очаровательной женой и вспоминал, как ещё пять лет назад сказал им на перроне, что настанет время, и он обязательно гульнёт на их свадьбе. Друзья тогда только дембельнулись, и нигде не задерживаясь, рванули с первым поездом в родной город. Павла на вокзале встречала скромная девочка, зябко кутавшаяся в шерстяную кофточку. Вчерашний солдатик нетерпеливо нацеловывал румяные щечки, а Кристинка робко прижималась и боялась выпустить из рук приготовленные по случаю торжественного воссоединения воздушные шарики. Милота же, ну! Подумалось, что гульнуть по-человечьи на их свадьбе ему так и не удалось, но хоть посмотрел на них вот таких — взрослых, счастливых и радостных. Мишка уже собирался ринуться к другу, предвкушая, как сожмёт его на радостях до хруста костей своими огромными лапищами, потом покружит мелкую в свадебном платье на руках, но почувствовал, что кто-то настойчиво стучит ему по плечу. — Михаил? — перед Мишкой стоял, с его точки зрения, типичный городской выпендрёжник. Метросексуал, етишкин кот! Белая рубашечка с короткими рукавчиками, бордовый галстук-бабочка — фу, что за пошлятина, укороченные брючки, низкие носочки, чтоб лодыжки обязательно видно было. Весь из себя стильный и до омерзения идеальный, словно модель с обложки журнала. Сто пудов вымазывает на физиономию килограммы крема после того, как на яйца омолаживающую сыворотку капнет. Видал он таких. При этом Мишка отметил, что пижон чертовски привлекателен. Высокий, крепкий. Обтягивающая рубашка подчеркивает мускулистое тело, а узкие брюки соблазнительно облегают длинные и стройные ноги. Да и лодыжки хороши, чего уж. А ещё от мажора одуряюще вкусно пахло — сладковато-горьким парфюмом и его личным, мускусным ароматом. Опоздавший гость с любопытством наблюдал за продуктом мегаполиса, который сначала хмурил уложенные волосок к волоску брови, потом, будто что-то вспомнив, белозубо ему заулыбался и, прикрывая периодически от вспышек салюта карие глаза, заговорил. — Меня зовут Александр, я свадебный организатор, — Саня протянул правую руку и с раздражением зафиксировал, что его довольно откровенно разглядывают. Из вежливости Мишка руку пожал, ещё раз облизал взглядом ямочки на щеках модника и выдал: — И чё? Я жениться вроде не собираюсь. Вы «не в туда» с рекламой, организатор, — его оглушительный хохот раскатился по территории, соревнуясь по громкости со взрывами фейерверка. — Вы меня не поняли, — Саня начинал злиться. Мало того, что он зачем-то согласился встречать этого опоздуна, так тот ещё и откровенно издевался над ним. Вычислить в толпе того, кого нужно было встретить, Сане удалось сразу, потому что он не помнил, чтобы до сего момента среди гостей были канадские лесорубы. А этот был эталонным образцом — огромный, бородатый, с модным хаером, выбритыми висками и забитыми татухами до ключиц ручищами, которые виднелись из-под закатанных рукавов. В дополнение к образу на нём была белая майка-алкоголичка, фланелевая расстёгнутая рубаха в сине-красную клетку, потёртые штаны из грубой джинсы и массивные ботинки. И это-то в конце июля. Ебанутый, не иначе. Подобных типов Саня всегда старался обходить стороной. Чаще всего они представляли из себя либо непроходимых самовлюблённых идиотов, либо воинственно настроенных представителей субкультур. Неожиданно у громилы зазвонил телефон. Он нашарил в кармане трубку, прижал её плечом к уху и стал ковыряться в боковом кармане висевшего на плече рюкзака. — Ага. Да. Не. Какая фотка паспорта? Так не пойдёт, гражданин. Заселюсь, а потом будет вам и фотка, и рамка, и целый фотоальбом. А ху… простите, леденца соснуть не хотите? Вы потом на Сейшелы, а я кредит платить. Да вертел я ваши правила! Ну и катись! А то в Новосибе съёмных хат больше нет, — Мишка отключил связь, но продолжал что-то бубнить себе под нос. Саня ещё пару минут понаблюдал за двигающимися безмолвно где-то в бороде и усах губами и отметил, что из любопытства даже потрогал бы сие гнездо — у него никогда не было бородатых. Ему стало интересно, это безобразие колется, когда целуешься? Или волоски мягкие, как на голове? Передёрнув плечами, он мысленно пнул себя под зад, чтоб глупые образы не лезли в голову, и снова позвал, привлекая к себе внимание. — Михаил, я… — Мужик, ты чего доебался? Я ж сказал — жениться в ближайшее время больше не планирую. Мишка аж скривился — ему хватило одной горькой таблетки, чтобы понять, что он больше не готов связывать свою жизнь с женщинами. Натали до такой степени измотала ему за два года свиданий и год брака нервную систему, что он окончательно убедился в том, что по венам баб течёт трагедия. Она психовала и рыдала по малейшему поводу — не так сел, не так встал, не так лёг, не так вставил. Её не устраивало абсолютно всё. Были, конечно, классные периоды в истории их отношений, но с каждым разом они становились всё короче и короче. Потом-то он понял, что Натали просто его никогда не любила. Ей нравилось красоваться на его фоне в компаниях родственников и подруг, ездить с ним на моря-океаны, при этом она на дух не переносила Мишкины байкерские сходки и рок-тусовки, считая, что это игрушки для застрявших в пубертате мальчиков и пустая трата времени. Серьёзный мужик, по её мнению, должен был сидеть в офисе, пить ванильный латте, по выходным играть в теннис, на праздники арендовывать теплоход и водить её исключительно по мишленовским ресторанам. Развелись они, конечно, не без скандала. Хоть её всё в супруге бесило, расставаться со статусом дамы, удачно вышедшей замуж за главного разработчика программного обеспечения для железнодорожной компании, она вовсе не хотела. Михаил Лавров продал свою личную, к слову, приобретённую до брака евротрёшку, купил бывшей жене студию, себе — однушку и ушёл. По итогу своих не очень весёлых воспоминаний Мишка больше для себя, чем для стоящего рядом ведущего, резюмировал: — Так что гуляй со своей женитьбой, организатор. У Сани зачесались кулаки. Эти сто с лишним килограмм мышц, по ходу, совсем не собирались его слушать. В груди начал разгораться злой азарт. Саня был уверен на сто процентов, что схлопочет за свою выходку по морде (вот вам и потасовка), но кипучее желание подразнить бородатого не оставляло шансов на то, что ему захочется отказаться от своей затеи. Он приблизился к лесорубу, грубо прижался бедром к его бедру, уцепился пальцами за пряжку ремня и спокойным глубоким баритоном, от которого у его любовников сносило крышу, почти касаясь губами чужого уха, проговорил: — Про женитьбу понял. Замуж тоже не планируешь? Дальше произошло то, чего Саня совсем не ожидал. Михаил одной ладонью недвусмысленно смял ему ягодицу, а второй без зазрения совести и хоть мало мальского стеснения облапил его ширинку. Хорошо, что все гости были увлечены заключительной речью молодожёнов и совершенно не обращали внимания на странную пару у ворот территории ресторана. — А ты хочешь позвать замуж? Боюсь тебя огорчить, нетерпеливый ты мой, но прежде нам придётся сменить гражданство. А если ты хочешь по-быстренькому “пожениться” где-нибудь в сортире, то я вне игры. Предпочитаю перед… хм… регистрацией хотя бы “женилки” помыть. А потом лесоруб потёрся о кончик носа Сани своим носом, задевая бородой скулы и разгоняя этим по телу ведущего стадо довольно крупных мурашек. Борода оказалась мягкой. Сонливость сняло как рукой. Саня стоял не в силах двинуться или говорить. Мир вокруг него продолжал двигаться, а он застрял в своем шоке. Разум отчаянно пытался осмыслить случившееся, но мысли путались и хаотично разбегались. Дыхание стало прерывистым, грудь тяжело вздымалась и опадала. Он было приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, съязвить, но слова застряли в горле. — Организатор, ты чего такой впечатлительный? Как девственница, первый раз хуй увидевшая, ей-богу. Не дождавшись ответа, Мишка поправил на плече рюкзак и направился в сторону молодожёнов. Надо было поздороваться, поздравить, вручить новой ячейке общества финансовую помощь и определиться, что делать дальше. К мамке в деревню сегодня уже точно не уехать. Говорил же Мишка, чтоб хату не продавала в городе. Но нет. Позицию бывшего директора школы поколебать, наверно, мог только приказ из министерства образования. Саня проводил глазами уходящего лесоруба и, когда руки и ноги обрели былую подвижность, сделал шаг назад и прислонился спиной к кованной решётке ворот. — Алехандро, и что это сейчас было? — откуда-то из полумрака вынырнула боевая подруга и вперилась в него вопросительным взглядом. — Самому бы понять… Алён, а давай прибухнём сегодня, а? — он запустил пальцы в волосы, разбирая аккуратную причёску на пряди. — А давай, Сань. Чего-то я утомилась нынче.