Судьбоносное решение

      

      Первое декабря — наступила зима.       Снег, пушистый и лёгкий, миллионами крошечных алмазов, не прекращаясь, падает на город, превращая тот в сказочную картинку, залитую мягким, приглушённым светом уличных фонарей: давно его не было так много в Корее.       Выглядит по-особенному красиво.       Снежинки, кружась в завораживающем танце, оседают на крышах домов и приземляются на ветвях деревьев, покрывая город пушистым белым покрывалом, которое смягчает острые углы зданий, делая их похожими на сказочные домики. Внутри же, в уютной студии, наполненной тёплым домашним светом, царит атмосфера умиротворенного счастья, пропитанная пряным ароматом корицы и глинтвейна, медленно томящегося на маленькой электрической плите, источая запах, смешивающийся с запахом мандаринов, стоящих на небольшом столике рядом.       Тэхён, утопающий в огромном и очень мягком коричневом шерстяном свитере, с увлечением рисует в небольшом блокноте с плотными листами; его длинные изящные пальцы, подобно танцующим льдинкам, с невероятной непринуждённостью создают замысловатые узоры, постепенно оживляя рисунок. Карандаш скользит по бумаге, оставляя за собой тонкие линии и запечатлевая целую историю. Голубые глаза, яркие и чистые, точь-в-точь как зимнее небо, привычно следят за движением карандаша, изредка прикрываясь лениво — обладатель полностью расслаблен приятной обстановкой их с Чонгуком дома.       Уютно устроившись рядом на персиковом ковре с мягким ворсом, тот тихонько напевает мотив излюбленной песни, перелистывая старую, почти развалившуюся книгу сказок с чудесными, но немного наивными иллюстрациями и пожелтевшими от времени страницами; иногда пропускает их, задумавшись. Взором согревающим и нежным, постоянно цепляется за спокойное, полное вдохновения лицо Тэхёна, как приворожённый налюбоваться не может.       Любит его безумно: дышит и живёт им.       Каждый вдох насыщен мыслью о нём, каждый выдох — просьбой к судьбе сохранить их чувства навечно. Жизнь до Тэхёна кажется теперь сном, бесцветным и тусклым. Тот раскрасил её яркими, невиданными прежде красками, наполнил смыслом, целью и бесконечной нежностью. Существование Чонгука полностью подчинено всепоглощающей любви, и подчинение это отнюдь не груз, а крылья, которые поднимают ввысь к безоблачному счастью. Он не просто любит — поклоняется ему, что выражено самой глубокой и искренней любовью, в ответ такой же сильной и абсолютно взаимной со стороны любимого.       Свет от настольной лампы с абажуром в форме цветка лотоса мягко освещает его профиль, подчёркивая точёные линии лица и блеск тёмных, подобно зимней ночи, глаз; улыбка едва заметно играет на губах.       Он подкрадывается к Тэхёну и невесомым, не сильно заметным движением задевает кончик карандаша, заставляя поднять взор: тот улыбается, глаза искрятся весельем, словно маленькие сверкающие голубые звёздочки, а Чонгук, нагибаясь, шепчет ему на ухо, дыханием легко касаясь чувствительной кожи:       — Сидишь такой сосредоточенный, что даже не замечаешь, как красив, мой прекрасный Тэхён... Ты завораживаешь меня, — протягивает Тэхёну небольшую закладку из высушенного цветка лаванды, аккуратно зажатую между страницами. — Для тебя, — произносит негромко, повторяя шёпот зимнего ветра. Пальцы слегка касаются пальцев Тэхёна, передавая своеобразный «подарок» в родные руки.       Тэхён широко улыбается. Бережно берёт её, ощущая тепло чонгукова касания на себе — мышечный орган внутри пропускает удар. И так всегда рядом с ним, сколько бы времени не прошло.       — Спасибо, Гук-и.       Аромат лаванды смешивается с запахом корицы и глинтвейна, создавая уютную атмосферу: чувство комфорта и безмятежности разливается в каждой клетке обоих тел.       Руку Чонгука прижимают к своей груди и располагают прямо над сердцем. Тэхён каждым совместным мигом дорожит; весь состоит из заботы и глубокой привязанности.       — Тэхён-а, помнишь, как мы хотели испечь имбирные пряники?       Названный поднимает голову, встречаясь с тёмными глубокими омутами Чонгука своими голубыми.       — Конечно, помню. Но ты же сказал, что это слишком сложно.       Чонгук прикусывает губу немного смущённо.       — Ну, может быть, и сложно. Но я хочу попробовать приготовить. Для тебя, — нежно целует тыльную сторону ладони Тэхёна, заставляя того рассмеяться, смехом бархатным и тёплым, как лучи зимнего солнца.       Этот звук — музыка для Чонгука.       Кухня наполняется волшебным ароматом теста, корицы и сахара, смешанным с сладким запахом пряностей. Чонгук, неуклюже мешая густую вязкую массу, постоянно что-то роняет, пачкается мукой, хихикая при этом на свои забавные неудачи. Мука пушистым облачком взлетает в воздух при каждом движении. Тэхён, со свойственным ему спокойствием и аккуратностью, помогает готовить и ухаживать за ним успевает: вытирает муку с его носа большим пальцем, любовно стирает с губ прилипшие кусочки теста, которые уже успел попробовать один непоседливый волчонок, на самом деле давно уже являющийся большим волком.       Всякий случайный контакт кожи о кожу вызывает волну жара — воздух сгущается, наполняется игривостью и весельем, приправленными пылкой жаждой.       Чонгук случайно роняет формочку для пряников в форме милого снеговика и тут же наклоняется, чтобы поднять её. Тэхён в это время проделывает то же самое, оказываясь внезапно очень близко — их лица встречаются, и он, не в силах устоять перед притягательной силой своих желаний, приближается неумолимо, нежно целуя любимые губы: мягко касается родных нижней и верхней, сминает неторопливо, смакуя лучший вкус на земле.       Затем — поцелуй углубляется.       Тэхён мягко скользит по влажным лепесткам Чонгука, языком нёба касается, пробуждая сладкое волнующее чувство. Чонгук ему с упоением отвечает, обнимая за шею и прижимая к себе: осязает дрожь в его теле и слышит быстрое сердцебиение, пробивающее грудную клетку. Поцелуй становится более пламенным, жгучим, но всё ещё ласковым, наполненным всепоглощающим трепетом.       В нём обещание чего-то большего на свободу вырывается.       Когда они, наконец, отстраняются, их дыхание напрочь сбито, а сердца бьются в унисон, отражая ритм падающего снега за окном.       Спустя немного времени пряники, вырезанные в форме сердечек, ёлочек и милых снеговиков, готовы — самое сложное остаётся позади. Их украшают разноцветной глазурью: она настолько яркая, что настроение глядя на неё поднимается. Тэхён пишет «Я люблю тебя» на одном из сердечек, старательно выводя фразу красивым каллиграфическим почерком, а Чонгук отвечает, аккуратно написав «И я тебя тоже» на соседнем, добавляя маленький милый рисунок цветка рядом со своими словами.       Оба всем своим существом переполнены теплом и счастьем.       Сидя за столом, попивая горячий шоколад с взбитыми сливками и наслаждаясь вкусными пряниками, влюблённые смотрят на крупные хлопья, которые, так и не прекращаясь, падают с неба; руки снова переплетены, будто символ крепкой и нежной любви собой изображая. Пар от напитка рисует в воздухе нежные узоры.       Между ними царит полное взаимопонимание.       Их любовь — уютный очаг среди холодной зимы, никем не рушимый.       И каждый раз так будет, пока они рядом.       Вместе.       Навсегда.