Под летним солнцем

— Юр, — Илья пошатнулся, чтобы разбудить русого. — Юр, вставай, фильм закончился. Юра подорвался и осмотрел помещение. Все вставали со своих мест и собирались по отрядам, свет моргал и светил очень тускло. Стоп... Свет тускло светит и моргает, люди казались странными и незнакомыми. Сон? Юра потёр глаза, ущипнул себя, чтобы удостовериться, что не спит. И правда не спит. Исаковский постепенно начал приходить в себя, свет стал ярче и открыл обзор на красивое и обеспокоенное лицо вожатого. Юра чувствовал себя бодрым и счастливым, как будто после сна на плече Ильи у Юры поднялась социальная батарейка с 0% до 100%. Пока все зевали и были готовы уснуть после очень нудного и совсем неинтересного фильма, русый был полон сил. Весь отряд ждал вожатого с Юрой, чтобы пойти в корпус, но те двоя сидели и не шевелились. — Нуу, вы скоро там? — сказала Аделия, прервавшись на короткий зевок. — Я усну сейчас. На это все одобрительно промычали. Илье пришлось оторвать свой пристальный взгляд карих глаз от сонного Юрки. Если бы можно было, он бы сидел здесь и рассматривал каждый миллиметр лица Исаковского, пока тот не скажет "Прекрати". Вожатый схватил запястье русого и потащил в сторону отряда. Юра чувствовал тепло чужих рук. Оно было настолько сильным, что будто топило лёд, который так долго формировался внутри Исаковского. Это тепло распространялось по всему телу, аккуратно протекая по венам до самого сердца. Подойдя к отряду, Илья отпустил Юру. — Сейчас все идут спать, поняли? Хотя вижу вы и не против, — вожатый улыбнулся.

***

Дойдя до комнат, блондин завёл всех со словами "Спокойной ночи" и испарился. Испарился, как желание спать у Юры. Обычно Исаковский хотел спать всегда и везде, но на фильме он поспал так хорошо, что если суммировать все часы сна за год и сравнить с этими жалкими двумя часами, то выиграют два часа крепкого сна на крепком плече. Такие мысли переполняли русую голову и с каждым разом заставляли все шире улыбаться. Он лёг на кровать и попытался уснуть, но не получалось. Через полчаса неудачных попыток заснуть под храп Димы и Кости, Юра все же решил, что лежать и вот так тратить свое время впустую скучно, поэтому на цыпочках направился к выходу. Да, пусть если его кто-то заметит, то ему прилетит, а от Ильи так еще больше. Но сейчас его это не волновало, все лучше, чем ёжиться на кровати и тонуть в своих мыслях. Прихватив с собой куртку, он выбежал на улицу и направился к морю. Адреналин нахлынул на Юру и дал сил бежать быстрее. Было приятно от ночного ветерка, который раздувал русые волосы в разные стороны. Сверчки в траве были такими громкими, что перекрывали громкий топот ног об асфальт. Запыхавшийся Исаковский добежал до пляжа и присел на самый берег. Свежесть моря и шум небольших волн расслабляли. Юра прикрыл глаза и вслушался в гомон сверчков, которые пересекались с гулом ветра и потоком воды, создавая красивую мелодию. — Юра, твою налево, — кто-то прервал медитацию русого, крепко хватая того за плечи и, опираясь всем весом на Исаковского, заставляя того вжаться в песок. — мне так вставили из-за тебя! Думали уже кто-то из лагеря бежит. Я - сонный дурак... За тобой погнался. — Не спится, — на выходе отвечает Юра. — Раз не спится, то можно было взять свой телефон и написать мне: "Илюша, мне не спится, я пойду погулять, отмажь меня", а не мчаться через весь лагерь с таким шумом, будто ты от маньяка убегаешь, — нервно и с долей сарказма проговорил Илья, потрепал волосы Исаковского и сел рядом. — Извини. — Все хорошо. После прогулки на свежем воздухе быстро уснёшь. Илья засмотрелся на небо. Полумесяц, тонкий и изящный, словно усмешка русого, смотрел на них сверху. Юра тоже с интересом начал разглядывать луну, как будто видит её в первый раз. Он видит в первый раз её такой красивой. Его везде окружал свет. Луна была холодной и яркой, такой необычно далёкой и неизведанной. А рядом с ним сидел другой свет, чуть тусклее, но он никогда и не был ярче. В нем только зарождаются новые чувства. — Луна... — Илья перестал дышать. — Луна сегодня красивая... — Да, она всегда красивая. Но мне больше нравится её отражение, — Юра перевел взгляд с неба на воду, а затем на глаза Ильи. На что тот тоже устремил прожигающий взгляд карих глаз на отражение луны в воде и молчал, ни разу не моргнув. Но в его глазах точно было что-то необычное. Они светились ярче солнца, ярче всего того, что за 16 лет своей жизни Юрка смог повидать. Но это не было похоже на радость, на страх или что-то подобное. Эта искра горела, не потухая, заставляя Исаковского замереть. Это определенно было чем-то особенным. — Ты всегда все так усложняешь? — Как есть. — Нашему отряду хотят поручить какую-нибудь театральную постановку... — Нет, нет и ещё раз нет, — перебил русый. — Я не буду участвовать в этом. — Юра, ты идеально подходишь для главной роли. — Ты уже роли придумал? — Исаковский удивился. — Нет, но уже знаю, что ты будешь играть главного героя, — Илья широко улыбнулся и получил толчок в плечо. — Ну пожалей же ты меня, — театрально проныл Исаковский. — Что там вообще по сюжету? Мы придумываем своих персонажей и свой сюжет? — Верно. «Детектив» сюда идеально впишется. Юра лишь цокнул языком и встал, собираясь уходить. Илья последовал за ним.

***

Парни разошлись, пожелав друг другу «Спокойной ночи». Исаковский надеялся, что ночь будет спокойной. Дойдя до комнаты, он очень тихо открыл дверь и вошёл внутрь. После его появления кто-то зашевелился справа, он резко повернул голову и встал, стараясь не дышать. Но тот лишь перевернулся на другой бок и снова начал сопеть, на что Юра довольно хмыкнул и лег на свою кровать, нырнув под одеяло. На удивление русый проснулся быстро, сделал утреннюю рутину и, как обычно, пошёл на зарядку. Сегодня Тихонов был подозрительно молчаливым, хотя по традиции любил покричать. Их зарядка всегда сопровождалась криками по типу: «Ну, старайтесь, почему как пенсионеры двигаетесь», а сегодня из уст блондина слышался довольно тихий, но четкий: «Раз-два, три-четыре». После зарядки Илья подозвал к себе некоторых ребят из отряда, включая и Юрку. Собрался круг из пяти человек: Юра, Кристина, Маша, Даня и Саша. — Я хочу вам сказать, что нашему отряду поручили поставить театральную постановку. Показывать мы её будем на следующей неделе в понедельник на линейке. Времени мало, многого от нас не ожидают, но я очень хочу их удивить. А, точно, нам нужен человек, который умеет играть на каком-то музыкальном инструменте, желательно на пианино. Поэтому давайте постараемся и выложимся по полной, — выложил Илья. Все были согласны и даже очень хотели в этом поучаствовать, не считая Кристину. По её лицу было видно, что она не очень хочет участвовать в постановке, где играет Юра. Если бы на месте Ильи был другой вожатый, она бы высказала все свои претензии. — После завтрака обговорим план действий, — закончил вожатый. Все разошлись, Юра остался один на один с Тихоновым. — Илья, почему именно Кристина? — тихо возмутился русый. — Было бы странно, если бы я не поставил её. Директор хочет видеть её в главной роли. — Ну класс! — не выдержал Исаковский. — Я понимаю, Юр, но я ничего не могу сделать. Пойми и ты меня, — Илья положил руку на плечо русого, а затем аккуратно и быстро провёл кончиками пальцем по ключице Юры, смотря карими и глубокими глазами в такие голубые и нежные. Вожатый будто не понимал, что делает. Рядом с Юрой он был сам не свой и им что-то управляло. — Кхм, думаю пора на завтрак. Юра лишь кивнул, пытаясь отойти от странных ощущений. С каких пор русый стал так резко реагировать на обычные прикосновения?

***

Завтрак прошёл как обычно. Каша уже так надоела, что при её виде сразу пропадал аппетит. Булочки казались спасением и едой для богов, которые Юра всегда съедал, что не скажешь о каше. Этот раз не оказался исключением, перебирая кашу ложкой так долго, что она успела остыть, он не заметил, как прошло время завтрака. Русый стал искать блондина в толпе детей и вожатых. Искать пришлось не долго, он что-то бурно обсуждал с директором и, видимо, не съел ни одной ложки каши и даже ни одного кусочка булочки. Мимо пробежали дети лет 11, Илья схватил двоих за кофту и остановил. Юра направился к вожатому. — Вы знаете, что в столовой бегать нельзя? — сказал Илья, еще не отпустив ребят из хватки. — Он забрал мою булочку! Свою... Свою съел, а мою забрал! — яростно ответила девочка. — Успокойся, возьми мою, — устало ответит Илья и протянул ей плюшку. — А ты, мальчик, если хочет привлечь внимание девочки, то хотя бы не оставляй её голодной. Илья отпустил их и повернулся лицом к Юре. — Дети - это тяжело, — промямлил Илья. — Так, нужно собрать остальных. Юра ничего не ответил, они лишь прошли к отряду и, собрав нужную группу, направились на улицу. Исаковский шёл молча, в кармане куртки лежала его плюшка, к которой он так и не притронулся, да и не хотелось. Вероятнее всего вожатый был голоден, ведь только начало дня, а его уже успели вымотать. Дойдя до нужного места возле дерева, они присели и Илья начал толковать свои мысли: — Много людей нам не нужно, так как это будет только геморройнее, придумывать роли, их значение и текст. Поэтому я решил, что для постановки нам достаточно трёх человек. Мы ведь не целый спектакль ставим, а маленькую постановку, поэтому брать много людей просто бессмысленно. Да и времени на это уйдет намного больше, чем нам предоставляют. Поэтому главными героями будут Юра, Кристина и Маша. А Даня и Саша будут заниматься инвентарём и костюмами, придумайте что-нибудь стильное и деловое. А ещё было бы отлично, если бы вы расспросили наш отряд и нашли человека, который умеет играть на пианино. Если такого не найдётся, то просто хотя бы на каком-то инструменте. — Стоп, стоп, стоп... Исаковский в главной роли? — возмутилась Кристина. — Видишь, Илья, никто не хочет, чтобы я был главным героем, — стал было снова протестовать Юра, но Илья его перебил. — Не хочу ничего слышать, вы все свободны. Юра, останься, мне нужно, чтобы ты помог мне придумать сюжет.

***

Они направились к той тихой и отдаленной скамейке. Путь предстоял недолгий, и они быстро добрались до своей цели. Скамейка была немного обветшалой, с выцветшей краской и скрипучими досками, но, тем не менее, манила своей уединённостью. Вокруг росли кусты сирени, которые уже полностью расцвели и безумно вкусно пахли. С собой у Ильи была тетрадь. Они присели на скамейку, поток мыслей и хороших идей нахлынули на Исаковского. — Слушай, можно сделать так: я - детектив, который расследует убийство, а моя жена - убийца. Машу можно сделать вторым детективом, она будет помогать в расследовании. Там все уже как-то само развернется, нужно придумать причину, по которой я буду подозревать жену. В итоге она направит на меня дуло пистолета, а я... — русый не закончил, обдумывая, как обернуть концовку. — А ты убьёшь её первым. Будет очень эмоциональный момент, когда под напряжённую музыку вы будете стоять и направлять друг на друга ружьё, — закончил вожатый. — Да! Точно. — Неплохо, я бы даже сказал отлично. Тебе книги нужно писать, Юр, — улыбнулся Илья и начал черкать всё придуманное в тетради. Время пролетело незаметно, вожатого вместе с Юрой сильно затянуло в составление сюжета. Время близилось к дневному сну, Исаковский посмотрел глазами, полными надежды и просьбы, дабы Илья отпросил его с тихого часа. Самая искренняя и добрая улыбка отобразилась на лице блондина, он отвернул голову и наигранно закатил глаза: «Ладно, отпрошу тебя. Можем посидеть у меня в комнате.» Русый лишь одобрительно закивал головой. Вожатый сказал Юре самим дойти до комнаты, под предлогом, что ему нужно сходить и предупредить, что Исаковский будет у него. На улице становилось все жарче, было понятно, что сегодня к середине дня будет серьезное пекло. Юра шёл, путаясь в своих чувствах и мыслях. Раньше он бы выбрал быть в одиночестве, наедине с собой, сном или книгой. Но сейчас, кода перепадает возможность провести время с Ильёй, он без раздумий за неё хватается. Причем только с Ильёй, ни с кем больше. Чувство спокойствия подавляло тревогу русого, он стал крепче спать, а для того, чтобы заснуть, ему больше не требуются снотворные. Проходя уже по знакомым коридорам, Юра нашёл нужную комнату. Ничего не изменилось с прошлого раза, когда он был тут. Разве что последняя цифра "3" отвинтилась и висела перевёрнутой. Дёрнув ручку двери, Юра вошёл в комнату. Пахло свежестью и чем-то особенным. Спасибо Илье за то, что отставил окно открытым, потому что в комнате было бы безумно душно. Пройдя чуть глубже, он подошёл к шкафу. Пока есть возможность, можно осмотреть каждую мелочь, которая хранилась в этой комнате. Ведь даже мелочь хранит в себе воспоминания. На шкафу он нашёл несколько фотографий, и только две из них выделялись. Одна была крупной по размерам, это фотография с прошлой смены. Илья выглядел измученным, но в то же время таким счастливым, потому что смена наконец закончилась. Это вызвало у Юры ухмылку, пока он не стал рассматривать вторую броскую фотографию. Пусть она и стояла вдали, но из всех оптимистичных и радостных она выглядела самой пессимистичной. Юра взял её в руки, на ней были три человека: сам Илья, женщина и мужчина, судя по всему его родители. Илья стоял с грамотой в руках, где было написано «Грамотой за второе место за соревнования по волейболу награждается Илья Тихонов», его лицо выражало полное разочарование, так же, как и лицо отца. Но кроме разочарования в глазах Ильи можно было прочитать ещё кое-что - страх. На заднем фоне красовалась стена, которая была увешана грамотами, все они были за второе и третье место. Только посередине висели три, большие и яркие грамоты за первое. Поставив все на место, он дальше стал рассматривать комнату Ильи, пока дверь не скрипнула. — Ну что, чай будешь? — спросил вошедший, выбивая Юру из размышлений. — Да, пожалуйста. — Чего задумался, надеюсь додумываешь текст? — Та фотка, что стоит у тебя на полочке в шкафу, почему ты так расстроен призовому месту? — Юра действительно не понимал. Всю жизнь ему оставалось только мечтать о третьем или втором месте, про первое в их доме не заходило и речи. Всегда находился кто-то лучше него, сильнее, умнее, талантливее. Русый был способен, но никто в него не верил, никто не учил его верить в себя. — Вижу ты уже успел осмотреть комнату, — улыбнулся Илья и поставил греться чайник. — Это второе место, Юр. Я не дотянул. По словам отца, я «недостаточно постарался». — А ты верил в себя? — Я надеялся, — он пожал плечами и продолжил — хотел верить, что не разочарую родителей. Всю свою осознанную жизнь я помню, как старался быть лучшим, но не выходило. В конце концов я устал от этого, порвал все связи с отцом и уехал. С мамой до сих пор созваниваюсь, у нас с ней всегда были хорошие отношения. — Но даже здесь, в лагере, ты стараешься быть лучшим. Не замечаешь? Ответа не последовало, по правде говоря Исаковский и не ждал его. Ему хватило короткого взгляда, пронзившего его насквозь, такого холодного, что побежали мурашки по коже. Илья поднёс к рукам Исаковского горячую кружку чая, что приятно обожгла нежные руки русого. — Я понимаю тебя, Илюш. Что-то кольнуло в сердце. Эта форма имени напоминает о матери, что любит Илью любого. Любит его просто потому что он её сын, потому что он есть, потому что старается. В этой форме скрывалось что-то нежное, надёжное и понимающее. — От меня просто избавились, отправив в этот лагерь, — продолжил Юра. — знают же, что ненавижу, — русый сделал глоток чая, что обжёг горло. Всегда лучше заглушить моральную боль физической. Тема семьи была больной для обоих, а при её упоминании одинаково болела в какой-то маленькой части сердца. Не сильно, потому что раны зажили, остались только шрамы, но ощутимо. Как будто порезал палец листком бумаги. — Знаешь, а мы неплохо поработали. Зря я наверное забрал тебя, думал дольше сценарий писать будем. Тут немного подкорректировать и готово. — Вообще-то не зря, я хотел побыть с тобой. Илья изменился в лице, а бледные щеки стали розовыми. Отдавал ли отчёт своим словам, действия, мыслям Юра? Конечно же нет, ему не до этого. Плевать он хотел на то, что подумает Илья, самым главным сейчас было время. Пока Илья рад, рад и Юра. Если бы не Илья, русый бы ни за что не согласился участвовать в этой постановке. Да, может осуждает Кристину, а ведёт себя так же, как и она. Но они разные. Хотелось просто сделать всё, чтобы вожатым годились, пусть и истратить все свои силы на это. Он не нуждался во внимании, просто когда счастлив Илья, тогда счастлив и Юра. Связано ли это с чем-то? Нагружать себя такими мыслями было просто невыносимо утомительно и скучно. Исаковский будет говорить то, что чувствует, делать так, как считает нужным. Он лёг на кровать Ильи и прикрыл глаза. — Что ты чувствуешь, когда смена заканчивается и дети уезжают? — русый немного приоткрыл веки, чтобы увидеть веснушчатое лицо. — Свободу, — усмехнулся вожатый. — А если без шуток, то немного грустно. Все же столько моментов и воспоминаний. Но одни больше не приедут, на смену им приедут другие, и так постепенно забываешь. — Так легко... — Будет невероятно тяжело, если найдешь того самого человека. Юра закрыл глаза и погрузился в дрёму. Холодные руки аккуратно провели по прядям русого, заправляя их за уши. Солнечные лучи приятно заполняли комнату. За окном раскинулся цветущий летний сад. Деревья, утопающие в зелени, словно приглашают укрыться в их тени. Маленькие птички тихо чирикают, отчего становится так тепло и беззаботно на душе, пока не прилетела стая ворон и не согнала своими оглушающими криками всех беззащитных птичек. Одна из ворон летела так быстро, что врезалась в окно, разбудив Юрку. — Твою ж... — испуганно выпалил Исаковский. Посмотрев налево, он увидел Илью, смотревшего что-то в своём телефоне. Вожатый словил взгляд Юры на себе. — Выспался? — Да на такой кровати попробуй не выспись, — улыбнулся русый. — Жарко очень. И правда, одно из окон было открыто, но все еще в воздухе царила духота. — На улице +30°, думал пойти с отрядом купаться, ты с нами? — Еще спрашиваешь?

***

Все очень ждали окончания обеда, невероятно хотелось окунуться в холодную воду с головой и прочувствовать, как охлаждается твой кипящий мозг. Обшарив карманы своей куртки, он нашёл плюшку с завтрака. Попросить разогреть не составило труда, повариха закинула булку в микроволновку и вытащила теплой, будто только что выпекли. Подойдя к вожатому, последний окинул его изучающим взглядом. — Это тебе, — тихо сказал Юра, протягивая вожатому выпечку. — подумал, ты голодный. — Ты не хочешь? — Я хочу, чтобы ты взял её. Илья перенял плюшку из чужих рук, нежно улыбаясь, как бы говоря "спасибо". Это было приятнее самого дорогого подарка, эта улыбка стоила дороже. Солнце, словно раскаленный диск, висело в зените, выжигая всё живое своим немилосердным жаром. Воздух дрожал над песчаной тропой. Зелень растений, обычно такая манящая и прохладная, сегодня казалась призрачной, недоступной. Всё вокруг изнывало от зноя, каждое дерево, каждая травинка, каждая песчинка. По приходе к нужному месту, шум волн звенел в ушах. Юра подошёл к морю и провёл рукой по воде, капли стекали с кончиков пальцев, русый машинально стряхнул их вернулся к отряду, который уже во всю растилал покрывала, чтобы загорать на палящем солнце. Вода была очень холодной, то, что нужно для такой погоды, но не для мерзливого Исаковского. Юра до сих пор чувствовал, как немеют его пальцы. Раздевшись до купальников, все понеслись к воде, а русый так и стоял на берегу, перебивая ногами и стараясь привыкнуть к холоду. Вожатый стоял перед ним, следя за порядком, лишь бы там не топили друг друга. На солнце его блондинистые волосы блестели с еще большей силой, отчего по телу Юры пробежали мурашки. Когда Илья обернулся, его улыбка была самой широкой и искренней, а глаза сияли ярче ночных звёзд. «Чего стоишь?», — спросил вожатый, смотря прямо русому в глаза. Увидев, как тот замялся, он подошёл ближе и взял последнего за руку, потянув за собой с такой силой, что они оба упали в воду. Послышался смех и возмущения, а в голове промелькнула мысль: «Я там, где есть моё счастье.»