Двенадцать сессий Одри.

Всю неделю Одри не могла думать ни о чем, кроме слежки. Хотя, ладно: тут я немного лукавлю, но только немного. Еще она думала о Малеке. Тот после обнаружения импровизированной «наружки» попросил никому ничего не говорить. И даже Астрейцам. А еще - лишний раз не высовываться из особняка. Пообещал разобраться. Вроде как… Если слова «любопытно узнать, кто это и чем ты ему так приглянулась» можно считать обещанием. Но инцидент с Кладисами и их отстоящими от тела головами говорил (вопил во весь голос) весьма красноречиво - Малек просто так словами не разбрасывается. Поэтому Одри оставалось только сидеть в четырех стенах, сославшись на простуду, время от времени судорожно оглядываться - зашторены ли окна? - и готовить новую сессию Малеку. В прошлый раз он явно дал понять: классических сеансов с ним не выйдет. Малек - подстрекатель, и собирается анализировать Одри сам. Выводить ее на эмоции, помещать в непривычные обстоятельства и смотреть, как она поступит. Но Одри тоже не пальцем деланная. Если Малек собирается пользоваться методами провокативной психологии, считая самой провокативной, естественно, тему секса, то она ему подыграет. Кажется, профессор Синнер ставил ей в укор отсутствие интереса к фетишам и парафилиям своих пациентов? Так вот, Одри и поинтересуется. Исключительно в медицинских целях, разумеется. И Одри с невероятным рвением принялась за работу - лишь бы отвлечься от неясного нависшего домокловым мечом наблюдателя. Малек разберется, стоит оставить заботы ему. Одри и сама не понимала, отчего ему верит: она привыкла расчитывать только на себя, а тут… Но почему-то верить хотелось. Старый серый том по психологии сексуальности, находящийся у нее в руках, говорил, что такое отношение может быть вызвано влечением к отцовской фигуре… Может, потому она и не может оторваться от Малека - он так же неоднозначен, как и ее отец, но, в отличие от того, к ней внимателен. Хоть и играет в бесконечный эмоционально-словесный пинг-понг. Не может по-другому? За время знакомства с Малеком Одри не сильно успела его разгадать, но кое-что поняла: он боится привязанности. Для него тактика «шаг вперед - два назад» в порядке вещей. Он осторожен, и будет аккуратно нащупывать край, прежде чем доверится хоть в чем-то. И в этом она его понимала: воспитание в христианской традиции (что в монастыре, что в секте) делало душу уязвимой. И если Одри хочет понять профессора, на протяжении следующих одиннадцати сессий ей придется постараться. Итак, тема секса. По Крафту-Эбингу, кстати, эротический и религиозный фетишизмы тесно связаны… По Малеку заметно. Покопаться в этом? Смещение вектора либидо в плоскость религиозных практик… Звучит как тема для диссертации в постдокторантуре. И почему она не осталась в университете? Интересно, выбери она такую тему, согласился бы профессор Синнер на научное руководство? Наверняка бы пришел в качестве оппонента на защиту. Одри все никак не могла собраться, мысли ходили по кругу - как заключенные на зоновской прогулке. Работа → сессия → Малек → секс, цепочка замыкалась, сколько себя не одергивай. А два последних ее звена Одри волновали особенно. Между ней и Малеком происходило что-то странное. Была страсть, но, как они оба, пусть и не хотя, но признавали - была и привязанность. Одри ощущала это каждой клеточкой тела, то и дело ловя себя на мысли «скорее бы пятница!». В Астрее ведь не было конвенциональных выходных, зато у Одри по пятницам были консультации с Малеком… Но никто из парочки не отваживался рушить шатко-валко установившееся равновесие. Одри ждала инициативы от профессора - он же мужик! Пусть первым и признается, что хотел бы видеть ее не просто на навязанной комиссией сессии и не по воле случая, как выходило раньше. Пусть сам пригласит ее куда-нибудь! А Малек все не приглашал… То ли дразнил ее, маринуя в соку из собственных чувств, предвкушений, эротических снов и фантазий, то ли и впрямь не решался. Должен же за бравадой такого нахального и вечно знающего, что ему нужно, профессора скрываться кто-то настоящий. Похуй, будь что будет: намекнет на свое присутствие в его жизни, глядишь, что и выйдет. Ее наманикюренные пальчики звонко застучали по стеклу экрана: Одри: Малек, добрый день! 🌞 Есть какая-нибудь информация по слежке? Честно говоря, нахождение в четырех стенах утомляет 😒 … Ответ себя долго ждать не заставил:

Малек:

ул.Невинных, 45.

Сегодня, 20:00

Весьма красноречиво. Спартаночка, ебать. Ну… По крайней мере, он пригласил ее встретиться вне сессии. Это же хорошо, да? Оставалось подобрать красивое белье и надеяться, что встреча не окажется деловой. Одри даже не питала надежд взять что-то в свои руки: играть будут по правилам Малека, это ясно. Но хотя бы попытаться же можно, верно? С одной стороны лаконичность профессора интриговала: только адрес и время, ничего больше. «Как романтично!» - решила бы любая девушка. «Опять хочет поместить в обстановку, к которой я не готова, будет наблюдать за моими реакциями и ухмыляться, каков черт!» - подумала уже начавшая узнавать Малека Одри. Что находилось по адресу «Невинных-45» - оставалось загадкой. Поисковики информации никакой не давали - дом и дом. Никаких ресторанов, винотек, музеев. Сейчас как дура наденет каблуки и юбку, а по прибытии обнаружит себя на спортивном мероприятии. А Малек натянет свою улыбку и рассмеется ей в лицо: «разве я что-то подобное имел в виду? Чего вырядилась, как на свидание?» Нет, попадать в подобную ловушку она не собирается! Значит, придется подбирать гардероб в более-менее нейтральном стиле. Подошли бы свободные брюки, но брюки надевать не хотелось - пусть крохотная, но надежда на егó руки там все-таки была… К щечкам прилила кровь - господи, Одри… Знала бы твоя верующая мать, о чем ты думаешь… Такса выплюнула Одри прямиком у старого покрытого килограммами лепнины здания. Обшарпанные наличники, окна почти все темные - вывели из эксплуатации? Малека не видать, а на улице - темно, ветер пронизывающий, и надетое платье-клеш разлетается: смотри на портки - не хочу. Мэрилин Монро недоделанная. Холодно. Позвонить в двери? Но куда? Тут, кажется, несколько квартир. Немного помявшись, пальчик все же коснулся первого попавшегося звонка: всего на дощечке красовалось шесть кнопок. - А-а, мисс Браун. Опаздываете! - грузный, загнанный и усталый амбал отворил двери, поторапливая при этом Одри. Та быстро шмыгнула в щелочку. - У меня тут назначено. У профессора Синнера, - почему-то поспешила оправдаться она. - Разумеется, - амбал ухмыльнулся. Иначе бы даже не открыл. - Пройдемте со мной. - Одри! Чего хочешь на день рождения? - Одри не успела и оглядеться, как до слуха донесся серебристый тенор-баритон. Плечи дрогнули - еще не привыкла встречаться с ним в такой неформальной обстановке. Что это вообще? Очередной полулегальный ресторан? Амбал подвел девушку к столикам, за одним из которых сидел Малек и какой-то странного вида паренек. Отчего-то казавшийся отдаленно знакомым. - Прости? - Чего хочешь на день рождения? - Я уже и думать забыла про него… Когда тебе под тридцать - праздник не из приятных. - Хватит Одри, - Малек ее перебил. - Если ты нарываешься на комплименты о твоей красоте и молодости - не стоит. Глупо озвучивать нечто настолько разумеющееся. А здесь глупых людей нет. Верно, Хесус? - паренек подле Малека испуганно кивнул. Вот чего хотите на день своего рождения Вы? Сможете быстро сообразить? А если перед Вами Ваш бывший профессор и по совместительству любовник, отношения с которым перешли за рамки секса без обязательств, и вы оба не знаете, что с этим делать? Задача не из легких, и Одри выпалила первое, что посетило ее бедную, разрывающуюся от происходящего голову: - Ничего не хочу. Не знаю. Флакон пятой Шанели - моя кончается. Малек улыбнулся: - Ох, Одри-Одри, думал, ты научилась требовать невозможного, чтобы получать необходимое. Но мы обсудим это позже. Слышал, Хесус? Записывай: флакон Chanel №5. Духи, не туалетная вода. Понял? Ну, теперь можешь быть свободен. - Малек похлопал паренька по плечу, непрозрачно намекая: больше его рядом с собой терпеть не намерен. Паренек испугался даже больше, нервно сглотнул, пробормотал несколько извинений и аккуратными шажочками начал удаляться и вскоре растворился в толпе. Одри села против Малека, требовательно глядя в серые, искрящиеся как игристое, глаза. Она ждала объяснений. - Представляешь, как совпало… Хесусу нужны были деньги, а один из твоих Астрейских дружков совершенно не знал, что тебе дарить… Давид! Вот же наглый бес! У них там в аду, что, так принято? И тут пришло понимание: не принято. Они вообще именины не празднуют, кажется, кто-то из Астрейцев говорил ей: там время течет по-другому. Верно, Давид наслышан о том, какое значение для смертных имеет каждый прожитый год и что праздник принято отмечать, приносить подарки. НО НЕ СЛЕДИТЬ ЗА ТЕМИ, КОМУ ХОЧЕШЬ ИХ СДЕЛАТЬ! - Давид что, нанял слежку, чтобы узнать, что дарить? - звучит максимально странно. Интересно, что подумает о кучерявом Малек? Если принять в расчет природу бесенка, этот жест выглядит даже немного милым… Но ведь профессор не знает, кто Давид на самом деле. - Забавно, правда? У тебя интересные коллеги, Одри. Хотели сделать приятно…- специально выделяет последнее слово, знает, зараза, чтó Одри будет себе представлять. - Так сильно, что даже готовы заплатить частному детективу, а Хесусу как раз нужны деньги. Он крупно проигрался, ты знала? Даже прятался от кредиторов - так много задолжал, - Малек отхлебнул что-то из своего стакана. Видимо, они все-таки в ресторане? - Господи, как не тактично с моей стороны. Хочешь выпить? Девушка в платье, едва ли прикрывающем причинное место, тут же поставила перед Одри бокал с чем-то красным и явно спиртосодержащим. Красивая… Особенное заведение, где официантки предоставляют дополнительные услуги? Иначе к чему такая форма? - Спасибо. Махнул рукой - мол, ничего ему это и не стоило. - Не хочешь сыграть? И только теперь до Одри дошло… Они в казино. Ее пригласили в ебаное подпольное казино! Потому так трясся и дрожал Хесус - Малек привел его туда, откуда паренек так старательно пытался сбежать - обитель всех кредиторов. Малый понимал: его порвут на британский флаг тут же, как Малек утратит к нему интерес. Жестоко. И не своими руками. Вполне в стиле доктора Синнера. Одри эмпатична. Одри сожалела. Впрочем, не так уж и сильно: в памяти все еще осталось немигающее выражение лица пялящего в окно спальни пацана. Заигрался в частного детектива. Малек мог бы, конечно, успокоить, рассказав, что ориентация у Хесуса, в отличие от имени, была совсем не христианская, и пялился парень совсем не на даму, в чем клятвенно заверил профессора во время разговора ранее, еще до прихода Одри, но почему-то решил промолчать. - Никогда не была в казино. - Правила покера знаешь? Здесь обычно раздают техасский холдем. Одри замотала головой. - Тогда придется схватывать налету, - даже сообразить ничего не успела, как Малек утянул ее прочь от лаунж-зоны, в другой зал. Всюду стояли покерные столы, где-то вдалеке трещала сорокой рулетка, а в центре с потолка ниспадала вычурная хрустальная люстра. «Может, в казино так и принято, но выглядит безвкусно», - подумала Одри. Не озвучила - не смогла при Малеке. Все-таки он ее сюда позвал… Так себе свидание, но по крайней мере - не сессия. А Одри стоит задуматься о включении тематики азартных игр в консультации. Для какой психопатологии это характерно? Для эпилептоидов? - Ох, в таком случае я, пожалуй, увеличу стек. У Вас прекрасная спутница - и если Вам так повезло в делах амурных, то в карты Вы должны проиграться в пух и прах, профессор, - донеслось из-за стола. Щеки Одри тут же вспыхнули - к делам между ними амур вряд ли имел отношение. Скорее уж Эрида. Хотя… Все так сложно! Она собралась промямлить, мол, они просто коллеги/препод-студент и проч. и проч., но Малек ее опередил: - О, нет, Одри не просто моя спу́тница - она присоединится к нашей игре. Я настаиваю, - профессор по-джентельменски отодвинул для «не просто спутницы» стул. Одри же удивленно глянула на Малека. Совсем кукухой отъехал? На Астрейскую зарплату? А даже если он проявит чудеса галантности и позволит ей пользоваться своими фишками, она не знает правил. Это буквально топить купюрами в полкеса евро мартеновские печи… - Ох, «не просто спутница профессора Синнера» - игрок? Сказать, что Одри - плохая актриса, значило бы солгать. Актриса из нее не просто плохая - хуевая. На лице читаются все-все-все эмоции, подделывать их девушка не умеет совершенно. И хоть правил она не знала, из массовой культуры слышала: покер - про блеф и умение держать лицо. То есть, явно не ее вид спорта. К чему Малеку эта буффонада? - Нет, совершенно. Не имею ни малейшего понятия, как все тут работает - даже правил не знаю. Но раз профессор Синнер настаивает - для меня не имеет ни малейшего значения, как быстро будут потрачены егó фишки. Один из мужчин скептически оглядел Одри, но возражать профессору Синнеру побоялся. Кто-то тискал пышногрудых официанток, другие высчитывали фишки на кон. - В конце концов, как научиться без практики? Да и потом, новичкам везет… - философски заметил впалощекий мужчина в жилетке. - Вот! Мы с мисс Браун сыграем вместе, - Малек выложил кипу разноцветных кругляшочков на стол. Картежники кончали напитки, занимали места. Горячее дыхание прошлось по ушной раковине, и, хоть Одри не особенно верила в душу, ощутила, как та словно упала внутри: от груди ниже, туда. Малек шептал, едва различимо - и это создавало какую-то невероятную интимность момента. Кругом люди, с которым профессор знаком, видится не в первый раз. Но шепчет он только ей. Только ей доверяет знать хоть крохи информации о себе. Глубокий вдох - и ноздрей коснулся сладковатый бальзамический аромат. Это не ежедневный парфюм, это те самые капли эфирного масла, которые Малек, еще по перенятой от матери привычки, каждое утро наносил за уши. Как Одри его любила… (Аромат, разумеется, аромат!) И как редко слышала… - Здесь настоящее раздолье для психиатра, верно? Можешь сказать, кто из них - просто приятно проводит время, а кто - игроман? Ставлю двадцатку. - Кажется, вижу одного прямо перед собой, - Одри имела в виду Малека - сказала, чтобы задеть, но тот то ли не понял, то ли прекрасно «непонимание» отыграл: - Мм, ты права. Смотри, пальцы трясутся - волнуется, зрачки расширены, - профессор указал на парня в жилете. Тот действительно выглядел неважно: на лице мышц как не было - обтянутый кожей череп, худощявые жилистые руки и неперебиваемый запах табака. - Я придерживаюсь теории аддикций, а ты? За столом уже ожидали начала кона, а потому странновато посматривали на шепчущуюся парочку - из-за них крупье все не раздавал. Малека такие условности вовсе не беспокоили, а Одри… ей так приятно с ним болтать! Они же оба доктора, специалисты и высококлассные психиатры, у обоих тесно связанное с религией прошлое - им есть, что обсудить. Но почему-то они говорят так редко… - Я тоже. По крайней мере, в эту пользу свидетельствуют многие исследования и нейромедиаторная гипотеза. Впрочем, может просто эта школа лучше представлена в нашем универе, я не занималась лудоманами. Одри не занималась лудоманами, но сама стала тем еще игроком: она проходила все стадии: попытки забыть, повторение прошлого опыта, отказ, обещания «все сделать иначе» и вновь срыв… Только не с гэмблингом - с Малеком. Их запутанные отношения тяготили, но без них она уже не могла. «Сейчас, еще несколько сессий, и я пойму его, и все наладится» - чем не постоянные попытки «отыграться»? Наконец внесли анте, раздали карты: по две рубашкой вверх. Сделали слепые ставки. - И что значат дама и туз? Это хорошо? - Одри старалась быть тихой, но на кону старания ее - курам на смех. После раздачи-то все кругом молчали, ее шепот - единственный источник звука. Теперь их карты знал каждый. Но профессор держался как ни в чем не бывало, будто Одри не уничтожила весь смысл игры, спалив единственные их закрытые карты - в техасском покере таких только две. - Неплохо. Посмотрим, правда, что дальше. Можно собрать допер, стрит или фулл-хаус. Еще есть расклад «старшая карта», - Малек объяснял спокойно и с достоинством, словно на лекции. Внимательно, вдумчиво. Одри даже почувствовала очередной укол совести - и почему проебывала его занятия? - А сейчас будут торги. Их смысл убедить всех выйти из игры. Останешься один - победишь, вне зависимости от комбинаций. - И как я должна это делать? - У тебя хорошие карты, просто повышай ставку. Так же, как и мужчины до нее, Одри двинула перед собой столбик фишек. - И почему покер называют психологической игрой? Скука смертная, и психология тут не при чем. - Я бы так не сказал. Судя по тому, сколько поставили господа до тебя, они уверены, что все это, - Малек развел руками, - спектакль, а на деле ты профессионал. Но я соглашусь, есть игры и повеселей. Правда, Винсент? Парень в жилетке кивнул, нервно поправляя слипшиеся волосы. Он раздумывал несколько секунд, после чего решил повысить. - Когда-нибудь, Одри, я покажу тебе казино поинтересней. С настоящими ставками! Это - так, побаловаться! - Винсент, купи мне выпить. Я проиграла на этой рулетке все фишки - больше ни во что играть я не умею, и мне скучно! Когда мы уже пойдем, а? - на колени к Жилетке упала слегка поддатая барышня. Таких принято было считать красивыми: с тонкими чертами лица, большими и светлыми глазами, в прекрасно подобранной одежде. Винсент что-то пробурчал ей в ответ, дескать, не сейчас, но барышне уже было плевать - она заметила Одри. Дамы были нечастыми посетителями казино, но иногда сопровождали мужчин. Эскортницы и официантки - не особо приветливы, но Одри - в своем «более-менее нейтральном» платье-клеш на проститутку не походила, а потому барышня быстро обзавелась надеждами найти в ней подругу - наверняка ведь так же скучает подле серъезного делового мужчины! - Лиза! - барышня протянула руку и даже учтиво стянула перчатку. - Одри. - Тоже здесь с мужчиной? И почему им вечно надо вот это вот все… Еще нас, женщин, обвиняют в глупом досуге - но шоппинг и спа - вещи хотя бы приятные. А тут - хоть вешайся, - Винсент покосился на свою барышню, но одергивать не стал. - Пойдем выпьем? Посекретничаем? - О, нет! - вмешался Малек. - На сегодня эта девушка зарезервирована, и отдавать я ее не намерен никому, пусть даже и с такой очаровательной улыбкой, как у Вас. Сердце Одри пропустило удар. Блять, он же даже ничего толком и не сказал! Почему так приятно? - Считаете, она принесет Вам удачу? - а вот Лизе приятно явно не было - теперь ей скучать за покерными столами до китайской пасхи. Малек же внимательно ее изучал - словно экспонат на анатомической выставке. - Что Вы… Одри - мой хороший друг, если не сказать больше. Мне интересно разделить с ней свое увлечение. Разве не поэтому сегодня с Винсентом Вы? - и опять эта его улыбка. Понимает же, что Жилетке на бедную барышню чхать, но все равно не преминет уколоть. - Разумеется… Лиза просидела еще несколько минут, но все же заскучала и, хоть и была навеселе, решила полернуть сверху. За столом сыграли несколько кругов. Несмотря на неплохие карты, парочка Малек-Одри все-таки с треском провалилась: толковых комбинаций не набралось (да и все знали их карты). Весь банк забрал солидный мужичок с бакенбардами. - Увлекательный опыт. - Увлекательный? Нет, Одри! Нет-нет-нет! Это куда больше, чем просто «увлекательно»! Ты поменяешь свое мнение, останься еще на пару конов. Впрочем, может, хватит и одного - Малек покосился на мистера Жилетку. Тот, проиграв значительную часть своих фишек, собирался выйти из-за стола. - Уже уходите? - Одри поежилась. В этом весь Малек: как Солнышко. Иногда весенний: смотрит на тебя с интересом, и сразу вишнями и абрикосами расцветает душа. Но стоит ему отвернуться, как тут же вся завязь вымерзает к хуям собачьим, голод и неурожай стране на целый год. Вот и теперь, он совершенно потерял к ней интерес, но Одри также не могла сказать, что его увлекла игра. Тогда что? Или кто… - Меня ждет Лиза, ей, кажется, скучно, - отшутился Жилет. - Ох, тогда могу Вас понять. Даже самая удачная игра не стоит того, чтобы заставлять скучать красивую даму. Лиза, кажется, разбирается в музыке? Она читала ноты, пока составляла компанию Вам за столом. «Будто только на нее и смотрел», - промелькнуло в мыслях Одри. - Верно, тем более, никаких гарантий, что игра будет удачной, нет, - Жилетка нервно смеялся, словно старался себя убедить. Одри, кажется, начинала чувствовать вкус игры, пропиталась настроением Малека. Поняла: ему до пизды на игру, он платит, чтобы видеть это: внутренние противоречия, немой диалог с самим собой, и, как итог, катарсис. - Кажется, я начинаю разделять твою страсть к играм, Малек, - и тут же выболтала свой «инсайт». Одри не знала: пустая ли это болтовня или попытка завладеть хоть крупицами его внимания. И почему всегда так? Почему этот чертов профессор ведет себя как принцесса, за платок которой она должна сражаться? - Ты талантливая ученица, Одри. Жаль мне не довелось стать твоим научруком. Вместе мы могли бы заняться… довольно интересными экспериментами, - неоднозначен, как всегда. - Думаю, еще не все потеряно, профессор, - у Одри внутри все мечется. «Эк-спе-ри-мен-ты» - и этого слова достаточно, чтобы она вновь потеряла весь научный интерес к явному лудоману Винсенту. Катарсис-хуярсис, запущенную триггер-словом цепочку мыслей не способно остановить уже ничего. Но Одри не знает: разделяет ли ее мнение Малек, а приятно ему сделать хочется. БЛЯТЬ, НЕТ, НЕ В ЭТОМ СМЫСЛЕ! Хотя и в этом тоже… - Оставайтесь, Винсент. Всего один кон! - заканючила Одри. И Жилетка соглашается. В этот раз Одри куда умней - не озвучивает карты (да и вовсе не стала на них смотреть), почти не говорит. Ее взгляд шарится по игрокам: от одного к другому. Малек - чертов гений! Покер - идеальная игра для таких: «собирателей историй», как он сам говорит. Все рассматривают друг друга - это часть игры. Только цель остальных - понять, блефует ли соперник, а вот цель профессора - заглянуть глубже, в мотивы действий, в причины, препарировать мозг наживую. И вот, наконец, финальный круг кона: остались только двое (если считать Малека и Одри за одного - они ведь играли вместе): их пара и Жилет. Только вот, последний не может повысить. Стек пуст - его не пополняют в ходе игры. Да даже если б пополняли - нечем. Парень вывалил все фишки, до последней. - Повысите, Винсент? - Малек пытается имитировать скуку, но выходит плохо. Одри вылавливает в его голосе чуть дрожащие нотки. Но ей приятно думать: это может сделать только она, она знает Малека достаточно хорошо, знает, как звучат оттенки его интереса. Остальным же невдомек, для них профессор, что называется, «poker face». - Рад бы, но… - роняет Жилет, Малек по-кошачьи улыбается. Может, Одри и переоценила свою исключительность. Теперь ей почти очевидно: заинтересованность профессор и не думает скрывать. - У меня к Вам предложение. Сыграем на Лизу? - П-простите? «П-прости?» - мысли Одри вторят Жилету. Блять? - Винсент-Винсент, не делай вид, что не понял. Господи, она красивая и веселая, аккуратная, с задоринкой в глазах - мой типаж. И пьяная лежит за барной стойкой. Позволишь мне провести с ней ночь, если вдруг все-таки всадишь кон. А что насчет ее согласия… Откажется - ничего не поделаешь, настаивать не буду. Все честно и добровольно. Ну как? - А… Одри? Да, Малек? А Одри? А Одри пялилась в свой маникюр, будто решала: записаться ей на ноготочки на этой неделе или подождет до следующей… Но на деле она боялась и пикнуть. Какого, хуя, блять, происходит? Только что он флиртовал, говорил ей комплименты… А теперь «красивая», «аккуратная», «мой типаж» - все про другую? Не то что бы у Одри были какие права: они не обсуждали ничего в контексте верности, но Малек сам говорил, что к ней привязался… И она говорила ему. Да даже Жилет понимает: вытворяемое этим чертом - некрасиво по отношению к ней. Почему не понимает этого Малек? Ответ, разумеется, прост: Малек понимает. Просто ему до пизды ее чувства. Вот и все. Она плохая актриса, но сыграть все же попробует. Одри постаралась рассмеяться. На нервной почве вышло даже неплохо: - Ох, Винсент, - Одри нарочито смахнула невидимые пылинки с плеча профессора, - Мы с доктором Синнером не в тех отношениях, о которых Вы подумали. Так, трахались когда-то - всего-то. Между нами нет ничего такого, чтобы я его ревновала, верно? Вопрос адресовался Малеку. Но остался без ответа. Согласился ли Жилет или нет - она не знала: попыталась уйти, но у входа ее «деликатно предостерег от совершения глупостей» амбал. Такие вот правила: пришла под поруки профессора Синнера, значит и уйдет точно так же. Уговоры и внушения в духе «у профессора очень важная игра, продлится долго, а мне так плохо и так хочется домой» на двухметровый шкаф не действовали. Еще бы, иначе казино быстро перестало бы быть подпольным, а, следовательно, и вовсе быть. Попытка подраться совсем глупая - но, скорее, от отчаяния. Ей так невыносимо здесь сделалось! Ну куда крошечные женские кулачки против груди, от который спокойно жмутся больше двух сотен килограмм? И Одри была отправлена дожидаться профессора в подсобку. Там успела многое обдумать. Фел ей говорила сто раз: держаться от Малека подальше! Но ведь Одри же самая умная, ей больше всех надо. Профессор такой интересный, такой загадочный, они друг другу объяснились в привязанности, он ей так нравится, как человек! А то, что он заставляет ее в который раз реветь, и весь ее макияж, на который потрачено больше часа, летит в пизду - это все мелочи. Но Одри уже смирилась: она лудоманка. Сейчас будет клясться себе, де это был последний раз, и теперь она ни за что и никогда! Теперь она просто проведет оставшиеся сессии, и больше с ним не увидится! Но при следующей же встрече сердце снова в пятки, а внизу живота - тугой узел. Опять переспит с ним - если он захочет, конечно. Они не спали уже давно. Разумеется, она ведь совсем не похожа на Лизу - видно, не его «типаж»! Какая же она ду-у-ура! В подсобку постучали. Ма-алек. Со своим довольным кошачьим прищуром. Выиграл Лизоньку? Но Одри уже почти успокоилась. Ее даже хватило, чтобы встать со скамейки и сказать «пошли?» почти равнодушным тоном. А тушь… ну мало ли почему она потекла! Может, она тиктоки смешные смотрела и смеялась, как не в себя. - У меня для тебя подарок, Одри, - Малек остановил ее напор рукой на плече. Вторая же рука протянула какой-то замызганный кусок шпагата. Одри покосилась на Малека как на умалишенного. Видно, правду говорят: кто из психов первым успел надеть халат и есть доктор. И пока Одри пялилась то на веревку, то на профессора, тот успел рассмотреть черные блестящие дорожки под глазами девушки. - Это что? - Веревка, - Малек немного замялся. - Спасибо, капитан очевидность. - Это веревка, на которой повесилась Рут, - Малек старался подбирать слова, чтобы не расстроить Одри, но не выходило. Как бы он не отрицал, слезы Одри выбили его из колеи. Кажется, с Лизонькой он переборщил… Но по-другому бы не вышло… Малек пытался убедить себя самого в своей правоте, потому говорил быстро и сбивчиво: - Помнишь, в ее квартире побили окна и украли веревку. Сильный талисман в играх, говорят. Я… Рут - твоя подруга и… Думал, тебе будет приятно, если тот, кто проявил к ней подобное неуважение, встретит достойное наказание. Он проиграл мне Лизу. Для игрока это хуже смерти, ты знала? Ниже падать некуда - как пропить крест для алкоголика. Что ж, по крайней мере, он не собирался спать с Лизой. Но от сердца не отлегало. - Мне было бы приятно, если бы мы просто об этом поговорили. Поговори́ли, Малек. Ты же был на похоронах - почти никто не пришел. А вы же с ней… Она же… Мы оба - ее друзья, а мне совершенно не с кем обсудить, каким человеком она была. Только ты, но ты, почему-то, говорить не хочешь. Никогда. И ни о чем. И вот теперь, оказывается, столько сделал, чтобы найти какую-то веревку… Я же знаю, что это значит: как бы ты не кичился, тебе не плевать. Тебе тоже есть дело. Ты мог просто рассказать… - Не хотел задеть. Извини. Надеялся тебя порадовать. Одри знала: извинения Малека - дорогого стоят. Он же всегда знает все лучше всех, всегда во всем прав. Фактически, он и сейчас-то прав: хотел, как лучше, хотел, чтобы Одри стало легче. Он не обязан выплясывать перед ней на моноцикле и угадывать, что ей придется по вкусу. Но все равно извинился. Все-таки Малек - одна из самых интересных личностей, которых она встречала. Хотел порадовать веревкой, на которой повесилась подруга ее детства. Профессор докинул до Астреи. Почти все дорогу провели в тишине. Каждый думал о своем. Но, подъезжая, Малек вдруг решился спросить: - И какой она была для тебя? - Доброй, даже излишне. Запутавшейся. Никогда не пройдет мимо котенка, всегда подаст бездомному или уличному музыканту, даже если в шляпе у того денег больше, чем у самой Рут, - Одри улыбнулась. - Я давно не молилась, но… Когда это случилось, прочла пару строк за упокой души. А ты? Какой ее знал ты? - А я ее не знал, Одри. Мы не то что бы часто говорили, - он пожал плечами. - Не хотелось. Но с тобой хочется. С нетерпением вот жду пятницы. И сердечко забилось быстрей. Она ведь тоже с нетерпением ждала - не признавала, но ждала. - Просто хочу, чтоб ты знал: ты всегда можешь со мной поговорить. Не обязательно ждать сессии. - Ты слишком щедра по отношению к своему времени, Одри. Мне бы хотелось мнóгое рассказать. Но спасибо. Я учту. До пятницы - еще несколько дней, и Одри решила слегка переписать план консультации. Нет, они все еще будут говорить про фетиши: но Одри чуть оттенит тему, сделает акцент на слове «говорить». А еще она кое-что поняла: доверие. Может, оттого Малек и заигрывает с асфиксиофилией - ему нравится, когда кто-то в прямом смысле доверяет ему свою жизнь. При должной проработке из парафилии это можно вывести: только бы он понял, что доверие может проявляться и по-другому. Она ведь даже не уточнила что, как и почему, когда Малек попросил сидеть в Астрее и не высовываться. Не потому, что такая послушная. Потому что ему доверяет. Интересно, понимает ли это он? Но все планы Одри по обсуждению самых интимных моментов патопсихологии рухнули, как песочные замки. Она уже настрочила несколько десятков страниц планов консультации, проштудировала тонны литературы, подготовила опросники. И все это зашлось синем пламенем, как только в назначенный час пятницы в дверь позвонили. - Какая красивая! А как ее зовут? - вопрос с порога. Задавшая его маленькая девочка отчаянно дергала Малека за рукав, пытаясь затащить поскорее в дом. Так ей не терпелось разглядеть новую знакомую ближе. - О, это доктор Браун. Но, думаю, она разрешит называть себя просто Одри. Девчонка тут же позабыла о профессорской рубашке и требовательно обняла Одри: - Ура! А меня зовут Руфь! А моего папу - Малек. Но у нас с тобой имена куда красивее егошнего, да?