Горничная графа Смита

Ткацкая фабрика Уингстон основана прадедом Эрвина незадолго до его смерти. Тот, предчувствуя приближение промышленной революции, решил вложиться в нее. Доходы с фабрики несколько раз спасали семью от банкротства. Согласно заветам основателя, управляли ей лишь члены семьи – дед Эрвина, его дядя Фредерик, кузены и в конце концов он сам. Его назначили управляющим сразу по окончании университета. Поначалу ничего не понимавший в ткацком деле, он со временем втянулся и посвятил всего себя ей. Сколько сил и средств вложено в ее развитие, бессонных ночей проведено в ее стенах. И теперь кто-то хочет отнять у Эрвина его детище. Об этом сообщили члены профсоюза. Некий человек интересовался делами фабрики, количеством работников, их довольством, спрашивал, не хотят ли они устроить забастовку. Ответы, однако, его разочаровали. Люди оказались довольны своей работой, ведь где еще им будет установлен восьмичасовой рабочий день, пятидневная рабочая неделя и полмесяца отпуска каждый год. - Два выходных каждые пять дней. Кажется, меня надули с работой, - буркнул про себя Леви, узнав об условиях работы. Он всегда находился подле Эрвина. Ходил следом, словно тень, смотрел в оба и всегда был настороже. - Зато тебе платят больше, только никому здесь не говори. Работники боготворили Эрвина, он же благодарил Ханджи. Именно она привела его на собрание Комитета рабочего класса, где, как сказал дед, он «нахватался этих либеральный идей». За участие в нем их даже хотели исключить из университета. - Мистер Смит, - именно так работники звали его, - вы же не собираетесь продавать фабрику? Новое начальство может ухудшить наши условия труда. - Разумеется нет, мистер Форстер, можете успокоить своих коллег. Фабрика не продается. - Вы можете описать этого человека? – спросил Леви. - Неприметный такой, - задумчиво ответил рыжеволосый молодой мужчина, - темные волосы, темные глаза, средний рост. - В кепке и клетчатом пиджаке, - добавила короткостриженая девушка, - голос высокий, а манера речи странная. - Точно, - добавил рабочий, - я сразу подумал, что он на педика похож. Эрвин и Леви нахмурились. - В светлых перчатках? – уточнил Аккерман. Описание уж больно похоже на то, что дал Оливер. - Да, - закивали молодые люди. - Спасибо за информацию, - поблагодарил их Эрвин, - можете идти, - затем повернулся к Леви, - это не совпадение. Нужно быть начеку. - Я всегда начеку. Леви за столь непродолжительное время стал незаменим. Готовка утром и вечером, ежедневная уборка и глажка, походы на почту, в химчистку и библиотеку. Даже в фабрике он не сидел без дела и быстро завоевал уважение работников. Они гадали, где мистер Смит откопал мистера Эргельхайна и почему не нашел его раньше. Эрвину оставалось лишь восхищаться им и гадать, как он все успевает. - Леви, ложись спать, - почти каждый вечер говорил он и получал в ответ короткий кивок. Тем не менее Аккерман всегда ложился после него и просыпался раньше. Не было утра, когда Эрвина не ожидал бы завтрак со свежим номером еще теплой газеты. Леви также активно помогал строить догадки, кто мог желать зла графу Уингстону, согласился с тем, что нужно изменить завещание, и взял на себя поиск дальних родственников, но никого ближе восьмидесятилетнего бездетного пятиюродного дяди, живущего на другом континенте, не нашел. - Почему никто не вел учет бастардов? Их в вашем роду должно быть хоть отбавляй. - Они все равно не наследуют. Лишь те, кто рожден в законном браке. - Обидно как-то. Они же не выбирали, у кого рождаться. Мама родила меня вне брака, получается я тоже не наследую? - Твой дядя признал тебя, дал свою фамилию. В этом случае наследуешь. - То есть бастард наследует, если его признают. Так давайте найдем такого, и вы его признаете? - Наследственные законы работают немного не так. - Дурные законы, - фыркнул Леви и отложил семейное древо. На следующее утро, подходя к зданию фабрики, мужчина напрягся. Любой другой не заметил бы перемены в нем, но не Эрвин. - Что случилось? – спросил он шепотом. - Этот человек здесь. Что мне делать? - Зайдем внутрь. Затем ты выйдешь через заднюю дверь и проследишь за ним. Стоило закрыться входной двери, Аккерман скользнул к заднему ходу и исчез за ним. И пропал на целый. Не пришел ни днем, ни вечером. Эрвин уже стал волноваться, но успокаивал себя тем, что Леви может за себя постоять. Поняв, что не в состоянии сосредоточиться на работе, мужчина вернулся домой. - Я думал, вы будете на фабрике, - Леви вернулся лишь за полночь, - но там все закрыто. Вы благополучно добрались? - Да, меня подвез Пьер. Как твои успехи? Садись, я заварил чай. - Довольно приятно, - несмотря на похвалу, его лицо выражало обратное. Такое же выражение как, когда он впервые вошел в квартиру. - Можешь не пить, если тебе не нравится, - Эрвин же не чувствовал разницу, поэтому наслаждался чаем собственного приготовления. - Слава богу, - Леви отодвинул чашку, - я проследил за этим франтом в кепке. Не волнуйтесь, меня не заметили. Кенни учил меня растворяться в толпе и быть незаметным, - удивительно, как пригодились навыки уличного карманника, - в общем этот человек отправился в клуб «Коринф» и пробыл там на несколько часов. Вышел в компании аристократа. Высокий, светлые волосы ниже плеч. Вместе они сели в кэб и отправились к большому дому. Трехэтажному, с колоннами и с таким гербом на воротах, - он достал из кармана сложенный листок бумаги, - знаете его? Я несколько часов следил за домом, но никто его не покидал. Эрвин вгляделся в криво нарисованный герб и узнал его. *** Леви купил чашку горячего глинтвейна. Не хотелось рисковать и покупать чай в уличной лавке. А глинтвейн хоть пахнет приятно и на вкус неплох, а также согревает пальцы. К обеду погода сильно испортилась, подул морозный ветер, пробиравший до костей, поэтому требовалось согреться. «Везет ему», - думал мужчина, глядя через стекло во внутрь кафе, где пили чай с пирожными граф и виконтесса. Не похоже, что он соврал, рассказав об их прошлом, поэтому вид мило щебечущих друзей более не вызывал укола в груди. В один момент лицо женщины переменилось, она замотала головой и уже встала, собираясь уйти. Видимо Эрвин озвучил свою просьбу. Он поймал ее за руку и сумел убедить ее сесть. Дрожащими пальцами Мари вытащила из сумки металлическую фляжку и плеснула несколько капель в чашку. От предложенного платка она отказалась и после долгих уговоров кивнула. Граф почти сразу ушел, оставив ее одну и расстроенную. Леви, глядя не несчастную женщину, не мог не пожалеть ее. Эрвин подошел к зданию на против, у которого его ожидали. С довольной улыбкой он объявил, что все прошло как по маслу. - Она согласилась привести герцога Марли на выставку Моблита. Герб, который срисовал Леви, принадлежал дому Марли, а светловолосый мужчина оказался его главой и по совместительству бывшим любовником Мари. Много лет назад Уильям Тайбер оставил ее и женился на женщине из своего окружения. Однако брак оказался неудачным, а его чувства не исчезли бесследно. Он давал о себе знать время от времени, чем вызывал ревность виконта. Последний год Мари удавалось его избегать и не бередить старые раны, но старому другу отказать не смогла. - Точно не было иного выбора? – Леви бросил последний взгляд на виконтессу, выходящую из кафе. - Ну, я мог согласиться на предложение лорда Лобова провести меня в клуб «Коринф», который он посещает. Но ни ты, ни я не желаем иметь с ним ничего общего. А так Мари включит свое обаяние, герцог не сможет ей отказать. Никто не может. «Вы же смогли», - мысленно ответил Леви, но вслух произнес: - Что требуется от меня? - Будешь поодаль, наблюдай и запоминай лица. Найл уехал из города, но придут Майк с женой, и, возможно, Лобов. Постарайся не попасть им на глаза. Особенно последнему. Ты ведь пойдешь в мужской в одежде. Ко мне без крайней необходимости не подходи, пусть герцог думает, что я один. В день выставки Леви так и поступил. Ходил по галерее в своем парадном костюме, но изучал он не работы Моблита, а окружение. Все равно искусство далеко от него. Особенно современное. Одно дело изобразить на холсте бурю или поймать рассвет, другое - намалевать красок или нарисовать разноцветные геометрические фигуры. К счастью, Моблит относился к первой категории. Стольких представителей богемы ему видеть еще не доводилось. Они сразу выделялись на фоне аристократов и интеллигенции, пришедших в выходных нарядах. Маркиза оделась им под стать. На ней шаровары по восточной моде и свободная цветная рубашка. Моблит же был в костюме, который носил всегда и везде. При входе в галерею Леви поприветствовал их и поздравил с открытием выставки. - Леви, а мы тебя потеряли. Эрвин говорил, вы были жутко заняты, - Ханджи усмехнулась, словно вспомнила какую-то шутку, - держи брошюрку и наслаждайся. Пару раз обойдя залы, Леви нашел безлюдный уголок и устроился там. Он наблюдал за бароном и баронессой Захариус, высокими, красивыми и такими похожими, Лобовым, невысоким и страшным, изящной и элегантной виконтессой Доук, которой шло ходить без мужа, и сопровождавших ее герцога Марли и графа Уингстона. Она свела двух светловолосых аристократов, и теперь бесцельно бродила по залу. Несмотря на красивое платье и модную шляпку, выглядела женщина крайне несчастной. Леви, смотря на нее, понял, что не злится на Эрвина за то, что использовал ее. «Наверно, я вообще не смогу на него злиться», - признал он. Его взгляд скользил по залу, то и дело останавливаясь на графе и герцоге. Казалось, они добродушно болтают и обсуждают картины, но улыбались лишь их губы, а глаза оставались холодными. - Наконец-то я вас нашел, - его взор заслонили, - я приходил сюда в следующие дни, но вас не обнаружил. Леви поначалу не узнал его, но быстро вспомнил человека, докучавшего ему несколько дней назад. Не желая взаимодействовать с ним, он завел разговор с Моблитом, который описал одну из своих картин. Назойливый мужчина, казалось, нашел новую жертву. Отпустив художника, Аккерман прошел в другой зал, менее людный. Как на зло, тот тип последовал за ним. - Мне кажется, или вы меня избегаете? Леви, уверяю вас, у меня нет дурных помыслов на ваш счет. Просто ваша загадочность и таинственность притягивает меня. Если бы вы позволили, - тонкие длинные пальцы с темными волосами на костяшках потянулись к нему, но Леви перехватил и скрутил их до того, как они коснулись его лица. Несмотря не недостаток роста ему без особых усилий удалось приложить его лицом к стене. - Первому человеку, который полез ко мне, я сломал руку. А последнему – ногу. Что мне сломать вам? – прорычал он. - Я же пошутил, вы что шуток не понимаете, - запротестовал он, - отпустите меня. - Леви, - словно из ниоткуда возник встревоженный Эрвин, а за ним Мари Доук, - ты в порядке? - Да, я сказал этому молодому человеку не трогать картины, но он не послушал меня, - Аккерман ослабил хватку, - впредь следите за своими руками. Назойливый тип убежал от них так быстро, как только мог. - Да уж, - губы Эрвина исказились в жуткой улыбке, - не стоить трогать то, что нельзя. - Простите, ваша милость, - сказал Леви виконтессе, когда граф вернулся к герцогу, - за доставленные неудобства. - Ничего страшного. Вы меня позабавили, - она улыбнулась, - зато теперь я вспомнила вас. Мы виделись в Уингстоне. Вы – новая и очень сильная горничная, которая спасла Эрвина от грабителя. Микаса, верно? - Мое настоящее имя Леви. - Вот оно что. Давайте пройдемся. Что вы задумали? Я про вас с Эрвином. По какой причине мне пришлось бередить старые раны и приглашать Вилли? - Не могу сказать. Но мне жаль, что вам приходится идти на такое. - От сожалений мертвые не воскреснут, верно? – Мари подмигнула. – Надеюсь, причина стоящая. - Да, надеюсь, его светлость вам потом все расскажет. - Я тоже, - ответила она. Взгляд ее устремился на говоривших Вилли и Эрвина. От ее внимания не скрылось, как переменился в лице ее друг, когда его слугу стали донимать. В нем словно проснулось дикое животное, готовое броситься на соперника. Даже планы, какими бы они ни были, больше не волновали его. Лишь Леви. «Интересно, знает ли он о чувствах Эрвина?», - пришла ей в голову мысль. Возможно, стоит подтолкнуть его в этом направлении. - Во время студенчества у друзей была привычка создавать себе псевдонимы, соединяя слова. Найл подписывал письма мне «Веррамар» - верный раб Мари, Эрвин же как «Друмархайн» - друг Мари. Вы же понимаете, к чему я веду? - Нет. - Всему, что бы Эрвин не придумал, он добавлял «хайн». Так что не берите это в расчет. «Эргел» же является соединением его имени и слова «ангел». Теперь вы понимаете? Леви недоуменно помотал головой. - Эрвин не стал бы звать себя ангелом. Может, там другое слово? Мари хотела взвыть, но положение не позволяло. - Себя – нет, но вас – да, - на мгновение прорезался ее старый говор, - ой, меня зовут. Подумайте над этим. *** - Как все прошло? – спросил Леви, зайдя в квартиру. Граф с герцогом Марли ушли из галереи вместе, зашли в ресторан, затем Эрвин поймал кэб и отправился домой. Его слуга, следивший со стороны, пришел пешком. - Герцог Марли хочет скупить мои корабли и фабрику. Убеждал, что я останусь в выигрыше, если заключу с ним сделку. Я отказался. Надеюсь, он меня понял. - Что насчет его человека в кепке? - Он клянется, что не посылал никакого. А то, что его человека видели рядом с фабрикой и в доках, назвал совпадением. - Ну и бред. - Согласен. Но его интересуют мои деньги, а не жизнь. А меня больше волнует тот, кто хотел меня убить. Так что Вилли Тайбера оставим на потом. Как ты? - Нормально. Только холодно на улице. И ветрено. - Прости. Давай я заварю чай. - Нет, - резко ответил Леви, - просто вскипятите воду. Чай заварю я сам. Сняв верхнюю одежду и помыв руки, он прошел на кухню, подготовил посуду и вздрогнул, ощутив близость чужого тела. Граф стоял так близко, что было страшно даже дышать. Он стоял сзади. Как в его постыдных снах. - Можешь подвинуться немного? - Да, - Леви отошел и наблюдал, как Эрвин достал из полки печенье и сел на привычное место за столом. - Ханджи сказала, тот человек уже донимал тебя. - Нет повода для волнения, ваша светлость. Ничего, с чем я не справился бы. - Тем не менее, я волнуюсь. Ведь ты попал в такую ситуацию по моей вине. Я хочу обезопасить тебя не меньше, чем ты меня, но сам же подвергаю опасности. Возможно стоит... - Не отсылайте меня, - Леви не узнал собственный голос. Почти умоляющий. - Боже, нет. Никогда. Ты ведь мой ангел-хранитель. Но тебе стоит давать мне знать, если мое поручение кажется тебе трудным или ставит тебя в неловкое положение. Вспомнились слова виконтессы в галерее. Что-то о том, что Эрвин назвал его своим ангелом. Как раз вскипел чайник. Леви, стараясь не зацикливаться на этом, заварил чай, и они распили его в уютной тишине. Ему не хотелось набивать желудок перед сном, поэтому он отказался от предложенного печенья. Эрвин же закусывал и рассыпал крошки не только по столу, но и полу. «Придется полы еще раз подмести», - с горечью подумал Аккерман. Когда он возвращался к себе в комнату после уборки, его окликнули. - Подойди, пожалуйста. Поначалу Леви решил, что требуется помощь с запонками. В эти дни Эрвин надевал рубашки без запонок, поэтому не нуждался помощи в переодевании, но к походу в галерею решил приодеться. Он расстегнул золотые запонки с сапфирами и положил их в шкатулку. Помог снять костюм и повесил на плечики, чтобы не помялся. При этом мужчина чувствовал себя загнанным зверем, попавшим в ловушку хищника. - Спасибо, конечно, что раздел меня, но я позвал тебя не за этим, - Эрвин указал на распечатанное письмо на комоде, - пришло с утра, но я лишь сейчас прочитал. Шадис недосчитался одной бутылки Либерио 1845 года, - очередная жуткая улыбка возникла на его лице. - Не думаю, что это повод улыбаться. - Я понял, что не отмечал в этом году свой день рождения. Думаю, следует позвать старых друзей и устроить охоту. Твои мысли? - Вы очень сильно рискуете. - У меня есть ты, мой ангел-хранитель. Пока ты рядом, мне все по плечу. Ну так что, поможешь мне? Тогда Леви понял – помимо неспособности злиться на Эрвина, он не может отказать ему.