Горничная графа Смита

Двое мужчин молчали. Один смотрел на другого сквозь темную челку со смесью неодобрения и подозрения. Он прислонился к стене, ссутулившись, и сложил руки на груди. Из-за этого его фигура казалась еще меньше. Время от времени из его тонких губ доносилось цоканье. Второй сидел за столом и задумчиво разглядывал первого. Голубые глаза прошлись от макушки до пят и, встретившись с серыми, невольно смягчились. Эрвин отпил темно янтарный напиток, который ему налили. Вкус оказался настолько горьким, что от него скривилось лицо и к глазам поступили слезы. Граф откашлялся и закусил куском сыра настолько твердым, от него аж зубы заболели. Для того, кто узнал, что его горничная оказалась мужчиной, граф выглядел слишком невозмутимо. У Леви от этого холодок по спине пробежал. Одно ему известно наверняка — в Уингстон ему дорога закрыта, даже если его светлость войдет в положение. Как Микасе ему предоставили комнату в женской половине слуг. Секрет, который знает много людей, уже нельзя назвать секретом. Правда, если всплывёт наружу, разрушит репутацию служанок, в том числе Петры и Марлен. Никто не хочет прислугу с багажом в виде скандала. Тогда и дом станет скандальным. Не стоит говорить и о брачных перспективах. Граф наверняка это осознает. При трудоустройстве Леви не до конца понимал последствия его маскарада, его больше волновала собственная шкура. Теперь ему не хочется рисковать судьбой своих друзей. «Жаль, — с горечью признал Аккерман, — мне хотелось вернуться. Снова поболтать с ребятами, пожаловаться с ними на жизнь и работу. Увидеть мистера Мейсона и отведать его стряпню. К счастью, у него скоро появится работник, который скрасит его одиночество. Блядь, я даже по мистеру Шадису буду скучать. Почему этот светловолосый осел не остался в гостинице? Почему вышел на улицу ночью?» — Я догадывался, — наконец произнес Эрвин, привлекая к себе внимание. Глаза Леви расширись в удивлении, ему казалось, он хорошо скрывался. Граф продолжил, отвечая на его молчаливый вопрос, — ты забывался и вместо реверанса кланялся. Еще я увидел твой кадык, когда посещал мистера Мейсона в последний раз. К тому же, по документам Микасе девятнадцать, а ты явно старше двадцати. Лицо может и обмануть, но не колени. Признаюсь, я полагал, что у тебя дискомфорт по поводу врожденного пола, и тебе комфортнее быть женщиной. Как та датская художница. Прости, я читал книги, которые присылала Ханджи, но до сих пор не разобрался в этом вопросе полностью… — Я мужчина, — пробасил Леви, прерывая его, — родился мужиком и умру мужиком, — печаль его сменилась на раздражение. Слова о его коленях выбили почву из-под ног. Снова вспомнился трепет, когда ему обрабатывали ноги, и последующий за ним стыд. Граф не должен знать о его слабости, никто не должен. Сердце стало быстрее биться. Леви налил себе виски и сел за стол. — Я обидел тебя? — Эрвин хотел накрыть рукой сжатые до белых костяшек кулаки с поступающими венами, но от него увернулись. Леви взглянул на него со смесью страха и злости. — Прости меня. Расскажи свою историю. Почему ты прибыл в Уингстон? Если я правильно понял, ты Леви, брат Микасы. — Да, — признался Леви и начал свой рассказ. Поведал все без утайки, даже больше, чем маркизе. В отличие от нее граф, выслушав его, ничего не сказал, но лишь хмыкнул. В комнате повисла тишина. Свеча почти догорела, стаканы и тарелка опустели. Эрвин время от времени поглядывал на Леви, открывая его с новой стороны. Ему полагалось злиться и недоумевать, но он лишь улыбнулся, довольный тем, что последний кусочек мозаики встал на свое место. Теперь его волновал лишь один вопрос. — Ты знал Яна Гастингса? — Да. Мы работали у баронета Лобова. Я был слугой, он — младшим лакеем, наши пути обычно не пересекались. Я знал, что младший сын пристает к прислуге, все знали. И все терпели… — Леви, — поспешил сказать Эрвин, — если тебе неприятно говорить об этом, я не настаиваю. — Все в порядке, — заверил Аккерман, — вскоре его мерзкая ручонка потянулись ко мне, и я ее сломал, — в полутьме его лицо стало и прекрасным, и пугающим, — после этого меня уволили. С тех пор мы с Яном не виделись до их прибытия в Уингстон. Я даже боялся, что Лобов сразу раскусит меня. Но видимо для хозяев вся слуги на одно лицо, — он горько усмехнулся, — накануне побега из поместья Ян хотел просил деньги. У меня не было, но я попросил дать несколько дней. — Мне жаль, что вас всем пришлось пройти через это. Поступкам лорда Лобова нет оправдания. Мне стыдно, что я принимал его в гостях. — Вы не знали, — успокоил Леви, — Лобовы хранят эту тайну за семью замками. Думаю, даже ваш друг виконт не знает. Повисла очередная тишина, но в отличие от предыдущей она не давила и тревожила. Младший Аккерман решил проводить нежданного гостя до его гостиницы. Велик риск, что графа вновь захотят ограбить. На улице похолодало. На окраине нет ни единого фонаря, поэтому безлюдную улицу освещали луна и звезды. Стоило мужчинам подойти к центру и людей, и света стало больше. Из таверн вышагивали или выползали работяги, некоторых приходилось выносить. По углам стояли женщины с ярким макияжем и коротко задранными юбками. Они оценивающе выглядывались в лица, в поисках работы. Некоторых Леви знал лично, помогал выбивать деньги у не заплативших клиентов. Они кивком поприветствовали его и стали присматриваться к его спутнику. Он ускорил шаг и скорее увел Эрвина от них. У гостиницы оказалось людей меньше, чем у пабов, поэтому Леви осмелился заговорить: — Ваша светлость, сможете сказать другим слугам в Уингстоне, что состояние дяди оказалось хуже, поэтому мне пришлось покинуть работу. И мистеру Мейсону тоже. Я обещал зайти по приезде, скажете ему, что мне очень жаль. — Ты решил покинуть работу? — Лучше самому уйти, чем ждать увольнения. — Я понимаю твои опасения. Действительно, последствия разоблачения… приведут к скандалу. Но… мне бы хотелось продолжить наше знакомство. Я доверяю тебе и хочу, чтобы ты был подле меня. Особенно с учетом грядущего. Леви недоуменно глянул на него. Он проработал в Уингстоне достаточно, чтобы понять, когда граф начинает усиленно думать. Это был один из таких моментов. — Леви, — Эрвин опустил взгляд, — я придумаю что-нибудь. Жди моего письма. Вернувшись, он застал неспящего Кенни. Старик словно поднялся на запах виски и приковылял из своей комнаты. — Чего, малой, проводил своего мужика? — усмехнулся он. — Это граф Уингстон. Его едва не ограбили. — Знаю. Слышал. — Много? — Достаточно. Леви цокнул и направился к себе. Если Кенни смог выбраться с кровати, сможет обратно в нее залезть. — Малой, — послышался хриплый голос старика, — не дай разбить себе сердце, — сказал он на удивление искренне и серьезно, — это дворяне. Мы не ровня им. Не жди слишком многого. «Не повторяй моих ошибок», — осталось невысказанным. — Меня по себе не мерь, — буркнул Леви и хлопнул дверью. Он действительно не ждал ничего. Лишь обещанное письмо. Но дни шли, а оно не приходило. Оставили его на работе или уволили? Сомнения терзали душу, не давали спать по ночам. Ожидание неминуемого отравили все мысли. Даже Кенни стал замечать взволнованное состояние племянника. Он печально мотал головой и потирал затылок. Леви устал от ожидания и недосказанности, чаще раздражался и больше сквернословил. «Зачем так тянуть? — недоумевал он. — Если уволили, так бы и написали. А сраный блондинчик как в море канул. Почему сказал, что напишет, но не прислал ничего? Мстит так? За то, что я соврал о своем поле?». Наконец, за день до истечения двух недель, на имя Леви Аккермана пришло письмо от некоего П. Вебера: «Мистер Аккерман, прошу прибыть шестичасовым поездом на станцию Сина в столице. Возьмите с собой вещи вашей кузины». К письму прилагалась визитка отправителя и деньги на билет. Леви поспешил на станцию, опасаясь, вдруг билеты все раскупили. К его радости, это оказалось не так. Присланных средств хватило бы на место в вагоне первого класса, но мужчина решил купить в третьем. Оставшиеся деньги ушли на лекарства для Кенни и продукты. — Малой, присядь, — попросил старик и открыл племяннику золотой перстень, инкрустированный прозрачными камнями. По сиянию Леви понял — это бриллианты. Его взгляд не отрывался от дядиной вещицы. Откуда она у него? С каких пор? И почему он еще не продал ее? На вырученные деньги можно до конца жизни прожить, если бережно с ними обращаться, — это теперь твое. Не знаю, что ты там задумал, но вижу, что ты настроен решительно. Знай, тебе всегда есть, куда вернуться. Держи перстень в тайне, не показывай даже своему графу, если придется — продай. Кенни выдохнул облегченно, будто избавился от ноши, когда перстень попал в руки Леви. Он достаточно хранил его, можно отпустить. Никто за ним не вернется. Пока племянник завороженно вертел украшение в руках, мужчина смахнул с себя слезу. И в тайне помолился за сына любимой сестры. *** В вагоне третьего класса Леви чувствовал себя комфортнее, хотя комфортом там и не пахло. Твердые деревянные сиденья, от долгого сиденья на которых болела задница, узкие коридоры, неприятный запах, а также соседство с такими плебеями, как и он сам. О вагоне ресторане можно не думать, путь туда заказан. Зато можно купить сэндвичи с наценкой. Так как никаких других указаний не было, Леви предположил, что его встретят на станции. Так и оказалось. Невысокий (хотя и выше него), коренастый мужчина с темными редеющими волосами и тонкими усиками стоял на перроне с табличкой «Аккерман». — Добрый вечер, — он подал руку для пожатия, — мое имя Пьер Вебер, я поверенный графа Уингстона. Мне поручено встретить вас. Прошу, следуйте за мной. Леви без лишних вопросов последовал за этим Вебером. В его речи слышался северный акцент, но уже слишком слабый — видимо из-за долгого пребывания в столице. Это располагало к себе. На севере королевства развита промышленность. Заводов и фабрик там хоть отбавляй. Из-за чего большую часть населения составляет рабочий класс. Аристократов там днем с огнем не сыщешь. Мягкий столичный климат привлекал их больше, чем суровый северный. Несколько знакомых Леви решили попытать счастье там, и не прогадали. Работа на севере найдется для каждого. Леви надеялся воспользоваться метрополитеном. Еще никогда ему не доводилось ездить подземными паровозами. Однако, к его сожалению, мистер Вебер посадил его в автомобиль. Столица — крупнейший город страны. Население растет как на дрожжах. Так же, как и число транспорта и построек. Такое скопление народа заставляло Леви нервничать. Мысленно он поделил всех людей, которых видел на два типа — местные и приезжие. Неважно, какой у них социальный статус и материальное состояние, местные быстро шагали по улицам, увлеченные своими делами, не замечая ничего вокруг себя. Приезжие терялись, поступь у них неуверенная, их внимание рассредоточено на вывески, улицы, дороги, дома, других людей. Менее культурные забывают изумляться с закрытым ртом. Мужчине вспомнился Уингстон, где люди гуляли неторопливо, наслаждались видами и дышали свежим воздухом. Тут же пахло гораздо хуже, словно застоявшейся канализацией. — К запаху со временем привыкаешь, — ободрил его Вебер, — и это только здесь. В центре, куда я вас везу, ситуация гораздо лучше. — Буду надеяться. А куда мы, собственно, направляемся? — К портному. Под портным Вебер имел в виду ателье мужских костюмов в центре столицы, образованное века два назад. На витрине стояли несколько фраков и охотничий костюм. Одного взгляда хватит, чтобы понять — простым смертным одежда оттуда не по карману. Скорее всего, даже поверенный его светлости не может позволить себе костюм. Граф ожидал их у входа. За две недели он заметно осунулся и выглядел гораздо более усталым, чем в последнюю встречу. Леви понял, что-то произошло, но решил не поднимать разговор в присутствии посторонних. Эрвин поприветствовал «старого знакомого», поблагодарил Вебера и отпустил его, а затем провел Леви в ателье. — Мне нужно, чтобы ты подыграл мне, — сказал он шепотом, затем уже громче обратился к мастеру портному, — а вот и мой друг, капитан Аккерман. Прошу, позаботьтесь о нем. — Добро пожаловать в Гарольд & Хеннинг, позвольте позаботиться о вас. Граф Уингстон сообщил, что вы военный в отставке? Сразу видно по вашей фигуре. Мы отложили несколько нарядов, которые подойдут вам. У графа Уингстон хороших глаз, он правильно назвал ваши параметры. Извольте примерить их. Может хотите кофе, чай или бренди? — не девая вставить хоть одно слово мужчина затолкал Леви в примерочную. — Спасибо, но ничего не нужно, — он попытался улыбнуться и краем глаза заметил, как веселится его светлость. Всю его усталость словно рукой сняло. — Как будете готовы, можете выходить, — послышался голос мастера. «Что тут, блядь, происходит? — недоумевал Леви, — его светлость думает, что я куплю себе фрак? Он хоть цены видел? Или совсем разума лишился за две недели». Он примерил несколько фраков, выглядящих для него абсолютно одинаковыми. Сидели они на нем тоже одинаково. Однако портной и граф не разделяли его мнение. Они просили то поднять руки, то опустить, то покрутиться, то замереть. Эрвин к тому же рассматривал его так, как голодный — жаркое. Леви старался отводить от него взгляд, но продолжал встречаться с голубыми глазами. — Мне кажется, этот подойдет, — наконец он остановил выбор, — вам так не кажется, мастер? — У вас хороший вкус, граф Уингстон. Длину брюк мы сможем убрать. — Благодарю. Принесите еще туфли, перчатки, шляпу и пальто. Леви был готов кричать и бороться, лишь бы прекратить это. Он чувствовал себя куклой, которой вертели по собственному усмотрению. Но не сказал ни слова, молча терпя испытания. Которые к тому же стали легче. Выбирать обувь оказалось довольно просто — ему по размеру подошла лишь одна пара. К ней подобрали перчатки. В выборе пальто и шляпы граф и «его друг» доверились мастеру: — Я полагаю, вам подойдет это. Как вы можете заметить, здесь помимо наружных карманов есть и внутренние. Оно подходит к вашему тону кожи и хорошо скроет недостаток роста. Однако длину также придется убрать. И поднять ремень и карманы. Леви заскрипел зубами. Мастер говорил не со зла, но бил в самую больную точку — его рост. — В течение двух дней ваши покупки доставят вам домой, граф Уингстон, — услышал он, одевая свою одежду в примерочной. За всю новую одежду заплатил граф. Аккерман не знал, какая сумма вышла в итоге, но догадывался, что достаточная. Он ожидал трехзначное число с несколькими нолями, поэтому удивился, увидев чек. Итоговая цена оказалась в несколько раз дешевле, чем загаданная им. — До свидания, граф Смит, капитан Аккерман, — попрощался мастер. После ателье мужчины решили не брать кэб, а пройтись пешком. Леви вертел головой, пытаясь запечатлеть все красоты в своей голове. Вебер оказался прав, в центре пахло лучше, чем на станции. Но не так, как в Уингстоне. Ничто не сравнится со свежим воздухом на природе. Они обменялись новостями, Эрвин справился о здоровье Кенни, Леви поинтересовался делами в Уингстоне. Он по привычке шел на шаг позади, но граф то и дело равнялся с ним. Несмотря на время года, дул теплый ветер, который располагал к прогулке. Щеки Эрвина заалели, он широко улыбался, дышал полной грудью и выглядел довольно расслабленным. И причинах его веселья оставалось лишь гадать. — Ваша светлость, зачем вы купили мне костюм? Мне кажется, это как-то связано с причиной, по которой вы меня вызвали сюда. — Ты прав. Но я бы не хотел обсуждать это на улице. Скажем так, у меня для тебя очень важное задание. — Ладно. Вы уверены, что я с ним справлюсь. — Более чем, — Эрвин загадочно улыбнулся, — кстати, прости за скрытность в ателье. Сам понимаешь, они не обслуживают людей с улицы, нужно рекомендация и репутация. Надеюсь, я не обижу тебя тем, что навел о тебе некоторые справки. — Поэтому вы назвали меня военным? — Твой род оказался старше моего. Вы были потомственными военными. — Пока прапрадед все не похерил. Я слышал эту историю. — Мне жаль, что вам пришлось все потерять. — Ваша светлость, — Леви решил уточнить, — неужели вас совсем не тревожит… это? — он показал на себя. — Несколько месяцев я притворялся другим человеком, скрывал свой пол, лгал вам. На вашем месте я не смог бы доверять после такого. — Тогда хорошо, что ты не на моем месте, — затем Эрвин понизил голос, пропал его игривый тон, — по правде говоря, у меня много тревог, и ты не одна из них. Я доверяю тебе. Дальше они шли в молча в окружении звуков неспящего города. Насколько Леви помнил, у графа Уингстона есть столичный дом, и именно из-за него уволили его предыдущего камердинера. Тот пользовался его пустотой и водил к себе девушек для развлечения. Чтобы не поднимать шумиху ему выплатили месячное жалование и дали удовлетворительные рекомендации, так что новую работу ему найти удалось. Уингстон хаус описывали как белоснежное строение на два этажа без колонн и пилястр, но с длинными окнами и разной высотой этажей. Его построили для старшего сына предыдущего графа, сэра Фредерика. Как наследнику титула ему полагалось учиться управлению, но душа его тяготила к столице, так и случился столичный дом. Однако после его смерти никто там постоянно не жил. То место, куда они пришли, не было похоже на Уингстон хаус, а скорее на многоквартирный дом. Им оно и оказалось. У входа их встретил консьерж и проводил в маленькую коморку, которую называли лифтом. Никогда прежде Леви не доводилось ездить на нем. От того, что он вроде бы стоял на месте, но в то же время поднимался, возникали странные ощущения, словно щекотка в животе. Эрвин же вел себя так, словно всю жизнь ездил на лифтах. Лифтер открыл им дверь на нужном этаже, и Леви последовал за графом в его квартиру. — Добро пожаловать в мою квартиру, — улыбаясь, Эрвин открыл дверь и пропустил его. Картина, что предстала перед ними, Аккерману не понравилась. Не до конца разобранный чемодан в центре комнаты, толстый слой пыли и чашки с недопитым чаем или разводами от него по всей квартире, пятна от грязи на полу. Его взгляд выражал отношение к бардаку, а губы сжались так, словно он лимон проглотил. — Я понял, ваше очень важное задание — провести здесь генеральную уборку. Когда вы приехали, ваша светлость? — Ты меня раскусил, — добродушно улыбнулся Эрвин, — я приехал вчера днем. «Это за день он такой срач устроил?», — подумал Леви и решил, что графа всегда должна сопровождать прислуга. Иначе он наглотается пыли и умрет. — Говори откровенно. Я по твоему лицу вижу неодобрение. — Ваша светлость, скажите, как вы умудрились дожить до своих лет, не научившись поддерживать чистоту в доме? Это же элементарно. Это вопрос гигиены. Грязь — это болезни, а болезни — это смерть… — Ладно, я понял… — Я не договорил! У вас хорошее воспитание и образование, но почему мой дядя со сломанной ногой справлялся с поддержанием чистоты лучше, чем вы? То, что вы имеете все, но не цените этого… меня злит. Даже приводит в ярость. Я боюсь представить, как вы жили в университете. И понимаю, почему вы подружились с человеком, который разводит плесень в спальне. Ведь от нее отличаетесь тем, что она делает это в научных целях. Вот теперь я договорил. «Надеюсь, после этого меня не уволят», — с опозданием осознал Леви. — Спасибо за откровение, — Эрвин забыл, каково это — быть тем, кого отчитывают. Ему стало стыдно, ведь убирать в квартире придется Леви. А у него в эти дни забот будет достаточно, — пойдем, я покажу, где ты будешь жить. Там кухня, а тут моя комната. Ванная и уборная в каждой спальне. Сегодня можешь отдохнуть, приберешься завтра. А сейчас давай присядем, я тебе все объясню. «А это уже интересно», — подумал Леви и стал внимательно слушать.