Горничная графа Смита

Рабочий день Эрвина начался еще во время завтрака. Шадис, по своему обыкновению, принес свежую газету, все еще теплую после утюга, и почту. — Хм, — недовольно хмыкнул граф, распечатав один из конвертов. Его густые брови сошлись на переносице. — Вашу светлость что-то беспокоит? — поинтересовался стоявший рядом дворецкий. — Ничего. Дела. Шадис, передай миссис Клаус мою похвалу насчет завтрака. Как всегда, очень вкусно. Я буду у себя в кабинете. Пусть в десять принесут горячий чай. Эрвин поспешно вышел из столовой. Шадис помотал головой, видя, что юный господин почти не притронулся к еде. Дворецкий не был в восторге от привычки графа погружаться в дела, забывая обо всем. Но кто он такой, чтобы указывать господину. Лишь старый слуга, который его воспитал. Тяжело выдохнув, Шадис велел лакеям убрать со стола и направился в кухню передать поручение его светлости. «Проклятье», — выругался Эрвин, перечитав письмо еще раз. Димо Ривз, президент торговой компании, носящей его фамилию, сообщил о намерении не продлевать контракт, срок которого истекает в следующем месяце. Написал, что сожалеет о сложившейся ситуации и не исключает возможность сотрудничества в будущем. Следующее оказалось не лучше. Судно «Роза Мария» попало в шторм и теперь стоит в доках в ожидании ремонта. Арендатор предлагает взять на себя обязательства по ремонту в обмен на сокращение арендной платы. Еще несколько писем от знакомых. Ханджи пригласила на лекцию, которую проведет в университете. Найл проинформировал о рождении третьего ребенка. Хватило одного взгляда на остальные, чтобы понять их суть и отложить. Всю входящую корреспонденцию Эрвин делил на четыре вида: крайне срочные, требовавшие срочного ответа или принятия неотложных мер; средней срочности — письма, на которые нужно реагировать в течение дня-двух; несрочные, ответ на которые можно дать в течение недели; и мусор, которым можно топить камин. К последним относились рекламные объявления или разнообразные буклеты и листовки. Мужчина написал ответы Ривзу и друзьям, сложил их в конверты для отправки. Затем поднял документы на суда, в числе которых был и договор аренды, подписанный его дедом. Во владении графа Уингстона находятся четыре судна — «Крылья свободы», «Трост», «Юджиния» и злополучная «Роза Мария». Все они сданы в аренду торговым компаниям, три — бороздят океаны и приносят стабильный доход. Изучение договора заняло больше времени, чем предполагалось. Эрвин не заметил, как пробило десять утра, и в дверь его кабинета постучали. — Войдите. На пороге появилась Микаса, держа в руках поднос с чаем и печеньем. — Ваш чай. Миссис Клаус приготовила вам шоколадное печенье. — Благодарю, — Эрвин обрадовался словно ребенок. Шоколадное печенье — его любимое. Нужно будет еще раз поблагодарить кухарку, — поставь на стол. Металлический поднос мягко лег на столешницу. Тихо, совсем незаметно. Предыдущая горничная поднимала такой шум, что слышно было на всех этажах. К счастью для всех, она решила выйти замуж за водопроводчика. Напиток насыщенного янтарного цвета налили в фарфоровую чашку, не пролив ни капли мимо. Кабинет наполнился мягким ароматом заморского чая. Лицо «Микасы», всегда строгое и даже немного мрачное, просветлилось. Казалось, запах ей понравился. Она мягко поставила чашку с блюдцем и печенье перед графом. — Спасибо, — мягко сказал Эрвин и заметил, как взгляд серых глаз зацепился за одно из писем. Тон его голоса мгновенно стал более жестким, — на что ты там смотришь? Горничная смутилась, и это отразилось на бледном лице. Но все лишь на секунду, и Леви вернул себе былую невозмутимость. — Простите, ваша милость. Я увидел-ла название родного города. — Вот как, — Эрвин взял в руки письмо о поломке «Роза Марии», — что ж. Любопытство не возбраняется. Если оно не таит ничего дурного, — он испытующе глянул на стоявшую рядом прислугу. Сощурил глаза, чтобы придать себе строгости. — Не таит, — подтвердил Леви. Захотелось поскорее вернуться в крыло для слуг. Под взором графа ему стало не по себе. Хоть тот и сидел, Аккерман прекрасно знал, что граф выше и шире него. Это не могло не волновать. — В таком случае не буду тебя задерживать, — Эрвин вернул себе вежливую улыбку, — пусть обед подадут по расписанию. На обед приготовили рыбу. Помощники главной кухарки замариновали ее в специях еще накануне, так что блюдо успело пропитаться пряным вкусом. Ее дополняли овощи, приготовленные на пару. Местные фермеры доставляли в поместье только самые лучшие продукты, так что не только граф, но и слуги наслаждались свежими овощами. От предложенного вина Эрвин отказался. Ему хотелось держать разум незамутненным. После обеда он решил проветрить голову и прогуляться по саду. Летний зной уже пошел на спад, но осенняя прохлада еще не наступила. Самое лучшее время для пребывания на улице. Ночью и ранним утром моросил дождь, поэтому в воздухе царила приятная свежесть. «Садовники в этом году постарались на славу, — Эрвин осмотрел крупные гортензии и пионы, кустовые хризантемы, белые лилии и алые, розы, которые расцвели и радовали глаз, — даже заграничные сорта прижились и окупили свою цену. Нужно поблагодарить Нанабу. Действительно, освежают вид, — он перевел взгляд с ярких цветов на серо-коричневое поместье». Воспоминания навалились сами собой. Вон стоит дерево, в тенях которого Эрвин играл вместе с кузенами. Дед все хотел срубить его, но слезы внуков разубедили его. В те годы в родовое поместье Уингстон съезжались родственники со всех уголков королевства. И пока дети резвились на улице или исследовали старый замок, взрослые развлекали себя бриджем или бильярдом. Маленький Эрвин донимал Шадиса, бывшего тогда лакеем, разными вопросами. Когда построено поместье? Сколько кирпичей заложили в основу? Что за люди изображены на картинах? Молодой лакей терпеливо отвечал на все вопросы. А порой катал его на спине. «В детстве все кажется проще, — подумал Эрвин, — нет проблем, которых нельзя решить разговором или чашкой горячего какао. До чего же приятное было время». К сожалению, оно не могло долго продолжаться. Теплые воспоминания омрачились. Кузены Эрвина погибли от тифа или на войне. Так он, единственный сын младшей дочери, и стал наследником графства. И теперь ему предстояло решать взрослые проблемы. Предыдущий граф Уингстон жил на широкую ногу, и за свою жизнь скопил немало долгов. После его смерти они вместе с титулом и достались его младшему внуку. Кредиторы вцепились в Эрвина, словно воронье на падаль, поэтому последние шесть месяцев он провел, погашая обязательства. Но в конце концов это удалось, и даже не пришлось ничего продавать. Теперь основная проблема — восстановление потерянных денег. Содержание Уингстона обходится недешево и с каждым годом дорожает. То протечет крыша, то сгниют полы. Проводка электричества и водопровода тоже влетела в копеечку. Лучшие годы поместья остались в далеком прошлом. «Одни расходы, — выдохнул Эрвин, — теперь еще и решать вопрос с ремонтом «Роза Марии». Порой его посещали мысли, не продать ли Уингтсон и перебраться в столичный дом. Тот больше подходит для одинокого мужчины. Родовое поместье кажется слишком громоздким и пустым для него. Да и в столице ему нравится больше. Там кипит жизнь, там его друзья, его детище — фабрика. Да и на слугах можно сэкономить. «Кстати, о слугах», — вспомнил он. — Ваша светлость, как прошла ваша прогулка? — осведомился дворецкий, когда граф вернулся в дом. — Отлично. Я буду в своем кабинете. Пришли ко мне Микасу. И пусть принесет чай, который был с утра. *** Леви достаточно быстро научился следить за своей речью и откликаться на имя сестры. Однако, каждый раз делая это, чувствовал себя странно. Словно крысы изъедали его изнутри, медленно сжевывая его внутренности. В детстве ему не посчастливилось увидеть, как эти твари пожирали человека живьем. Перед его глазами жизнь покидала тело того бедолаги, в конце концов уставшего от собственных криков. Остекленевший взгляд долго снился ему по ночам. Теперь этот взгляд мужчина видел в зеркале. «Леви, — напоминал он себе по ночам, — меня зовут Леви». — Микаса, — позвал дворецкий. — Да, — отозвался Леви, подавляя скребущее изнутри чувство. — Его светлость желает тебя видеть. Завари чай, что был утром, и иди к нему в кабинет. «Зачем?», — едва не вырвалось у него. Неужели его раскусили? Граф предъявит ему обвинения и выгонит из дома с позором? Или это из-за утреннего инцидента. Блядь, зачем он стал пялиться на бумаги. — Что случилось? — рядом с ним возникли Петра и Марлен. — Микаса же ничего не натворила. — Ее же ни в чем не обвиняют? — Его светлость мне не отчитывается, — строго отрезал Шадис, — а вам пора вернуться к своим обязанностям. А ты, Микаса, поспеши на кухню. — Как прикажете, — хором произнесли расстроенные девушки. Петра доброжелательно улыбнулась ему, прежде чем выйти с ведром воды. Как только чай заварился, дворецкий повел его в кабинет графа. Леви недоверчиво смотрел в спину старика, ведь раньше он мог ходить сам. Когда они пришли туда, Шадис пропустил его и закрыл дверь, оставляя их одних. Его светлость встретил его со своей обычной улыбкой. На взгляд Леви, немного натянутой. Хотя то, как граф порой улыбался, вызывало у него мурашки по всему телу. «Жутко, но искренне», — описал это Аккерман. — Вы желали меня видеть? — он сделал реверанс. С каждым разом они получались у него все лучше и лучше. — Присаживайся, — граф указал на кресло напротив его рабочего стола, Леви не шелохнулся, — это не уловка. У меня к тебе несколько вопросов. Он все же решился сесть, гадая на кой черт его вообще вызвали. Граф поднялся, сам разлил чай и поставил чашку перед горничной, оставшись стоять рядом. Леви недоверчиво перевел взгляд на работодателя. «Начнет распускать руки, сломаю их нахуй. И будь, что будет», — решил он для себя. Граф Уингстон рисковал стать не первым дворянином, избитым им. В поместье, где ему довелось работать, хозяйский сынок любил распускать руки со слугами-мужчинами. Некоторых звал к себе в комнату «помочь с одеждой». Тех, кто отказывал, увольняли без рекомендаций. Никому не хотелось терять работу, так что многие терпели. Леви поначалу тоже старался, но в один момент не выдержал и сломал ублюдку руку. Хозяева хотели донести на него в полицию, но ушлый Кенни опередил их, заявив, что его душка-племянник таким образом защищал свою честь. Скандала с сыном-содомитом им не хотелось, так что Леви просто уволили. У него до сих пор чесались кулаки при воспоминаниях о сальных пальцах мерзкого извращенца. — Микаса, — голос Эрвина вырвал его из мыслей, — как тебе в Уингстоне? Не возникают конфликты с другими членами персонала? — Все хорошо. — Выпей чай и расскажи мне о своем городе во всех подробностях. Особенно о корабельных доках. Леви задумчиво хмыкнул. Можно, конечно, отделаться несколькими рядовыми фразами, но граф глядел на него так открыто, что ему хотелось довериться. Сделав глоток из фарфоровой чашки, он стал говорить. Сначала о городе, какая там погода, чего нужно опасаться и куда лучше не ходить. Затем разговор перешел к теме доков. О своем предыдущем месте работы мужчине было, что рассказать. О невыносимых условиях труда, отношении к работникам, зарплате и многом другом. Однако, теперь он — Микаса, поэтому за языком надо следить. Следующие два часа ушли на то, как помягче донести до графа все, что ему известно. Вкусный чай, развязавший язык, успел закончиться. Эрвин внимательно слушал, иногда записывал и ни разу не перебил. Если возникали вопросы, то он давал «Микасе» выговориться, прежде чем задать их: — Так значит в доках могут легко обмануть? Могут ли быть случаи, предположим, что они вступят в сговор с одной стороной, скажем арендатором, чтобы обманом получить деньги арендатора. — Разумеется. Договорятся и загнут цену, а навар поделят пополам. Самое худшее, они еще и схалтурят на каждом этапе. Сэкономят там, где надо и нет. Потом судно развалится посреди моря, и хуй чеши. Лучше таскать с собой человека, шарящего в этой теме. Чтоб правильные вопросы задавал, с нужными людьми говорил, подсказал, к кому надо подмазаться, а с кем жестко базарить, — в порыве эмоций Леви забылся и перестал следить за манерой речи. Даже откинулся на спинку стула и по старой привычке закинул ногу на ногу. — А тебе известные такие люди? Которые, по твои словам, «шарят в этой теме»? «Блядь», — едва не сказал он в слух. — Простите, ваша светлость, что-то меня сильно понесло. Но такого человека я знаю. Зовут Оньянкопон. Толковый мужик. Живет в доме с зеленой крышей на окраине. Вы его не перепутаете, такой домина один на весь город. Но если что, можете спросить, дорогу подскажут. Только вы не пугайтесь, если застанете еще и Елену. Она, хоть и может показаться странной, но не дурная. — Могу я сослаться на тебя для переговоров с этими людьми? — Нет, — ответил Леви, поразмыслив, — лучше сошлитесь на моего брата. Он работал в доках, но некоторое время назад уволился и уехал. — Тогда наверно мне лучше не упоминать его в самих доках? — уголки губ графа слегка приподнялись. — Лучше не стоит, — Аккерман ответил на это свой улыбкой. — Хорошо. Можешь идти, — Эрвин уже успел вернуться на свое рабочее место, — хотя постой. Как зовут твоего брата? — Леви. — Леви, — повторил граф, — спасибо. Прости, что задержал, можешь возвращаться к работе. Не успел он вернуться в крыло для слуг, как на него с расспросами налетели Петра и Марлен. Девушки сгорали от беспокойства и любопытства. В конце концов их сослуживица провела с господином два часа наедине. — Что было? — Что сказал его светлость? — Он же не ругался? — Тебя не увольняют? Леви помотал головой, заставил себя улыбнуться, сказать «все в порядке» и вернулся к работе. На следующий день граф Уингстон покинул свое родовое имение.