Горничная графа Смита

— Микаса! — крики дяди спозаранку разбудили Леви. От голоса старика дрожали окна. — Леви, — он заглянул в комнату племянника, — хватит дрыхнуть. Вставай и помоги искать сестру. За окном только светало. Старик в это время должен либо возвращаться с паба, либо дрыхнуть, вернувшись. «Чего он такой энергичный?», — ворчал про себя Леви, одеваясь. Ему все равно нужно на работу. Работа в доках мало кому доставляла радость, в отличие от зарплаты, хоть и мизерной. Потерять работу Леви не мог себе позволить. Микасы не было ни дома, ни в пристройке, ни даже в сарае. Не найдя племянницу, старик достал из своих закромов бутылку виски и закурил. Хватался за волосы, не зная, что делать. — Куда запропастилась эта дуреха? — спрашивал Кенни скорее самого себя, чем племянника. Леви в это время заварил чай и приготовил им завтрак. Денег едва хватало на хлеб и вяленую рыбу, что неудивительно в прибрежном городе. Порой удавалось добыть кусок старого мяса. Благо соседи делились яйцами и молоком. Так что семья не голодала. Было бы, конечно, в разы лучше, если бы Кенни не тратился на выпивку и сигареты. Но дядя приютил его, спас от голодной смерти, так что Леви не жаловался. Ему не нравилось вспоминать времена, когда приходилось грызть землю, лишь бы не сдохнуть. — Найдется она. Не переживай, — он положил перед дядей яичницу, — поешь лучше. Нечего бухать на голодный желудок, — себе Леви заварил травяной чай. — Сбежала, — осознал Кенни и осушил стакан, — со своим придурком-недоврачом. Дура, я же ей все. Буквально, подобрал из канавы. Сам помнишь ведь? Образование дал, работу нашел. Но она как встретила этого Йегера, так головой совсем думать перестала. Не прав я? Леви промолчал. Знал, в дядины монологи лучше не встревать. Старику лишь бы выговориться, нужно лишь время от времени кивать, даже не вслушиваясь в слова. Как старик и предполагал, Микаса уехала со своим теперь уже мужем. Ночью они расписались в местной церквушке и уехали самым ранним поездом. Кенни чуть не разорвал бедного священника, что обвенчал их. Леви пришлось увести дядю и налить ему новую чарку. Вскоре Аккерманы получили письмо, согласно которому чета Йегеров устроилась в приморском городе на юге и домой возвращаться не собирается. Старик в гневе порвал письмо, обматерил племянницу и ее избранника. — А как же работа? — бурчал он. — Каких трудов мне стоило устроить ее в дворянское поместье. Она могла получить рекомендации, выбиться в люди, выйти замуж за нормального мужика, а не за этого полудурка. Вот, скажи мне, Леви, в кого Микаса пошла? «Во всю нашу семью», — хотел ответить он, но промолчал. Аккерманы, раньше не последние люди в королевстве, славились своей способностью влюбляться в не тех людей. Еще прадед Кенни, уважаемый военный, втрескался в конвоируемую контрабандистку и отпустил ее на свободу, потеряв тем самым свою должность. Его брат завязал роман с любовницей кронпринца, за что поплатился жизнью. Дед, работавший управляющим у герцога Райсса, пристроил тогда еще молодого Кенни камердинером одного из отпрысков. Парня готовили в священники, но после нескольких ночей с молодым слугой тот наотрез отказался слышать о целибате. В итоге Аккерманы оказались на улице, а дворянчик в монастыре за границей. Леви благодарил бога, что эта участь избежала его. Кенни оказался мозговитым, стал правдами и неправдами зарабатывать, не стеснялся любой работы и сумел купить им небольшой домик на окраине города. К сожалению, жизнь развела его с младшим братом и сестрой. Потратив годы на их поиски, он нашел их слишком поздно. Подобрал осиротевших племянников, отправил их в школу и пытался всячески устроить в жизни. Так, Леви успел побывать разносчиком газет, слугой, торговцем, а сейчас грузчиком в доках. Микасу же взяли на службу в поместье графа, но та сбежала, не проработав ни дня. — У меня есть идея, — сказал Кенни, изрядно захмелев, — я поеду на юг искать эту дуреху, изобью морду Йегеру и привезу ее обратно. Леви потягивал чашку чая, заваренного из листьев, собранных недалеко от дома: — Ей на работу через три дня выходить. Ты не успеешь. Лучше написать этому графу, мол не приедет Микаса, и ебитесь дальше, как хотите. Пусть возьмут кого-то из местных. В деревне девок что ли нет? — Сам же знаешь, мелкий, что в дворянские дома кого попало не берут. А Уингстоны — те еще дворяне. По родовитости с Райссами не сравнятся, но по богатству их обойдут. У них ткацкая фабрика, земель не счесть и даже суда есть. Леви фыркнул, ему уже давно минуло двадцать, но Кенни продолжал звать его «мелким». — Сколько ты зарабатываешь? — резко спросил дядя. — Около пятидесяти в неделю, — Леви не понравился вопрос. Старик явно что-то планировал. — Микасе предложили триста пятьдесят в неделю, — оба мужчины присвистнули, -неплохо для горничной. Уингстоны денег на прислугу не жалеют. Слушай сюда, племяш, у меня тут идея. Через три дня Микаса как миленькая появится на работе. Леви уже предвкушал что-то нехорошее. *** Дверь для слуг была закрыта. Пришлось постучать. Ее открыл пожилой мужчина с проплешиной и мешками под глазами. По форме ясно — дворецкий. Его строгий прищур оценивающе осмотрел невысокую, но крепкую молодую женщину, стоявшую на пороге. — Ты Микаса Аккерман? — Да, — она кивнула и протянула бумагу. Дворецкий внимательно изучил справку от врача, которая гласила, что девушка перед ним перенесла тяжелую редкую болезнь горла, после которой ее голос охрип и сел. Болезнь эта не заразна, работе ее не помешает. Дворецкий недовольно хмыкнул. Действительно, голос девушки звучал странно, походил на мужской. С одной стороны, ему не хотелось, чтобы дом, которому он отдал более тридцати лет своей жизни, представляла какая-то немощная, но с другой, о них может пойти плохая молва, если работников начнут лишать работы из-за недостатков, не влияющих на службу. Честь графа может пострадать. — Идем за мной, — велел он и повел ее в свой кабинет, — ты пришла крайне невовремя, домоправительница отправилась в город, именно она твоя непосредственная начальница. Я же руковожу мужским персоналом. Ты поняла? Микаса кивнула. — Петра, — он вызвал другую горничную, — это Микаса, новенькая. Покажи ей тут все, пока миссис Джонс здесь нет. Его светлость прибудет только вечером, успейте до этого времени. Невысокая рыжая девушка кивнула и повела новенькую за собой. — Я главная горничная, если возникнут какие-то вопросы, смело спрашивай у меня, — Петра добродушно улыбнулась, — у нас в поместье четыре этажа, не считая подвала. Но его светлость пользуется лишь двумя. На первом у нас столовая и гостиная, а также наша кухня и кабинеты мистера Шадиса и миссис Джонс, на втором — бильярдная, библиотека, кабинет и спальня его светлости. Третий этаж сейчас пустует, но мы там все равно убираемся. Четвертый этаж предоставлен персоналу. Его светлость очень добр, каждому слуге выделены отдельные комнаты. Мужские и женские спальни в разных коридорах, так что можешь не волноваться. Подъем у нас в пять утра, чтобы поместье было готово к пробуждению его светлости. Кушаем мы все вместе на кухне. Тебе все понятно? Микаса снова кивнула. Они как раз поднялись на четвертый этаж. Петра открыла одну из дверей, за которой была небольшая комната с со всем необходимым для проживания. — Электричество и водопровод в комнаты для слуг еще не проведено, так что мы тут по старинке, — Петра продолжала улыбаться, — твою форму уже подготовили и оставили в шкафу. Ключ в дверях, запасной у миссий Джонс, но постарайся свой не терять. За его замену вычтут у тебя из зарплаты. Ладно, переодевайся и спускайся вниз, — сказала она и закрыла за собой дверь. *** Леви выдохнул. Он не рассчитывал, что все дойдет до этого, полагал, что афера старика не сработает, его развернут и отправят обратно еще на пороге. Лучше бы так и случилось, подумалось ему. «Неужели, я так похож на женщину?», — гадал мужчина, гладя на свое отражение в зеркале. Платье Микасы оказалось ему впору, даже немного длинновато, так что пришлось его укоротить. Кадык спрятан под шейным платком. Из-за новой моды на короткие стрижки у женщин, никого его волосы не удивили. Леви отвоевал у дяди возможность оставить свои ботинки. Старик хотел, чтобы он напялил сестринские туфли. Ему также удалось договориться с доктором Йегером, папашей Эрена. Тот, тоже недовольный побегом сына, выписал им нужную справку. Но все равно приходилось искажать голос, чтобы не выдать себя. «Сраный Кенни, — возмущался Леви, — пошел бы он в жопу со своими идеями. Сраная Микаса со своим сраным Йегером. Снести бы ему его идиотскую башку». Что ему оставалось делать? Отказаться и дальше загибаться за гроши? Начальники в доках работников не жалели, загоняли до смерти. Несколько знакомых Леви умерли прямо на работе. «Незаменимых нет», — говорили толстосумы и нанимали новых. Лишь благодаря своей силе и выносливости Леви продержался там два года. Работа в поместье казалась спасительным кругом. По словам старика, у персонала Уингстона имеется такая вещь, как выходные, когда выходить на работу не нужно. Рай, а не работа. И о самом графе не говорили ничего дурного. В шкафу висело четыре платья — два светлых и два темных, две пары туфель, белые съемные воротники и манжеты, а также чепцы и фартуки. Леви потрогал ткань и удивился ее мягкости. Видимо этот граф Уингстон даже потратился на хорошую ткань для слуг. В доме, где ему пришлось служить, горничные все время жаловались на неудобность своей формы. «Что с ним не так, интересно?», — пришла в голову мысль. Обычно дворяне почти никогда не заботятся о комфорте слуг. Они платят им, поэтому те должны терпеть и благодарить за возможность работать. Молчать и выполнять все поручения. Или убираться прочь и рисковать умереть голодной смертью. Ведь уйдет один работник, придет другой. Незаменимых нет. От воспоминаний ему стало неприятно. Он поспешил разобрать свои вещи, точнее вещи Микасы, и переодеться. Близился вечер, поэтому выбор пал темное шерстяное платье. Каблуки оказались невысокими, к тому же устойчивыми, так что мужчине не составило большого труда ходить в них. Петра показала ему объемы работы — ничего такого, с чем Леви не мог не справиться: сухая и влажная уборка комнат, сервировка стола, стирка, глажка и выполнение прочих поручений его светлости. Прибывшая домоправительница лишь похвалила старшую горничную за то, что все доходчиво объяснила. Его также познакомили с главной кухаркой миссис Клаус, ее помощниками, лакеями Эрдом и Гюнтером, шофером Оруо и второй горничной Марлен. — Предыдущего камердинера его светлость уволил, — причитала миссис Джонс, — нового все найти не может. Леви решил не высовываться, работать и получать зарплату. Отправлять часть старику, остальное копить. А собрав достаточную сумму, попросить расчет. Граф должен прибыть восьмичасовым поездом, после приехать в поместье, переодеться, отужинать, принять ванну и лечь спать. В господской части дома проведено отопление и электричество, а также установлен бойлер, так что необходимость кипятить воду в тазах отсутствовала. Слуги, которые скептично относились к веяниям технического прогресса, в конце концов оценили это по достоинству. Лишь миссис Клаус выступала против такой вещи, как рефрижератор, предпочитая по старинке хранить продукты в погребах. К прибытию хозяина слуги выстроились у главного входа — во главе стоял мистер Шадис, после миссис Джонс, затем лакеи и горничные. «Микаса» как последняя нанятая была в конце. Шофер открыл дверь господину, и из машины вышел высокий светловолосый мужчина. Леви не ожидал, что граф будет таким молодым и… красивым. Дорожный костюм сидел на нем отлично, подчеркивал широкие плечи и подтянутую фигуру. — Добрый вечер, Шадис, — сказал граф мягким бархатным голосом. — С возвращением, ваша светлость. Могу я полагать, что ваша поездка была успешной? — Можно сказать и так, — мужчина посмеялся, — я смотрю у нас прибавление в штате, — он подошел к «Микасе» и опустил взгляд. Новая горничная была ему по плечи, — добро пожаловать к нам. Как тебя зовут? Во рту Леви пересохло. Граф стоял так близко, смотрел так пристально, к тому же странно улыбался. Пересилив себя, он хрипло выдал: — Микаса. — Вот как, приятно познакомиться. Меня зовут Эрвин Смит.