Навсегда ничего не бывает

      Был вечер, и было холодно. Тэхен неосознанно поежился от порыва ветра, пролетевшего мимо него безбашенным и надоедливым сквозняком. Зацепился взглядом за кружащую над землей мелкую белоснежную крошку, поднявшуюся вверх от несколько сердитого дыхания ветра.       Перевел безразличный взгляд ввысь, на зажигающиеся звезды, стразами мерцающие в вечернем небе. Холодными, бездушными и дешевыми кристаллами.       Мерзлый, рваный воздух еще сильнее стискивал его в удушающие объятия, и Тэхен не знал, не понимал, как вырваться из этих его прочных и крепких железных оков, сейчас, когда его кожа заледенела, а сердце в груди замерло подстреленной птицей и, казалось, уже даже не стучало.       Он устало потер измученные, покрасневшие от неутихающего ветра глаза. Тэхен стоял здесь уже давно и почти не двигался. Наверное, надо было что-то делать, ночь опускалась, сменяя цвета, и продолжать здесь стоять уже было просто нелепо.       Задеревеневшими от холода и неподвижности ногами он медленно двинулся в сторону заманчиво сияющего большими окнами здания. Открыл тяжелую дверь, чтобы сразу же окунуться в слепящую бездну тепла и света. Тэхен на мгновение даже зажмурился — от ярких люстр, резанувших его глаза, от щедро прогретого внутри холла воздуха.       Он направился прямо к стойке портье, проходя мимо удобных мягких кресел, лазурно-синих диванов с золотистыми подлокотниками и маленьких столиков, мимо лепнины на стенах и легкого флера хорошо прожаренных кофейных зерен в воздухе. В животе скрутило — он и не помнил, когда в последний раз что-то ел или пил. Подойдя к стойке, не сумел даже выдавить из себя более-менее приличную улыбку в ответ на улыбающееся приветствие администратора.       — Скажите, как я могу попасть обратно в аэропорт?       — На шаттле, на котором вы, скорее всего, сюда и приехали, — тут же услужливое и быстрое в ответ.       — А когда он будет?       — Первый приходит в пять утра, затем каждые сорок пять минут.       — Утром?.. — растерянно переспросил Тэхен, пока шестеренки в его голове выстраивались в удивленный и потерянный знак вопроса. — А сейчас?       — Сегодня больше не будет. Последний отбыл отсюда в 20.00. Следующий только в пять утра.       Тэхен переступил с ноги на ногу. Чертовы джинсы, казалось, безнадежно прилипли к его бедрам, ботинки были легкими — мягкий кожзам и тонкая подошва, и сейчас он даже не чувствовал пальцы на своих ногах, без перчаток и в легкой куртке. О чём он вообще думал, когда сорвался сюда?       Он вообще не думал. Следовал зову своего сердца.       Тэхен внутри себя иронично хмыкнул. Какой же он жалкий. Не доверяйте своему сердцу, и будет вам счастье.       — А такси? — с надеждой спросил он. — Такси можно сюда вызвать?       И сожаление, мелькнувшее в вежливой улыбке администратора, в ответ на откровенную мольбу в глазах посетителя, заставило Тэхена ощутить себя еще более жалким. Он крошился на глазах этого незнакомого человека, и не знал, как себя снова собрать воедино.       — А что еще здесь ходит? Чем можно добраться в аэропорт?       — Ночью обещают непогоду, поэтому до утра точно ничего ездить здесь не будет. Это опасно для жизни, — добавила администратор, так как на лице посетителя крупными буквами было начерченное откровенное отчаяние.       — Тогда… — Тэхен помедлил, вспоминая, сколько у него наличности и денег на карте, потому что вряд ли на этом роскошном горнолыжном курорте более-менее нормальные цены. — Сколько будет стоить снять у вас номер? Самый дешевый, — быстро проговорил, чтобы почувствовать себя еще более жалким, чем ощущал до этого.       И опять это искреннее, даже слишком, сожаление у администратора, которое потихоньку уже начинало бесить.       — Извините, но все номера заняты. У нас здесь конференция, отель забит под завязку.       — Любой, — уже почти процедил сквозь зубы Тэхен, — буквально любой номер. За любую цену. Есть?       И опять это сожаление и искреннейшее участие.       — Нет.       Администратор как можно вежливее улыбнулась, давая понять, что лимит ее времени на Тэхена вконец исчерпан, и повернулась к компьютеру. И Тэхену не оставалось ничего другого, как развернуться и побрести, тяжело передвигая ноги, вон из этого холла и из этого отеля.       Улица его встретила так же неприветливо, как и проводила — ветром и леденящим холодом. Бонусом был начавший сыпаться сверху колючий снег.       Вечерний холод, обрадованный, что есть кого взять в плен, снова окутал Тэхена своими жалящими дьявольскими щупальцами.       Голова была тяжелой, он не понимал, как ему следует поступить дальше. Попытался вспомнить, как долго добирался сюда из аэропорта. Кажется, совсем недолго. Он прикрыл глаза в ответ на их откровенное желание выпустить наружу слезы. Он должен что-то делать, стоять на месте — равносильно поражению.       Тэхен прошел немного вперед, к остановке шаттла. На земле были видны пока не запорошенные снегом следы от колес. Если рассуждать логически, то идя по дороге, максимум через пару часов он точно доберется к зданию аэропорта. Проведет ночь там, и вылетит первым же рейсом. Куда угодно.       Нужно идти сейчас, пока не разыгралась непогода, и пока еще не наступила ночь.       По-прежнему тяжелыми, словно налитыми свинцом ногами, Тэхен пошел по дороге со следами колес на снегу.       Позади оставался свет, льющийся из окон отеля, фонари, освещающие забытые на ночь лыжные трассы, остались где-то в стороне, обнимая бредущего вперед путника своей тенью.       Следы колес исчезли очень быстро, будто их и не было. То ли они окончательно были погребены под кружащей и опускающейся на землю толщей снега, то ли их никогда и не было. Но Тэхен продолжал идти вперед. Его ноги уже утопали в снегу, лицо было красным и неистово горело от мороза, волосы, покрытые капюшоном толстовки, выглядывающей из-под бледно-голубого бомбера, заледенели и свисали тонкими сосульками. Но он упрямо продолжал идти. Где-то внутри него сидел ржавый нож, которым его проткнули. И, возможно, пока он шел вперед, болело на один грамм меньше.       Его нога зацепилась за груду снега, и Тэхен на каком-то отчаянном и протяжном вздохе тяжело рухнул на землю. Он лежал и едва дышал, его застывшие зрачки продолжали смотреть в непроглядную ночь. Где-то там, за тем бескрайним белоснежным полем, за той стеной снега умирают, погибают отвергнутые души. Такие, как Тэхен. Никому не нужный, бредущий куда-то вдаль, падающий и не имеющий силы снова подняться.       Ветер тяжело перекатывался в ушах, без устали бил по барабанным перепонкам. А потом вдруг стало очень тихо. Холодный вечер застыл в безнадежном покое и, казалось, даже ветер застыл. Возможно, он тоже, как и Тэхен, замерз и покрылся плотным слоем льда.

***

      Чонгук, помедлив, подошел к стойке портье — сразу же, как незнакомый ему и очень странный посетитель от нее отошел.       — Айлин, чего он хотел?       — Спрашивал, — быстро ответила та, сразу же откладывая в сторону все свои дела, — когда следующий шаттл.       — Он проживает в нашем отеле? Я его не помню.       — Нет. Он хотел снять номер, но, как вы знаете, управляющий Чон, отель забит под завязку.       — И что он в таком случае будет делать? — полюбопытствовал у нее Чонгук.       Девушка на мгновение нахмурилась, затем лишь пожала плечами.       Чонгук кивнул ей, чтобы она возвращалась к работе, внутренне вздыхая. Он поправил свой строгий темный пиджак и сделал пару шагов в сторону одного из окон — странный посетитель стоял на улице и смотрел куда-то вдаль.       Странный, потому что одет совсем не для горнолыжного курорта — абсолютно выпендрежный городской лук, наметанный глаз Чона сразу же срисовал совершенно неподходящую для их условий обувь. А еще застывший взгляд и тело, будто на каком-то отчаянном изломе.       В обязанности Чонгука входило видеть и знать обо всём, что происходило в отеле — каждую мельчайшую подробность и каждую возникшую или еще только собирающуюся возникнуть ситуацию. Чтобы предупредить и избежать любой возможной проблемы. А этот посетитель выглядел как проблема.       Один из отдыхающих отвлек Чонгука вопросом, и когда тот, в конце концов, удовлетворенный беседой, направился к лифтам, управляющий снова скользнул взглядом в окно, после чего нахмурился — парня в голубой куртке там не было.       Обождав минуту — вдруг тот появится в поле его зрения, Чон вышел на улицу. Недоуменно огляделся — кроме отеля, возвышающегося посреди гор, и виднеющихся горнолыжных трасс, пойти здесь было абсолютно некуда.       Так куда делся странный посетитель?       Чонгук немного постоял, нахмурившись и засунув руки в карманы своих приталенных брюк, продолжая сканировать цепким взглядом местность, в то время как снег мягко оседал на его волосах и одежде.       Сжав губы в узкую полоску, он вернулся в теплый холл.       — Айлин, тот посетитель не возвращался?       Та отрицательно покачала головой, а Чонгук, сдвинув брови, еще больше помрачнел.       Он же не мог ночью выйти за пределы территории отеля?       Или мог?       Качнулся на носках своих туфель, задумчиво куснув нижнюю губу, и еще раз посмотрел в окно — на усилившийся снег и окончательно опустившуюся на землю темноту. Если парень в голубой куртке действительно ушел (а это сродни суицидальной попытке), он не мог далеко отойти от отеля.       Чонгук быстрыми шагами пересек холл, дойдя до широкой дубовой лестницы с витиеватыми резными поручнями, спрятанной рядом с книжными шкафами, поднялся на второй этаж, на ходу доставая ключ, чтобы открыть дверь своего кабинета. Уже там переобулся в высокие утепленные сапоги, достал из шкафа пуховик, взял переносной фонарь и, подумав, еще бренди в небольшой бутылке, сунув его в карман куртки.       — Айлин, я выйду за территорию отеля, — проговорил он, вернувшись в холл. — Если появится тот посетитель — сразу же дай мне знать, а его задержи здесь. Я выйду на связь в течение часа.       На улице Чонгук вдохнул полной грудью, впуская в себя мерзлый воздух. Застегнул замок пуховика, достал из карманов перчатки и шапку, максимально утепляясь и при этом продолжая беспрестанно шарить взглядом по двору. Он всё еще сомневался, что кто-то в здравом уме пойдет ночью без нормальной обуви и одежды в почти что начинающуюся снежную бурю. Но внутренний голос упрямо твердил ему, что парень в голубом бомбере с застывшим взглядом это сделать мог.       Для начала Чонгук обошел прилегающую к отелю территорию. Почти что дошел до подъемников и лыжной трассы, после чего развернулся, направляясь к остановке шаттла. Если тот посетитель действительно ушел, значит, он будет пытаться добраться своим ходом до аэропорта.       Удобные и непромокаемые снегоходы Чонгука беззвучно ступали по земле, каждый шаг отмерялся едва слышным скрипом снега под его подошвами, заглушающимся монотонным гудением ветра. Снег усиливался, а значит, погода окончательно портилась.       Чонгук шел медленно, он внимательно светил себе под ноги, ему даже казалось, что он сумел разобрать свежие следы, еще не успевшие исчезнуть под снежным покрывалом. Он двигался по ним, как по указателям, пока они не стали глубже, проваливаясь в глубокий снег — человек, оставивший эти следы, сбился с дороги и пошел от нее в сторону.       Управляющий остановился и посветил фонарем перед собой. Этот путник своими ногами направлялся в хитроумно созданную природную ловушку. В той стороне на много десятков километров ничего нет, лишь холодная белоснежная и безразличная пустыня.       Если это — тот незнакомый парень, далеко в своей обуви он точно не ушел.       С того момента, как Чон потерял его из своего поля зрения, прошло около получаса. И, скорее всего, он уже где-то рядом с ним.       Свет, разрезая тьму, скользил по земле, пока Чонгук внимательнейшим образом рассматривал всё, что попадало в поле его зрения. Хотя глаза уже слезились от ветра и беспощадно бьющего в лицо ледяного снега.       Пройдя еще с пару десятков метров, он, наконец, увидел то, что заставило его подобраться и с удвоенной силой устремиться вперед — виднеющееся впереди голубое пятно на снегу.       Приблизившись к лежащему телу, Чонгук осторожно прикоснулся к мраморному лицу, слегка потрепав парня по замерзшим щекам. И тот почти сразу распахнул припорошенные снегом ресницы, уставившись Чону прямо в глаза. Это было немного неожиданно, и Чонгук самую малость застыл в том чужом внимательном взгляде.       Парень в голубой куртке не был без сознания, и глядел на него совершенно осмысленно.       — Полежал? — немного хрипло проговорил Чон. — А теперь вставай.       Но так, как тот даже не пошевелился, он подхватил его, внутренне поморщившись тому, насколько парень был легко одет, и поставил его на ноги. Но не отпускал — понимал, что вряд ли тот сможет нормально стоять сам.       Мороз — еще тот искуситель. Он сладко убаюкивает, будто приговаривая: «Остановись, отдохни, не трать силы, закрой свои глаза. Всего лишь на одну минутку».       Но эта минутка может превратиться в вечность. Из-за холода тело начинает тратить бо́льшую часть энергии на теплорегуляцию, а мозг получает меньше импульсов. Поэтому соображается медленно, реакции заторможены, появляются сбивающая с ног слабость и жуткая сонливость. И чего точно нельзя делать на морозе — так это засыпать.       Видимо, Чонгук как раз вырвал попавшего в ловушку парня из этого состояния — когда тот только начал входить в полудрему. Он выцарапал его из жадных рук стихии, и та, будто осознав это, рассвирепела, усиливая ветер, поднимая вверх снежную крошку и еще резче и усерднее начиная хлестать двух попавших в ее сети людей жалящим снегом.       Отсюда надо было уходить — как можно быстрее, пока Чонгук еще понимал, в какой стороне отель.       Не прошло и двух минут, как стало еще темнее и еще ветренее. Погода разбушевалась не на шутку. И фонарь Чона больше ничего не видел — кроме белой стены вокруг них. Надежда разглядеть какие-либо очертания пропала. Оставалось лишь следовать, будто хлебным крошкам, своим собственным следам.       Чонгук посмотрел на лицо парня, которого держал в руках и, едва не чертыхаясь, констатировал, что тот опять закрыл глаза. Подхватив его на руки, при этом плотно прижимая к его телу фонарь, Чонгук начал продвижение по направлению к дороге. Благо, его следы пока еще были глубокими и четкими.       Он прошел совсем немного — не успел даже выйти на дорогу, как остановился, осторожно опустив свою ношу на землю. Парень в его руках так сильно дрожал, что управляющему не оставалось ничего другого, как расстегнуть замок своего пуховика, решительно стаскивая его с себя, и надеть его сверху на бомбер попавшего в беду человека.       Тот было воспротивился, так как прекрасно видел, что его спаситель остался теперь в одном только пиджаке, но Чонгук не обратил на его действия должного внимания, безапелляционно застегивая замок.       Незнакомый парень хоть и вел себя немного заторможено, но на ногах всё же стоял, и сознание его не покидало. И когда Чонгук попытался снова взять его на руки, тот постарался отстраниться. И снова Чон эту попытку не зачел как стоящую. У него не было ни времени, ни желания заниматься бесполезными уговорами в эту уже серьезно начавшуюся метель. Противостоять разбушевавшейся стихии ни один из них был не в состоянии, и всё, что им следовало сейчас сделать — это как можно быстрее вернуться в тепло.       Осторожно пробираясь по рыхлому снегу через необъятные снежные просторы, уже прилично взмокший Чонгук лишь крепче прижимал к себе этого парня. Он не боялся заболеть — его иммунитет был стабильно крепким. А вот насчет этого в голубой куртке — в нем Чон вообще был не уверен.       Спустя минут двадцать Чонгук, наконец, увидел перед собой огни отеля и едва сдержал вздох облегчения. Величественно возвышающееся здание преграждало путь ветру, и терзавший их уши снежный гул, в конце концов, прекратился.       Только сейчас Чонгук поставил парня, который до этого уже делал несколько безуспешных попыток слезть, на ноги, но до входных дверей они не дошли — тот вдруг резко остановился, заставив управляющего тоже остановиться и нахмуриться.       — Там нет свободных номеров, — негромко произнес Тэхен, впервые заговорив.       Чонгук, которому только сейчас предоставилась отличная возможность рассмотреть его лицо, лишь буркнул:       — Один есть, — и потянул его за руку в долгожданное тепло.       Он никак не отреагировал на любопытный взгляд Айлин. Хотя посмотреть было на что: на их недавнем посетителе был надет пуховик управляющего, а сам управляющий шел рядом с ним, бережно его приобнимая.       Тэхен ощущал головокружение от резкого перепада температур, мозги функционировали с трудом. Он безропотно дал завести себя в номер, но раздеть не позволил — заледеневшими пальцами расстегнул замок, стащил с себя чужую вещь, затем, поколебавшись, снял и свой бомбер.       — Ванная комната там, — внимательно наблюдающий за каждым его действием незнакомец кивком головы указал на дверь. — Там есть свежие полотенца и халат. Но сначала надо посмотреть, нет ли обморожения.       — Я в порядке, — пробормотал Тэхен, не поднимая головы. — В порядке, — резче повторил, когда тот сделал шаг по направлению к нему.       Незнакомец застыл, а Тэхен, больше не говоря ни слова, развернулся, чтобы запереться в ванной и едва не сползти там по стенке — обессиленность была настолько мощной, что ему стоило значительного труда самостоятельно раздеться, стараясь не смотреть в зеркало на свое потускневшее лицо.       Когда он спустя минут двадцать вышел, до подбородка плотно укутанный в черный махровый халат, в номере никого не было. На кровати лежала стопка одежды — мягкие домашние штаны и футболка, а на столе стояла тарелка с большим сэндвичем и чашка с еще дышащим горячим паром чаем.       Тэхен не притронулся ни к еде, ни к напитку, и чужую одежду не взял. Переложил ее на стул и, немного поколебавшись, всё же забрался в постель. Он был уверен, что не уснет, но едва его голова коснулась подушки, как сознание в то же мгновение отключилось.       Проснулся так же резко, как и уснул — будто по щелчку. Некоторое время с удивлением и непониманием смотрел на незнакомый ему потолок. Память настигла Тэхена одним махом — всё, что произошло вчера, вылилось на него ушатом ледяной воды.       Посмотрел на свои наручные часы, на плотно зашторенное окно. После чего с трудом поднялся с постели. Голова была чужой, мысли — такими же застывшими, как и вчера.       Он огляделся. Номер был большим и хорошим. Наверное, ему выделили какой-то президентский люкс. Тарелка с сэндвичем и чашка с чаем со стола исчезли.       Тэхен открыл шкаф — он был заполнен чужой одеждой. Ровненькие стопочки, идеальная аккуратность и чистота.       Вчера он как-то не обратил внимания, а сейчас понял, что все туалетные принадлежности в ванной комнате не очень то и смахивали на стандартный отельный косметический набор. Как и черный банный халат.       Здесь кто-то живет, скорее всего, тот человек, который и привел его сюда.       Тэхен быстро оделся, пальцами у зеркала пригладил волосы, выгреб из портмоне всю наличность, оставив ее на прикроватной тумбочке, и покинул номер.       Вчера администратор сказала, что первый шаттл отправляется в пять утра, следующий — через сорок пять минут. Первый он уже пропустил, а вот на второй как раз успевает.       Постаравшись выбраться из отеля, чтобы никому не попасться на глаза, Тэхен набросил как можно глубже капюшон своей толстовки, и в считанные минуты добрался до остановки. Мечтая лишь об одном — как можно скорее покинуть это место.