Роза пустыни

      Когда он открыл глаза, солнце лишь едва успело пробраться по подоконнику и проскользнуть между шторами, ложась на пол яркой полосой света.       Когда он открыл глаза, кровать показалась слишком огромной, комната пустой, в нос не ударил запах сумерской розы, а Тигнари не стоял к нему спиной, медленно размахивая хвостом из стороны в сторону.       Когда он открыл глаза, в воздухе уже царила необъяснимая тоска.       Сайно перевернулся на спину, тяжело вздыхая, с горечью подумав, что сам того не заметив, попался в ловушку влюблённых: теперь ему было невыносимо провести без Тигнари даже минуту времени. Закрыв глаза, он поднял руку в воздух и провёл невидимую линию, воображая под подушечками пальцев ряд выпирающих позвонков, родинку под лопаткой, раскрасневшуюся кожу на шее. Сейчас казалось, будто вчерашний вечер был слишком давно и закончился до ужасного быстро. Он безжизненно уронил руку на кровать и, прежде чем открыть глаза, зажмурился ещё раз, представив, что Тигнари здесь. Будь это правдой, Сайно предпочёл бы вообще не вылезать из постели и, скорее всего, был бы отруган за такую лень.       Он глубоко втянул ноздрями воздух, и сердце неприятно защемило, делая выдох болезненным.       Возможно, мечтать о настолько простых вещах генаралу махаматра было непозволительно.              Избавившись от тяжёлых мыслей, Сайно собрал остатки воли в кулак и отправился в Академию, пусть личного желания в этом было не так уж и много. У входа его встретил Карим. Отчего-то он показался чересчур радостным, о чём Сайно и сообщил вслух, как только подошёл ближе.       — Ох, — Карим нервно расправил загнувшийся рукав. — Простите. Просто не смог сдержать эмоций, когда увидел, что вы в полном порядке.       — Правда? — Сайно вскинул брови. — На самом деле рука всё ещё очень болит, так что придётся тебе сегодня побыть моим личным курьером.       Лицо Карима на мгновение изменилось, но тень недовольства быстро исчезла, и он засуетился, размахивая руками во все стороны.       — Только обещайте, что не будете задерживать меня до самой ночи! Я знаю, как вы любите засиживаться допоздна, когда нет заданий в Пустыне. Сайно ухмыльнулся и хлопнул Карима по плечу.       — Не переживай, возможно, что сегодня я уйду даже раньше тебя.       — Что?! Что-то случилось? — вскрикнул Карим так неожиданно звонко, что его голос отозвался от стен Академии гулким эхом.       Двое студентов обернулось в их сторону, но, завидев генерала махаматра, они поспешили скрыться за углом в ближайшем коридоре. Сайно мысленно подметил, что хоть в этом вопросе его жизнь не изменилась: похоже, старшие всё так же пугали младших рассказами о суровом генерале, который заберёт их душу, если они будут нарушать правила. Почему-то именно этот вариант был самым распространённым и всё же ошибочным — единственный, кто за нарушения правил мог лишиться души, это сам Сайно. Впрочем, его не сильно волновало, от какой именно версии у студентов при виде него стынет кровь в жилах и случается несварение желудка.       Сайно медленно перевёл взгляд и зашагал в сторону своего кабинета. Карим старался не отставать.       — Просто… появилась одна идея, а господин секретарь вряд ли согласится мне помочь по доброте душевной. Да и обсудить работу иногда неплохо в неформальной обстановке.       — Вы про господина Аль-Хайтама?       — А у нас в Академии есть другой секретарь?       — Говоря о господине Аль-Хайтаме… я видел его сегодня утром на развилке недалеко от Базара вместе с господином Кавехом. Кажется, они о чём-то страстно спорили.       Сайно на секунду остановился, повернулся в сторону Карима и покачал головой:       — Удивительно, что ты так точно смог описать их обычное общение.       — Пожалуй, лезу не в своё дело.       Карим нарочно громко кашлянул в кулак и взглянул сначала куда-то за спину, а затем метнул обеспокоенный взгляд на Сайно. Шею тут же лизнуло холодом, будто тело послало сигнал о приближающейся опасности.       Сайно знал, благодаря кому в одно мгновение воцарилась гнетущая атмосфера. Обернувшись, он вонзил взгляд в двух мудрецов, медленно двигающихся в сторону главного зала. Они отбрасывали густые длинные тени, будто живущие сами по себе. Их можно было с лёгкостью принять за силуэты каких-то духов. Зрелище было жутковатым даже для Сайно, пусть он и осознавал, что больше всего мрака нагоняет собственное воображение. Конечно, в его случае, в отличие от учёных и профессоров, напрямую подчиняющихся мудрецам своих даршанов, Сайно существовал отдельно, подчиняясь только своему контракту с божеством. Он мог бы судить кого угодно, даже мудрецов, но загвоздка была в том, что если они и делали что-то незаконное, то доказательств этому у Сайно не было. На самом деле ни у кого их не было. И безумным законам и правилам, всё чаще появляющимся в последние годы, он противостоять не мог, если они не нарушали шесть смертных грехов Академии. К сожалению, закон на запрет распространения среди сумерцев искусства был как раз из таких.       Всё, что оставалось, это либо ждать, когда на посты выберут новых мудрецов, либо подловить момент, когда кто-то из них оступится.       Мудрецы почти поравнялись со стоявшими возле стены Сайно и Каримом, и те синхронно кивнули в знак приветствия. Мудрец с Амурты замедлился, посмотрел на Сайно недобрыми глазами и криво ухмыльнулся.       — А наш генерал как всегда всего себя отдаёт службе. Похвально, господин Сайно, похвально.       — Это мой долг,. — тихо ответил Сайно, но мудрец уже отошёл в сторону, пропустив сказанное мимо ушей, и обратился к своему визави, сделав неопределённый жест, шевеля длинными и худыми, как иссушенная ветвь, пальцами.       Карим и Сайно смотрели им в спины и молчали. Но стоило мудрецам исчезнуть из поля зрения, то они обменялись взглядами, и Сайно кивнул в сторону своего кабинета.       Сердце, клокочущее от негодования, удалось успокоить только когда Карим тихо закрыл дверь.       В кабинете было светло и тихо. Из приоткрытого окна тянуло лёгкой прохладой, ветер едва заметно колыхал штору. Где-то в густых ветвях завела одинокую трель птица. Это место сильно отличалось от антуража Академии, было скромным, без мраморных полов и шкафов из массива. Сайно осмотрелся и, подойдя ко столу, упёрся в него ладонями. Выдохнул. Выпрямился, проведя пальцами по волосам.       Обернувшись через плечо, он посмотрел на покорно чего-то ожидающего Карима. Высокий и худой, со сцепленными на груди ладонями и тёмными глазами, он напоминал молодого суриката, впервые вышедшего из норы выслеживать опасность. Но о таком сравнении Сайно решил тактично умолчать и вместо этого, подойдя к стеллажу с облупившейся краской, начал быстро перебирать свитки, наводя тем самым полный хаос на полке. Наконец, вытащив нужный свиток, он стянул с него красную ленту и развернул. Пробежавшись глазами по строчкам, свернул обратно и протянул Кариму со словами:       — Вот, возьми. Это разрешение на доступ в архив. Принеси, пожалуйста, всё, что связано с делом господина Джавада. Особенно мне нужен шифр. И ещё пригласи ко мне Аль-Хайтама. Если будет противиться, скажи, что я оплачиваю сегодняшний ужин и он сможет уйти с работы пораньше.       — Думаете господин Аль-Хайтам согласится уйти пораньше с работы, чтобы… обсуждать работу?       — Обсуждать работу за бесплатным ужином, — поправил Сайно.       Без какого либо воодушевления Карим взял протянутый ему свиток и вяло поплёлся в сторону выхода. Сайно мог понять его чувства: за несколько лет он увидел достаточно матр, думающих, что служба — это вечные погони по пескам за преступниками, пламенные речи о правосудии и силе законов, но на самом деле в их работе больше всего времени занимала именно бюрократия. Отчётов, рапортов и докладов становилось больше день ото дня. На многих из них нужна была подпись генерала махаматра, и в отсутствие Сайно на его рабочем столе вырастали горы сложенных документов.       Наклонившись, он выдвинул ящик. С глухим хлопком на стол легла папка, в которой находились его личные записи за последний месяц.       Пробежавшись взглядом по страницам, Сайно смог прийти к выводу, что кто-то в Академии пытается действовать чужими руками: руками учёных, нуждающихся скорее в материальных благах, чем в научных открытиях.       Взяв перьевую ручку, он задумчиво начал обводить каждое слово, связанное с Академией. Чернила въедались в ребро ладони и смазывались на бумаге, но это ничем не помогало решить загадку. Та на самом деле таилась в шифре, который никто из матр не смог прочитать, и даже те, кто закончил Хараватат, лишь недоумённо чесали макушку.       В голове всплыли слова стражника Аару, что по местным легендам в четырёх сторонах Пустыни расположены усыпальницы, приближаться к которым строжайше запрещено. Сайно поднял взгляд на полку, где стояли книги по истории Сумеру. В отрешённой задумчивости он поднялся из-за стола и, подойдя к стеллажу, вытащил увесистую книгу в тёмной обложке с истрёпанным корешком. Из неё тут же посыпались страницы, но Сайно придержал их рукой, не позволяя разлететься по кабинету.       Прислонившись плечом к стене, он аккуратно открыл оглавление. Медленно провёл пальцем по названиям, внимательно в них вчитываясь. Ничего из указанного не походило на события, связанные с чудовищем или божеством, растерзанным и запечатанным в разных местах. К тому же шифр, который пытались разгадать учёные, был слишком древним, так что легенда вряд ли была связана с Сумеру напрямую.       Разочарованно закрыв книгу, Сайно резким движением запихнул её обратно на полку и вернулся за своё рабочее место.       Даже если легенда не была связана с самим Сумеру, кто-то из Академии отчаянно пытался добраться до усыпальниц. Но как вычислить среди студентов и учёных того, кто в этом замешан? Все свидетели погибли, Джавад ничего не знал, а в Академии было слишком много людей. Допросить каждого значило потратить месяцы без гарантии результата. За это время вполне возможно, что преступник осуществит свой план и станет слишком поздно.       «Если бы я знал, чего он хочет….»       Сайно задумчиво откинулся на спинку стула и, запрокинув голову, уставился в потолок.       Мир погрузился в молчание вместе с ним.       Тишина кабинета навевала скуку из-за ожидания возвращения Карима. Возможно, Сайно сам не заметил, как успел привыкнуть к тому, что в его кабинет то и дело без приглашения являлся Кавех, чтобы разложить на полу чертежи и без умолку перемывать кости Аль-Хайтаму. Он даже не чувствовал раздражения от бесконечного шума, который Кавех устраивал во время своей работы, давая комментарии каждому своему действию. Но всё же, если бы он мог выбирать, то определённо выбрал бы находиться рядом с Тигнари, даже если бы они сидели по разным углам и молча занимались своими делами.       Карим вернулся позднее, чем ожидалось, но вместе с ним пришли и Кавех с Аль-Хайтамом. Кавех выглядел взволнованным, Аль-Хайтам — как и всегда, беспристрастным.       — Генерал Сайно, я могу идти? — выглянул Карим из-за широких плеч Аль-Хайтама. — По пути встретил Шохрэ, она попросила помочь с протоколом на допросе.       — Да, иди. В принципе, на сегодня всё, дальше я сам.       Карим, протиснувшись между Кавехом и Аль-Хайтамом, положил небольшую стопку документов на стол, и через несколько секунд дверь снова закрылась. Сайно же неотрывно рассматривал лица присутствующих.       — Как хорошо, что вы оказались здесь вдвоём. Приятное совпадение…       — Кхм! — Кавех быстрым движением поправил волосы и сделал шаг вперёд. — Я был в кабинете у Аль-Хайтама, услышал, что ты его пригласил, так что решил прийти тоже. Если уж ты зовешь его, значит случилось ужасное.       — Пока нет, — тихо ответил Сайно, постучав пальцами по столу. — Но это только пока. Кстати об этом… вы же оба работали над проектом с дешифровкой древних свитков?       — Ну да, а что?       — У меня есть дело. Нужно расшифровать текст. Если это вообще текст, а не бессмыслица. И чем быстрее, тем лучше, так что если вы сможете мне помочь, буду благодарен.       — Карим сказал только про один ужин. Но расшифровка древних текстов не делается за вечер, — сказал Аль-Хайтам, сложив руки на груди.       — Понимаю, — кивнул Сайно. — Я заплачу за потраченное время.       — Деньги мне не нужны, думаю, это больше волнует Кавеха.       — С чего вдруг? — возмутился тот.       — Потому что их у тебя вечно не хватает.       Повисла неловкая пауза, и Сайно скривился в улыбке.       — Неправда! К тому же я получил оплату за реставрацию западного крыла.       — Отлично, ты как раз мне должен несколько тысяч.       — А на что мне жить?       — Не знаю, займи у кого-нибудь.       — Ты… Ты это специально, да?       — Давайте лучше о работе поговорим, — вздохнул Сайно, чувствуя, что чужая словесная перепалка даже не собирается подходить к своему завершению. — Сумеру, возможно, грозит опасность, и мне не хочется, чтобы всё превратилось в руины. Особенно учитывая, что Кавех только отреставрировал западное крыло. Кавех встревоженно покосился на Аль-Хайтама, ожидая ответа. На короткий миг он задумчиво нахмурился, а затем кивнул:       — Тогда встречаемся в таверне, где были в прошлый раз. Мы придём к пяти.       — Договорились.       Аль-Хайтам безо всяких прощаний шагнул в сторону двери, и Сайно перевёл взгляд на Кавеха. Тот оторопело смотрел в чужую спину, заломив запястье. И Сайно мог поклясться, что слышал, как с чужих губ сорвался воодушевлённый выдох.       После ухода Кавеха и Аль-Хайтама в кабинете остался запах кофейных зерён и ощущение звенящего эха в ушах. Сайно тяжело выдохнул, держа в руках очередной отчёт, и вдруг осознал, что стал намного больше времени проводить в Академии и даже общался с другими без постоянного желания скрыться где-то среди песчаных дюн.       Одиночество просто исчезло из его жизни.       Рассеялось, словно марево.       Пачка документов небрежным движением была закинута в ящик, и Сайно поднялся из-за стола. До оговорённого времени было ещё несколько часов, и Сайно внезапно понял, как скоротать это время.       Тигнари не оказалось ни в таверне, ни в беседке на заднем дворе, ни в огромной оранжерее. Выведывать информацию пришлось у хозяина таверны — тот встретил Сайно кривой неприятной ухмылкой, будто подозревая неладное. Спустя две чашки выпитого чая и десятка лишних вопросов Сайно всё же удалось узнать, что утром Тигнари ходил в Бимарстан, а затем сразу же отправился в лес в северной стороне по каким-то делам.       Дыхание спёрло ещё на полпути к воротам Сумеру. Лёгкие обожгло горячим воздухом, мешая вдохнуть полной грудью. Всё проносилось мимо: дома, палисадники, лавки с коробками фруктов. Бутоны рябили в глазах, детский смех заглушался порывами ветра.       Оставляя за спиной город, Сайно не смел сбавить и шага.       В надежде, что они не успели разминуться, он остановился возле недавно сбросившей остатки цветов бугенвиллии. Под ногами расстилался ковёр из розовых и фиолетовых лепестков, где-то выглядывала пучками пожухлая от недостатка влаги трава. Сайно осторожно бродил между высоких деревьев, осматриваясь вокруг. Под ногами хрустнула сухая ветка, и в то же мгновение с ближайшего дерева вспорхнула птица, тревожно заливаясь высокой трелью. Сайно попытался проследить за ней взглядом, но заметил знакомый хвост, свисающий с ветви дерева, и замер. Подавив желание позвать Тигнари по имени, он подкрался ближе и вытянулся на цыпочках.       Тигнари, устроившись на широкой ветви, дремал в тени, положив на грудь раскрытую книгу и придерживая её рукой. Его чёлка была собрана и закреплена двумя заколками, отчего пряди волос топорщились во все стороны. Сайно посчитал это милым. Ему хотелось скорее дотянуться и поцеловать это лицо, но вместо этого он продолжал стоять, пленённый моментом, пока сердце медленно таяло в грудной клетке, растекаясь по дугам рёбер к солнечному сплетению, а затем поднимаясь к глотке, мешая дышать.       Сайно не знал, что ему теперь делать. Остаться здесь живой статуей, не смея нарушить чужой покой? Умереть, захлебнувшись нежностью? Все глаза высмотреть, чтобы затем детально высечь этот момент в своей в памяти?       Тревожить Тигнари не захотелось. Отступив на шаг, Сайно выпустил судорожный выдох и прикрыл глаза, собираясь уходить, как за спиной послышалось сонное:       — Я слышал, что это ты.       Пусть Сайно и привык к голосу Тигнари, но всё же почувствовал, что земля под ногами на мгновение перестала быть ему опорой. Или, быть может, то просто ослабли колени после утомительной прогулки. Он обернулся через плечо.       — Прости. Я тебя разбудил?       Тигнари поднял книгу и, загнув уголок страницы, закрыл её. Резким движением опустил ноги, усаживаясь на ветку. Пригладив волосы на макушке пальцами, он мягко улыбнулся, встречаясь с Сайно взглядом.       — Нет, я просто решил спрятаться от солнца и отдохнуть. Не думал, что ты так просто решишь уйти.       Сайно повторил его улыбку, но почему-то ему показалось, что вышла она скорее нелепой, нежели очаровательной, как у Тигнари. Сделав шаг вперёд, он задрал подбородок, щурясь от пробивающегося сквозь листву солнечного света, и протянул здоровую руку. Тигнари вопросительно изогнул бровь, но всё же, недолго думая, вытянул руку в ответ, коснулся ладони Сайно, затем скользнул от запястья вверх и, ухватившись за плечо, спрыгнул с ветки на землю, оказываясь лицом к лицу. Сайно бережно подхватил его под локоть, а затем вытянулся на носках и на мгновение прижался ко лбу Тигнари губами. Тот замер, обомлев, и таращился на Сайно, стремительно краснея. Кажется, он совсем забыл, что заколол чёлку. Спешно стянув с волос заколки, Тигнари замотал головой в разные стороны и сунул заколки в поясную сумку. Туда же следом пихнул и книгу. Затем перехватил Сайно за запястье и внимательно начал осматривать его руку, приняв при этом вид весьма серьёзный. Сайно посчитал милым и это.       — Как ты себя чувствуешь?       — Увидел тебя, и всё стало хорошо.       Тигнари поднял глаза и всё в душе тут же пришло в смятение. Уверенность, наполнявшая тело, раскрошилась и посыпалась куда-то под ноги, заставляя Сайно потереть нос, пытаясь скрыться от проницательного взгляда.       — Когда-то я это уже слышал.       Сайно убрал руку от лица:       — Готов повторять это бесконечно.       Тигнари покачал головой, но Сайно всё же удалось поймать тень его улыбки. Закончив осматривать руку, он погладил предплечье, будто не желая разрывать тактильный контакт, и сказал:       — Ладно, выглядит и правда неплохо. Хочешь поедим фруктов?       — Вообще-то я собирался пригласить тебя на ужин, — признался Сайно, пожав плечами.       — Это свидание?       — Нет, с нами будут Кавех и Аль-Хайтам, да и обсуждать будем работу, так что на свидание похоже мало…       — Тогда мы можем устроить быстрое свидание сейчас и перекусить.       — Не знал, что так можно.       — Ох, Сайно… Я имею в виду «давай проведём немного времени вдвоём, пока есть возможность».       Мысли завихрились и улетели куда-то в кроны деревьев. Кожу неприятно обожгло в месте, где ногти впились в ладонь. Сайно выдохнул, позволяя странному чувству растекаться по телу. Он всё равно не знал, как с ним справиться. Откровенно говоря, меньше всего он хотел справляться с таким необъятным и приятным чувством. Тигнари же, приняв чужой ступор за молчаливое согласие, притащил небольшую корзинку с воткнутым в один из фруктов складным ножиком. Усевшись возле дерева, он пригласил Сайно присоединиться, похлопав по земле рядом с собой.       — Держи, очень спелые. Утром принёс немного для Коллеи и остальных. Честно говоря, дети умеют утомлять… У меня даже голова разболелась.       — Спасибо, — Сайно взял протянутый розово-красный плод и, протерев его в ладонях, надкусил.       Сок полился по подбородку и пальцам. Сайно тут же поторопился убрать фрукт подальше от лица, чувствуя, как в мозгу начинает кипеть от смущения. Он опустил взгляд на заляпанный балахон и, раздраженно выдохнув, поторопился стащить его с себя.       — Ты прав, очень спелый, — со смешком сказал Сайно, утирая подбородок тыльной стороной ладони. — Я бы даже сказал слишком.       Тигнари дёрнул ухом, смотря на происходящее с лёгкой улыбкой, а затем аккуратно разрезал пополам фрукт, который держал в руках.       Сайно сделал ещё один укус, всасывая вытекающий сок со всей силы, но несколько капель всё равно пролились мимо рта. Нахмурившись, он прожевал и проглотил кусок, уже собираясь одолжить у Тигнари ножик, но стоило обернулся, лицо Тигнари оказалось в опасной близости от его. Сердце ускорилось, загрохотало во всю грудную клетку. Сайно замер, не смея ни шевельнуться, ни моргнуть. А Тигнари, опустив взгляд и уперевшись рукой в бедро Сайно, склонился ближе и провёл языком от подбородка до уголка губ, слизывая сок с кожи.       В голове загудело, лишая Сайно остатка разума. Его не волновало даже то, что сок начал стекать уже по запястью. Он молча наблюдал, как Тигнари отстраняется и облизывает губы, не отрывая при этом взгляд.       — Действительно, слишком спелый.       В его голосе сквозило весельем, и Сайно подумал, что, возможно, произошедшее всего навсего месть за недавний поцелуй в лоб.       — Что ты делаешь?       — Ничего такого.       — Но… с чего вдруг?       — Заткнись, пока я вообще не передумал ждать твоего выздоровления.       И будто в подтверждение этих слов ладонь скользнула по бедру. Отбросив надкусанный фрукт далеко в траву, Сайно хотел перехватить чужое запястье, но вовремя понял, что все его пальцы в липком соке. Скривившись, он встряхнул рукой, чем вызвал у Тигнари приступ смеха. Тот, завалившись в сторону, уткнулся виском в плечо и протяжно выдохнул.       — Я тоже жду, когда рука совсем перестанет болеть, — признался Сайно. — Мне хочется изо всех сил тебя обнять.       — Только обнять?       — Ну и всё остальное тоже.       — «Всё остальное», — усмехнулся Тигнари. — Весьма конкретно.       — Сегодня утром я представлял, что если бы я проснулся, а ты рядом. Представлял, как ты ходишь по моему дому. Я вспоминал, как касался твоей спины и думал, как же мне всего этого мало… Когда я сказал «всё остальное» — это буквально значило «всё».       Тигнари, резко развернувшись, приподнялся на коленях и, оседлав Сайно, упёрся ладонью в грудь, неотрывно сверля Сайно горящими глазами. В яркой радужке глаз, будто отразившей в себе цвета леса, плескалось что-то знакомое, от чего невольно хотелось зажмурить глаза. Но это не гнев.       — Замолчи, — тихо сказал Тигнари дрогнувшим голосом, и Сайно вдруг понял, что то было чувством горечи. Точно такое же он испытал этим утром. — Я серьёзно, не заставляй моё сердце выпрыгивать из груди.       — Молчу.       — Вот и молчи.       Тигнари прижался своим лбом ко лбу Сайно, и резкий порыв ветра вновь растрепал его волосы. В нос забился знакомый, хоть и едва ощутимый запах сумерской розы, влажной земли и трав. Пальцы, обхватившие плечи, пустили по спине волну мурашек. Пряди волос щекотали лицо. Сайно продолжал стойко молчать, сцепив зубы. Тигнари задержал на нём хмурый взгляд, видимо, над чем-то раздумывая, а затем небрежным движением поправил волосы и потянулся за поцелуем.       Выдох застрял посреди горла вместе с сердцем. Мир сменил вектор — они упали на траву, и Сайно прибило к земле весом чужого тела. На мгновение глаза ослепило прорезавшимся сквозь густые ветви солнечным бликом, и в мире не осталось ничего, кроме ощущения тёплого дыхания на щеке. Тигнари обхватил лицо Сайно ладонями, целуя то в уголок губ, то куда-то в линию челюсти. Было тепло и щекотно, но в какой-то момент в голове пронеслась мысль, от которой как ледяной водой окатило.       «А что если кто-нибудь увидит?»       Тигнари, будто разделяя эту мысль, оставил долгий поцелуй на губах и вдруг отстранился. Сайно не сдержал вздох разочарования.       — Разве нам не пора на ужин?       — Это ты начал, — буркнул Сайно, пытаясь утихомирить разбушевавшееся сердце.       Тигнари лишь задорно дёрнул ухом и, поднявшись на ноги, протянул Сайно руку.       В таверну они пришли к моменту, когда между Кавехом и Аль-Хайтамом успел завязаться очередной спор.       — Простите, что опоздали. Сайно почему-то решил, что я впишусь в ваш рабочий коллектив.       — Ох, Тигнари, — Кавех махнул рукой и поднёс к губам бокал с вином, скрывая за ним улыбку. — Уверен, генерал будет рад, даже если ты просто будешь находиться с ним в одном помещении.       Быстро оказавшись возле Кавеха, Сайно отвесил ему затрещину, отчего тот лишь рассмеялся.       — Дело действительно важное.       Сайно вытащил сложенные вдвое листы и бросил их на стол, а сверху прибил ладонью записку. Все четверо склонились над ней, рассматривая непонятные знаки.       — Ну что, узнаёте? — с надеждой спросил Сайно.       Кавех и Аль-Хайтам покачали головами. Подтянув к себе листок пальцами, Кавех покрутил его из стороны в сторону, задумчиво подперев голову ладонью.       — Такое мы точно не изучали. Впрочем, думаю, что это запись была сделана уже после того, как эти земли оказались под правлением Дендро Архонта. Всё, что было до этого, трудно назвать алфавитом, более распространена была пиктография. Скорее всего, язык одного из народов, который не признавал власть нового божества…       — Ты сможешь это расшифровать? — поинтересовался Тигнари, усаживаясь напротив Кавеха. — Может, я могу чем-то помочь?       Сайно, занявший место рядом, опустил взгляд вниз, почувствовав на своём колене чужое прикосновение. Тигнари с силой обхватил его ногу, потянув к себе, и Сайно послушно передвинул стул вбок.       — Думаю, в этом вопросе мне понадобится помощь нашего дорогого секретаря, — Кавех указал на Аль-Хайтама большим пальцем.       — Тогда Тигнари поможет составить хронологию событий, а я перечитаю допрос господина Джавада. Всё это началось именно с него.       — Хорошо, — Тигнари тоже подвинулся немного ближе и закинул свою ногу на ногу Сайно, а затем развернулся в его сторону полубоком.       Некоторое время они молча шуршали бумагами, и о стол постоянно стучали чашки чая и бокалы с вином.       Кавех что-то пытался расчертить на бумаге, Тигнари аккуратным почерком выводил даты и события, составляя целый список произошедшего за короткое время.       Сайно же перечитывал допрос Джавада, откинувшись на спинку стула и положив ладонь на колено Тигнари.       — Аль-Хайтам, посмотри сюда, пожалуйста, — Кавех зашелестел листом бумаги. — Мне кажется, будет примерно что-то такое.       — Где? — тихо спросил Аль-Хайтам.       Сайно на мгновение оторвал взгляд от бумаги и тут же похлопал Тигнари по колену, пытаясь подать тайный сигнал.       Так что теперь они оба наблюдали, как Аль-Хайтам, наклонившись ближе к Кавеху, почти прижался к его плечу.       — Разве это не похоже на письменность, которая была около тысячи лет назад? Если добавить линии здесь и здесь.       Аль-Хайтам пробежался взглядом по записям и хмыкнул, а потом протянул руку к плечу Кавеха и скользнул ладонью к шее, задумчиво водя большим пальцем по коже. Другой рукой он взял карандаш и обвёл что-то в тексте. Оба были погружены лишь в работу и, кажется, совсем не замечали прикосновений друг друга.       Сайно удивлённо покосился на Тигнари, и тот аккуратно ущипнул его за бок. Они склонились над документами, почти прижавшись к столу, и Тигнари покачал головой, намекая, чтобы Сайно сделал вид, что ничего не видел.       Когда Кавех отодвинул от себя очередной пустой бокал, Аль-Хайтам жестом указал хозяину таверны, чтобы больше никакого алкоголя за этот стол не приносили. Кавех, промычав нечто нечленораздельное, уронил голову на сложенные руки и замолк.       — Вам не пора домой? — Тигнари с упрёком взглянул на Аль-Хайтама, продолжающего делать записи. — Мне кажется, все устали, особенно Кавех.       Тот тут же выпрямился и вздохнул.       — Я вспомнил, — просиял он. — Видел что-то похожее в библиотеке, в отделе рунологии, в секции сто двадцать семь. Я ещё тогда подумал, что там криво висит рамка с правилами посещения, и никого это даже не волнует. Надо проверить.       Все уставились на Кавеха немигающим взглядом. Повисло многозначительное молчание, пока его не решил разрушить Аль-Хайтам:       — Выдающаяся способность.       — Ну да, иногда моя голова запоминает всякое… разное… — Кавех застенчиво улыбнулся и пожал плечом. — Немного бесполезный талант, но зато впечатляет.       — Ты целиком впечатляешь, — согласился Аль-Хайтам, следом добавив: — Это ужасное впечатление, но очень сильное.       Тигнари поспешил прикрыть рот ладонью, сдерживая смешок, а Сайно наблюдал, как Кавех медленно поворачивает голову в сторону Аль-Хайтама. От напряжения на его лбу взбухла вена и, возможно, всё могло бы закончиться весьма плачевно, если бы в следующий момент Аль-Хайтам не показал Кавеху свой блокнот.       — Удивительно, но ты прав, — сказал он, глядя в лицо краснеющему от негодования Кавеху. — Думаю, разберёмся с этим быстрее, если сходим в библиотеку и поищем книгу, о которой ты… вспомнил.       Кавех, до этого готовый лопнуть от злости, вдруг оцепенел. Сайно мог почти физически ощутить, как у того в голове шла настоящая война за стоящий ответ Аль-Хайтаму, но в итоге он просто молчал.       — Уже поздно для посиделок, так что я пойду. Ты можешь оставаться, если хочешь, — сказал Аль-Хайтам, поднимаясь со своего места, а затем повернул голову в сторону Тигнари и Сайно: — Сайно, через пару дней зайди ко мне в кабинет, не хочу передавать информацию через чьи-то руки.       Сайно рассеянно кивнул. Кавех торопливо накинул на плечи плащ и поспешил догнать Аль-Хайтама, кажется, совсем позабыв, что злился на него до зубного скрежета всего несколько минут назад. Тигнари устало выдохнул и упёрся кулаком в висок.       — Думаю, и мне пора.       Ладони спонтанно обхватили чужое запястье, не позволяя двинуться с места. Сайно, ощутив приступ паники, судорожно начал пытаться выскрести хотя бы единую связную мысль.       — Может… хочешь сегодня переночевать у меня?       Проклятья сыпались градом. Сайно проклинал всё подряд: атмосферу таверны, ночное небо, фонарь, свет которого мягко ложился на кожу Тигнари, звёзды, тишину улицы, но больше всего себя. Себя за то, что ляпнул первое, что пришло в голову. На самом деле, он не ожидал, что Тигнари так легко согласится. Возможно, дело было в разговоре, что он случился немного раньше, в лесу. Но всё же что-то в Сайно оборвалось и рухнуло, разбившись вдребезги от мысли, что это происходит на самом деле. Тигнари идёт к нему домой. И будет спать в его кровати. Они проведут вместе ночь. Ему бы ликовать, но вместо этого Сайно хотелось взвыть.       Чужой голос вырвал его из ловушки мыслей.       — Сайно, — Тигнари немного наклонился вперёд, заглядывая в лицо. — Мы стоим у двери уже минуты три. Можно войти или?..       — Прости, задумался о работе.       Сайно толкнул дверь, и та скрипнула и открылась, приглашая внутрь. Тигнари вошёл первым. Сайно последовал за ним, не зная, как себя вести, когда в твой дом приходит человек, рядом с которым перестаёт работать голова, а мысли становятся похожи на приторную кашу, размазанную по дну тарелки. Кавех давал множество наставлений, но сейчас ни одно из них не могло помочь.       — Можно мне полотенце и сменную одежду? — Тигнари остановился посреди комнаты и обхватил себя руками, оглянувшись. — В прошлый раз я, конечно, копался на твоих полках, но сейчас это кажется неуместным.       — Конечно, — Сайно, спохватившись, направился к шкафу, а потом обернулся, ярко и бесконтрольно жестикулируя. — Ничего, если… у меня в общем-то не так много одежды…       — Я могу поспать вообще без неё, — Тигнари наклонил голову немного вбок и перенёс вес с одной ноги на другую. — Ну, если что.       — Нет-нет, — запротестовал Сайно, отступая. — Я сейчас что-нибудь найду.       Он распахнул дверцы шкафа, переворачивая все его внутренности, пытаясь сделать так, чтобы руки работали быстрее, чем мозг, чередующий картинки с полуобнажённым Тигнари на его кровати. Сайно запихивал фантазии как можно глубже, но остановить полёт мысли оказалось неописуемо сложно. Спасение пришло к нему в виде выцветших на солнце, когда-то чёрных сальваров. Теперь они были скорее тёмно-синие и затёртые в коленях почти насквозь. Следом нашлась и рубаха. Сложив всё это в стопку, Сайно ухватил большое полотенце и поспешил вернуться к Тигнари до того, как к мозгу вернётся идея представлять нечто неприличное.       Тигнари, вряд ли догадывающийся о чужой воспалённой фантазии, стоял, опершись бедром о стол, и листал книгу, которую Сайно зачем-то притащил из своего кабинета, и та осталась лежать месяцами, собирая пыль.       — Вот, — Сайно протянул стопку вещей, — у меня почти нет домашней одежды, нашёл только это.       — Ничего страшного, это же всего лишь на одну ночь, — Тигнари с улыбкой захлопнул книгу, положив её обратно на стол, и подошёл ближе, забирая одежду. — Спасибо. И успокойся, наш договор насчёт твоей руки в силе, а то у тебя аж губы побелели.       Сайно попытался протестовать, но как только нашёл подходящие слова, Тигнари шагнул, сократив между ними расстояние, и поддел чужой подбородок пальцами, заставляя закрыть рот. Сайно замешкался, тут же притронулся пальцами к губам и обернулся вслед идущему в сторону ванной Тигнари. Значит, чужая воспаленная фантазия для него всё же не была секретом.       Послышался приглушённый скрип вентилей. Секундой позже — шум воды. Сайно хотелось схватиться за косяк и со всей силы впечататься в него головой, в которой неприятно жужжали навязчивые мысли. Пока в ванной шумела вода, Сайно впопыхах переоделся, хлебнул холодной воды прямо из графина и начал расхаживать по комнате. Половицы нервно скрипели под ногами. Подойдя к столу, Сайно выкрутил мощность торшера на полную. Затем вернул как было. Вцепившись рукой в волосы, он выдохнул и сел на край кровати, уперевшись локтями в колени. Взгляд упал на тёмную прорезь между досками. Если бы он мог, то растворился бы и утёк в эту едва заметную щель, потому что чем дольше Тигнари находился за дверью, тем настойчивей мозг подкидывал идею о том, что вовсе не стоит ждать никакого выздоровления.       Дверь ванной скрипнула на моменте, когда переговоры Сайно с самим собой дошли до того, что он готов был лечь в кровать, притворившись спящим. Тигнари медленно пересёк комнату, аккуратно промакивая лицо полотенцем. Кончики его волос были влажными, а щёки раскраснелись от горячей воды. Рубаха удивительным образом ему шла, хоть и была немного велика в плечах.       Картинки, не дававшие Сайно покоя, вдруг растворились. Исчезли, будто их вовсе никогда и не было. Он потянул руки к Тигнари и тот, улыбнувшись, подошёл ближе. Сайно обхватил его за талию и притянул к себе, утыкаясь лицом в живот. Сквозь ткань ощущалось тепло чужой кожи.       Тигнари погладил Сайно по голове и чмокнул в макушку, будто пытался утешить, хотя сам Сайно считал, что вместо утешений за свои фантазии заслуживает хорошей оплеухи.       Разрушая вечернюю тишину, послышалось приглушенное:       — Ты мне нравишься. Сильно.       Он не знал, были ли эти слова откровением или попыткой оправдать свои мысли.       Тигнари, замерев на мгновение, прижался щекой к макушке Сайно и глубоко вздохнул.       — Я знаю, — ответил он. — Я вижу.       Они медленно опустились на кровать, натужно скрипнувшей под их весом, и в комнате снова повисла тишина, сквозь которую можно было различить только бешено стучащее сердце. Своё или чужое, Сайно не смог сказать бы наверняка.       Подтянувшись к подушкам, они легли лицом к лицу. Сайно скользнул рукой по простыни и ухватил Тигнари за ладонь, сцепляя пальцы в замок. Тигнари сжал губы в тонкую линию, и его лицо приняло неутешный вид.       — Откуда этот грустный взгляд? — едва слышно спросил Сайно, крепче сжимая ладонь. — Я тебя расстроил?       — Нет, — Тигнари покачал головой, опустив глаза. — Просто… вдруг подумал, что за время нашего знакомства ты уже дважды повредил руку. Кажется, так и будет продолжаться? Ты будешь получать ранения, а мне останется только их лечить, ведь больше я ничего не могу…       — Пара царапин — это не проблема. Тем более у меня есть лучший и самый красивый врач на свете.       — Ты про доктора Закарию? — улыбнулся Тигнари.       Сайно поперхнулся смехом.       — Конечно, именно про него. Ты вообще видел, какие у него усы? Это воплощение сексуальности.       — Ах, правда? — Тигнари нежно пихнул Сайно коленом. — Тогда, может, я мешаю вашим отношениям? Только скажи, и я уйду, чтобы ты мог мечтать об усатых ласках, обнимая подушку.       Закопошившись, Сайно прижал Тигнари к себе так сильно, как только мог. Когда их взгляды встретились, он спросил, понизив голос:       — Ты хотя бы знаешь, почему подушка вообще называется подушкой?       — Почему?       — Потому что она «под ушком».       — Это… просто ужасно, Сайно. Правда, я еле сдерживаюсь, чтобы не придушить тебя.       Тишину разрушил взрыв смеха, но через несколько секунд в доме снова воцарилось молчание, которое казалось удивительно правильным. Сайно устроил ладонь на талии Тигнари, продолжая смотреть в его лицо, пока не почувствовал, как подкравшийся сон вдавил его в подушку. Закрыв глаза, он изо всех сил цеплялся за реальность, но совсем скоро усталость одержала верх.       Когда утром он открыл глаза, Тигнари уже не было рядом. Его не было ни в ванной, ни на кухне. Он растворился, словно мираж. Сайно обошёл весь дом и, вернувшись в комнату, обратил внимание на крошечную записку, придавленную книгой. Подойдя ко столу, он вытащил записку пальцами. На ней аккуратным широким почерком было выведено:       «Прости, пришлось уйти на рассвете, чтобы никто не видел. Увидимся позже.»