Утраченное знание

      Уйти оказалось легче легкого. Да, дом Бреккера был охраняемой крепостью, но этому дракону не было нужды ее удерживать. Охрана скептически посмотрела на девушку, которая заявила, что хочет пройтись, но не удерживала. Не было у них такого приказа. Ей посоветовали быть осторожнее, но тут же признали, что на территории охраняемого поселка безопасно.       Алина рассеянно кивнула и пошла вперед по дороге. Стопами сквозь тонкую подошву тапочек девушка ощущала каждый камешек, но не считая этого, прогулку можно было счесть даже приятной. Дорожки в поселке были ровными и хорошо освещенными, теплый легкий ветерок приятно холодил разгоряченную кожу, в воздухе уже разлилась ночная сырость, но она не была противной, не пробирала до костей. Сияла половинка луны, на нее то и дело набегали облака, скрывая ночное светило, а потом исчезали, являя луну во всем ее великолепии. Стояла тишина, окна домов не горели. В такой глухой час жители элитного поселка на окраине Кеттердама сладко спали. И лишь Алина Старкова уверенно шла по дороге. У шлагбаума ее должен был забрать Ланцов.       Старкова не знала, что будет делать дальше. Без писем ей не разгадать шифр, а значит не найти Библиотеку. Получается, что последнюю волю Елизаветы Алина не выполнит. И все ее слова о том, что готова идти до конца останутся лишь словами. Впрочем, возможно, для нее это и есть конец. Конец этого пути и увлекательного – что уж лукавить перед самой собой! – приключения. Что же, не все в этой жизни получается так, как хочется. Алина не могла сказать, что смирилась, не собиралась даже вид делать, что это так, сердце ее сжималось от досады, но дальнейший путь Александр пусть проходит без нее – девушка оставила ему блокнот с записями и рисунками. Там все же был его портрет. Что ж, пусть смотрит! Алина гордо вскинула подбородок, губы кривились в невеселой усмешке. Морозов и так знает, что она увлеклась им, и скрывать было нечего. Впрочем, они все равно никогда более не увидятся, так что не перед кем будет стыдиться.       К глазам подступили слезы, но Старкова, упрямо сжав губы, сглотнула ком в горле и велела себе не раскисать. Ничего страшного не произошло. И более не произойдет. Убийца мертв. Тайна надежно похоронена под слоем времени. Алина не станет искать Библиотеку. Александр остался жив и уж как-нибудь оправдается перед Орденом, с его статусом это будет просто. А значит, жизнь вернется на круги своя. Оставалось лишь закрыть вопрос со Златаном. Но Алина решила, что попросит Женю найти ей хорошего адвоката, даже поступится своей гордостью и займет у подруги деньги, а потом явится в полицию Ос Альты сама. В конце концов, предъявить ей нечего. И Мальен, и Николай говорили девушке, что на нее ничего нет, а значит, ей ничего не грозит. Глупо было бегать!       Старкова вышла за ворота и едва успела отпрыгнуть, когда рядом с ней затормозила ничем не примечательная машина керчийской марки.       - Хэй, красавица! – в голосе Николая было полно улыбки, – садись – прокачу! Алина едва не расплакалась от облегчения, от тепла, что поселилось в груди, а потом с током крови растеклось по сосудам, согревая. У нее был самый лучший на свете друг! Он не задал ей ни единого вопроса, а просто примчался. Где он нашел среди ночи машину, для Старковой было загадкой. Впрочем, в находчивости Ланцова девушка никогда не сомневалась.       Старкова скользнула внутрь салона, пристегнулась и всем телом повернулась к другу. Глаза Ланцова насмешливо поблескивали, а губы кривились в привычной нахальной усмешке.       - Принцесса убегает с бала? – он приподнял бровь, оглядел Алину с головы до ног, ухмылка стала шире, – туфельки своему принцу оставила?       Девушка закатила глаза и откинулась на спинку кресла. Невольно улыбалась, потому что, да, оставлять неразгаданную тайну было жаль, больно было оставлять Александра, и обидно было даже не высказать ему за его манипуляции, но... у нее был Ланцов, у нее были Зоя и Женя, у нее была любимая работа, диссертация и дело всей ее жизни – история, так чего же печалиться? Машина плавно тронулась с места и, набирая скорость, понеслась по пустой трассе в сторону Кеттердама, сиявшего огнями вдалеке.       Мимо проносились фонари, Алина глядела на темные поля и мысленно прощалась с Керчией.       - А если серьезно, Пышка? – через пару минут спросил Николай, – что случилось?       - Не хочу об этом говорить, – сухо отозвалась Алина, не отрывая взгляда от окна, в нем дрожало ее размытое отражение, тусклое, нереальное, расплывающееся.       Она и сама расплывалась, но – волькра ее задери! – она не позволит себе рассыпаться на кусочки из-за какого-то самодовольного магистра Ордена Беззвездного святого! Ни за что!       - Он обидел тебя? – голос Ланцова стал холоднее.       - Ох, – раздалось вдруг с заднего сидения, – ну, что ты ей глупые вопросы задаешь, Никки! Конечно, он ее обидел! Не убегает девушка просто так ночью в одних тапочках! А вы очень смелы, Алина.       Старкова подпрыгнула на сидении, сердце заколотилось от страха, глаза изумленно расширились. Девушка рывком обернулась, чтобы увидеть любезно улыбающуюся ей незнакомку из музея, глаза ее в темноте казались не голубыми, но карими, что еще более усиливало сходство с Александром. Запершило пересохшее горло, и Алина закашлялась так сильно, что грудь заболела.       - Николай, – голос Старковой позорно дрожал, – что происходит? Ланцов крепче сжал руль, машина поехала быстрее, набирая скорость, резко входя в повороты.       - Николай! – повысила голос Алина.       - Давайте я вам объясню, милая Алина, – весело произнесла их попутчица, – но для начала позвольте представиться...       - Я знаю, кто вы, Улла Морозова, – холодно отозвалась Старкова, вновь посмотрев назад, – что вам нужно?       Алина еще не знала причин, по которым ее предал Николай, но в ушах звенело противное "Никки", говорившее о близких отношениях между Ланцовых и Уллой. Какой волькры?! Неужели Николай с самого начала был рядом только ради Библиотеки? Работал на Уллу Морозову? Или шпионил для нее по идейным соображениям?       Алина не знала плакать ей или смеяться. С сомкнутый губ сорвался придушенный всхлип. Это было слишком для одного вечера, просто-напросто слишком. Сначала Александр. Теперь Николай. Ни одно сердце такого выдержать не может! Алине показалось, что действительно заныло в груди. Как же так!       И если Морозова Старкова знала всего ничего, она успела влюбиться, но не успела к нему привыкнуть, то Николай был ее другом много лет! Они то чаще общались, то реже. Из-за их с Мальеном истории и дружба с Ланцовым переживала кризис, но предположить его предательство Алина не могла. Ей и в страшном сне такое не могло присниться. Ведь это же был балагур Ланцов! Хитрый Лис, который...       Именно. Хитрый Лис.       - Останови, Николай, – потребовала Алина и отстегнула ремень безопасности. Мгновенно раздался предупреждающий писк, умная машина напоминала глупым людям о том, что тело человеческое хрупко, а ремень безопасности многим спас жизнь.       - Прости, Пышка, – повинился Ланцов и заблокировал двери.       - Останови немедленно! – зарычала Алина, – и выпусти меня!       - Алина, – послышалось вновь тягучее, чуточку лениво, снисходительно-надменное, – ну, мы же с вами взрослые люди. Давайте поговорим без драм. Старкову затрясло от злости и – что уж там! – от страха тоже. Она глубоко вдохнула, задержала дыхание и медленно выдохнула. Если не можешь действовать силой, то стоит попробовать договориться. Но не с Ланцовым. Очевидно, что не он играет главную роль в этом спектакле.       - Я... не представляю, что было бы со мной, если бы меня предал Ланцов.       - Зато я очень хорошо представляю, что будет с Ланцовым, если он попробует предать тебя.       Вот он и предал. Точнее с самого начала не был ей верен, а она поверила, а она доверилась. Захотелось закричать от собственной глупости. Ей не следовало доверять никому. В конце концов, Елизавета же не доверяла! Это не спасло ее, но, возможно, продлило ей жизнь.       Старкова зажмурилась, словно бы надеялась, что когда она откроет глаза, ничего этого не будет. Но реальность была неумолима. И следовало взять себя в руки.       - Что вам нужно? – задала вопрос Алина. Улла сухо хохотнула.       - А она умная девочка, да, Никки? Ланцов дернул бровью, но не ответил, он смотрел только на дорогу, на скулах у него горели два алых пятна. Алине хотелось бы верить, что ему стыдно, но он так ловко и спокойно обманывал ее все это время, притворяясь ее другом, что едва ли дело было в стыде.       - Шифр, – продолжила тем временем Улла, – двадцать семь цифр, которые записаны у тебя в блокноте. И мы даже подвезем тебя, куда скажешь, да, Никки?       - У меня их нет, – просто ответила Алина. В салоне повисла плотная тишина, скрипнула оплетка руля под руками Ланцова.       - Пышка...       - Не называй меня так! – сорвалась девушка, повысила голос, – нет у меня цифр! Я оставила блокнот Александру! У него и забирайте! А меня оставьте в покое! С нее было довольно. Довольно загадок и шифров, тайных знаний и мифических библиотек, магистров Ордена и предавших друзей! С нее хватит!       Затылка коснулась холодная сталь, и Алина вздрогнула, в зеркале заднего вида было видно бледное лицо Уллы, в глазах которой разгоралась ярость.       - Не советую играть с нами... Пышка, – процедила девушка, – где шифр?       - У Александра, – повторила Алина, голос ее дрожал. Пистолет у ее головы заставлял паниковать так сильно, что руки тряслись, а перед глазами все плыло.       - Тогда, – послышался щелчок взводимого курка, – тебе бы лучше вспомнить его.       - Если убьешь меня, – прошептала Старкова, у нее не было сил говорить громче, но откуда-то еще взялись силы бороться, – никогда не узнаешь шифр.       Улла молчала, словно задумалась о целесообразности того, что делает. Алина осознала, что действительно помнит шифр, что может его отдать Морозовой, выкупая свою жизнь. В конце концов, она-то не клялась оберегать Библиотеку! И она больше не желает участвовать в этих играх!       - Да убери ты пистолет! – с досадой произнес Николай, – лучше дай ей письма, она все разгадает.       - Что?! – к Старковой вернулся голос, – письма у вас?! В ответ ей на колени упал плотный пакет. Алина затряслась так сильно, что не сразу заметила, что пистолет от ее головы Улла убрала.       - Святые! Это же исторический артефакт! С ним так нельзя! – бормотала Старкова, разворачивая пакет, – святые! – шептала, не смея коснуться тонкой бумаги.       - Хватит причитать! - оборвала ее Улла, – надо было угрожать тебе уничтожить твой ценный исторический артефакт! – хохотнула грубо. У Алины голова закружилась, а к глазам слезы подступили, когда она разложила письма на коленях. Она трогала их голыми руками, жирными пальцами! Письмам точно придет конец!       - Мне нужны бумага и ручка, – тихо произнесла Алина, и Улла с готовностью протянула ей и то, и другое.       Старкова прикрыла глаза, вспоминая. У нее всегда была хорошая память, а на шифр она смотрела так долго и так часто, что запомнила его. Сейчас она надеялась, что верно. От этого зависела ее жизнь. Хотелось верить, – хоть это было глупо! – что убить ее Николай все же не даст.       Алина открыла глаза и быстро написала двадцать семь цифр. Девять строк. По три цифры в каждой. Номер письма, строчка и буква. Без ключа шифр Дарклинга было не разгадать, перед Алиной был не стройный текст, а набор странных слов, но Старкова помнила отрывки из писем.       ...Ваше Величество, уведомляю вас...       ...здесь спокойно, моя царица, переживать не о чем. Мы успешно завершили военную кампанию против...       ...новые налоги приведут к недовольству, но...       ...не стоит доверять канцлеру более необходимого, однако его предложения по реформированию денежной системы целесообразны и не лишены смысла, потому я предлагаю...       Девять писем, сухие строчки деловой переписки, наполненные жизнью.       В горле пересохло. Алина считала, стараясь не сбиться, не думать о том, в чьи руки попадет разгадка. Это не ее долг. Нет. Больше не ее долг. Но убедить саму себя было не так-то просто. Елизавета оставила карту и медальон ей, Елизавета верила в нее. И профессор Лунг – тоже. А она сдалась, сбежала, вместо того, чтобы поговорить с Александром откровенно, решить вместе, что делать дальше. Она поддалась импульсу, эмоциям. И теперь тайну разгадает эта сумасшедшая Улла Морозова! Да уж, не повезло Александру с сестрой.       Алина закончила писать и замерла, глядя на два слова. Она знала, что они означают, но... Это нисколько не приблизило их разгадке.       - Что там? – нетерпеливая Улла заглянула девушке через плечо, – ну, что там?       - Два столба, – тихо прочитала Алина и закусила губу. По правде, вышло "два столаа" – Алина, видимо, где-то ошиблась в цифре, но смысл был понятен.       - И что это значит? – требовательно спросила Морозова. Старкова молчала. У нее не было ни одной идеи о том, как это могло им помочь, и что делать дальше.       - Это место рождения супруги первого Дарклинга, – ответила Алина, а потом неспешно стала складывать письма обратно в пакет.       - И что? – с возмущением спросила Улла.       - Там сейчас мемориальный комплекс, музей, посвященный и Солнечной святой и битве при Двух столбах, в которой, как считается, первая царица из новой династии потеряла семью.       - И как нам это поможет? – зашипела Морозова.       - Я не знаю, – Алина сама удивлялась своему спокойствию, – но именно это было зашифровано в письмах. Два столба.       Они подъезжали к городу, вокруг стало светлее, больше машин сновало по улицам. Алина держала на коленях письма и коснуться их не смела. Что ж, может быть, Улла отдаст их ей? В конце концов, свою роль они выполнили. Алина будет рада вернуть письма Инеж. Хозяйка музея ей действительно понравилась.       - А карта нам может помочь? – спросил Ланцов. Глаза Алины расширились от ярости, ноздри воинственно раздувались. Она положила руку на сумочку, понимая уже, что двух частей карты там нет. Они с Александром взяли их с собой, полагая, что так безопаснее. Впрочем, среди этой круговерти трудно было понять, что более опасно: оставить карту в гостинице или взять с собой. Николай, очевидно, карту забрал до того, как Алина ушла на прием по случаю открытия выставки.       - У вас нет третьей части, – звенящим от злости голосом произнесла Старкова, не собираясь кидаться обвинениями, тратить на это силы и время, хотя мысленно ругала себя за беспечность, за доверчивость, за глупость.       - А вот и есть, – кокетливо произнесла Улла и властно произнесла, – значит так, Пышка, ты летишь с нами.       - Что?! – Алина всем телом развернулась к Морозовой, даже не прокомментировав ее "Пышка", потому что опешила от дальнейших слов, – нет, – произнесла решительно и твердо, – с меня хватит! Молниеносным движением Улла схватила письма и сжала их в пальцах так сильно, что Алине послышался звук рвущейся бумаги. Ох, нет! На лице Старковой проступала паника.       - Я верну их в музей в целости и сохранности или уничтожу прямо здесь! – рявкнула Улла, глаза ее светились в темноте, как у кошки, отражая свет огней ночного Кеттердама, – выбирай, Алина.       Старкова не должна была вестись на шантаж, ведь решила для себя, что для нее поиски Библиотеки закончены. Но на кону стоял бесценный исторический артефакт! Алина просто не могла им пожертвовать. Улла хорошо знала, на что давить.       И все же ее собственная жизнь тоже была бесценна. Никто ведь не давал ей гарантии безопасности, никто не сказал, что она переживет это путешествие, что сумасбродная Улла просто не пристрелит ее, когда не добьется нужного ей. Алина не представляла, что искать в Двух столбах, мемориальный комплекс был огромным, объединяя несколько музеев и памятников. Неподалеку расположились две небольшие деревни, делающие деньги на потоке туристов, каждая утверждала, что именно у них родилась Солнечная святая. Историки говорили, что деревня, где родилась супруга первого Дарклинга не сохранилась и располагалась скорее на месте мемориального комплекса, но никак не там, где стояли сейчас деревни. Комплекс был новоделом, его создали всего-то десятилетие назад, обновляли, реставрировали, открывали новые музеи и памятники в рамках единого проекта, но он был построен в новом веке. Ничего не сохранилось там от былых времен!       - Думай быстрее, Алина! – вклинился в ее мысли голос Морозовой, она демонстративно сжала пальцы еще сильнее. И Алина сдалась. ***       Эконом-класс – это, конечно, не личный самолет, но Алина, устроившаяся у окна, едва ли замечала, что кресло слишком узкое и жесткое, что от иллюминатора тянет холодом, что позади нее сидит ребенок, который с завидной периодичностью бьет ногами в спинку кресла, а через пару рядов мужчина, крепко выпивший в дьюти-фри, говорит слишком громко. Алина разгадывала карту.       Переписав полную фразу, идущую по верху карты, Старкова продиралась через грамматику и лексику староравкианского. Улла предложила забить фразу в переводчик.       - Технологии идут вперед, – хмыкнула, – это только такой ретроград, как Александр, учит древние языки, – произнесла и улыбнулась довольно, глядя, как помрачнела Алина.       Морозовой нравилось то и дело упоминать брата: то вспоминать детство, то проходиться по авторитарному характеру, то задевать его страсть к антиквариату, то вновь вспоминать какие-то счастливые моменты. Улла видела, что каждое слово об Александре ранит Алину и нарочно лезла под кожу. Ланцов не вмешивался.       Он был до тошноты предупредителен и любезен. Отдал Старковой ее кроссовки, которые захватил по ее просьбе, а еще небольшую сумку, с виноватой улыбкой пояснив, что выбрал только самое необходимое. Он купил ей кофе, нашел в аэропорту ее любимые пышки и пропустил к месту у окна. Впрочем, последнее скорее всего было для того, чтобы Алина не сбежала. Хотя куда она сбежит с высоты в десять тысяч метров? Николай заглядывал ей в глаза и нашел для нее в магазине аэропорта словарь страроравкианского языка, ведь, может, технологии и ушли вперед, но искусственный интеллект перевел фразу так, что смысла в ней не было.       И теперь Алина, положив на столик словарь и лист бумаги, корпела над переводом. Давался он ей с трудом.       - Вы читаете на староравкианском?       - Нет.       - Я научу, а пока...       Не будет никакого "научу", и Алина не могла подавить в себе горечь и печаль, которую вызывала эта мысль. Она думала об Александре и никак не могла избавиться от этих мыслей. Переживала за его рану. И за то, что он подумает, проснувшись и не найдя ее. Наверное, вновь начнет препираться с Бреккером. Старкова невольно улыбнулась этой мысли.       - Там что-то смешное зашифровано? – дружелюбно спросил Николай. Алина повернулась к нему, на лице Ланцова играла легкая улыбка, он глядел заинтересованно. Старкова понимала, что он задал вопрос, чтобы завести разговор, найти какие-то точки соприкосновения. Но правда была в том, что Алине даже находиться рядом с Николаем было противно. Она поморщилась. Уллы не было на месте. Прокомментировать злобно вопрос Ланцова было некому.       - Почему? – спросила Старкова требовательно и отложила ручку. Она только-только вникла в принцип построения предложений староравкианского, и ей следовало бы продолжить перевод, но не спросить, пока не было Морозовой, она не могла. Николай помрачнел, глядел хмуро, поджав губы.       - Почему? – повысила голос Алина. На нее шикнула та самая мамочка, чей ребенок пинал Алине кресло, мол, дитятко уснуло. Старкова даже не обратила на нее внимания.       - Деньги? Амбиции? Тайные знания? – усмехнулась, – любовь? – скривилась и добавила максимально желчным тоном, – Никки! С каждым ее словом Николай мрачнел все больше, глаза его потускнели, он отвернулся.       Алина возмущенно выдохнула, поняв, что он не собирается давать ей ответ, но остановиться уже не могла.       - Ты предал меня, – произнесла, горло сдавило от подступивших слез, – ты был моим другом, я верила тебе! И ты предал меня! Я имею право знать, ради чего! Ланцов молчал и на Алину не смотрел.       Девушка отвернулась, склонилась над переводом, но перед глазами все расплывалось. На бумагу упала капля. и Старкова порадовалась, что переписала фразу, иначе испортила бы старинный пергамент. Шмыгнула носом, резким движением смахнула слезы. Сердце ее разрывалось от боли, а все тело ломило, будто бы Алина была больна. На языке собралась вязкая горечь, и Старкову затошнило так сильно, что девушка откинулась на спинку кресла, дыша через рот. Убеждала себя, что ничего страшного не произошло, что в жизни бывает и так.       Когда все это закончится, она забудет о Николае Ланцове. И даже в мыслях больше не упомянет его имя. Вот так!       - Я не жду, что ты поймешь, Пышка, – в голосе Николая была разъедающая тоска. Алина дернулась, как от удара, медленно повернулась к парню и, скривив презрительно губы, выплюнула:       - Ну да куда уж мне!       - Пышка, – позвал Ланцов.       - Не мешай мне! – бросила ему Старкова и зашуршала листами словаря. Чтобы перевести фразу у нее есть два часа до конца полета.