Только б не мучиться

      Гараж действительно был открыт, только машину в нём, разумеется, никто не оставил. Ещё там не оставили банок с закрутками, не считая одной разбившейся и разбросавшей огурцы по полу.       Зато там за стеллажом с инструментами стоял старый продавленный диван с накинутым на него пледом. Ещё там была дверь, ведущая на территорию вокруг дома, и Ваня, задавив мерзкий червячок сомнения, угрожавший выданными пиздюлями, пошёл изучать, куда их занесло. Ди он попросил остаться в гараже, присмотреть за их вещами… но это же Ди. Хорошо хоть согласилась идти позади.       Территория впечатляла, конечно. Не только своими размерами, но и количеством всевозможных посадок — из деревьев собрался почти парк, нашлись теплицы (зачем они были нужны в Сербии?), длиннющие грядки, сейчас пустующие, три громадные клумбы с горками из камней.       Полазив вокруг, они всё-таки направились к дому. Не то чтобы надеялись, что он тоже остался открыт… ну так. Чуть-чуть. И даже почти не расстроились, увидев неожиданно мощную железную дверь.       И зачем её такую поставили?..       Панорамные окна первого этажа позволили разглядеть, что внутри царит абсолютный бардак: вещи брошены кое-как, стулья опрокинуты, стол как будто снесли в сторону и забыли вернуть обратно, раскидана одежда, которую посчитали негодной, а то тут, то там валялись игрушки.       Ди, поднявшаяся на цыпочки, вдруг пошатнулась и схватила Ваню за плечо, но не успел он уточнить, что её смутило, как она ткнула пальцем в сторону странной корзинки, из-под которой…       — Это что, хвост?.. — спросил Ваня почему-то шёпотом.       Пушистое нечто — он решил пока не считать это хвостом — не шевелилось. Может быть, это всё-таки была очередная игрушка? Сейчас же чего только не делали для детей, причём иногда оно выглядело совершенно уродливо и пугающе, а пиздюки ничего — радостно верещали и требовали ещё.       — Собака, кажется… — также тихо ответила Ди.       — Да ну. Бред.       Ваня спустился с террасы, обошёл дом с торца, заглянул там в окно, но ничего нового не увидел: оно вело на кухню. Здесь тоже царил хаос, холодильник стоял открытым — и, видимо, обесточенным, потому что под ним уже натекла лужа. Или она в любом случае должна была натечь?       — Может, окно разбить?       Ди подошла так неслышно, что Ваня подпрыгнул от неожиданности.       — Зачем? — Пытаясь незаметно отдышаться, он отошёл на пару шагов от стены. — Чтобы завыла сигналка, приехали менты и отправили нас на пожизненное государственное содержание?       Если там правда был пёс, то ему они уже ничем не могли помочь. Его собственные хозяева предали его, бросили — или забыли, разницы уже не было. Суки предпочли спасать себя и свои шкуры.       — Отомстить, — зло бросила Ди.       Ваня покачал головой. В любом случае они опоздали.              В гараже они решили задержаться. Спать вдвоём на небольшом диване, конечно, было не очень удобно, но Ди решительно отказалась отпускать Ваню на пол, аргументировав это тем, что ей сложно заснуть в незнакомом месте.       Они облазили ближайшие дома — практически все уже стояли пустые, лишь в двух или трёх иногда зажигался свет. К их сожалению, почти везде сплошные заборы мешали мародёрству, а там, где у Вани получилось перелезть, полезного нашлось мало. Они обрели чуть-чуть еды, вторую зарядку для телефона Ди, пододеяльник и старую подушку, кошачьи консервы (их брать не стали) и целый загон куриных трупиков. Последнее напрочь отбило желание ходить по гостям.       Электричество работало с перебоями, даже тусклая лампочка под потолком гаража как будто его чрезмерно нагружало. К счастью, хозяева то ли забыли, то ли забили на генератор — его нашла Ди, сунувшись под верстак. Генератор заботливо накрыли какой-то тканью, как будто он мог тут замёрзнуть. Но самой счастливой неожиданностью оказалось то, что он всё-таки работал.       Они оба зарядили телефоны — оставаться в неведении относительно мировых событий казалось недопустимым — и отправились мучительно медленно изучать последние сводки новостей. Официальных данных становилось всё меньше, а панических настроений — слишком много, чтобы всерьёз в них поверить. Особенно отличился один парень, в своём канале в телеге ведущий дневник событий. Писал он на английском и фоткал только так, чтобы не было видно никаких вывесок, да и в том качестве, что пропускал интернет, в принципе что-либо разглядеть было невозможно. Но он точно находился восточнее, чем Ваня с Ди.       А это значило, что там тоже началась какая-то хуйня.       Западнее же…       Облако как будто стеной отрезало возможность хоть какого-то взаимодействия между тем, кто оказался в нём, и теми, кому пока ещё везло оставаться вне. Сейчас оно уже проглотило значительную часть Франции, полностью сожрало Бельгию и Нидерланды и готовилось откусить лакомый кусочек от Испании.       — А может, надо идти на север? — Ди нагуглила карту Европы и задумчиво водила по ней пальцем, вычисляя траекторию. — Смотри, оно же идёт не ровно. Мимо Дании уже проползло. Да и Польшу, по-моему, пронесёт…       — Если только от несвежих яйков, — не согласился Ваня.       Облако же не отчитывалось. Оно не будет спрашивать разрешение вытянуться в длину — а значит, и верить ему нельзя. Изначально-то оно скромно ширмой прикрыло несчастную Великобританию, а теперь ему не слабо и материк понадкусывать. И вряд ли дальше станет лучше.       Ди спорить не стала, но демонстративно отсела подальше, почти забравшись на подлокотник дивана. Ваня вздохнул и, оставив телефон заряжаться, вышел во двор. Тем более что организм давно намекал, что неплохо бы и прогуляться…       Прогулка подзатянулась — Ване почему-то не хотелось возвращаться. Он сел в кресло-мешок на террасе, прикрыл глаза, прикурил сигарету. Последнюю, между прочим, если они не сдвинутся уже отсюда. В конце концов, сколько можно продавливать своими жопами чужой диван, скрываясь от реальности? Ответа Ваня не знал. Но и найти его опытным путём тоже не хотел.       Сигарета неприятно горчила, как будто успела отсыреть, но кто не рискует — тот вообще в никотиновой абстиненции варится, так что Ваня упрямо докурил почти до фильтра, прежде чем забычковать её о перила крыльца. Всё-таки, как бы он ни уговаривал себя, ему было тяжело.       Да, Ди он любил, конечно, она правда была его лучшей подругой; только, как оказалось, даже с лучшими друзьями тяжело находиться постоянно рядом. Бесили какие-то мелочи, вроде того что она любила закидывать на него ногу во сне или ворчала, собирая обёртки от их нехитрой еды по полу, раздражала невозможность просто ничего не делать одному хоть недолго, а ещё очень хотелось уже нормально помыться, а не плескаться водичкой в укромном уголке.       Ваня вытянулся во весь свой немалый рост, уставился в потолок — ну то есть в навес над террасой. Это тоже называлось потолком или как?       Потолок слепо уставился на него в ответ.       С того момента как Ваня вышел из дома последний раз, его не покидало ощущение нереальности реальности. Он как будто ждал, что вот-вот проснётся, усмехнётся тому, какой тупой сон ему приснился, и обязательно напишет по этому поводу пару-тройку рифмованных строчек. А потом нальёт себе большую кружку кофе, возьмёт сигаретки, выйдет во двор и будет курить, глядя в почти безоблачное небо. Потом погуляет, заглянет на барахолку, початится с друзьями, вечером завалится в клуб и отлично проведёт там время.       Только всё никак не просыпалось.              Ночью Ваню разбудили странные звуки — как будто кто-то бил чем-то по заборам, как в детстве палкой по крапиве, постепенно приближаясь. Он помотал головой, стряхивая сонливость и заодно пытаясь понять, кажется ему, снится или всё это происходит на самом деле.       Ди тихонько сопела, уткнувшись носом в своё предплечье. Ей, похоже, вообще ничего не мешало. Перед тем как лечь, она вообще была необычно молчалива, они и словом не перемолвились, когда Ваня вернулся.       Он сел на диване, прислушиваясь. Нет, всё-таки что-то было не так.       Подоткнув плед, Ваня на цыпочках прокрался к двери и выглянул в щёлочку, которую они всегда оставляли для вентиляции — без неё в гараже можно было задохнуться, а с распахнутой внутренней дверью их сжирали комары. Сначала он ничего не увидел, как ни старался, но почти сразу сообразил, что смотреть надо в ту же сторону, откуда идёт звук.       Стук повторился, но в этот раз резко оборвался. Вместо него раздался голос:       — Да перестань ты, блядь!       Он принадлежал мужчине, который изо всех сил старался говорить тихо, но справлялся с этим из рук вон плохо. Ему ответил другой, чуть выше, но тоже, несомненно, мужской:       — Если здесь кто и есть, они уже обосрались и теперь точно не вылезут. Как раз по плану, разве нет?       — Нет!       — А мне кажется, что да.       Своё мнение неизвестный парень подкрепил очередным смачным ударом — совсем рядом с гаражом Вани и Ди.       — Оп, — произнёс первый голос. — Слыш, а тут как будто открыто.       — Я же говорил, дядь…       Ваня шарахнулся назад, лихорадочно соображая, что делать. Попробовать подпереть дверь? Выскочить наружу и дать отпор этим… Да они же на русском говорят!       Осознание прокатилось волной холода от макушек до пяток.       В темноте с другой стороны стояли соотечественники, а от этих, как Ваня прекрасно знал, ждать хорошего вообще не приходилось. Они не постесняются и ему навалять, и Ди тоже, которая, конечно, без боя не сдастся.       Он обернулся назад, где, скрытая стеллажом, она спала. В принципе, если не включать свет… наверное, был шанс остаться незамеченными. А свет он, конечно, не включит. Ещё чего не хватало.       Ваня едва успел скользнуть к дивану, когда парни открыли дверь гаража. Разглядеть их не получалось, единственное, что удалось понять, — это что один из них был даже выше самого Вани. А у второго силуэт был какой-то странный.       — Фу, как же тут воняет, — возмутился один из них.       Его словам вторил свистящий звук — как будто кто-то с заложенным носом решил принюхаться.       — Да хуй знает. Ты вообще хоть что-нибудь видишь?       — Если ты, каланча ебаная, отойдёшь с прохода, увижу.       Они обменялись смешками, зашуршали, видимо, меняясь местами, а потом тот, видимо, что поменьше, заойкал.       — Эй, дай мне свою пушистую жопу от греха подальше!       Ваня почувствовал, как его брови против воли ползут наверх. Это что там за цирк происходил? Театр двух актёров, мать их за ногу. Какую, блядь, жопу они обсуждали? И схуяли в принципе полезли, тут же могли быть…       Что-то невесомо коснулось его локтя, и Ваня от неожиданности чуть не подпрыгнул, но вовремя понял, что это Ди проснулась. Он, не оборачиваясь, жестом задвинул её себе за спину, и она понятливо отступила.       — Вообще-то это обидно… Сейчас же извинись!       — Многоуважаемый Григорий, позвольте принести вам мои искренние извинения. У вас не просто пушистая жопа. У вас жирная пушистая жопа!       Идиотизм ситуации зашкаливал. Какие-то два придурка влезли к ним в гараж, одного из них зовут Григорием, второй каланча ебаная, а вместе они уёбищные клоуны съебавшегося цирка. Или, блядь, директора этого цирка, нахуй. Потому что над ними ржать будут только такие же, как они сами…       — Ау, больно, вообще-то!       — Теперь ты знаешь всё о моральных страданиях. Давай вперёд шуруй.       — А если там маньяки прячутся и только и ждут, чтобы нас сожрать?!       — Тогда тем более шуруй. Пока тебя жрут, мы успеем сбежать. Может, консерв из тебя ещё наделают… со мной поделятся в знак благодарности…       — Вот, значит, какой ты. Не проси меня больше о помощи!       Высокий поддал трагизма в голос, и Ди за спиной Вани почти хихикнула, но вовремя ткнулась носом ему между лопаток, глуша звук. Тот ушам своим едва поверил — Ди правда считала ЭТО смешным?!       — А если там мыши… — сгенерировал новое тупое предположение пожертвованный на консервы парень.       — То есть маньяки тебя уже не пугают?       — Если симпатичные, то нет. А мыши все несимпатичные.       — Котсподи, будь проклят тот день, когда я решил, что хочу сидеть с тобой за одной партой…       — Это было в первом классе…       — Меня можно понять, я был мелкий и тупой.       — А что изменилось?       Вежливый обмен репликами ничуть не мешал им изучать наощупь содержимое гаража — Ваня слышал, как звякнули гвозди в банке, как упала старая шина, как кто-то из двоих врезался в стеллаж правее того места, где притаились они.       Ваня отступил назад, потянул за собой Ди. Попытался вспомнить, куда они сунули рюкзаки. Вроде где-то рядом с диваном?       Или нет?       Или, может, прямо сейчас…       — О! Я что-то нашёл, оно похоже на рюкзак. Давай вытащим наружу, там хоть посмотреть можно будет, вдруг полезное найдётся.       …свет вспыхнул настолько неожиданно, что Ваня невольно закрыл лицо ладонями — таким ярким он оказался. А когда смог наконец проморгаться и сфокусироваться, обнаружил довольно странную сцену.       Ди, присевшая у генератора, с интересом смотрела на забравшихся к ним мародёров; мародёры же смотрели на них в ответ, но во взглядах был не интерес, а, пожалуй, всё-таки паника.       Высокий парень замер в полуприседе с Ваниным рюкзаком в руках. Тот, что помельче, прижимал к себе, видимо, свой собственный рюкзак, который подозрительно шевелился. Его очки съехали с носа, но поправить их он не решался.       — Привет, мальчики.       «Мальчики» не отреагировали. Они пялились как бараны на новые ворота на Ди, напрочь игнорируя существование Вани, и это было… Ну неприятно, да. Наверное, стоило подать голос, спросить, какого хуя они тут вообще делают, намекнуть, чтобы шли на хуй отсюда, потому что им тут не рады. Но вместо этого в голове обезьянка делала «бдыщь» тарелками.       — Может, познакомимся? Один из вас Гриша, да? — мило улыбнулась Ди, предпринимая вторую попытку завязать диалог.       — Н-нет, — пробормотал тот, что поменьше, а его рюкзак вдруг издал какое-то недовольное шипение.       Ваня нахмурился, приглядываясь. В фильмах в этот момент обычно начинался пиздец: миленький парнишка оказывался носителем какой-то неведомой ёбаной хуйни, которая немедленно начинает жрать всех вокруг, давая возможность режиссёру в очередной раз выебнуться своим невъебенным уникальным ходом. Ну это когда вдруг тупой гэгэ оказывается тем единственным, который сутками смотрел киношки, не выходя из дома, а потому знает, что сейчас надо съёбывать.       — Я Ди, это Ваня.       Ди вышла вперёд и протянула руку.       — Слава, — сообщил длинный, наконец выпрямляясь — и роняя Ванин рюкзак.       — Эй! — возмутился тот. — Охуел?       Слава проигнорировал ремарку, зато в ручку зарозовевшей Ди вцепился как утопающий в соломинку. Ваня решил подумать об этом позднее и перевёл взгляд на второго, который, похоже, собирался грохнуться в обморок.       — Что у тебя там? — спросил он, возможно, грубее, чем хотел. — Личинка десептикона?       — Это Ванечка, — сообщил Слава, дёрнув уголком губ, — и Гриша.       — Предатель, — тихо сказал Ваня номер два.       Он оторвал одну руку от своей ноши, чтобы поправить согнутым пальцем очки, и в этот самый момент молния рюкзака разъехалась и оттуда вылезла пушистая лапа.       Рыженькая такая лапа.       Очень даже кошачья, а не десептиконовья.       — Это… кот? — максимально тупо спросил Ваня.       — Это Гришенька, — мгновенно ощерился Ваня номер два, торопливо упихивая лапу обратно.       Лапа не упихивалась. Более того, вслед за лапой из рюкзака высунулась и большеглазая мордочка. Она щурилась недовольно, но носик всё равно принюхивался с очевидным любопытством, изучая незнакомую обстановку. На попытки же хозяина призвать его к порядку кот чхать хотел.       Причём в прямом смысле.       — Будьте здоровы, — немедленно отозвался Слава, — Григорий Иванович.       Ваня встряхнулся. Так, пора было заканчивать играть в гляделки — и приступать к делам более насущным. Да, эти двое пока не выглядели опасными и не порывались нападать и грабить, но кто мог знать, что у них на уме?       — Давайте сядем, — предложил он, кивнув на диван. — И вы расскажете, какого хуя тут забыли.              История двух идиотов мало чем отличалась от истории Вани и Ди.       Разве что тем, что они жили в одной квартире, а потому искать друг друга им не пришлось. И убивать друг друга во время изоляции хотелось куда сильнее… От окончательного смертоубийства их спасал только Гришенька — кот Вани номер два, с которым под мышкой он бежал из России по той же причине, что и все присутствующие.       — Они пытались нас не пустить, но я им ветпаспорт в рожу кинул, — скромно прокомментировал он свои приключения на границе.       Кота кормили сначала консервами кошачьими, потом человечьими. Потом Слава под покровом ночи, этот двухметровый неуклюжий шкаф, пробежался по соседним квартирам, и где выпросил, а где и нагло спиздил оставшийся корм для животных.       — Их забрали почти всех, — вздохнул Ваня номер два, наглаживая Гришу. Гриша отзывался снисходительным мурлыканьем изнутри рюкзака. — Эту жопу тоже хотели, но мы спрятали его в чемодан, а проверяющим сказали, что он сбежал.       Куда девали животных, никто не знал, но вряд ли в счастливое будущее.       Скорее — на еду. Этого Ваня озвучивать не стал, потому что слишком ярко представил, как в убежищах жрут кошечек и собачек. На этом моменте он попросил перекур, вышел на улицу и только там понял, что сигарет у него вообще-то нет.       Не успел он проклясть собственную хуёвую память, как дверь приоткрылась и на улицу выскользнул Ваня номер два. Он молча протянул пачку, потом зажигалку и позволил Ване прикурить им обоим.       Говорить им было не о чем. Ваня привалился спиной к стене, прикрыл глаза, но всё-таки очень скоро обнаружил, что косится на Ваню номер два, который покачивался с пятки на носок и смотрел куда-то в сторону. Ещё он больше держал сигарету в пальцах, чем затягивался, словно это вообще-то была не его тема.       И он неуловимо напоминал Ване кого-то ещё своим относительно невысоким ростом и чёрными лохмами. Может, актёра какого или певца. И очки эти, которые опять начали сползать, будто не подходили ему по размеру…       Исповедь продолжилась тем, что жрать наконец стало нечего не только Грише, но и его кожаным. И снова Слава выступил в качестве добытчика, бегая по округе и собирая остатки по магазинам.       — Местные почему-то не вкатывает тушёнка, а нам, простым советским людям, самое оно.       А потом начало пропадать электричество.       На этой новости Ди с нежностью посмотрела на генератор, а Ваня испытал чувство, больше всего похожее на отеческую гордость. Насколько он вообще представлял, что это за чудо-юдо такое.       Конечно, никакого одновременного выключения всего во всём городе не произошло. Просто света не было то час, то два, пока уместней не стала формулировка «свет включали на сколько-нибудь часов», и происходило это всё как-то чересчур быстро.       — Ну мы и поняли, что пора съёбываться.       Они тоже читали новости, у них тоже были родные в оставленной России, и они сделали такие же логические выводы: надо двигать туда, где дом. Даже если дома уже нет… какие другие-то варианты?       Ваня кивнул, соглашаясь. Разве что сесть на жопу, сложить лапки и гордо помереть.       Но таким он не развлекался, даже будучи эмарём в глубоком подрочестве.       — Вот тут-то я и понял, зачем столько гамал в Сталкера, — вставил Ваня номер два.       Гриша, который до сих пор сидел в рюкзаке, начал вырываться совсем уже очевидно, и Ди неуверенно спросила:       — Может, выпустишь? Пока он ничего не… — Она закончила фразу широким жестом. — Стирать нам тут негде.       Выражение лиц Славы и Вани номер два стало очень сложным. Они переглянулись, будто им было известно что-то такое, до чего Ваня ещё не додумался.       — Мы не уверены… — начал Слава.       — Вы видели все эти трупы на улицах?       Ди непонимающе нахмурилась:       — Птиц, в смысле?       Ване вспомнился пёсик из их дома. Нет, пожалуй, про него переспрашивать не стоило.       — Они как будто дохнуть из-за всего этого, — почему-то гнусаво сообщил Слава, уставившись взглядом в собственные колени. — Не знаю, точно не воздух, иначе и мы бы крякнули. Может, что на земле… Или…       Он потерял мысль и поник, сгорбился ещё больше, чем до этого, разве что носом не зашмыгал в своей вселенской печали.       — А как он у вас тогда? — поинтересовался Ваня. Не то чтобы это был прямо объектом его интереса… Но раз уж они тут, он предпочёл бы на всякий случай знать, как спасти свои когда-то белые кроссы.       Ваня номер два прикусил нижнюю губу и развёл свободной рукой — на второй уже висел Гриша, борющийся за свободу яростней Че Гевары.       — Входим в туалеты без стука, — сказал он с чертовски серьёзной миной. Когда же никто не засмеялся, вынужденно пояснил: — Да каждый раз танцы с бубнами. Ему бы что-нибудь типа лотка… И ни в коем случае не выпускать на улицу. Его лапки созданы не для того, чтобы касаться грешной земли.       Ди, которая выучила гараж даже лучше собственной спальни, принесла кювету для чего-то автомобильного. Её водрузили подальше от дивана; убедились, что все двери плотно закрыты; и после этого вытряхнули Гришу практически в импровизированный лоток. Кот от такого откровенно обалдел, обвёл испуганным взглядом всех четверых, выстроившихся полукругом, и быстрее таракана шмыгнул за стеллаж.       — Блядь! — взвизгнула Ди, но было поздно.       — Не блядь, а голая женщина, — поправил её Ваня номер два.       Из угла раздалось журчание, а потом коготки заскребли по полу, закапывая следы преступления.       — А ведь в «Сталкере» можно и в аномалию вляпаться, а у нас что — всего лишь лужа… — задумчиво протянул Ваня.       Ему вообще-то не было смешно, но он почему-то рассмеялся собственной неуклюжей шутке. Спустя мгновение захохотал Слава, захихикала Ди, наконец, усмехнулся Ваня номер два.       Кажется, апокалипсис где-то нашёл коробку просроченного грима и раскрасился клоуном.       Наверное, это был не самый худший вариант.       Гриша вылез из укрытия на рассвете, обнюхал всё помещение, не нашёл чего искал и запрыгнул на грудь Ване, безуспешно пытавшемуся доспать хоть часик на жёстком полу. Под негромкое мурлыканье и массаж лапками он в итоге всё-таки задремал.